И.Е. РЕПИН. Портрет Михаила Вербова. 1915
                                                                      Бумага, тушь, папиросный окурок. Альманах «Чукоккала»

Михаил Вербов[3] родился 27 ноября[4] 1896 года в Екате- ринославе (ныне Днепр, Украина) в семье музыкан- тов-любителей, основной доход которым приносило акционерное общество «Сулюктинский каменный уголь. Вербов и Ко». Детство Михаила прошло в Ташкенте (Туркестан, ныне Узбекистан). Там на уроках рисования в гимназии у него появился интерес к искусству портрета. Он «понял, что для художника нет ничего интересней человеческого лица»[5]. Его первым учителем живописи стал пейзажист С.П. Юдин, выпускник Императорской Академии художеств. Другим увлечением Михаила было пение. В дальнейшем Вербов, обладатель приятного баса-баритона, участвовал в концертах, в том числе на легендарной сцене в Карнеги-холл (Нью-Йорк) в 1955 году. Он говорил, что у него было два великих учителя: в области живописи - Илья Ефимович Репин и в области вокального искусства - Титта Руффо[6].

В «Пенаты» Вербов впервые попал еще гимназистом по рекомендации К.И. Чуковского, друга и соседа Репина.

С Чуковским был знаком его дядя - журналист из Санкт-Петербурга, а Михаил хотел показать свои рисунки самому авторитетному художнику России, чтобы убедиться, что ему стоит профессионально заниматься искусством. Он рассказывал, что перед первой встречей с Репиным от волнения задержался у входной двери. Чуковскому пришлось его подтолкнуть. Но его судьба решилась удачно. Илья Ефимович посоветовал ему поступать в Академию художеств. Однако по настоянию отца в 1915 году Вербов стал студентом юридического факультета Петроградского университета, который так и не окончил.

О том, что было дальше, можно прочитать у Чуковского: «После того, как скончалась Наталья Борисовна[7], Репин стал приходить ко мне по воскресеньям с Вербовым и однажды срисовал его в «Чукоккале»[8]. Вербов был юноша очень напористый, честолюбивый, упрямый, с крепкой житейской хваткой, и Репин в своем беглом наброске очень выпукло выразил эти черты его личности»[9].

Свои работы Михаил стал привозить в «Пенаты» по средам, а Илья Ефимович давал ему очередное домашнее задание. Портрет Репина, созданный на даче Чуковского 17 мая 1915 года, Вербов считал началом своей творческой деятельности. Этот рисунок, а также портрет театрального режиссера и драматурга Н.Н. Евреинова (1915) и два портрета Чуковского (1915, 1924) вошли в альманах «Чукоккала».

                                                                М.А. ВЕРБОВ. Портрет Ильи Ефимовича Репина. 1915
                                                                Бумага, графитный карандаш. Альманах «Чукоккала»

Лето 1915 года Михаил провел в Куоккале и присутствовал на даче Чуковского в тот день, когда В.В. Маяковский впервые прочитал свою поэму «Облако в штанах». Вместе с Репиным, Чуковским, Евреиновым и Маяковским Вербов был запечатлен на групповой фотографии в столовой «Пенатов» (1915). Теперь она экспонируется в Музее-усадьбе «Пенаты» на знаменитом крутящемся столе.

Вскоре в «Чукоккале» появилась запись: «Сегодня 2-го июля 1916 года один из самых счастливых дней в моей жизни: Илья Ефимович предложил мне пожить у него в “Пенатах’. Сбывается то, о чем я даже не смел мечтать. Жить и работать с Ильей Ефимовичем! Да, разве может быть что-нибудь лучше этого? С величайшим счастьем и радостью пишу я эти строки дорогому Корнею Ивановичу, чуткому свидетелю всех моих переживаний и встреч с Ильей Ефимовичем. Миша Вербов»[10]. Летом 1916 года Антон Михайлович Комашка, ученик Репина и помощник по хозяйству, был призван на военную службу, и место для проживающего в усадьбе ученика освободилось.

В «Пенатах» Михаил занимался составлением альбомов репинских рисунков из множества набросков, на которых просил мастера поставить автограф. По его словам, он привел в порядок 73 альбома. Тогда же Вербов и Репин обменялись рисунками. Михаил подарил учителю по его просьбе портрет лоцмана, выполненный во время путешествия по Волге. Илья Ефимович воспринял эту работу как типаж для картины «Бурлаки на Волге». Рисунок был опубликован в журнале «Солнце России» (1916) и находился в гостиной «Пенатов» до 1940 года. Репин предложил взамен портрет Антона Комашки.

В сентябре 1916 года с помощью письма-рекомендации от Репина Вербов поступил вольнослушателем в Высшее художественное училище при Императорской Академии художеств в мастерскую Д.Н. Кардовского, в основе педагогической системы которого было уверенное владение академическим рисунком. Михаил продолжал посещать «среды» в «Пенатах». О времени, проведенном в обществе Ильи Ефимовича, он говорил: «Каждый день бок о бок работать с большим мастером, любимым учителем - это ли не великая удача! Его уроки я помню всю жизнь, и всему тому, чему я научился, я обязан Репину»[11].

В июне 1917 года произошло крайне неприятное для него событие. По свидетельству Чуковского, в одну из «сред»: «...явился Миша Вербов, всюду объявляющий себя учеником Репина и т.д., Репин выгнал его при всех и взволновался»[12]. В тот вечер, писал в своем дневнике Чуковский, Илья Ефимович был не в духе, от него досталось художнику П.Д. Шмарову и певице А.Л. Андреевой-Шкилондзь. Люди, близко знавшие Репина, отмечали его вспыльчивость. Интересно, что А.М. Комашка в мемуарах о Репине отнес Вербова к людям, которые утомляли пожилого мастера: «Часто приезжал в “Пенаты" по средам <...> М.А. Вербов <...>. Он особенно докучал Илье Ефимовичу своими разглагольствованиями об искусстве»[13]. Следует учесть, что Комашка ревновал учителя к другому ученику. «Дрянной был человек, надо заметить, все время пытался поссорить меня с Репиным»[14], - вспоминал о Комашке Вербов. Охлаждение Репина к своему ученику было вызвано и тем, что с января по сентябрь 1917 года Вербов не занимался в училище при Академии художеств.

Возможно, кто-то другой после публичного изгнания любимым учителем впал бы в уныние, но Михаил отличался упрямством. Ни октябрьский переворот, ни гражданская война не помешали ему упорно приближаться к заветной цели - стать художником. Михаил взял отпуск в Академии и переехал из голодного Петрограда в Ташкент, где жили его родители. Несмотря на молодость, он стал директором художественного музея (ныне Музей искусств Узбекистана), который открылся в 1918 году в бывшем дворце великого князя Николая Константиновича Романова (1850-1918). Он составил опись коллекции великого князя и выполнил углем его предсмертный портрет (Колумбийский университет, Нью-Йорк, архив Бахметьева).

В ноябре 1920 года Вербов вернулся в Петроград, чтобы продолжить учебу. Но его постигло разочарование, о котором он впоследствии написал: «В Академии все эти годы был страшный развал, так как во главе стояли футуристы и им подобные»[15]. Неприятие радикальных отступлений от реалистического изображения натуры он, безусловно, перенял от Репина. Вскоре он переехал в Москву вслед за своим преподавателем Кардовским. В 1922-1923 годах он учился в его мастерской во ВХУТЕМАСе.

В Петрограде Вербов присутствовал на вечере, посвященном Репину, который организовал Чуковский 12 декабря 1921 года в «Доме искусств». Старшая дочь художника Вера Ильинична прочитала там последние письма отца. Участники вечера отправили Илье Ефимовичу коллективное письмо. Вскоре (31.01.1922) Михаил решился написать учителю отдельное письмо с целью положить конец их нелепой размолвке:

«Глубокочтимый Илья Ефимович!
Очень обрадовали меня несколько слов обо мне в последнем письме Вашем Вере Ильиничне. Как могли Вы думать, что я могу сердиться на Вас, бесконечно мною любимого и чтимого. В последние наши встречи в 1917 году я мучился от того, что Вы резко изменили ко мне свое отношение, и это было тем тяжелее, что я не знал, чем я мог это вызвать, так как никакой вины за собой не чувствовал. Все эти годы я так же искренне и глубоко любил Вас и с бесконечной благодарностью вспоминал время, проведенное с Вами. Поэтому Вы поймете, какой радостью были для меня эти несколько слов, давших мне моральное успокоение и право сказать Вам опять, что все время я ни на секунду не переставал глубоко почитать и любить Вас, и просить простить меня, если в чем-либо невольно провинился. Слава богу, Ваши слова дают мне надежду думать, что Вы простили мне мою неведомую вину, и я опять могу просить Вашего благословения на трудный путь искусства»[16]. (В это время Вербов помогал Вере Ильиничне получить заграничный паспорт[17] и добивался для себя разрешения на поездку за границу для продолжения художественного образования, о чем упомянул в письме.)

Переписка, начавшаяся между Вербовым и Репиным, продолжалась до конца жизни Ильи Ефимовича. Михаил рассказывал учителю о своих планах и успехах, о художественной жизни Петрограда, Москвы и Парижа, а в ответ получал письма, которые назвал «чудными, ласковыми», «согревающими душу, ожидаемыми как праздник»[18]. Много раз Михаил писал Илье Ефимовичу о том, как надеялся приехать в Куоккалу: «Так хотелось повидаться с Вами, услышать Вашу критику моих работ, Ваши мудрые советы о дальнейшей работе, написать с Вас портрет и говорить, говорить, говорить...» (1924) [19].

