Григорий Григорьевич Борисов родился 24 октября 1924 года в деревне Котельной Устьянского района Архангельской области. Окончил Великоустюгское пехотное училище, высшие командные курсы «Выстрел», Военную академию имени Фрунзе, Военную академию Генерального штаба, Высшие академические курсы.
Во время Великой Отечественной войны командовал стрелковым взводом, ротой, батальоном. Воевал на Северо–Западном и 2-ом Прибалтийском фронтах. После войны занимал различные командные должности в Вооруженных Силах СССР. Избирался депутатом Верховного Совета СССР.
В настоящее время ветеран Великой Отечественной войны, генерал–полковник в отставке Григорий Григорьевич Борисов проживает в Одессе на Украине.
После призыва в армию 7 августа 1942 года Григорий Борисов был направлен на учебу в Великоустюгское пехотное училище. Оттуда в конце октября того же сорок второго, курсантскую роту, в которой сержант Борисов был уже заместителем командира взвода, по железной дороге перебросили в район города Каргополя. Командование поставило перед курсантским подразделением боевую задачу — обнаружить и уничтожить немецко–финских десантников. Их немцы забрасывали в этот район для совершения диверсий на железнодорожной магистрали, по которой из Архангельска шли военные грузы на фронт.
О том, как все это было, генерал Борисов кратко рассказал в своих воспоминаниях, фрагменты из которых мы сегодня и предлагаем читателям газеты.
Самыми страшными были ночи и привалы
Разгрузились мы на станции Няндома и через несколько часов пошли маршем на город Каргополь. Марш был страшно мучительным. Дорога тяжелая, грязь, перемешанная со льдом, и вдобавок шел снег. Мы быстро промокли. Шли с полной боевой выкладкой: полными вещмешками, оружием и саперными лопатами. Кроме этого каждый из нас нес что–то из ротного имущества или помогал нести групповое оружие. 90 километров мы прошли с одним большим привалом около трех часов и без горячей пищи.
В Каргополь пришли не все. Часть курсантов подходила еще около двух суток, добирались кто на попутных повозках, кто на машинах. От недоедания, слабости, от потертости ног люди действительно не могли идти. Вина не только их, но и командования. Война войной, но для людей надо организовать питание, отдых, одевать, обувать, чтобы разумно выполнять задачу.
В городе нашу роту разместили в зале какого–то клуба, отдыхали прямо на полу, обмундирование и обувь просушить было негде. Только на вторые или третьи сутки организовали горячее питание из походных кухонь и оборудовали импровизированную сушилку.
Не помню, кто из комиссаров (батальона или училища) старался довести до нашего сознания, что мы пойдем на выполнение очень важной боевой задачи. Дело в том, что материальная помощь союзников (США и Англии) по лендлизу поступает морем в Архангельск и далее по железной дороге в центр страны. Немцы предпринимают бешеные усилия для разгрома морских конвоев, но им сорвать доставку грузов не удается. В этих условиях фашистское командование начинает действовать по перехвату железной дороги Архангельск — Вологда. Диверсанты и разведчики несколькими группами высадились в лесах у озера Лаче и пытаются прорваться севернее Каргополя в район железнодорожной станции Няндома. Курсанты училища совместно с еще какими–то частями должны не допустить прорыва немцев к железной дороге.
Командир нашей курсантской роты капитан Харитонов, командир моего второго взвода лейтенант Бочкарев и вся рота в конце октября или начале ноября вышла на выполнение боевой задачи. Около месяца мы в самых тяжелейших условиях осени и начинающейся зимы искали и пытались уничтожить уже высадившихся диверсантов, не давали немцам высаживать новые диверсионные группы в районе озера Лаче. Какие мучения мы при этом перенесли, трудно рассказать. Мне как–то было чуть–чуть легче, я лесной северный человек. Но мои товарищи страдали не только от вражеских пуль, но и от голода и холода. Мы были одеты очень легко. Кроме летнего обмундирования, на нас были только шинели, а на голове пилотка. А погода — снег, морозы до минус 15—20 градусов. Питание — по два сухаря в сутки. …Ребята обмороженные, полуживые выбывали из строя, особенно городские. Самыми страшными были ночь и привалы. Как только присели, многие без помощи встать уже не могли.
Много курсантов выбыло из строя в лесах у озера Лаче больше от голода и мороза, но были и чисто боевые потери. В нашей роте в одной из стычек с немецкими десантниками был убит курсант Морозов, ранен капитан Харитонов, но мы свою задачу выполнили. Основную часть немецко– финского десанта перехватили, перебили, рассеяли и не дали ему выйти к железной дороге.
