В жестокий двадцать первый век,
Во время зависти и мести,
Запомни: ты же человек.
И не теряй ни капли чести.

Когда услышишь грубый смех,
Жестокость, низость - не сломайся.
И помни: ты ведь человек.
Так человеком оставайся.

Как много тех, с кем можно лечь в постель,
Как мало тех, с кем хочется проснуться…
И утром, расставаясь улыбнуться,
И помахать рукой, и улыбнуться,
И целый день, волнуясь, ждать вестей.

Как много тех, с кем можно просто жить,
Пить утром кофе, говорить и спорить…
С кем можно ездить отдыхать на море,
И, как положено – и в радости, и в горе
Быть рядом… Но при этом не любить…

Как мало тех, с кем хочется мечтать!
Смотреть, как облака роятся в небе,
Писать слова любви на первом снеге,
И думать лишь об этом человеке…
И счастья большего не знать и не желать.

Как мало тех, с кем можно помолчать,
Кто понимает с полуслова, с полувзгляда,
Кому не жалко год за годом отдавать,
И за кого ты сможешь, как награду,
Любую боль, любую казнь принять…

Вот так и вьётся эта канитель -
Легко встречаются, без боли расстаются…
Все потому, что много тех, с кем можно лечь в постель.
Все потому, что мало тех, с кем хочется проснуться.

Как много тех, с кем можно лечь в постель…
Как мало тех, с кем хочется проснуться…
И жизнь плетёт нас, словно канитель…
Сдвигая, будто при гадании на блюдце.

Мы мечемся: – работа…быт…дела…
Кто хочет слышать- всё же должен слушать…
А на бегу- заметишь лишь тела…
Остановитесь…чтоб увидеть душу.

В нашем городе дождь,
Он идет днем и ночью,
Слов моих ты не ждешь, ты не ждешь
Я люблю тебя молча.

Дождь по крышам стучит,
Так, что стонут все крыши,
Обо мне все молчит, все молчит
Ты меня не услышишь.

Я люблю высоко,
Широко, неоглядно,
Пусть тебе это все, это все
Совершенно не надо.

Будет в жизни моей
Столько встреч и прощаний,
Будет много, так много дождей,
Может, будут печали.

Будет так же все бить
Дождь по крышам и вербам,
Буду так же любить, и любить,
Неизменно и верно,

Высоко, высоко,
Широко, неоглядно,
Пусть тебе это все, это все
Совершенно не надо.

Евгений Евтушенко

4 декабря 1131 года ушел из жизни великий персидский поэт, философ и математик Омар Хайям.

Омар Хайам — один из самых известных восточных философов. Он остался в веках благодаря своим рубаям — мудрым, полным юмора, лукавства и дерзости четверостишиям. Эти стихотворения изначально носили двоякий смысл. Он специально облекал свои мысли в словесную символику, используя лексику житейского плана для выражения того, чего он достиг в духовном. Это давало возможность свободно выражать то, чего нельзя было сказать вслух открытым текстом.

Прощай,
Позабудь
И не обессудь.
А письма сожги,
Как мост.
Да будет мужественным
твой путь,
да будет он прям и прост.
Да будет во мгле
для тебя гореть
звездная мишура,
да будет надежда
ладони греть
у твоего костра.
Да будут метели,
снега, дожди,
и бешеный рев огня,
да будет удач у тебя впереди
больше, чем у меня.
Да будет могуч и прекрасен
бой,
гремящий в твоей груди.
Я счастлив за тех,
которым с тобой, может быть,
по пути.

Иосиф Бродский

Это город. Ещё рано. Полусумрак, полусвет. 
А потом на крышах солнце, а на стенах ещё нет. 
А потом в стене внезапно загорается окно. 
Возникает звук рояля. Начинается кино. 

И очнулся, и качнулся, завертелся шар земной. 
Ах, механик, ради бога, что ты делаешь со мной! 
Этот луч, прямой и резкий, эта света полоса 
заставляет меня плакать и смеяться два часа, 
быть участником событий, пить, любить, идти на дно... 

Жизнь моя, кинематограф, чёрно-белое кино! 
Кем написан был сценарий? Что за странный фантазёр 
этот равно гениальный и безумный режиссёр? 
Как свободно он монтирует различные куски 
ликованья и отчаянья, веселья и тоски! 
Он актёру не прощает плохо сыгранную роль - 
будь то комик или трагик, будь то шут или король. 
О, как трудно, как прекрасно действующим быть лицом 
в этой драме, где всего-то меж началом и концом 
два часа, а то и меньше, лишь мгновение одно... 

Жизнь моя, кинематограф, чёрно-белое кино! 
Я не сразу замечаю, как проигрываешь ты 
от нехватки ярких красок, от невольной немоты. 
Ты кричишь ещё беззвучно. Ты берёшь меня сперва 
выразительностью жестов, заменяющих слова. 
И спешат твои актёры, всё бегут они, бегут - 
по щекам их белым-белым слёзы чёрные текут. 
Я слезам их чёрным верю, плачу с ними заодно... 

