На языке раздора

Из курса физики средней школы известен ошеломляющий опыт с магнитами или магнитными палочками, которые производили под партой наиболее шкодливые ученики. Если от палочки удавалось отломить кусок, то в результате переменившейся полярности каждой части магнита они начинали отталкиваться в месте неровного, искрящегося перелома.

Именно это и происходит с русским миром и украинством. Надлом произошёл не так давно, а разделились части магнита в новейшее время. Когда неразумные люди, облечённые властью, поставили предательские закорючки под договором о разделении великой страны и государственное недообразование под ущербным именем Окраина появилось на карте мира.

Дальше, без покровительства России, тяжело, но упорно выбирающейся из своей ямы и постепенно набирающейся сил, с блокированием её горячего интереса - оно могло только умирать. Человек со сгнившей печенью может некоторое время прожить с пересаженной донорской печенью, но век его недолог.

И вот в самом сердце славянского мира, на просторной площади Независимости, раскинувшейся на месте древних Козьих болот, запылали смрадные костры майдана, и из его копоти вылупилось, наконец, то зловещее, что зрело в Киеве последние десятилетия. Оно ужаснуло тех, кто не обращал внимания на подкладку политики новой Украины, и не оставило сомнений в действительном положении вещей у тех, кто трезво наблюдал, что происходит на самом деле в этой части Европы.

...Страдаю Украиной. Не сплю ночами, утром, разлепив веки, кидаюсь в интернет искать новости, подобно юркому интернетовскому насекомому пробегаю по укросайтам, в телевизоре выискиваю скрытые подтексты, пялюсь с оторопью на украинских «героев» нового времени. Но Украиной, Окраиной называю эту сторону света по установившейся привычке - как псевдоним, как ложное имя некогда цветущей русской волости, обобщённо зовомой Малороссией, то есть Малой, главной, истоковой Россией. Куда входит и Слобожанщина, и Новороссия и Таврида, которую недорезанный троцкист, украинец Хрущёв, осуществляя мечту Гитлера, передал Окраине, дабы она была вечным яблоком раздора между славянами.

Нельзя же теперь называть страной угол бывшей России, самоназвавшийся Окраиной, насадившей на двухполосный флаг языческую вилку-тризуб, а в «государственный» язык назначивший деревенское южнорусское наречие, «чарiвну мову», на которой хорошо только песни спiваты да писать жалостные вирши. Уже этим самым страна с целым перечнем неправедных территориальных приобретений, отваленных ей Россией по любви, объявляла себя случайностью, политическим и этнографическим захолустьем, околицей разноречивого, сложного и грозного русского мира. И думалось - а какова причина такого перерождения, что случилось с хитроватым малороссом за обозримое историческое время? Отказ от общего культурного наследия и тягот одной - общей истории, в которые малоросс вносил свою изумительную мелодичную ноту и добавлял пылкого имперского рвения? Или что-то иное, куда более приземлённое?

...А страдать начал лет пятнадцать назад. Когда после распадения Советского Союза начальная Малороссия официально объявила себя самостийной Окраиной и одна из моих младших сестёр приехала к матери в деревню в гости из далёкой теперь Одессы. С нею и муж-украинец, с которым мы не замедлили отпробовать гостевой горилки. И затеялся у нас странный разговор. Зная по долгому общению с украинцами их какую-то двоякую, лукавую черту, которую можно одной пословицей охарактеризовать: «Не соврет, а и правды не скажет», не ждал я толку от разговора. Даже не разговор был, а звучал согласованный хор мужа и жены, обращённый почему-то в одну сторону - мою.

Различил я в их обличительном хоре нотки гнева и трепет неподдельной обиды. За вековые гонения на древний добрый народ украинцев со стороны москальской империи, за угнетение его самобытности, за голодомор и геноцид. Едва успевал я отмахиваться от их обвинений, не чувствуя себя вполне во всём виноватым и удручённый тем, что мне одному приходится отвечать за тех, кого я считал соплеменниками. Конечно, все народы не древнее Адама и Евы, говорил я, но откуда в Киеве, матери городов русских, появились украинцы, если нет нигде упоминание о них? И где скрывалось государство протоукров, которого никакие историки не заметили? И почему украинцы, в их представлении, не составляют единый народ с русскими, как составляли его на территории нынешней Окраины малороссы, южная их ветвь?