…Лейтенант Бочкарев поставил боевую задачу и приказал мне с частью взвода ее выполнить. И вот я повел своих товарищей, и вскоре мы вышли к лесному озеру. Было очень тихо. Все курсанты расположились на опушке леса около берега в засаде. Здесь, предположительно, ожидался фашистский самолет с парашютистами–диверсантами и боеприпасами для ранее высаженного и почти уничтоженного нами десанта. До рассвета ничего подозрительного. И вдруг дикая стрельба. Стрельба непонятно чья. Курсанты тоже стреляли.
Через какое–то время появился немецкий самолет, похожий на наш ПО-2, и начал что–то сбрасывать, но, обнаружив нас, ушел. Затем несколько раз парами появлялись немецкие самолеты и, пролетая довольно низко, обстреливали побережье и опушку леса. Почти весь короткий световой день мы вели перестрелку. Потом вместе с бойцами прибывшего истребительного батальона, двигаясь цепью, прочесали лес и вышли на берег озера Лаче. Где–то тут, предположительно, укрылась значительная группа фашистских диверсантов. Когда мы начали обходить по поляне выступ леса, началась стрельба. Первыми открыли огонь фашисты. Рота наша залегла, а немцы, воспользовавшись заминкой, ушли в чащу леса. Вот тут–то мы и потеряли нашего товарища курсанта Морозова, а человек пять получили ранения. Командир роты тело убитого Морозова и раненых с еще несколькими курсантами под командованием старшины отправил в ближайший населенный пункт.
Завершение боевой операции
…Наш взвод был оставлен для наблюдения и прикрытия этого направления, чтобы не допустить высадки новых групп диверсантов. Здесь мы находились несколько дней. В снегу обнаружили одного убитого немца и двух финских десантников. Тут же удалось найти немного сухарей и много плошек для света и подогрева пищи.
…Без связи и определенности мы дальше оставаться не могли. Тем более что точно не знали своего местонахождения. Отправившись по занесенной снегом лесной дороге, вышли к мельнице, где переночевали в избушке. Только на следующий день с большим трудом дошли до деревни, где находился сельсовет и был телефон. В ней оказались и группы тылового обеспечения из нашего училища. Через двое суток мы двинулись в Каргополь совместно с другой группой нашего батальона. После большого перехода пришли в город. Нас разместили в бараках на окраине города. Это были бараки для заключенных.
Через день или два были похороны погибшего от пули врага курсанта Анатолия Морозова. Траурная церемония началась в клубе училища и закончилась залпами на городском кладбище. Большинство курсантов очень тяжело переживало гибель своего товарища. Да и все, кто был на похоронах — и военные, и городские жители, старые и малые. Очень много было народу.
Наша рота курсантов получила первое боевое крещение. Другие роты нашего батальона в бою не были. Большая часть роты под командованием капитана Харитонова совместно с истребительным батальоном рассеяла отряд диверсантов. Несколько немцев и финнов уничтожили, одного раненого взяли в плен. Захватили трофеи: несколько единиц боевого оружия, боеприпасы, взрывчатку, радиостанции и хорошие лыжи. Командир был награжден орденом Красного Знамени, несколько курсантов — медалями «За боевые заслуги».
К нашему возвращению с боевого задания Великоустюгское пехотное училище в полном составе передислоцировалось в Каргополь и разместилось, где только было можно. Наша рота вначале располагалась в бараке, потом как «боевую» ее разместили в основном здании педучилища. Это было хорошее кирпичное здание, теплое и с большими окнами. И мы по ускоренной программе продолжили учебу.
…Командование хоть и редко, но давало возможность по паре часов походить по городу, посмотреть. А посмотреть в Каргополе было что. Мне очень запомнилась река Онега, когда весной шел ледоход. Я стоял и вспоминал нашу реку Устью и речку Ухтаж, над которой стояла родная деревушка Котельная. Как и во многих северных уездных городах, в Каргополе, куда ни посмотри, возвышаются церкви. Некоторые из них очень древние.
…В конце апреля — начале мая мы сдали экзамены и получили первые офицерские звания. Мы привыкли к своим командирам, к училищу, к тихому и уютному городку Каргополю и давно рвались на фронт. Но уезжали с какой–то грустью и тревогой.
В ночь на 14 мая 1943 года сопровождавший офицер из военного училища и военный комендант станции Няндома посадили нас в проходящий поезд, и мы отправились на фронт.
Олег Борисов.
(Специально для газеты «Каргополье»).
