Синдром Люцифера – интересный феномен, который начал проявляться с массовым увлечением человека науками самоосознания и саморазвития. Теперь чуть ли не каждый второй человек – гуру, который претендует на знание истины в последней инстанции, а все окружающие — серая безликая масса, отвлекающая его от его Божественности. Подумай, почему пал Люцифер? Он был второй после Бога, имел огромные знания и власть, но чего-то не хватило… Любви. 

Постарайся понять, что перекос знания над Любовью приводит к падению души. Как говорил Марк Аврелий: «Во многих знаниях многие печали». Другой философ Мишель де Монтень говорил: «Подобно тому, как растения чахнут от чрезмерного обилия влаги, а светильники — от обилия масла, так и ум человеческий при чрезмерных занятиях и обилии знаний, загроможденный и подавленный их бесконечным разнообразием, теряет способность разобраться в этом нагромождении и под бременем непосильного груза сгибается и увядает». 

Они абсолютно правы. Знания отягощают человека, а если они еще в нем не реализуются, то начинают давить на него, создавая нервозность и агрессию по направлению к внешнему миру. Когда мы получаем информацию, которую хотим реализовать, то автоматически приписываем себя к высшим личностям, а тех сущностей, которые мешают в этом, к противникам и низкосортным людишкам. Мы попадаемся на крючок гордыни и тщеславия, увеличивая чувство собственной важности, и забывая, какой первоначальный был мотив нашего намерения. В результате мы начинаем сражаться со всеми теми людьми, которые не разделяют наших взглядов на окружающий мир, вследствие чего наши человеческие качества уходят и остается только жажда собственной правоты. 

Отрывок из книги Маковея Дмитрия «Другое мнение»

А еще есть книга профессора психологии Филипа Зимбардо  «Эффект Люцифера. Почему хорошие люди превращаются в злодеев» :

Зло зависит от социальной Ситуации, провоцирует его бездействие окружающих, усиливает анонимность тех, кто это зло совершает, и дегуманизация тех, кто оказывается объектом этого зла. Например, чтобы американские солдаты начали пытать пленных в тюрьме Абу-Грейб, им не нужно было много - достаточно было молчаливого поощрения начальства, и государственной пропаганды, которая называла иракцев, арабов, "врагами", "террористами", возлагала на каждого араба прямую ответственность за теракты 11 сентября. Из книги Зимбардо можно почерпнуть немало полезных сведений. Например, если вы попадете в отделение милиции, или в тюрьму, не взывайте к человеческим чувствам следователя или мучителя в погонах. Это не поможет вам, а его, скорее всего, еще больше распалит. Не спрашивайте у него, как вас воспитывала мама, не пытайтесь напомнить ему про то, что он когда-то был маленьким и читал, может быть, книжки с картинками - сейчас этого человека нет, перед вами просто обезличенный мучитель, природа которого не менялась много тысяч лет. Все, за что вы способны отвечать в ситуации, когда происходит зло - это вы сами. Зимбардо дает простые советы тем, кто не хочет потворствовать злу - не быть безучастным, чувствовать ситуацию, поддерживать самосознание, не играть в игру мучителей, пытаться сломать Ситуацию. Примеры, которые приводит Зимбардо, хорошо лечат от выученного конформизма или безопасной оппозиционности, которая поддерживается лайками в Фейсбуке для правильных статей. Один из таких примеров - эксперимент Милгрема, когда людей разделили на преподавателей и учеников. И за каждый неправильный ответ по замыслу эксперимента ученик получал все более усиливающийся заряд тока от преподавателя. Многие преподаватели высказывали протест, уходили из эксперимента, но Зимбардо говорит, что их нельзя назвать героями, или повстанцами, поскольку они не меняли само положение вещей, не подвергали его сомнению. 

 

Большая часть книги посвящена описанию хода знаменитого Стэнфордского тюремного эксперимента, выводам, которые из него сделаны и ряду экспериментов, которые социальные психологи устраивали, чтобы рассмотреть природу социального насилия, бездействия, конформизма, человеческого зла и его границ. Выводы, которые следуют и из СТЭ, и из многочисленных его экспериментов-потомков, и из скандальной истории с публикацией фотографий из тюрьмы Абу-Грейб в Ираке, на которых американские военные издевались над пленными арабами, в общем, один и тот же - человек может быть героем, но гораздо легче ему быть чудовищем, особенно если он конформист. А почти все люди по своей природе конформисты, поскольку не способны выйти за рамки своей социальной роли, Ситуации или уж тем более Системы. Зло - это продукт Ситуации, рабом которой может стать человек. В СТЭ образованные студенты и даже аспиранты произвольно разделились на надзирателей и заключенных в моделированной тюрьме. И уже в первый день надзиратели, надев характерную форму, темные очки, которые придавали им анонимность, взяв в руки дубинки, стали вести себя как стереотипные тюремщики, проявлять необъяснимую жестокость. Градус жестокости в рамках эксперимента со временем все возрастал, пока не достиг масштабов, достаточно диких, что понадобилось стороннее вмешательство, чтобы остановить эксперимент. Филип Зимбардо цитирует философа Ханну Арендт, автора книги "Банальность зла", чтобы подчеркнуть повседневную природу зла, указать, что оно часто гнездиться в самых социально устроенных, самых добропорядочных обывателях, к примеру, в отцах семейств, каким был один из организаторов Холокоста Адольф Эйхман. 