«Вы перебрехали всю нашу историю! - в один голос вскричали они. - И нас не понимаете!»

Этот переход от агрессивных обвинений к плаксивости поразил больше всего.

Что-то неприятное, лживое было в том, что мы с родной сестрой, с которой в детстве грелись длинными зимними вечерами на этой вот самой русской печке, дети одной матери, так по-разному можем чувствовать и думать. Что такого неизвестного мне сестра узнала, что её так поразило и возмутило, глядя с Окраины на наш русский мир, к которому и сама принадлежала по праву рождения? И хотелось понять - в чём была их правда.

Часто наезжая к матери, просматривал я по тусклому чёрно-белому телевизору и украинский канал «1+1», который антенна принимала задней своей частью. Тогда и убедился в том, что совместные голоса сестры и её мужа берут начало оттуда, из душной атмосферы украинского эфира. Там в подробностях каждый день на грани приличий поведывалось украинским городам и весям последние открытия о губительном соседе, медвежеватом колоссе, страшной рабской монголо-кацапской империи, от которой исходит главное зло в мире. Благообразные мужи в научных степенях с бумагами на руках обосновывали право украинцев на свою исключительность, подтверждали цитатами ущербность соседа. Было в этом от истерики подростка, жаждущего самоутверждения за счёт унижения из-за угла более сильного и удачливого, чем он. Который в отчаяньи свергает одних идолов и героев, чтобы водрузить на их место других.

И понятно стало, каким гиблым порошком их там всех травили и какими всепроникающими лучами обугливали.

 

Восстание проигравших

Успешность травли можно было отметить в Крыму, куда довелось попасть в конце 90-х годов в один из санаториев бывшего советского, а теперь украинского флота. Уже стояли на всех шлагбаумах усатые молчаливые западенцы. В глазах украинских военных врачей появилась снисходительность к нам, недоразвитым москалям-туристам, а на постах ДАI офицеры высокомерно объясняли нам, монголам, значение символов украинской державы. Что-то в этом сквозило комичное, но настораживала последовательная упёртость во всём, что касалось утверждения отличия украинца от русского, их на том противостояния.

Представлялось, что Малороссия прежняя, имперская, а потом советская - прекрасное и капризное чорнобрiвое дитя с очами волошковыми и длинной русой косой, внезапно занедужившее неопасной, но прилипчивой хворобой вроде ветрянки. (Рожать новых детей после этой хворобы, как известно, очень рискованно, - наследство окажется ущербным).

Дитя оказалось не только прекрасным, но чрезвычайно легковерным, если не сказать пустоголовым. Оно осмотрелось и вдруг решило, что лучше его никого не бывает, что у него старинная родословная от Адама и Евы (даже их фамилия известна - Голопупенко), и оно не срамных азиатских, а благородных безпримесных славянских кровей. И с воодушевлением принялось сочинять собственную историю. Южное пряное мироощущение навеяло дитю столь фантастические видения, которые не могло породить более рассудительное и прохладное воображение его северного братца. И так дитё само себе понравилось, так оно себя полюбило, что потеряло всякое представление о реальности. Однако, как оказалось, его история омрачена была тяжёлым детством и трудной судьбой. И тогда у него «пробудилось национальное самосознание».

«Самосознание» основалось на отрицании, а не на утверждении - что было и неудивительно для захолустной Окраины. «Продуктом» отрицания вылупится всегда одна ненависть...

А зачем, спрашивал я одного знакомого местного украинца, вводить селюковское наречие как государственный язык, когда институт Гэллапа в результате элементарного анкетного опроса выявил владение русским языком населением Украины, как средством межнационального общения, аж в 83%? Зачем вы заставляете всех учить хуторское наречие, когда человек уже владеет языком русским, международным? «Так государство-то украинское, потому и официальный язык должен быть украинским». В голосе отвечавшего слышалась даже обида: как я не понимаю движений тонкой души украинца! Не знаю, помнил ли он, что в Белоруссии и Казахстане не заморачивались и оставили русский язык государственным. В горных и степных аулах и полесских деревнях как говорили на своих деревенских диалектах, так и продолжают говорить, но в городах действует язык русский, высокий, государственный - и это никому не мешает. Тем более - это ведь и язык великой культуры и великой литературы. Великой литературы на деревенской мове создать невозможно, если только это не эпос - да её и нет. Малоросский гений Гоголя не мог вполне выразиться на родном наречии и он выбрал для большой цели язык русский, величавый, «владычный», - по его собственному выражению.