Жизнь моя, кинематограф, чёрно-белое кино! 
Ты накапливаешь опыт, и в теченье этих лет, 
хоть и медленно, а всё же обретаешь звук и цвет. 
Звук твой резок в эти годы, слишком грубы голоса. 
Слишком красные восходы. Слишком синие глаза. 
Слишком чёрное от крови на руке твоей пятно... 

Жизнь моя, начальный возраст, детство нашего кино! 
А потом придут оттенки, а потом полутона, 
то уменье, та свобода, что лишь зрелости дана. 
А потом и эта зрелость тоже станет в некий час 
детством, первыми шагами тех, что будут после нас 
жить, участвовать в событьях, пить, любить, идти на дно... 

Жизнь моя, моё цветное, панорамное кино! 
Я люблю твой свет и сумрак - старый зритель, я готов 
занимать любое место в тесноте твоих рядов. 
Но в великой этой драме я со всеми наравне 
тоже, в сущности, играю роль, доставшуюся мне. 
Даже если где-то с краю перед камерой стою, 
даже тем, что не играю, я играю роль свою. 
И, участвуя в сюжете, я смотрю со стороны, 
как текут мои мгновенья, мои годы, мои сны, 
как сплетается с другими эта тоненькая нить, 
где уже мне, к сожаленью, ничего не изменить, 
потому что в этой драме, будь ты шут или король, 
дважды роли не играют, только раз играют роль. 
И над собственною ролью плачу я и хохочу. 
То, что вижу, с тем, что видел, я в одно сложить хочу. 
То, что видел, с тем, что знаю, помоги связать в одно, 
жизнь моя, кинематограф, чёрно-белое кино!

Юрий Левитанский

ВСТУПЛЕНИЕ В КНИГУ

+ в цитатник

+ в цитатник

Giovanni Marradi - Дождь с громом

Дождик лил как из ведра. Я открыл калитку И увидел средь двора Глупую Улитку. Говорю ей: — Посмотри, Ты ведь мокнешь в луже. А она мне изнутри: — Это ведь снаружи... А внутри меня весна, День стоит чудесный! — Отвечала мне она Из скорлупки тесной. Говорю: — Повсюду мрак, Не спастись от стужи! А она в ответ: — Пустяк. Это ведь снаружи...

А внутри меня уют: Расцветают розы, Птицы дивные поют, И блестят стрекозы! — Что ж, сиди сама с собой! — Я сказал с улыбкой. И простился со смешной Глупенькой Улиткой. Дождь закончился давно, Солнце — на полмира... А внутри меня темно, Холодно и сыро. Андрей Усачев - Стихи для детей

Спасибо за ваши комментарии!

Стихотворение «Дай Бог» принадлежит перу автора хрестоматийных строк «поэт в России больше, чем поэт» и множества известных на весь мир стихов, обладателю самой яркой коллекции пиджаков Евгению Евтушенко. Огромную популярность это стихотворение-молитва получило после того, как песню Раймонда Паулса на стихи Евтушенко исполнил Александр Малинин. И это не удивительно, ведь строки Евтушенко близки и понятны абсолютно каждому.

Link      

источник: http://www.proshkolu.ru/user/tilagutina52/blog/392414

портрет работы Елены Березиной

Могила Неизвестного солдата!
О, сколько их от Волги до Карпат!
В дыму сражений вырытых когда-то
Саперными лопатами солдат.

Зеленый горький холмик у дороги,
В котором навсегда погребены
Мечты, надежды, думы и тревоги
Безвестного защитника страны.

Кто был в боях и знает край передний,
Кто на войне товарища терял,
Тот боль и ярость полностью познал,
Когда копал "окоп" ему последний.

За маршем - марш, за боем - новый бой!
Когда же было строить обелиски?!
Доска да карандашные огрызки,
Ведь вот и все, что было под рукой!

Последний "послужной листок" солдата:
"Иван Фомин", и больше ничего.
А чуть пониже две коротких даты
Рождения и гибели его.

Но две недели ливневых дождей,
И остается только темно-серый
Кусок промокшей, вздувшейся фанеры,
И никакой фамилии на ней.

За сотни верст сражаются ребята.
А здесь, от речки в двадцати шагах,
Зеленый холмик в полевых цветах -
Могила Неизвестного солдата...

Но Родина не забывает павшего!
Как мать не забывает никогда
Ни павшего, ни без вести пропавшего,
Того, кто жив для матери всегда!

Да, мужеству забвенья не бывает.
Вот почему погибшего в бою
Старшины на поверке выкликают
Как воина, стоящего в строю!

И потому в знак памяти сердечной
По всей стране от Волги до Карпат
В живых цветах и день и ночь горят
Лучи родной звезды пятиконечной.

Лучи летят торжественно и свято,
Чтоб встретиться в пожатии немом,
Над прахом Неизвестного солдата,
Что спит в земле перед седым Кремлем!

И от лучей багровое, как знамя,
Весенним днем фанфарами звеня,
Как символ славы возгорелось пламя -
Святое пламя вечного огня!

Эдуард Асадов