После переезда в Москву Вербов получил заказ на портрет актера и директора Малого театра Александра Ивановича Сумбатова-Южина к 40-летию его творческой деятельности. Еще в 1921 году Вербов начал работу над портретом Владимира Николаевича Давыдова, прославленного актера Александринского театра. Вскоре Давыдов переехал в Москву, был зачислен в труппу Малого театра и так же, как и Сумбатов-Южин, получил звание народного артиста РСФСР. Он и рекомендовал Южину в качестве портретиста Вербова. Портреты Сум- батова-Южина и Давыдова стали началом карьеры молодого художника и были выставлены в фойе Малого театра рядом с работами В.А. Серова и портретом актера М.С. Щепкина кисти Репина. Далее Вербов начинает работу в Малом театре над зарисовками актеров в ролях[20].

В 1922 году ему позирует Леонид Витальевич Собинов, знаменитый тенор и первый в советский период директор Большого театра, которого он, по его словам, очень любил. Вербов участвует в последней, 18-й выставке «Союза русских художников» с портретом М.В. Добужинского (1923, местонахождение неизвестно). По просьбе Сумбатова-Южина к 100-летнему юбилею Малого театра он пишет портрет одной из талантливейших актрис в истории русского театра - М.Н. Ермоловой (1924, местонахождение неизвестно).

Как и многим советским художникам, Вербову пришлось работать над образом В.И. Ленина. Он присутствовал на его выступлении в Колонном зале Дома союзов в 1922 году. На основе выполненных тогда набросков он написал портрет для Дома ученых в Москве (местонахождение неизвестно).

Перед самым отъездом за границу Вербов закончил портрет Ильи Семеновича Остроухова на фоне иконы новгородской школы XV века «Снятие с креста» (1924, ГТГ). Он писал, что работал над этой вещью «с большим волнением и трепетом»[21], поскольку Остроухов, пейзажист, коллекционер и один из руководителей Третьяковской галереи, входил в круг друзей Репина.

В 1924 году Вербов помогает Репину увидеться после долгой разлуки с младшей дочерью Татьяной Ильиничной Репиной-Язевой, которая со своей семьей проживала в усадьбе Здравнево под Витебском. Для этого он добился аудиенции у наркома внутренних дел Ф.Э. Дзержинского, а затем нарисовал его портрет. Репину он с радостью сообщил: «Мне достаточно было показать Ваше письмо ко мне Ф.Э. Дзержинскому, где Вы пишете о желании видеть Татьяну Ильиничну, и он дал немедленно телеграфное распоряжение о скорейшей и беспрепятственной выдаче паспорта дочери Репина. Т.И. помнит, что мы затратили на получение паспорта в Минске всего 2 c 1/2 часа!»[22] Вербов проводил Татьяну Ильиничну до пограничной станции Белоостров. Вместе со своим внуком Валентином она приехала к отцу на 80-летний юбилей и пробыла в Куоккале два месяца. О том, как его поблагодарил Репин, можно узнать из письма, которое Вербов отправил учителю из Парижа: «Я, к сожалению, не видел акварели, которая висит у моей сестры[23] <...>, но уже одна весточка об этом Вашем подарке меня глубоко тронула и доставила мне огромную радость. Как можете Вы, дорогой, любимый Илья Ефимович, даже думать о каких-то расчетах по поездке Татьяны Ильиничны к Вам <...> я был так счастлив, что мог этой маленькой услугой хоть частично отблагодарить Вас за все то, что Вы сделали для меня» (1925) [24].

В 1927 году Репин прислал Вербову свою фотокарточку с подписью: «Михаилу Александровичу Вербову, доблестному рыцарю, незабвенным добродетелям - великодушию и бескорыстию. Илья Репин. Куоккальский обыватель»[25]. На другой открытке Репин написал: «Дорогой Михаил Александрович. Каждый день вспоминаем Вас и столько рассказов Веры из Парижа[26] и здесь, у нас. Портрет Таси[27] и вообще память большую Вы по себе нам привили. Спасибо, спасибо Вам. От всего сердца желаю Вам успеха и уверен, что он сторожит и не замедлит выделить Вас» (1928) [28]. Эти репинские автографы Вербов бережно хранил и называл своим «моральным паспортом». Татьяна Ильинична в письме подруге упомянула Вербова как человека, который «устроил» ей «поездку к папе» и «обожает папу истинно глубоко и честно»[29].

В ноябре 1924 года художник навсегда покинул Россию. Он рассказывал, что ему помог его заказчик - австрийский атташе. В Берлине Вербов получил паспорт Лиги Наций для беженцев без гражданства и в начале 1925 года обосновался в Париже.

«Лучшее место в мире для развития художественного восприятия художника - это Париж - чудо-город, насквозь пропитанный различными ароматами различного искусства»[30], - написал он Репину вскоре после переезда. Он ежедневно размышлял, как «быть замеченным в бурном потоке 40-тысячной волны художников» и «где истина <...> в искусстве, а где трюк»[31]. Ответы на свои вопросы он искал в общении с богемой в кафе на Монпарнасе, на выставках современного искусства и в залах Лувра, где изучал живопись старых мастеров.

Уже в первые месяцы жизни в Париже Вербов заметил, что «карьера художника и его успех обусловлены теперь чем угодно, только не талантом автора», а именно «связями, знакомствами» в среде продавцов картин. «Маршан позаботится обо всем - и о прессе, и о рекламе, и о покупателях, <...> идущих за модой на художника, модой, созданной тем же маршаном. Все построено на рекламе», - писал он Репину[32]. Он активно участвовал в выставках, завел знакомства в высшем обществе и довольно быстро нашел состоятельных заказчиков. Коллекционер и владелец галереи Жозеф Эссель регулярно приглашал Вербова в свое имение, где по воскресеньям собирался весь цвет французской интеллигенции. Первый высокопоставленный заказчик Вербова - адвокат Жозеф Поль-Бонкур, будущий премьер-министр Франции. Этот заказ художник получил благодаря знакомству с балериной А.М. Балашовой, с Поль-Бонкуром в свою очередь был знаком ее супруг. Портрет Поль-Бонкура (1925, местонахождение неизвестно) понравился принцу Каролю Румынскому, будущему королю Румынии Каролю II, и он заказал Вербову несколько портретов.

В 1925 году Вербов создал выразительный портрет своего оперного кумира Федора Шаляпина в образе Бориса Годунова (коллекция Метрополитен Опера, Нью-Йорк). Великий певец позировал ему в Гранд-Опера между выходами на сцену. Фотографию работы Михаил отправил Репину. Моделью Вербова была и Нина Кошиц (1928, местонахождение неизвестно) - певица с яркой сценической внешностью, также выступавшая в Гранд-Опера.

В 1927 году Вербову позирует король Швеции Густав V. Портрет (местонахождение неизвестно) был написан в шведском посольстве в Париже по заказу Д.Д. Коэна, председателя железнодорожной компании. Еще одной удачей художника стал портрет писателя Жоржа Куртелина в стиле старой русской художественной школы (1928, местонахождение неизвестно). Снимки этих работ он также послал в Куоккалу. Илья Ефимович поблагодарил Михаила за фотографии и написал: «Нет ли еще чего, побалуйте. Всегда искренне Вас любящий и ждущий еще большего от Вас Илья Репин» (02.03.1930) [33].

Переписка с Репиным и общение с русскими эмигрантами заменяли Вербову связь с родиной. Поздравляя Репина с 85-летием, он писал: «Дорогой, любимый Илья Ефимович! <...> Я стольким обязан Вам! Ваш пример, Ваше искусство, общение с Вами, Ваши советы всегда были и есть огромная моральная поддержка в трудном пути художественного роста, а особенно в хаосе искусства наших дней, когда так легко сбиться с пути серьезного искусства и впасть в увлечение дешевым эффектом»[34].

В письмах Репину он также подвел итог своим творческим исканиям: «Я <...> пришел к тому заключению, что истина в искренности, если картина искренне написана, она почти всегда убедительна. Я же бросил думать о разных направлениях в живописи - смотрю на натуру, стараюсь ее понять и передать» (1926) [35]. Вербов каждый раз заново находил художественный язык, эквивалентный образу. Например, в портрете утонченной красавицы Глории Морган Вандербильт (1930, частная коллекция, Лондон) он соединил опыт изучения живописи эпохи Ренессанса с приметами стиля ар-деко.

В январе 1933 года в поисках новых заказов Вербов отправился в Нью-Йорк. Сначала он полагал, что покинул Францию на время, но, учитывая экономическую и политическую обстановку в Европе, в 1941 году стал гражданином США.

В Нью-Йорке Вербов чувствовал себя одиноким как художник. Его подход к живописи, который он называл «репинским», был не таким, как у большинства его американских коллег. Постепенно к нему пришли достаток и счастливая возможность путешествовать по всему миру. Его заказчиками были представители элиты разных стран. Особая гордость художника - портрет 17-го герцога Альба (1951), который он подарил музею Прадо в Мадриде.

Над образами знаменитых соотечественников Вербов работал по собственной инициативе, думая о продолжении портретной галереи людей, «дорогих нации»[36], которую начал собирать П.М. Третьяков. Так, в 1951 году он уговорил позировать лауреата Нобелевской премии по литературе Ивана Бунина (частная коллекция, Нью- Йорк).

Мастерская Михаила Вербова была своего рода оазисом русской культуры в США. С 1955 года в день своего рождения он устраивал «open house» (открытый дом), где собирались художники, актеры и музыканты. Художник и критик С.Л. Голлербах называл его «последним представителем старого русского Нью-Йорка», «всегда остававшимся русским по воспитанию, по языку и по верности традициям своей молодости»[37]. «Русский человек по своей сути таков, что он окончательно не может сродниться с чужой страной. Как бы он ни преуспел в жизни, душа его остается дома, в России. Знаю это по себе»[38, - говорил художник.