"Проблема с Эйхманом заключалась именно в том, что таких, как он, было много, и многие не были ни извращенцами, ни садистами - они были и есть ужасно и ужасающе нормальными. С точки зрения наших юридических институтов и наших норм юридической морали эта нормальность была более страшной, чем все зверства вместе взятые поскольку она подразумевала... что этот новый тип преступника, являющегося в действительности "врагом человечества", совершает свои преступления при таких обстоятельствах, что он практически не может знать или чувствовать, что поступает неправильно... Словно в последние минуты он (Эйхман) подводил итог урокам, которые были преподаны нам в ходе долгого курса человеческой злобы, - урокам страшной. бросающей вызов словам и мыслям банальности зла". 

Важно об СТЭ, на заметку:

Первоначальный отбор проходил после медицинского освидетельствования и интервью, проводимых психологами. Все они были физически и психически здоровыми. Будущие «заключенные» отнюдь не были склонны к антиобщественному поведению, никто из них никогда, как говорится, не привлекался и не подвергался наказанию. Тюремщиком не хотел быть никто, и среди назначенных не было особо властных и склонных к авторитаризму личностей. На начальный момент «заключенные» и «тюремщики» были полностью взаимозаменяемы, как «ангелы» и «демоны» на рисунке Эшера. «Заключенных» было девять, «тюремщиков» — одиннадцать (из них два запасных).

В первый день всем еще было забавно, но атмосфера быстро ухудшалась. «Тюремщики», одетые в униформу, с глазами, закрытыми темными зеркальными очками, со свистком на шее и вооруженные резиновыми дубинками, очень скоро начали запугивать «заключенных», издеваться над ними, оскорблять их и унижать. Поразительной была скорость, с которой «тюремщики» начали ощущать свое превосходство над «заключенными». Когда эксперимент начинался, все его участники были личностями без каких-либо отклонений от нормального поведения образованных людей их круга. Обе группы изначально были идентичны. Но через неделю между ними не было ничего общего. 

Уже через несколько дней «тюремщики», в частности, в ночные часы, когда за ними не наблюдали ученые из группы контроля эксперимента, все хуже обращались с «заключенными». «Тюремщики» поднимали их среди ночи, чтобы пересчитать, заставляли бессчетное число раз отжиматься на руках, если им что-либо не нравилось в их поведении, или принуждали петь одну и ту же песню — о свободе. Они ограничивали выход «заключенных» в туалет, а когда выводили их по нужде, то надевали им на голову мешок; не давали еду и одеяла, а также унижали их в сексуальном плане. В «тюремщиков» буквально вселялся дьявол, а некоторые заключенные становились покорными жертвами, так реагируя на действие ситуационных сил. 

Экспериментаторов интересовало, как меняются личности «заключенных» и «тюремщиков». Они приготовились анализировать. Камеры были оснащены микрофонами, и все записывалось на пленку. 

Что ж, эксперимент удался: были и бунт «заключенных», и попытка установить связь с внешним миром, и неудавшийся план побега. Но самым удивительным было патологическое поведение «тюремщиков», которые еще вчера ничем не отличались от своих подопечных. Среди них немедленно проявились садисты (с. 207—208). «Тюремщики» начали творить настолько ужасные вещи, что эксперимент пришлось прервать досрочно.

 

«Мы можем предположить, что большинство людей большую часть времени являются моральными созданиями, — пишет автор. — Но представим, что эта мораль­ность в какой-то момент ставится на «нейтралку», то есть на время исчезает» (с.17). 

Человеческая способность избирательно выключать и снова включать моральные стандарты помогает понять, почему человек может быть в одни моменты варварски жесток и полной душкой — в другие. Как и почему это происходит? Психиатры склонны искать причину в болезнях, душевных расстройствах, а социальные психологи обращают внимание на внешнее окружение, создающее условия для этих болезней. Такой анализ значим для всех, поскольку каждый из нас, как интуитивный психолог, размышляет о том, как вести себя в предстоящий день и почему люди реагируют на события так, а не иначе. Но большинство из нас склонны переоценивать важность личных качеств и характеристик (мотивы, гены, те или иные патологии) и недооценивать внешние обстоятельства, формирующие наше поведение.

 

СТЭ просто создал условия дегуманизации потерей свободы, обстановкой тюрьмы. Затем происходила потеря персональной идентичности. Далее на фоне массовых реакций, которые становились ожидаемой нормой, выражение человеческих эмоций начинало приобретать непредсказуемые формы (с. 223—224). 

Главный урок СТЭ в том, что с человеком делают обстоятельства, пишет Зимбардо в «Эффекте Люцифера». Социальная ситуация может оказывать гораздо большее влияние на поведение и ментальность индивидуумов, групп и национальных лидеров, чем мы могли представить. Ситуационные силы в СТЭ зависели от множества факторов, каждый из которых в отдельности отнюдь не создавал драматического влияния, но вместе они оказывались довольно мощными. Казалось бы, тут все ясно, но это не совсем так. Именно в западных странах, ориентированных на индивидуализм, широко распространено убеждение, что ответственность за свои деяния несет прежде всего индивид. На втором месте по значимости — ситуация, а система вообще выпадает из поля зрения, утверждает Зимбардо. 

На самом деле поведение человека — это всегда сложное взаимодействие между ситуацией (здесь позитивную или, наоборот, негативную роль могут сыграть многие социальные факторы), тем, что привносят в ситуацию люди (гены, личность, характер, привычки) и что делают системы власти для создания таких ситуаций, поддержания их и обоснования их существования (с. 445—446).

Серия сообщений "Симптоматика":
Часть 1 - Синдром Бога
Часть 2 - Люцифер и СТЭ