А услышался в лукавом ответе украинца замаскированный недоумением «подтекст»: нужно было заставить говорить на деревенском языке именно русских, дабы их принизить наравне с собой. Тут комплексы. И ненависть к русской культуре, которую он отвергает до уничтожения. Русский язык - язык владычный, объединяющий, украинский язык - разъединяющий, сеющий рознь - и тем для многих ставший языком постылым. Никто бы охулки не положил на украинское наречие, певучее, своеобразное, как лепет младенца. До тех пор, пока на нём не заставляют говорить людей взрослых, выросших из деревенской люльки. Какая уж «чарiвна мова» - да это же мовно, концлагерный жаргон!

Проследив, какие имена были прославлены, какие кричалки и лозунги использовались и какие портреты и знамёна подняты в украинской внутренней жизни - русские люди безошибочно указали на бандеровцев. Из западных областей Окраины заструилось это жгучее излучение, оттуда, где жили дети и внуки проигравших свою войну, потомки исторических недобитков и наёмных палачей, наследники повстанческих легионов окатоличенных славян, первыми изменивших русскому имени. В общественно-культурной жизни Окраины за короткое время произошли разительные перемены. В Киев пришли нацисты... Восторжествовали их язык и жесты, их святыни, герои и символы.

Их идеологию и практику ошибочно называют фашизмом (сплоткой на основе национальной исключительности), но это явление именно нацистское, основанное на идейном превосходстве одной нации (пускай и сочинённой, искусственной) над другими. Оно взметнулось на волне бандеровского реванша, но по многим признакам представляет собой явление самостоятельное, особое. Главный «продукт» нацизма - «белый» сверхчеловек, вершина сверхчеловеческой государственности - Третий рейх или - по славянски - Бандервлад. На майдане он и вылупился из бандеровской «куколки», как законченное явление украинства на «ландшафте» современной славянской истории.

 

Два бандеровца

В нашей деревне жили бандеровцы. Отбывшие «десятку» на Колыме отправлялись в ссылку и расселялись по деревням с русским населением. Смысла такого расселения мы не понимали, а теперь видится за этой политикой попытка тогдашних властей сгасить бандеровскую жгучую силу, «гуманизировать» бандитов близким бытовым соседством с теми, против кого они воевали.

На Кошелёвом хуторе жили две молодые женщины - их сослали за пособничество бандеровцам. На чужбине судьба их не приласкала, так и умерли бобылками.

А завхозом нашей школы, по совместительству и водителем дряхлой школьной полуторки был бандеровец Степаныч. Невысокого роста, тихий, исполнительный, домовитый, круглолицый, с голубыми глазами и гладкими, бритыми щеками. Он держал, конечно, поросёнка при школьном дворе, а в подвале школы, как мы узнали уже повзрослевшими, втихаря высиживал самогонку. Мы, дети, его любили, он отвечал нам приветливостью и даже разрешал по очереди порулить. С его дочерью-отличницей я учился в одном классе средней школы, нам ставили её в пример.

Не знали мы, за какие преступления отбыл он свою кару, возможно, и за подневольную службу врагу, но по тогдашнему ощущению он был свой, русский.

Другой бандеровец по фамилии Тарасюк работал то прицепщиком, то скотником. Плотного, даже дебёлого сложения, большемордый, со взглядом исподлобья. Замкнут, держался бирюком. Летом и осенью он нанимался в объездчики - самую презренную должность в колхозе, на которую никто из местных не хотел заступать. На коне охранял созревающий на полях урожай, сторожил свёклу, огурцы, пшеницу. Охранял и от детей, которых так и тянуло на запретную бахчу - и многие помнили своей спиной его пронзительно-обжигающую хворостину. Иногда приводил в правление и молча ставил нарушителя перед председателем - чтобы разыскать родителей. Не помню его смеющимся или оживлённым. Его ненавидели фронтовики, не любили односельчане. И только по одному признаку не любили: он всегда оставался чужим...

Замуж за него пошла одна из местных баб, на родину он не вернулся и умер в семидесятых годах. Должно, страшно было возвращаться на места, где помнили его преступления.