Снова побывать на родине Вербову удалось лишь в 1974 году. Больше всего в Москве его потрясла Третьяковская галерея. Он долго смотрел на произведения Репина, особенно на портреты М.П. Мусоргского и А.Ф. Писемского, и вновь почувствовал себя учеником великого мастера[39]. Остановившись в Ленинграде, он, конечно же, посетил музей-усадьбу «Пенаты». Сейчас там хранится один из первых рисунков Вербова - карандашный портрет И.Е. Репина (1915).

В 1977 году он прилетел в Москву уже по приглашению Министерства культуры СССР и с почетом был принят дирекцией Третьяковской галереи. Тогда он сделал подарок для российских музеев: два своих рисунка - портрет писателя С.И. Гусева-Оренбургского и «Крестьянин в Мадриде» - и рисунок И.Е. Репина «С.И. Мамонтов с дочерью» (местонахождение неизвестно).

17 октября 1995 года президентом Российской Федерации Б.Н. Ельциным был подписан указ о награждении М.А. Вербова российским орденом Дружбы. На торжественной церемонии вручения в Постоянной миссии Российской Федерации при ООН в Нью-Йорке Вербов произнес краткую речь: «Я призываю молодых русских художников следовать заветам моего учителя Ильи Ефимовича Репина, а не заниматься этой абстракцией»[40]. Там же в день 99-летия Вербова открылась его последняя персональная выставка. Но его мечта провести выставку в России осталась неосуществленной.

Художник ушел из жизни 4 апреля 1996 года. Не имеющий близких родственников, он завещал свое наследие сыну покойного друга - гражданину США[41]. Однако в интервью Вербов говорил, что надеется на возвращение в Россию его портретов Федора Шаляпина (1925, акварель), Ивана Бунина (1951) и композитора Александра Гречанинова (1947)[42]. Говорил он и о другом своем желании: «Почему я так хочу, чтобы состоялась моя выставка в России? <...> она воссоединит меня с русским искусством, а это главное»[43].

Иллюстрации

М.А. Вербов
Фотография с дарственной надписью: «Дорогому, любимому Илье Ефимовичу Репину всем сердцем преданный Михаил Вербов 6. VIII.1929» Париж. 1929
© Научный архив Российской академии художеств, Санкт-Петербург (далее: НА РАХ)

В мастерской «Пенатов»
На первом плане – И.Е. Репин.
Слева направо: А.М. Комашка, П.И. Нерадовский, М.А. Вербов, певица А.Н. Молас, справа – ее внучка Т.С. Брусиловская (Муромцева). 1916
Фотография. Частный архив. Воспр. в изд.: Брусиловская (Муромцева) Т.С. Встречи с И.Е. Репиным // Панорама искусств, 4. М., 1981

М.А. ВЕРБОВ. Портрет Корнея Ивановича Чуковского. 1915
Бумага, цветной карандаш. Альманах «Чукоккала»

М.А. ВЕРБОВ. Лоцман
Бумага, графитный карандаш. Местонахождение неизвестно. Воспр. в журнале «Солнце России». 1916. №49

Григорий Гнесин. Ода Н.Н. Евреинову. 2 февраля 1915. Рисунок М.А. Вербова. Альманах «Чукоккала»

В столовой «Пенатов»
Стоят (справа налево): вторая – Маргарита Берсон, В.В. Маяковский, К.И. Чуковский, В.И. Репина, Н.Н. Евреинов, А.Л. Андреева-Шкилондзь, М.А. Вербов, И.Е. Репин, Н.Б. Чуковская, Е.Н. Чириков и другие. 1915
Фотография
© Музей-усадьба И.Е. Репина «Пенаты»

М.А. ВЕРБОВ. Портрет Владимира Николаевича Давыдова. 1922
Холст, масло. 101,4 × 66
© Музей Малого театра, Москва. Публикуется впервые

М.А. ВЕРБОВ. Портрет Александра Ивановича Сумбатова-Южина. 1922
Холст, масло. 89 × 68,2
© Музей Малого театра, Москва. Публикуется впервые

М.А. ВЕРБОВ. Портрет Леонида Витальевича Собинова. 1922
Холст, масло. 117 × 88
© Музей Большого театра, Москва. Публикуется впервые

М.А. Вербов и Л.В. Собинов. 1922
Фотография
© Музей Большого театра

М.А. ВЕРБОВ. Портрет Корнея Ивановича Чуковского с дарственной надписью: «Великому президенту великой Чукоккалы. С любовью просит принять Народный Артист Чукоккалы 17.VIII.24. М.А. Вербов», «М. А. Вербов 1924 август Сестрорецк»
Бумага, итальянский карандаш. Альманах «Чукоккала»

М.А. ВЕРБОВ. Портрет Ильи Семеновича Остроухова. 1924
Холст, масло. 114, 5 × 89. ГТГ

М.А. ВЕРБОВ. Портрет А.А. Яблочкиной в роли королевы Елизаветы
Постановка по трагедии Ф. Шиллера «Мария Стюарт», Малый театр, Москва, 1923
Бумага, графитный карандаш. 61 × 49
© Музей Малого театра, Москва

М.А. ВЕРБОВ. Портрет П.М. Садовского в роли Мизгиря
Постановка пьесы А.Н. Островского «Снегурочка», Малый театр, Москва. 1922
Бумага, итальянский карандаш. 57 × 44
© Музей Малого театра, Москва

М.А. ВЕРБОВ. Федор Иванович Шаляпин в образе Бориса Годунова в опере М.П. Мусоргского «Борис Годунов». 1925
Холст, масло. Коллекция Метрополитен Опера, Нью-Йорк. Фотография. НА РАХ

М.А. ВЕРБОВ. Портрет короля Швеции Густава V. 1927
Холст, масло. Местонахождение неизвестно. Фотография. НА РАХ. Фотография публикуется впервые

М.А. ВЕРБОВ. Портрет писателя Жоржа Куртелина. 1928
Холст, масло. Местонахождение неизвестно. Фотография. НА РАХ. Фотография публикуется впервые

М.А. ВЕРБОВ. Уильям Черч Осборн. 1945
Холст, масло. 101,6 × 76,2. Фотография
© Музей искусств Метрополитен, Нью-Йорк, США. Уильям Черч Осборн, восьмой президент Музея искусств Метрополитен, Нью-Йорк

М.А. ВЕРБОВ. Портрет Джакобо Фитц Джеймс Стюарт, 17-й герцог Альба. 1951
Холст, масло. 77 × 63
© Музей Прадо. Мадрид

Каталог портретов М.А. Вербова с портретом Ивана Алексеевича Бунина (1951) на обложке, изданного в связи с его персональной выставкой, проходившей в 1982 году в музее истории и искусства Cauga, Auburn, Штат Нью-Йорк, США

М.А. Вербов. Фотография с портретом И.А. Бунина. Начало 1970-х
Архив Валерия Ивановича Матисова

М.А. Вербов в Москве. Фотография на фоне Третьяковской галереи. Воспр. в газете «Голос Родины». 1977

• 1. М.А. Вербов - автор портретов короля Швеции Густава V, короля Испании Альфонсо XIII, президента Финляндии Урхо Калева Кекконена, премьер-министров Индии Индиры Ганди и Раджива Ганди. Подробнее об этом: Медведева И.Ю. ХХ век Михаила Александровича Вербова // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского Дома на 2015 год. СПб., 2016. С. 238-262; Медведева И.Ю. Покинувший Пенаты. О судьбе художника Михаила Александровича Вербова // Карельский перешеек. Страницы истории. Кн. 1. СПб., 2017 С. 83-101.
• 2. Чукоккала. Рукописный альманах Корнея Чуковского. М., 1979. C. 114.
• 3. Михаил Исаакович Вербов 27 ноября 1914 года принял православие и стал именоваться Михаилом Александровичем. РГИА. Ф. 789. Оп. 13. 1916. Д. 143.
• 4. Вербов отмечал свой день рождения по новому календарю 10 декабря.
• 5. Мейлах М. Эвтерпа, ты? Художественные заметки. Беседа с русскими артистами в эмиграции и в метрополии. Т. 2. М., 2011. С. 595.
• 6. В 1932 году Вербов брал уроки вокала у итальянского оперного певца Титта Руффо.
• 7. Наталья Борисовна Нордман- Северова (1863-1914) - гражданская жена И.Е. Репина, писательница.
• 8. «Чукоккала» - рукописный альманах, составлявшийся К.И. Чуковским с 1914 по 1969 год.
• 9. Чуковский К.И. Репин в «Чукокка- ле» // Репин. Художественное наследство. Т. 1. М.; Л., 1948. С. 290.
• 10. Чукоккала. Рукописный альманах Корнея Чуковского. М., 1979. С. 116.
• 11. Мое сердце в России. Воспоминания художника М.А. Вербова // Голос Родины. 1974. №94. Л. 6. (Далее: Мое сердце в России.)

https://mytashkent.uz/2025/04/28/zhizn-ushla-prezhdevremennoe-zaveshhanie/

Azim Turdiev

Вместе с глубокой старостью приходит глубокое желание поделиться чем-нибудь с молодежью, дать важные советы, без которых, по версии стариков, последующие поколения просто не в состоянии обойтись. Пришло время войти в эту колею и мне. Не судите строго!

