Восприятие и изложение фактов имеет большое значение, особенно если задеты важные интересы. Греция и ее кредиторы идут к катастрофе, и мы видим, как несовпадения в трактовке событий способны привести к негативному результату для обеих сторон.

Факты бесспорны. В начале 2010 года греческое правительство оказалось не в состоянии финансировать свои расходы и обратилось к европейским партнерам и Международному валютному фонду за финансовой поддержкой. И получило ее: займы Греции предоставили не только государства еврозоны, но и МВФ, который выдал стране крупнейший кредит в своей истории. В дальнейшем Греция получила еще больше средств из фондов финансовой помощи стран еврозоны. В итоге размер оказанной финансовой поддержки составил сотни миллиардов евро.

Однако со временем Греция и ее кредиторы стали воспринимать эти факты совершенно по-разному. Экономическая ситуация в Греции ухудшалась, и ее граждане стали думать, что предоставленные кредиты на самом деле предназначались не для того, чтобы им помочь, а чтобы спасти от банкротства немецкие и французские банки. Такие рассуждения помогали грекам не признавать значения политических ошибок их собственных властей, ввергнувших страну в рецессию.

Кредиторы Греции, напротив, были уверены в том, что они великодушно спасли расточительную страну от банкротства. Такие рассуждения позволяли политикам Германии игнорировать тот факт, что сами немецкие банки слишком долго предоставляли Греции кредиты.

Обе версии событий достаточно правдивы, но удобно не учитывают некоторые важные факты. К примеру, значительная часть кредитов, выданных Греции до начала 2012 года, действительно использовалась для выплаты долгов с приближавшимся сроком погашения. Но, по всей видимости, держателями этих долгов были уже не французские и немецкие банки. В большинстве случаев эти банки уже не могли мириться с той неопределенность, которая предшествовала предоставлению помощи Греции в 2012 году и списанию части греческого долга.

К тому времени, когда власти стран еврозоны решительно вмешались в ситуацию, большинство французских и немецких банков уже продали — с убытком — большую часть этих долгов хедж-фондам и другим инвесторам, больше склонных к риску. Если у них и остались после этого какие-то греческие обязательства, они потеряли больше половины своей номинальной стоимости из-за проведенного сокращения долга. В связи с этим нельзя говорить, будто французские и немецкие банки не претерпели никаких убытков.

Страны-кредиторы поступили правильно, оказав помощь Греции, стране, которая бесспорно слишком много тратила на протяжении многих лет. Их финансовая помощь позволила Греции сокращать дефицит бюджета медленнее, чем могло бы произойти в случае банкротства стран в 2010 году, поскольку позволила ей остаться на финансовых рынках. В первом квартале прошлого года Греция даже испытала небольшой всплеск экономического роста и некоторое снижение уровня безработиц.

Но кредиторы не учли, что со временем страдания, вызванные сокращением госрасходов, стали — в умах многих греков — перевешивать выгоды от оказанной помощи.

Еще несколько месяцев назад казалось, что Греция сможет достичь первичного профицита бюджета, пусть и небольшого, уже в этом году. Страна обратилась к кредиторам за помощью, но этот шаг был вызван лишь нехваткой средств на крупные выплаты по долгам с приближавшимся сроком погашения. В тот момент Греция уже перестала быть «бездонной ямой». Немного финансовой изобретательности позволило бы кредиторам Греции отсрочить часть выплат, которые страна должна была сделать в этом году (стоит отметить, что все прекрасно знали, что она была не в состоянии осуществить эти платежи на данном этапе), дав шанс на продолжение поэтапного восстановления экономики.

Однако противоречия в оценке недавних событий привели к запуску порочного круга, раздуванию пожара враждебности и избранию крайне-левого правительства в Греции, получившего мандат на отказ от политики снижения госрасходов, — с катастрофическими последствиями для обеих сторон. Вместо того чтобы помочь Греции с текущими выплатами, кредиторы отреагировали выдвижением жестких условий по новому кредиту, который можно было использовать только на выплаты долгов, которые они же сами и предоставили. Именно на этом моменте греческий премьер-министр Алексис Ципрас сделал акцент в своих последних предложениях.

Тем не менее, упрекать кредиторов в том, что они выдвигают «карательные» условия, как это делали греческие переговорщики, также было бы ошибкой, поскольку подобный упрощенный подход затмевает непростую правду. Как раз накануне внезапного прекращения переговоров из-за проведения Грецией референдума обе стороны согласовали целевые показатели греческого бюджета; всё, что оставалось, — определить, как эти показатели должны быть достигнуты. Греческое правительство хотело повысить некоторые налоги. Её кредиторы полагали, что такое решение негативно отразится на росте экономики, поэтому они отстаивали идею расширения налоговой базы, предлагая, например, отменить льготы по налогу на добавленную стоимость, предоставленные греческим островам.

Хотя логика кредиторов была безупречной, а намерения похвальны, греческая сторона решила, что данное условие является нарушением суверенитета страны. В результате их речи изменились, они стали говорить о национальной гордости.

Это была классическая «дилемма заключенного». Ведя несколько месяцев мучительные переговоры, обе стороны знали, что никто не получит выгоды, если соглашение не будет достигнуто. Экономика Греции еще больше сократится, а кредиторам придется смириться с еще большими списаниями.

Но обе стороны оказались в плену своих собственных рассуждений, которые только укрепились после прекращения переговоров и наспех организованного референдума. Теперь греческие избиратели отвергают требования кредиторов во имя национальной гордости, демократии и суверенитета, а кредиторы разгневаны не только их отношением, но и безответственностью греческого правительства.

Спасение Греции всегда было трудным делом из-за избыточных расходов государства в прежние годы и слабости экономики. Но в прошлом году казалось, что успех уже близок — ровно до тех пор, пока столкновение интерпретаций не отправило под откос достигнутый сторонами прогресс. Эта ситуация выдвигает на первый план более широкую проблему: Европейскому Союзу не хватает объединяющего мышления, достаточно сильного, чтобы предотвратить возникновение внутри его границ противоречащих друг другу — и крайне деструктивных — интерпретаций событий. В этом смысле неудачная попытка спасти Грецию может стать провалом всей Европы.