С его сыном Толиком мы учились в параллельных классах. И сыну передалась отцовская нелюдимость, замкнутость. И был он в чём-то особым, необычным. Даже ход мыслей и суждений его был непонятен нам. Всегда казалось, что он говорит о том, о чём думает, каким-то окольным, изуверским путём, по примете: и не соврёт, и правды не скажет.

Из опубликованного ныне в Инете списка трёхсот лютых казней бандеровских памятна одна, - когда у живого человека вырывали сердце. Теперь я думаю, что Толик Тарасюк был человеком с вырванным русским сердцем. Он был чужой...

Не помню, за что мы его однажды били. Молча, безжалостно. Пока кто-то из мальчишек не стал над ним с руками накрест. Жив был кодекс деревенской улицы: если все бьют одного - даже если тот был неправ - кто-то должен его защитить. Нельзя всем бить одного.

Помню выражения тупой покорности на его лице. Кажется, он даже не понимал, за что его били, но принимал жестокость по отношению к себе как должное.

После школы он куда-то уехал и больше я ничего о нём не знаю. Вполне может оказаться среди заводил киевского майдана. Знаю, что на бандеровщине не все бандеровцы. Новсе бандеровцы похожи на Толю Тарасюка.

...Однажды в беседе напал на меня один из азиатских моих сограждан. В гневе возвёл он хулу на Россию и на русских за прошлые имперские обиды: как знать - может, и обоснованные. И я ответил по своему чутью национального вопроса, как мне выдумалось в минуты глубоких размышлений, и как единственный способ примирить всех иноплеменников. «Считай себя, кем хочешь, - сказал я, глядя в его узкие жёлтые глаза. - Якутом, коряком, башкиром... Но помни, что ты - ещё и русский имперец».

И он задумался.

Думаю, Тарасюку нельзя было такое сказать, а вот Степанычу можно. Русскому миру нужны не только воины и святые, но и рачительные завхозы, подобные Савельичу из пушкинской «Капитанской дочки».

 

Если бы не Козьи болота

Украинство победило, когда в русском мире стали считать украинцев «братьями», а украинствующее племя - «великим братским народом»... А мы не братья и не братские народы, мы - бывшее одно. Бывшее потому, что есть ещё гнилые киевские Козьи болота, как средоточие изменившегося сознания тех, кто положил считать всё, непохожее на Россию, воплощением украинского духа. Кто отказался от идеи империи, а возжелал «идеала» вышиванки, шаровар, садка вишнёвого коло хаты... Предпочёл не избранничество, а отщепенство. Не обжигающий ветер новых опасностей и обретений, а тёплое спокойствие и телесную сытость. Этому не скажешь: ты не украинец, ты русский имперец. В панике, смешанной со страхом, он заверещит: «Как вы нас не понимаете!».

Во время событий вокруг песчаного кусочка суши в Азовском море, по нелепому недоразумению считающегося украинским, на косе Тузле, на которую якобы покушалась Россия, выявилось это изменение в полную силу. Сколько праведного гнева всколыхнуло это «покушение» в украинском обществе, сколько обвинений в имперских притязаниях на невинные украинские территории, обвинений в нелюбви к украинцам! И отказали нам даже в братстве.

Стало ясно, насколько дело далеко зашло.

Стало ясно тогда и то, что говорят с нами не братья. В Киеве появился какой-то инойнарод, который называет себя украинцами и волит на Запад, где в ходу латиница, как основа письменности, а не ретроградная кириллица. Мало украинцам не считать себя русскими, они захотели переменить свои историю и будущее. Ядро этого народа составляет так называемое третье сословие, или, по-другому, киевская мелкобуржуазная слойка, болотный обыватель. Это они вышли на майдан незалежности - и ходят до сих пор. Стоят многотысячными толпами, ожидая, как манны небесной, снисхождения духа спокойствия и сытости.

Вот из недавних телевизионных интервью с пылающего майдана. Объектив камеры выхватывает одного из тех, кто сперва стоял молчаливыми толпами, выражая «протест украинского народа» против коррумпированной власти, а потом понёс пирожки кормить осаждающих «Беркут» боевиков.