Годы идут и всё чаще в семье спонтанно возникают разговоры о «жизни» после жизни: когда придет срок, что более предпочтительно? дать себя засыпать землей на съедение…, или сгореть в священном пламени крематория? Долго обсуждать эту тему не пришлось — принято единогласное решение – гореть синим пламенем! Кто принимал это решение? Я и моя жена. Правда, спустя некоторое время, жена решила, что «старый способ лучше». Я, естественно, не возражал. Оставалось получить разрешение от соответствующих органов на проведение ритуала, поскольку в нашем благословенном Израиле тебя просто так не сожгут — надо получить разрешение на кремацию. И что дальше? Например, в США, Японии по желанию родственников, из праха умерших, путем непростых специальных операций, изготавливают искусственные бриллианты, из которых, в итоге, создают ювелирные изделия, однако, после смерти висеть на шее родственников, даже в виде украшения как-то не с руки. В конце концов, традиционно находиться долгое время в специализированной урне, как старик Хоттабыч, тоже совсем неплохо. Я даже придумал лейбл на урну: «Жизнь ушла, но осадок остался!» Ну, вроде бы, всё. С будущим определились. Теперь можно прикоснуться и к прошлому. А за 85 с небольшим хвостом лет хождения по земле чего только ни накопилось! Начну с 4-х положительных моментов, 

происходивших в разное время и в разных местах:
1. Мне 33 года. Привел жену в стоматологический кабинет поликлиники, вышел в закрытый дворик покурить, стою спиной к окну кабинета, слышу за спиной тихий голос врача:
-Надя, посмотри на этого мальчишку …- тихий голос переходит в восхищенный шёпот — представляешь?! Этот пацан — до-к-то-ор наук!!!».

2. Мне 47 лет. Рентген кабинет. Доктор сидит за столом, записывает данные клиента
— Фамилия?
— Турдыев.
— Имя?
— Азим.
— Возраст?
— 47

Доктор внезапно прекращает записи, поднимает глаза, пристально вглядывается в лицо посетителя, долго машет головой и после длительной паузы произносит:
— Молодец!!! Мо-ло-дец!!! Аня — зовет она кого-то. Из темноты лаборатории появляется вторая сотрудница.
— Аня, ты посмотри на него! Ему 47 лет!!! Какой молодец!

3. Мне 80. Бригада врачей и сестер перекладывает меня с коляски на операционный стол. Предстоит удаление раковой опухоли, засевшей в левом легком. В предоперационной суматохе доктор неожиданно наклоняется ко мне:
— Что? Вам действительно 80 лет??!

4. Мне 85. Вместе с дочерью идем на прием к врачу. Заходим в кабинет. Врач обращается к дочери, в голосе сомнение
— Ему что? Действительно, восемьдесят пять?!

Так я, постоянно запаздывая, пробежался по жизни. А что же в самой жизни? Трудное военное младенчество, трудное послевоенное детство, веселые школьные годы, насыщенное впечатлениями студенчество, безбашенные годы московской аспирантуры. Не очень понравилась тема, предложенная руководителем, а, вернее, очень не понравилась:
— Я не хочу заниматься этой темой.
— Что значит «Не хочу»! — возмутился Академик – делайте то, что Вам поручают.
— Я не буду делать эту работу!
— Ну тогда у меня нет для Вас другой темы! — Академика явно возмутила наглость мальчишки.
— Хорошо! В таком случае Я возвращаюсь в Ташкент.

В назревающий серьезный конфликт вклинилась Ученый секретарь Института. Уговорила не торопиться с уходом из аспирантуры, уговорила Академика дать другую тему. От другой темы я тоже не был в восторге, но, по крайней мере, ее можно было принять. Выполнил работу, защитил кандидатскую диссертацию, вернулся с беременной женой в Ташкент и забыл про эту тему, поскольку интересовался проблемами кроветворения и пострадиационного восстановления костного мозга. Потекли многие годы поиска ответа на вопрос: почему черепахи в 100 раз более устойчивы к радиации, чем, например, человек, каковы механизмы восстановления пораженной радиацией кроветворной ткани. Листая в очередной раз научную литературу, случайно натыкаюсь  

на инструкцию: как пользоваться флаконом с «консервантом Турдыева»!!! Это какого же Турдыева? Стал копаться в литературе дальше. Действительно! Этот «консервант Турдыева» оказался раствором, разработанным мною еще в бытность аспирантом В 1966 году, опубликовал в научном журнале рецепт консерванта и забыл обо всём, что связано с этой тематикой. Оказалось, кандидатская диссертация не умерла, а продолжила совершенно самостоятельную и довольно активную жизнь в медицинской, клинической практике. В 1975 году по распоряжению Минздрава СССР «консервант Турдыева» принят к обязательному использованию в медучреждениях Союза при диагностике кишечных заболеваний. Консервант с годами оброс несколькими патентными разработками и вот уже 50 лет прекрасно себя чувствует. Появились предприятия, изготавливающие и продающие консервант.

Ну что же… рад, что кандидатская диссертация живет и активно работает практически во всех республиках бывшего Советского Союза. Хороший плюс в моей книге жизни (израильтяне знают о какой книге идет речь).

Но… Пора уже вернуться к основной работе. Изучая эволюционную радиочувствительность различных позвоночных животных, столкнулись с совершенно невероятным фактом: черепахи погибают лишь при облучении в дозе от 50.000 до 100.000 рентген!!! Небольшая справка — человек погибает уже при облучении в дозе 500–700 рентген! Такая фантастическая, трудно перевариваемая информация была оформлена в статью и опубликована в 1972 в научном журнале «Радиобиология». Несмотря на отсутствие в тот период, реакции на опубликованные данные, мы продолжали «грызть гранит науки», описали немало интересных фактов и, наконец. выделили из селезенки черепах биологически активные вещества (пептиды), способные восстанавливать пораженный облучением костный мозг человека. Вычистили пептид, расшифровали структуру и получили синтетический аналог. Запатентовали структуру пептида. Осталось преодолеть последний барьер – FDA — организация, выдающая разрешение на использование новых лекарств в клинической практике. Чтобы получить разрешение FDA необходимо провести многосторонние исследования на добровольцах, а для этого нужны спонсоры, которые смогут выделить на эти работы несколько миллионов долларов. Этот шаг еще предстоит сделать. Но уже без меня… Многое сделано за этот период: опубликовано более двух сотен статей, 3 монографии, несколько десятков научно-популярных статей. Но, надо признаться, и времени потрачено много: более 50 лет. Сработал «эффект периферии». Научные статьи, опубликованные в советских журналах, читает довольно узкий круг специалистов. Эмиграция в Израиль способствовала более широкому распространению результатов научных исследований. Есть, несмотря ни на что, уверенность, что найдутся возможности привести данное открытие к логическому завершению.

В течение почти вековой жизни интересы распространялись не только в сфере научных работ, но и на общебиологические проблемы. Интересовало все, что связано с жизнью на земле. В итоге, в 1992 году написана и опубликована научно-популярная книга «Дитя природы». Есть в данной книжке и раздел, посвященный происхождению человека. В настоящее время на земле, как известно, живут три основные расы человека – негроидная (черная), монголоидная (желтая), и европеоидная (белая). Со школьной скамьи нам твердили, и мы хорошо усвоили, что строение тела, органов, систем организма у всех рас однотипно. В эволюционном развитии все они имеют одного предка. Когда-то на земле появились обезьянолюди – питекантропы, затем, спустя многие тысячелетия, их сменили синантропы и неандертальцы и уже потом появились кроманьонцы – предки современного человека Homo sapiens (Человек мыслящий). Вот от этого предка и пошло развитие всего ныне живущего человечества. Т. е., несмотря на разнообразие ископаемых предков, современный человек – это продукт одного предка – кроманьонца. А тот, кто придерживается других взглядов – он неисправимый расист. Работая над книгой, долгое время не решался высказать свои сомнения относительно правильности сформированного за многие столетия убеждения

Питекантропы…, синантропы…, неандертальцы…, кроманьонцы… Можно продолжить этот далеко неполный список наших предшественников, живших тысячи и десятки тысяч веков тому назад: зинджантроп, презинджантроп, австралопитек, дриопитек, гигантопитек и много, много других …питеков и …антропов. Кто, когда и где появился первым, а кто вторым? Кто кого сменил на тропе жизни, называемой эволюцией? Все эти вопросы и в наши дни являются предметом жарких споров палеонтологов, антропологов и палеоантропологов. И, тем не менее, можно с уверенностью сказать, что наши предки не сменяли друг друга, как сеансы в кинотеатре. В огромном временном промежутке они наслаивались друг на друга, пути их перекрещивались. Эти древние существа жили, охотились, истребляли друг друга, отстаивая свои и отвоевывая не свои территории. Победители поедали лакомые кусочки поверженных врагов, забирали у побежденных племен земли, женщин. В постоянной борьбе и кровосмешении различные популяции людей обживали землю, заполняли ниши, размножались, создавались изолированные группы, племена, народности. Не целесообразней ли, не вдаваясь в дебри формулировок понятия “нация”, остановиться на предположении о том, что уже многие тысячелетия, на земле развиваются и живут не только сообщества людей, представляющие собой прямых наследников кроманьонцев, но и потомки более древних, и, соответственно, менее успешных предков. Т. е., нельзя исключать тот факт, что среди нас, ныне живущих, здравствуют не только единоличные предки кроманьонцев, но и представители других предков. Вот такие «крамольные» мысли были опубликованы в 2000 году. Должен признаться, что мир после этой публикации не перевернулся. Были различные отклики, но они не затрагивали темы эволюции человека.

