Он макал серый хлеб, ноздреватый и пышный,
в подогретое масло, и падали капли,
как секунды, весомы, в елейное море,
но едва колебалась густая поверхность,
сохранившая солнце и после отжима.

И катая маслину по белой тарелке,
и рисуя узоры зазубренной вилкой
на фарфоре, от печки не знавшем хозяйки,
его спутница зал обводила, скучая, —
не имевшая возраста, бывшая прежде,
чем моря, закипая, врывались в долины,
и бурлили, и пенились чёрные воды.

Он ловил её руку, он знал поимённо
каждый пальчик, увенчанный пламенным ногтем,
и равнина ладони, лишённая линий,
никогда не была для него откровеньем.

Мир шумел Вавилоном, утратившим стержень,
на семи языках, на вороньих наречьях,
но невидимый купол над парой предвечных
отсекал неуместное пиршество жизни.

До озноба, до мелкой пронзительной дрожи
я смотрела на тех, кто от века не явлен,
обжигаясь — смотрела, сгорая — смотрела,
за секунду платя безразмерной минутой,
и, летя на миндаль её длинного ока,
мотыльком в паутине взгляд уловленный бился.
Жизнь моя уходила, но я наблюдала.

... Так ужинал Хронос.

Уже Другая

Серия сообщений "русский":
Часть 1 - Лингвисты нашли на Аляске самый изолированный диалект русского языка
Часть 2 - напоминалка
Часть 3 - поэзия-из современного
Часть 4 - поэзия-из современного
Часть 5 - поэзия-из современного
Часть 6 - поэзия-из современного
Часть 7 - поэзия-из современного
...
Часть 24 - из современной поэзии
Часть 25 - из современной поэзии
Часть 26 - из современной поэзии