«Мы против продажной власти, - говорит этот прилично одетый человек. - Не считайте нас бунтовщиками, мы выражаем мирный протест». «На майдане погибли уже десятки человек, - спрашивает его корреспондент. - Разве это мирный протест?». «Янукович ответит и за эти преступления. «Беркут» - палачи украинского народа». «Кто же в таком случае убивает безоружных «беркутовцев»? Ведь их погибло уже шестнадцать человек, десятки раненых и обгоревших от напалма». «Они сами виноваты»...

Вот украинец! И не соврал и правды не сказал. Когда уже было известно, что и безоружных «беркутовцев» и митингующих расстреливали одни и те же неизвестные снайперы.

Русский нацизм... Режет слух даже самоё название этого дикого, необычного явления, который воплотился на нынешней Украине. Здесь прозревается какая-то духовная порча, обнажается дотоле скрытая язва, нащупывается состояние цивилизационного надлома. Он, что важно понять, обозначился как отрицание русского мира, его ценностей и предпочтений. Русский нацист крестится, как и мы, справа налево, у него в красном углу висят те же иконы, что и у нас, он говорит на языке, который мы понимаем - но церковь его иная. Откольническая. В начале этого феномена произошла смена веры и отказ от образа и учения Христа, проповеданных на киевских горах апостолом Андреем и которые были приняты первокрестителем Руси киевским князем Владимиром... Их бог - лукавый.

То есть - в начале стояли духовное перерождение, а затем предательство.

И здесь всё в голове начинает становиться на свои места.

В начале украинства стояли измена, предательство. Предавали самостийные гетманы. Сбегали, переодевшись то шведскими, то австрийскими, то польскими, то немецкими, то турецкими офицерами многочисленные мазепы, выговские, дорошенки, скоропадские, петлюры, винниченки... и проклятые всеми януковичи. Предавали куренями и сёлами, становились карателями в шведские, французские, немецкие, польские ряды, чтобы резать и рвать русское тело, родную плоть. В Галичине отложившиеся в украинство русские стали самыми жестокими и беспощадными гонителями русского духа и русской веры.

Скажут: опомнись, ты клевещешь на целый народ. Однако веду я речи не о целом народе, а об украинстве, как феномене перерождения русского мира - и в этом нет лицеприятия. Русского предателя Власова никто же не собирается реабилитировать и никто не вывешивает его портретов в красном углу, как бандеровские. А его воинство было либо истреблено в боях, либо частью, если было не сильно замарано, отбыло «десятку» на Колыме. Предателя Хрущёва в России никто не хвалит. В чём-то мы все, как и я сам в молодости, к стыду своему, - немного украинцы.

Видим по нашему телевидению, на котором каждый день - десанты из Киева: политологи, писатели, дипломаты. Те, кого принято считать киевской интеллигенцией, а, значит, выразителями какого-то важного признака украинского духа... И опять в один голос: «Да никто русских не ущемляет, их всего семнадцать процентов населения, я и сам русскоязычный украинец. И почему вы нагнетаете? Мы не Россия, поосторожнее с нами. Остановитесь! Не колите Украину! Поймите нас! Нет, не думайте, нет у нас никакой никакой русофобии, миллион вышло на майдан против коррумпированной власти. Горячие ребята - ну, бутылки побросали, ну, пожгли колёса...И почему Россия не работает с тем правительством, которое есть? Ну, Ярош. Но другого же нет». И опять - от агрессии до всхлипа: «Ах, как вы нас не понимаете»!

Они не скажут впрямую (это было бы слишком саморазоблачительно): да, Ярош и его «небесные сотни» и есть концентрат наших чаяний, средоточие наших вожделений. Будут они вилять, закрикивать собеседников, скрывая вот это заветное, озвученное одним из юнцов ярошевской сотни: «Здесь должны быть мы, украинцы. Один народ - одна территория».

Вот апофеоз украинства. К нему и двигалась история этого «государства», в полную силу развившегося последние двадцать лет. Вот о чём мы начали думать и говорить, но не договариваем до конца...

 

«Чистая» сторона магнита

Кто вы? Украинцы самостихийные, нравные, обречённые на вечный майдан и махновщину во власти, поскольку презираете всякую власть и организующие начала жизни, и глубокую, безоглядную поперечность в отношении русских - или малороссы,любимая часть русского мира? Вот где линия раскола. Ваша самостихийность, произвол и высокомерие к своим истокам и отеческим гробам, ваш откол от русской судьбы и истории - иудин грех. Признайтесь, наконец: художник-недоучка, посредственный виршеслагатель, и, как доказывают многие исследователи его биографии, отличающийся особо гадким качеством - неблагодарностью, мразотная личность Тарас Шевченко; военный преступник, дециматор Штепан Бандера и майданный бандит Ярош, утверждающий на закопчённой, провонявшей горелыми покрышками улице указы «правительства» - этоваши герои?