А вот другая ситуация:

Доктор Джеймс Уотсон – гениальный ученый, имя которого соизмеримо с такими именами как Чарльз Дарвин, Грегор Мендель, Лауреат Нобелевской Премии 1962 года, всемирно известный генетик, расшифровавший структуру спирали ДНК, в одночасье был уволен с поста ректора лаборатории Cold Spring Harbor, руководителем которой он был почти 40 лет. лишен всех академических званий!!! Что могло послужить причиной столь жесткого решения? В 2007 году, Уотсон, давая очередное интервью корреспонденту газеты Times, заявил, что он «изначально пессимистично настроен по поводу перспектив Африки, поскольку вся наша социальная политика основана на том факте, что их интеллект такой же, как и наш, — тогда как все тесты говорят об обратном». В научном мире поднялась буря! Через некоторое время он написал извинения и, тем самым, сохранил свои многочисленные почетные звания. Однако в последующем администрация Университета в Cold Spring Harbor заявила, что теперь лишают его и этих званий после того, как он заявил, что «…его взгляды не изменились» («И всё-таки она вертится!» — Галилео Галилей).

Наш с Уотсоном идентично пессимистичный настрой по поводу интеллектуальных перспектив Африки, научным миром воспринят совершенно неидентично. После публикации книги «Дитя природы» ко мне с претензиями и разъяснениями по поводу эволюции человека и расовых проблем никто так и не обратился. Но я никоим образом не впадаю в отчаяние и благодарен обстоятельствам, при которых «периферия» мне помогла не набрать букет недоброжелателей. А к проблеме истории человечества специалисты еще вернутся не единожды, вплоть до полного восстановления истины. В конце концов, консерватизм не позволяет моментально принимать любые открытия. Существует даже цитата немецкого натуралиста Александра Гумбольдта, который еще 225 лет тому назад заметил: «Всякая истина проходит в человеческом уме три стадии: сначала — какая чушь! затем — в этом что-то есть; наконец — кто же этого не знает!» А как без специальный подготовки принять заявление современных физиков: «В ходе экспериментов с фотонами учёные обнаружили, что частицы света могут покидать облако атомов до того, как они туда попадают. Этот эффект предоставил доказательства существования отрицательного времени». В контексте квантовой физики отрицательное время указывает на сложные взаимодействия между частицами, в которых время может вести себя нелинейно.

Что это? Записки сумасшедшего? Нет! Научный факт! Современная наука достигла таких высот, что пора готовиться к восприятию самых фантастических достижений.

Гонения же на неординарного исследователя, расшифровавшего структуру ДНК, считаю неприемлемым, даже при условии его несносного и неуживчивого характера. Как бы то ни было, во всей этой истории останется один факт: расшифровка структуры ДНК позволила сделать невероятный скачок в развитии химии, биологии, медицины и, вообще, в жизни человечества (существуют даже целые телевизионные программы!) Расшифрованная структура ДНК послужит базовой основой для будущих решений сложных проблем лечения неизлечимых в настоящее время заболеваний, проблем пересадки органов и тканей, проблем старения и еще многих и многих проблем. Дух захватывает!!!

Хочется прожить еще несколько жизней, чтобы быть свидетелем и активным участником невероятно интересных событий. Дорогие мои юные и совсем еще маленькие современники! Участниками и свидетелями великих открытий предстоит быть вам и вашим потомкам! Вы скоро узнаете, что жизнь на земле не является совершенно уникальным явлением и вы будете иметь шанс познакомиться с обитателями других миров. Откуда такая уверенность? Дело в том, что всё живое на нашей земле состоит из белков, а всё бесконечное разнообразие белков представлено всего двадцатью(!) аминокислотами, и вся информация обо всех белках закодирована в ДНК (дезоксирибонуклеиновая кислота) и РНК (рибонуклеиновая кислота), которые, в свою очередь, представлены всего-то пятью нуклеотидами (Аденин, Тимин, Гуанин, Цитозин Урацил). Невероятно, но факт! И в течение всего периода существования цивилизации перед человечеством стоит вопрос: «Есть ли жизнь на Марсе?» и, вообще, существуют ли внеземные цивилизации. Дело в том, что найти ответ могут помочь астероиды, с большой скоростью летящие в космическом пространстве, среди звёзд и планет. На данный момент наиболее известным объектом является хорошо сохранившийся древний астероид, появившийся миллиарды лет тому назад в ранний период формирования Солнечной системы и получивший имя Бенну, в настоящее время он находится на расстоянии 320 миллионов километров от Земли. По космическим меркам это небольшой булыжник диаметром чуть меньше 500 метров. Уже в наши времена интеллектуальные и технические возможности позволили спроектировать и создать космический аппарат, который в автоматическом режиме был запущен к астероиду Бенну в сентябре 2016 года, а встретился он с астероидом лишь в декабре 2018 года! Встретившись с астероидом, два с половиной года этот аппарат вращался по его низкой орбите, изучая его со всех сторон, а затем, выбрав удобное место, «прибеннулся», т.е. опустился на поверхность астероида, собрал более 250 граммов пыли и гравия и в марте 2021 года покинул астероид и направился в длительный обратный полет к планете Земля.

В сентябре 2023 года, приблизившись к земле, аппарат сбросил капсулу с космическим грунтом, но сам аппарат, включив двигатели, вновь отправился в далекое путешествие. На этот раз к астероиду Апофис, который находится на расстоянии 17 миллионов километров от земли и к которому он приблизится в 2029 году. А грунт, извлеченный из капсулы, стали изучать не только в Америке, но и в других ведущих Государствах (кроме России – она слишком занята — воюет!). Нашли что-нибудь интересное? НАСА объявило, что в образцах, собранных американским космическим аппаратом с астероида Бенну обнаружены аминокислоты и все пять известных азотистых оснований, составляющих фундаментальную структуру ДНК и РНК. Эти выдающиеся два взаимосвязанных события как-то не взбудоражили сознание наших современников. А между тем они по праву относятся к судьбоносным: во-первых, интеллектуальные и технические возможности человечества достигли такого высокого уровня, что появилась возможность спроектировать, собрать, запрограммировать и отправить аппарат за миллионы километров в автономное космическое путешествие. А это, в свою очередь, позволило пощупать и глубоко исследовать структуру космического тела Солнечной системы. И что? Теперь можно с полной уверенностью подтвердить несостоятельность «коацерватной теории» происхождения жизни на земле (теория Опарина) в пользу гипотезы космического – «кирпичики жизни» аминокислоты и нуклеиновые кислоты попали на землю вместе с астероидами и другими космическими телами. И еще – совершенно неожиданным и очень важным открытием является обнаружение в доставленном материале водорастворимых фосфатов. Эти соединения представляют собой биологические компоненты абсолютно для всех форм жизни на Земле. И наконец, наличие в космических телах ДНК и РНК, а также аминокислот дают основание осторожно надеяться, что мы не одиноки в космическом пространстве. Так что, грядущим поколениям, далёким и близким придется немало потрудиться, создавая транспортные средства для полетов в межгалактические дали для встречи с обитателями других небесных тел.

А тем временем и здесь, на грешной земле предвидится много работы и ожидаются впечатляющие открытия, связанные всё с теми же ДНК и генами. К одному из наиболее заметных усилий генетиков можно отнести попытки восстановления мамонта, вымершего примерно 4000 лет тому назад.

Нет смысла описывать весь ход сложнейших экспериментов, скажу только, что на первых порах в качестве модели генетики выбрали мышь. Это совсем не означает, что они хотят сделать из мыши слона, просто начинать подобные работы сразу со слонов нерентабельно. Первой задачей было смоделировать на лабораторных мышах ген шерстистости мамонта. Результат вы можете видеть на фотографии.

Мальчики Ромул и Рем, «ужасные волчата», или «лютоволки» когда им был 1 месяц. Родились 1 октября 2024 года.

Работа продолжается! Шертистые мыши – не единственное достижение в области манипулирования генами. Американская Компания Colossal Biosciences заявила об успешном случае «развымирания» вида, представив щенят «ужасного волка». Этот вид населял территорию Северной Америки и вымер более 10 тыс. лет назад. Компания внесла изменения в ДНК серого волка 20 модификаций в 14 генах. Затем, используя крупную собаку в качестве суррогатной матери, произвели на свет трех щенков

И тем не менее, при всей фантастичности результатов «развымирания», это направление исследований не является предпочтительным. Через 50 -100 лет к приоритетным исследованиям будут относиться работы по исправлению генетических ошибок – уродств, наследственных болезней. Медики будут заниматься не столько лечением болезней, сколько профилактикой этих заболевании. Наконец-то появятся эффективные способы лечения от алкоголизма, наркомании… Нашим будущим поколениям, членам здорового общества в прямом и переносном смысле, будет чем заняться. В добрый час!

А к ныне живущим современникам есть только одна большая просьба: постарайтесь не разрушить вконец этот хрупкий земной мир. Прожив далеко не короткую, насыщенную жизнь, я, «С чувством глубокого удовлетворения» обращаюсь к современникам с призывом Григория Горина: «Улыбайтесь, господа! Улыбайтесь!»

P.S. Ну вот! Не успело «завещание» выйти в свет, как появилась информация: «На планете, зафиксированной под номером K2-18b обнаружены убедительные признаки жизни» Планета находится на расстоянии около 150 парсек (световых лет).

Надпись Продолжение надписи

https://sokolwlad.narod.ru/html/s98.html &nbs...      Отрывок из воспоминаний писателя "Бухара".

Мне следует здесь немного остановиться на вопросе о своем тахаллусе -- литературном псевдониме. В первые годы моей жизни в Бухаре люди (за исключением лишь некоторых), в особенности муллы, смотрели на меня очень презрительно и, желая унизить, называли "деревенщиной". Поэтому я выбрал псевдоним "Сифли", что значит "низкий", "презренный". Однако позже мне этот псевдоним не понравился. Я подумал: "Люди считают меня низким, это их дело. Но для чего же я сам себя буду унижать? Я отличаюсь от других лишь тем, что беден и нуждаюсь, они же богаты и ни в чем не испытывают нужды".