Боюсь, что - да. Эти и есть символы олицетворённого сопротивления русской судьбе и истории. Сопротивления и неприятия, презрения и ненависти, какие всегда испытывает предатель к тому, кого предал. И в этой решимости не быть русскими кроется что-то необратимое. Стакнуться со всеми историческими неприятелями России, и доказать ей, России, свою отдельность, особость.

Вы опустили и попрали русское имя и русскую славу. Вы подносили на майдан пирожки и бутылки с самодельным напалмом тем, кто сжигал «беркутовцев»? Значит, это и вы некогда подбрасывали хворосту в костёр, на котором сгорел былинный герой, малоросс Тарас Бульба. Признайтесь, наконец, что у вас, называемых себя украинцами, вырвалирусское сердце. Значит, вы - чужие?

Прекрасное дитя. И жестокое...

Не Россия «проигрывала» Украину. Это украинствующие склизкие двоякие украинцы предали Россию и проиграли свою малоросскую судьбу. И если бы меня теперь спросили: отныне имя Украины должно быть стёрто с лица земли и с географической карты? Отвечу - да, должно быть стёрто, а на этом месте должно возникнуть славное имя Малороссия, как знак возвращения к началам, истокам русского мира. Спросят: имя украинца должно стать нарицательным (особо отвратительны русские, перебегающие в украинство - эти предадут дважды)? Отвечу: да. Украинец - предатель, тот, кто предал русского Бога, русский мир, предал брата, соседа и друга. Иудина печать отныне выжжена майданным тавром на лукавом его челе...

А «Беркут» - не украинцы. Они в огне не дрогнули, остались верны долгу и приказу. Они не предатели. И первый памятник на отгоревшем майдане должен встать именно им. Склизкие, уклончивые украинцы с Козьих болот искупят этим жестом хотя бы часть своего проклятия.

«Беркутовцы» воины, и они ещё не сказали своего слова. Не все памятники русской культуры свергнуты на Окраине, много осталось памятников и основателю официального украинства Ленину, которые украинцы валят с особым остервенением, и колют на мелкие куски, - в связи с чем вспоминаются сакральные ритуалы людоедских племён. Ярошевские янычарские легионы готовы к воплощению тайных мечтаний украинства.

Начала русского нацизма коренятся в измене исконно-родному православию. Через откольничество, изводы и католическую веру - или самую измену - славяне превращаются в выродков. Под сенью знамён украинства мы прозрели русскую духовную болезнь, узнали о вырожденческой линии русского мира, которую необходимо изжить.

На майдане нацисты под ложным именем украинцев заявили о себе. К ним стекается, и ещё будет прибавляться, вся мировая нацистская нечисть. А, значит, они теперь обозначили свой конец и предрешили скорую агонию. Ибо конец нацизма всегда один. Ненависть не рождает будущего. Если только те, кто стоит за проектом включения Окраины в мировой торговый Вавилон, не сломают Ярошу шею: и не таких волков усмиряют, когда они выполнят свою роль.

Впереди ещё не одна схватка, а может, и война - слишком много сил сюда включилось, слишком много интересов завязалось - и победят нацистов наследники витязей-«беркутовцев», первыми вставших на их пути...

Этой весной к нам на Курщину, на самую границу с Малороссией, рано прилетели жаворонки. Над головой в сторону Малороссии гудят тяжёлые самолёты - один за другим. Беда соседа нас объединяет, вновь делает одним народом. Не упустить бы такую возможность...

Украина, как показывает её короткая «пунктирная» история - вечная Руина, иногда прорастающая зелёными стебельками надежд. Верю, Малороссия с Тавридой, лучший цветок в ожерелье русской государственности, распустится снова лишь под тяжёлой, ласковой лапой русского медведя.

Когда произойдёт подлинное чудо и отломившийся кусок русского магнита снова прирастёт в результате одной простой операции - если его приставить к большому куску «чистой», неломаной стороной...

Оригинал взят у atrizno в Украинство как духовная порча русского мира