Отвергнув слово "сифли", я решил взять для псевдонима слова "кашшоки" (бедняк) и "мухтоджи" (нуждающийся), но слова "мухтодж" и "мухтоджи" показались мне более подходящими, и впоследствии, согласно размеру стиха, я употреблял в качестве псевдонима то Мухтодж, то Мухтоджи.

Постепенно мне они тоже перестали нравиться, и я опять стал думать: "Это верно, что я нуждаюсь, но зачем же объявлять об этом людям через стихи? Как бы я ни нуждался, но должен показать посторонним, что ни в чем не испытываю недостатка". -- Так я отклонил и второй псевдоним.

Под влиянием тяжелого детства я был очень нервным и даже испытывал разочарование в жизни. Иногда ночью в одиночестве я читал элегические стихи старых поэтов и рыдал, облегчая свое сердце. Проведав об этом, люди говаривали: "Это способный мальчик, но немного ненормальный". Поддавшись этим разговорам, я выбрал себе псевдоним "Джунуни", близкий по значению к слову "ненормальный". Постепенно и этот псевдоним перестал мне нравиться. "Ведь я же не сумасшедший, -- думал я. -- Я все понимаю, все различаю, зачем же должен называть себя безумным? Люди считают меня сумасшедшим, пусть себе считают, это не имеет ко мне никакого отношения".

После таких размышлений я стал подыскивать себе более подходящий псевдоним. В то время некоторые ученики медресе, в особенности бухарцы или дети духовенства, очень увлекались сочинением стихов, даже полная неграмотность не являлась для них препятствием. Однако еще до того, как начинали писать стихи или придумывали хоть один бейт, они уже выбирали себе псевдоним. Обращаясь один к другому, они вместо имен упоминали псевдонимы. Часто молодые поэты спрашивали друг друга о значении какого-нибудь псевдонима и спорили о том, подходит ли данное слово для псевдонима или нет, при этом каждый из них считал свой псевдоним лучшим. Самым важным доказательством преимущества того или иного псевдонима считалось то, что данное слово является редким, странным, а также и то, что ни один из поэтов прошлого не использовал его в свое время.

Вместе с тем большая часть их псевдонимов ничем не отличалась от использованных другими поэтами. Часто оказывалось, что псевдонимы имеют неподходящее значение или совсем бессмысленны. Даже Мир-Кодир-махдум-"Кобыла", который не имел никакого интереса к литературе, не любил слушать стихи и, если при нем начинали их читать, тотчас же уходил, -- и он не остался в стороне от поисков псевдонимов. Присутствуя при таких разговорах, он говорил: "Если я стану поэтом, то возьму себе псевдоним "Гамбуск" (жук), потому что это слово как псевдоним не было использовано ни одним поэтом".

Бесконечные споры и обсуждения, всеобщие поиски псевдонимов заставили меня прийти к следующей мысли: "Нужно найти такой псевдоним, который имел бы значение, свойственное именно мне, и вместе с тем никем из поэтов до сих пор не был использован". С этими мыслями я день и ночь перелистывал словари и в конце концов нашел слово "айн", которому составители приписывали сорок восемь, а иногда и больше значений. Среди наиболее распространенных значений этого слова были "глаз", "источник", "лоскут кожи на тетиве лука для камешка". Приняв за псевдоним слово айн, можно было применить к нему любое из названных понятий и отнести их к самому себе.

Теперь передо мной возник вопрос: было ли это слово использовано другими поэтами для псевдонима или нет? Чтобы найти ответ на него, я взял у Абдулхалил-махдума поэтические антологии "Оташ- када" и "Давлатшах" и просмотрел перечень упоминаемых там поэтов. Слово "айн" как поэтический псевдоним в них не встречалось. Из осторожности я все же счел нужным справиться еще у какого-нибудь знающего человека. Как раз в эти дни я встретил Мулло-Холи из Ура-Тюбе, о котором упоминалось выше. Хотя сам' он писал очень плохие стихи, но хорошо знал историю, биографии поэтов и ученых прошлого. Я спросил у него, использовал ли кто-либо приглянувшееся мне слово "айн" в качестве псевдонима.

-- Я никогда не встречал это слово как псевдоним какого-нибудь поэта, -- ответил он, -- лишь в Египте жил когда-то один ученый, который был комментатором Сахихи Бухори, и научный псевдоним этого человека был "Айни". Когда я получил от него эти сведения, то решил избрать для себя псевдоним "Айни".

Когда молодые люди, мнящие себя поэтами, узнали, что я сочиняю стихи и выбрал себе псевдоним, они, даже не спросив у меня стихов и не интересуясь их содержанием, стали расспрашивать о смысле псевдонима. Я им ответил:

-- Это слово имеет сорок восемь значений. Посмотрите сами словари, почитайте книги, и вы поймете, что оно означает. У меня же нет времени объяснять вам.

Необходимо указать, что никто не видел ни одного моего стихотворения, подписанного псевдонимами Сифли, Мухтоджи, Мухтодж или Джунуни и ни одной газели, написанной тогда, я и сам сейчас не могу вспомнить. Что же касается рукописей, то, как я уже указывал выше, через две недели или месяц после их появления на свет я подвергал их суровой критике и уничтожал. Поэты и мнящие себя поэтами даже и не подозревали, что у меня были еще и другие псевдонимы.

Когда я близко подружился с Хайратом (об этом будет рассказано далее), я впервые поведал ему о поисках псевдонима и перечислил все слова, привлекавшие меня поначалу. Он запомнил только одно из них -- "Джунуни".

Хайрат, уже в конце жизни, когда был тяжело болен и не надеялся выздороветь, написал элегическую касыду. В этой касыде он хотел упомянуть обо мне, но так, чтобы слушающие этот бейт не поняли, что речь именно обо мне. Поэтому он упомянул меня под моим отвергнутым псевдонимом. Три бейта из этой касыды таковы:

Когда бы нами увлеклась ты, как и мы тобой,
Так долго с нами бы тогда не враждовала ты.
Как не оплакивать теперь крушение надежд --
Когда-то сладостью речей нас восхищала ты.
То чаровал Джунуна твой пленительный упрек,
То речью ласковой опять нас утешала ты.

https://goskatalog.ru/portal/#/collections?id=54023717

Женя Долгополов, парнишка из Марьиной Рощи. Как и большинство студийцев, Евгений был фанатом  арбузовского товарищества. Раненый, на госпитальной койке, писал пьесу и мечтал вернуться на сцену...

Вернёмся к "Книге Судеб"... Для Евгения Долгополова, курсанта августовского набора 1941г. Московского командного училища им. Верховного Совета РСФСР там тоже нашлась строчка, но если для Кирилла Арбузова эта запись стала эпитафией, то для  Жени - эпиграфом к фронтовой жизни. Курсанта Долгополова ранили в бою возле деревни Поповка, где отчаянно бился Кремлёвский Полк,16 ноября 1941г. (за неделю до гибели Кирилла). Он выкарабкался, проучился ещё 6 месяцев и отправился на фронт. Воевал со СЛАВОЙ, дважды ОРДЕНОНОСЕЦ  (Орден Отечественной войны I степени и Орден Красного Знамени),  трижды был ранен, с третьим ранением не совладал...

Гвардии капитан Долгополов Евгений умер от ран в военном госпитале где-то в Румынии, Северной Трансильвании, в г. Совата, там и похоронен в отдельной могиле, а не в братской... Заслужил эту привилегию. Сколько ранений должен был получить боец, чтобы вернуться домой?

Евгений был отчаянным храбрецом. Быть воином - тоже талант. Когда читаешь сообщения о его боевых эпизодах, кажется, что перед тобой сценарий боевика. Но в фильмах это трюки, иллюзия... Герои выживают в невероятных ситуациях. Снимают грим и едут домой. А на войне, как на войне...

     https://pamyat-naroda.ru/heroes/podvig-chelovek_nagrazhdenie32388718/

https://podvignaroda.ru/?#id=43764029&tab=navDetailDocument

Особенностью существования Арбузовской студии было то, что свои роли студийцы сочиняли сами. Спектакль рождался в этюдно - импровизационных поисках. Как бы ни был высок полёт фантазии, каждый невольно тащил за собой шлейф собственной жизни. Возможно, на воображение юноши давила атмосфера тогдашней Марьиной Рощи, но Евгений вошёл в "Город на Заре" в образе "нехорошего человека"  Башкатова. Видите, на фотографии он замахнулся топором на скромного скрипача Альтмана (Зиновий Гердт)? В новом варианте пьесы (1957)  Башкатова нет. Вместо него появляется Женя Алёнушкин... очень непростой характер, парень с трудной судьбой. С отрицательным Алёнушкиным положительные герои расправились на раз-два-три. Просто пристрелили его. 

Репетиции стали для Жени Долгополова окном в другой мир...   Матушка Долгополова в годы войны поддерживала связи со студией, навещала Алексея Арбузова. Цитирую письмо Людмилы Нимвицкой: "А.Н. же говорит, что самое приятное за последнее время для него было посещение матери Жени Д. , которая привезла А.Н. огурцов и моркови и Женину пьесу, присланную с фронта, и благодарила А.Н. за то, что из ее сына он и Студия сделали человека. Она говорила, что все последние годы дома, у нее на глазах, он становился другим человеком" https://znamlit.ru/publication.php?id=7984.  Каким стал бы этот новый человек мы никогда не узнаем...

Из воспоминаний актрисы Людмилы Нимвицкой.  http://www.bard.ru/cgi-bin/listprint.cgi?id=35.02

"В начале войны А.Аpбузов и В.Плучек, отдыхавшие на юге, долго не могли веpнуться в Москву. За это вpемя почти все наши мужчины были пpизваны в аpмию. Никого мы не пpоводили. Многие уходили сpочно. Так ушли Коля Потёмкин (Жмельков), Зяма Геpдт (Альтман), Гpиша Михайлов (Зоpин), Женя Долгополов (Башкатов), Киpилл Аpбузов (Багpов), Максим Селескиpиди (Зяблик), Исай Кузнецов, Коля Подымов, Маpина Малинина, игpавшие в хоpе стpоителей гоpода……

..Наши pуководители получили бpонь для актёpов студии, котоpая единодушно pешила стать фpонтовым 
театpом. Но веpнуть наших pебят из частей было уже невозможно, и на бpони, котоpые были даны им,  
 пришлось бpать людей со стоpоны, чтобы пpодолжать pаботу".

Арбузовская студия с осени 1941 до весны 1942г. играла спектакли в Чирчике (большой комсомольской стройке под Ташкентом), преобразованная в Чирчикский Городской Драматический Театр. В дальнейшем они получили статус Фронтового Театра и перебрались в Полярный в распоряжение командования Северного флота.

Фотографии Кирилла Фёдоровича Арбузова, племянника драматурга Алексея Арбузова, я не нашла в сети. Где-то она есть,  наверное, в личном архиве его вдовы Людмилы Борисовны Нимвицкой или в бумагах дяди, но в интернете - нет.  Молодой актёр родился в 1918, окончил семилетку, душой и сердцем влился в студию, организованную начинающим драматургом Алексеем Арбузовым, режиссёром - энтузиастом Валентином Плучеком и литератором Александром Гладковым. Женился на прекрасной девушке с трепетной душой и непростым характером,  как и он влюблённой в ТЕАТРАЛЬНУЮ СТУДИЮ, Людмиле Нимвицкой.  В 1938-40гг. отслужил срочную в далёком Ташкенте... на сцене Театра ТУРКВО, под руководством  неплохого режиссёра Николая Ладыгина (https://znamlit.ru/publication.php?id=7984) . В легендарном спектакле "Город на заре" успел сыграть Багрова. Кто это действующее лицо, не знаю. В обновлённый вариант пьесы (1957) этот персонаж не вошёл.

 Военная дорога Кирилла Арбузова и Евгения Долгополова началась в 1941г. Они стали курсантами Московского командного училища им. Верховного Совета РСФСР и разделили его судьбу.

Мы знаем о питомцах этого учебного заведения по художественной литературе, по  фильмам как о кремлёвских курсантах. Здесь надо различать современный кремлёвский (президентский ) полк и военное училище, которое до октября 1935 располагалось на территории Кремля и в народе называлось "кремлёвским". Училище перед войной перевели в другое место, но имя осталось в народном сознании. Поэтому в воспоминаниях, военных мемуарах, немецких листовках именно этих юношей, сражавшихся под Волоколамском называют кремлёвскими курсантами.

"6 октября 1941 года только что сформированный полк Московского командного училища им. Верховного Совета РСФСР был поднят по тревоге. Совершив за 36 часов под проливным дождем 85-километровый марш-бросок, курсанты заняли отведенный им участок обороны вдоль берега реки Лама в Волоколамском районе Московской области.

Спустя месяц этим же путем им пришлось возвращаться, теряя своих товарищей в кровопролитных боях с гитлеровскими войсками. Курсантам удалось задержать на этой дороге врага на два месяца, ставших впоследствии для армий Вермахта роковыми. .............

От Московского Краснознаменного пехотного училища им. Верховного Совета РСФСР (МКПУ) на фронт отправились три батальона (почти 1 600 человек), сформированные из курсантов старших курсов и курсов подготовки командиров взводов. Полк включал 1 330 курсантов в десяти ротах, около 130 красноармейцев, приблизительно столько же офицеров и приданные ему части (авторота, саперы, огнеметчики, санитары, пулеметчики и артиллеристы). Командовал полком начальник училища полковник Семен Иванович Младенцев. ................................

Сейчас уже невозможно восстановить полностью список тех, кто ушел и не вернулся. Все документы, касающиеся курсантского полка, в том числе и его списочный состав, были уничтожены в связи с приближением линии фронта и эвакуацией учебного заведения в глубокий тыл. Родственникам тех курсантов, кто успел где-то мелькнуть в сохранившихся  бумагах или приказах по полку, сообщали о судьбах разыскиваемых. Близким остальных отвечали, что сведениями не располагают". https://pobeda.elar.ru/issues/oborona-moskvy/kremlevskie-kursanty/ Судьбы и подвиги. Кремлевские курсанты.

Убитых хоронили женщины из окрестных сёл. Тела складывали в воронки. Пишут, что больше половины наших бойцов, погребённых в братских могилах, по сей день безымянны.

Мне приходилось читать, что батальон младшекурсников был отправлен копать окопы. "1-й батальон состоял из курсантов младшего курса, ему поручалось строительство оборонительного рубежа западнее Солнечногорска. 2, 3 и 4-й батальоны (112 офицеров, 1330 курсантов, 130 красноармейцев, 7 вольнонаёмных) направлялись в распоряжение начальника Волоколамского укрепрайона".  https://history.milportal.ru/kremlyovskie-kursanty-v-bitve-pod-moskvoj/?print=print   Но вот курсанты младшего курса Женя Долгополов и Кирилл Арбузов оказались в самом пекле.

Для Кирилла война началась и закончилась под Волоколамском. Современная сводная информация на сайте Память Народа такова:

Дата рождения

__.__.1918

Место рождения

Московская обл., г. Москва

Место призыва

Московский ГВК, Московская обл., г. Москва

Дата призыва

25.07.1941

Воинское звание

красноармеец ; лейтенант

Воинская часть

ппс 993 п/я 0-33-в
16 армия
Московское ВПУ им. ВС РСФСР, Московская обл., г. Москва

Место выбытия

Московская обл.

Место захоронения

Московская обл., Высоковский р-н, д. Некрасино

 

Долгое время Кирилл Арбузов числился в ПРОПАВШИХ БЕЗ ВЕСТИ.

Смотрю документы на сайте "Память Народа". Видимо, родные его долго и настойчиво искали по всем возможным адресам. Вот он курсант,  а тут красноармеец, вот лейтенант в распоряжении Военного Совета Армии, а вот курсант Школы младших командиров - и всё это за два последних месяца его жизни, но всюду проклятое клеймо - пропал без вести, дополнительные данные ... не имеется... В Книгах Памяти, составленных на рубеже веков тот же итог.

           ПРАВИТЕЛЬСТВО МОСКВЫ. КНИГА ПАМЯТИ ПОГИБШИХ И ПРОПАВШИХ БЕЗ ВЕСТИ В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ 1941-1945 ГОДОВ. Том 2. Москва 1993.

       КНИГА ПАМЯТИ.  "ОНИ ПОГИБЛИ В БИТВЕ ПОД МОСКВОЙ 1941-1942".  СПРАВОЧНО-ИНФОРМАЦИОННОЕ ИЗДАНИЕ.    Выпускается по распоряжению Губернатора Московской области  Героя Советского Союза Б.В.ГРОМОВА.  2009.

  Но  "при полном отсутствии списка полка, в училище сохранились алфавитные книги учета курсантов. В книгах значились и те, кто до выпуска не дошел.    Так выяснилась судьба многих курсантов призыва 1941 года, сдававших свой выпускной экзамен в окопах передовой линии обороны Москвы".  https://pobeda.elar.ru/issues/oborona-moskvy/kremlevskie-kursanty/  

Короткая приписка в конце строки, где "учтены" все пункты короткой жизни Кирилла: "Был убит 22 ноября 1941 близ деревни Некрасино, где и похоронен". Так свидетельствует запись в "Книге Учёта младшего начальствующего и рядового состава... полка".  УБИТ но не НЕ ПРОПАЛ БЕЗ ВЕСТИ!

Чиновникам, которые добросовестно продолжали вести записи, наверное, на небесах поставили "зачёт".  Их пером водили Ангелы... Так канцелярская книженция  превратилась в настоящую КНИГУ СУДЕБ. Единственная строчка писарским почерком  проливала свет на участь человека на том и на этом свете... Вопрос только в том, узнали или нет о судьбе своих "пропавших без вести" героев родные и близкие.  Книги учёта жизней курсантов всплыли далеко не сразу.  Матери и отцы могли просто не дожить до этого события. Людмила Борисовна Нимвицкая, вдова, скончалась в 2002г. Максим Кириллович Арбузов, родившийся в 1942г, ушёл из жизни в 1997...

https://pamyat-naroda.ru/heroes/memorial-chelovek_dopolnitelnoe_donesenie85971106/?backurl=%2Fheroes%2F%

P.S. Возможно, Кирилл Арбузов погиб в ходе вот этой операции. Кто там помнил точные даты гибели? 22? Или в ночь на 23?  "Несмотря на потери в рядах курсантов, полк держал оборону на всех рубежах и отходил на новые позиции только по приказу. Все чаще предпринимались яростные контратаки и устраивались дерзкие засады. Так, в ночь на 23 ноября после отхода полка на рубеж Высоковск, Некрасино, разведка доложила утром, что по шоссе на Некрасино движется батальон вражеской пехоты. Последовало мгновенное решение полковника С.И.Младенцева. Командир 4-го батальона майор Тряпкин по его приказу к 6.00 часам скрытно расположил и замаскировал две роты по обеим сторонам шоссе и небольшими силами имитировал отход на г. Клин. Через 30 минут у деревни появились вражеские мотоциклисты. Осмотревшись и проследовав на другой конец деревни Некрасино, они выпустили 2 зеленых ракеты, сигнализировав что путь свободен. Вскоре в деревню вошел вражеский батальон и вот тогда в небо взвились 3 красные ракеты – сигнал к атаке. Командир вражеского батальона с группой офицеров были взяты в плен, а батальон разгромлен. К месту боя враг бросил новые силы, но безуспешно. Гитлеровцы снова были контратакованы кремлевским полком и отступили".https://www.culturaprof.ru/upload/podvig-kursantskogo-polka.pdf 

Приложение:

Фрагмент воспоминаний актрисы Людмилы Нимвицкой.  http://www.bard.ru/cgi-bin/listprint.cgi?id=35.02  

https://znamlit.ru/publication.php?id=7984  История Арбузовской студии в десяти письмах и одном стихотворении. Публикация, вступление, комментарии и постскриптум Александры Машуковой;

Сайт "ПАМЯТЬ НАРОДА". Документы.

https://history.milportal.ru/kremlyovskie-kursanty-v-bitve-pod-moskvoj/?print=print  Кремлёвские курсанты в Битве под Москвой  АКВИЛЯНОВ Юрий Андреевич — полковник в отставке;

https://pobeda.elar.ru/issues/oborona-moskvy/kremlevskie-kursanty/  Кремлевские курсанты;

https://www.culturaprof.ru/upload/podvig-kursantskogo-polka.pdf  Подвиг курсантов отдельного кремлевского полка в битве за Москву.

Летопись Ташкентской Эвакуации во время Великой Отечественной Войны бесконечна. Вот стал известен ещё один эпизод. В «Письма о Ташкенте» обратилась Елена Баснина: «Меня зовут Елена, я работаю хранителем в Музее МАРХИ (Московского архитектурного института).

Я пытаюсь разыскать историческую фотографию здания по ул. Пушкинская, д. 66, в котором во время эвакуации института в Ташкент работала производственная мастерская института (1941 — 1942 гг.).
Этот адрес известен из приказа института, то есть можно считать его достоверным. Я нашла фотографии на pastvu.com и на вашем сайте «Письма о Ташкенте», которые свидетельствуют о том, что исторически по адресу ул. Пушкинская, д. 66 находилась баня на Дархане (бывш. Метрикова).
Я очень надеюсь, что с вашей помощью смогу узнать, какова вероятность того, что во время войны баня служила помещением для мастерской Московского архитектурного института в эвакуации. Заранее благодарю. С уважением...» https://mytashkent.uz/2025/03/26/arhitekturnaya-masterskaya/

Можно было бы предположить, что производственные мастерские института разместили в каком-то подсобном помещении Бани, потому что сама баня работала в полную силу. Ведь кроме ташкентцев там мылись отряды солдаты, раненые, толпы беженцев… Если бы не бани, город потонул бы во вшах и всякой заразе. НО Елена называет конкретный адрес Пушкинская 66…А бывшая Баня Метрикова в 1937 находилась по адресу Пушкинская №78, в 50е номер уменьшился, стал № 72. Видимо, благодаря строительству двух крупных зданий: проектного института на Ассакинской в 47г. И жилому дому на углу Пушкинской и Балыкчинской (Хамида Алимджана). 60е номера домов могли располагаться в предыдущем квартале, за квартирой доктора ФЕДОРОВИЧА. Но этот квартал от Ассакинской до Балыкчинской был обычным жилым кварталом. Фасады особнячков скрывались за зеленью палисадников, никаких особых ведомств я там не припомню. В советские годы какая-то табличка висела в самом начале квартала, со стороны Балыкчинской, на небольшой пристройке. Ко входной двери вели 2-3 ступеньки... вниз?! Хотя ко всем парадным надо было подниматься на 2-3 ступени вверх. Фото таких мест надо искать в семейных альбомах.

На сайте Московского Архитектурного Института (МАРХИ, бывший МАИ) опубликована статья о житье - бытье в ташкентской эвакуации. 

https://www.newsmarhi.ru/2022/04/29/17749/

«Научный полк»: эвакуация МАРХИ в годы Великой Отечественной войны

21 октября из постановлений Совета по эвакуации и решения Всесоюзного комитета по делам высшей школы (ВКВШ, именно эта аббревиатура размещалась слева от надписи «Архитектурный институт» на фасаде МАРХИ со второй половины 1930-х гг., а сам комитет как раз занимал часть помещений института) становится известно, что Московский архитектурный институт подлежит эвакуации в Ташкент. 24 октября принят приказ по институту — с одной стороны продолжаются занятия в институте, работы на объектах Москвы, с другой — архив, библиотека и учебное оборудование подготавливаются к эвакуации. Однако, помимо учёбы, на Рождественке в эти дни шли и митинги, посвящённые темам эвакуации и паникёрства (на основе воспоминаний В. Блюменталя [Каждан, Я. Дом на Рождественке.- Москва: Рой, 1998]).

И действительно, фоном для этих процессов в институте стали события Московской паники 15-17  октября 1941 года и перевод города на осадное положение.

С момента начала эвакуации 24 октября институт фактически разделяется на две части — эвакуируемую в Ташкент и остающуюся в Москве.

Первый этап эвакуации — добраться из Москвы до Мурома. Добирались всеми возможными видами транспорта. В Муроме комплектовались эшелоны эвакуирующихся высших учебных заведений. Для студентов был выделен товарный поезд, составленный из вагонов-теплушек. Об условиях быта в таких вагонах говорить едва ли приходится. Ещё одна важная проблема — обеспечение продовольствием.

7 ноября 1941 года эшелон со студентами отправился в долгий путь до Ташкента. Напомним, что в этот же день на Красной площади проходил знаменитый парад. В Ташкент эшелон прибыл лишь в декабре (на фронтах Московской битвы начинается контрнаступление).

В Ташкенте для занятий было предоставлено здание ТАШКЕНТСКОГО СТРОИТЕЛЬНОГО ИНСТИТУТА.

      уг. Ассакинской и Свердлова, 14. https://oldtashkent.com/ulitsy-tashkenta/assakinskaya-ulitsa.html   "В советское время это здание часто меняло своих владельцев. В конце двадцатых годов здесь расположился Среднеазиатский хлопково-ирригационный политехнический институт (СА-ХИПИ), затем   СРЕДНЕАЗИАТСКИЙ СТРОИТЕЛЬНЫЙ ИНСТИТУТ (САСИ),   затем дирекция и строительный факультет Среднеазиатского индустриального института, переименованного в конце сороковых годов в Среднеазиатский политехнический институт. Затем здесь находился факультет промышленно-гражданского строительства Ташкентского политехнического института".

. В первое время жить приходилось прямо в аудиториях, впоследствии студентам были предоставлены общежития, а профессорам — комнаты и углы в частных квартирах. В аудиториях не хватало принадлежностей и банальных расходных материалов — бумаги, карандашей.

В декабре были возобновлены занятия. Их проводили 55 преподавателей, среди которых  С. Е. Чернышёв, В. Ф. Кринский, А. М. Рухлядев, Б. А. Коршунов, Н. В. Докучаев, Я. И. Райх, В. А. Мыслин, Г. Я. Мовчан, Г. А. Захаров, З. С. Чернышёва, М. А. Туркус. Программу занятий старались по максимуму сохранить, но военное время вносило коррективы: в программу вплетались конкурсы на военную тематику. Часть проектов, дипломов, научных работ приходилось ориентировать на проблематику Средней Азии, проводились обмеры памятников узбекской архитектуры.

Студенты учились 4 дня, а в остальные дни работали на эвакуированных заводах, строительстве жилых домов для эвакуированных, строительстве Северо-Ташкентского канала, строительстве и проектировании заводов и мостов. Студенты и преподаватели участвовали в строительстве Фархадской и Саларской ГЭС. Преподаватели проектировали и консультировали многие проекты в Средней Азии и Сибири. В декабре 1941 года были организованы подготовительные курсы и объявлен приём на I-й курс Архитектурного института в Ташкенте.

……………………………. Эвакуированная часть получает статус Ташкентского филиала. В 1943 году филиал возвращается в Москву, и две части разделённого войной института окончательно объединяются.

https://www.newsmarhi.ru/2022/04/29/17749/

Комментарий в "Письмах о Ташкенте" дополняет картину студенческого быта. 

https://mytashkent.uz/2025/03/26/arhitekturnaya-masterskaya/

Хоттабыч:

26/03/2025 в 20:01

Тут косвенно как-то упомянут Ташкент:

Архитектор Мария Петровна Мочалова. Графика : альбом : [к 100-летию Мочаловой М. П. и 80-летию Южно-Уральского государственного университета] / под редакцией Д. Н. Сурина ; авторы-составители Д. Н. Сурин [и др.]. — Челябинск : Полиграф-Центр, 2022 ...

стр.11
… Бомбёжки Москвы к осени стали ежедневными. Институт готовился к эвакуации в Ташкент. …

Так прошёл почти год. Пора было возвращаться в институт, который находился в эвакуации в Ташкенте. Студенты регулярно мобилизовались на сельхозработы, строительство, заготовку саксаула, уборку хлеба, хлопка, разгрузку вагонов. Жили в очень тяжёлых условиях, особенно на выездных работах.
В Ташкенте жили в одной комнате тридцать человек. Еда — по карточкам.
Постоянное чувство голода, иногда до головокружения и обморока. А в зимние месяцы ещё и холод донимал. И при этом умудрялись учиться, выполнять курсовые проекты. Даже пятёрки получали. А ведь проекты и другие графические работы приходилось выполнять, сидя на кроватях, так как ни столов, ни стульев в комнате не было. Для любимого рисования возможности были ограничены : не было красок, кистей, бумаги, времени, наконец. Но Мария всё же находила хоть немного (времени?) рисовать. На обрывках плохой бумаги делала карандашные наброски со своих…»

И ведь снова  Ассакинская! Что за место такое?! С этой улицей и её окрестностями связано множество ташкентских историй...  Правда, самой улицы больше нет, название АСАКА присвоили соседней УЛЬЯНОВСКОЙ.