В колонках играет - тишина...
Настроение сейчас - хорошее...Продрогшее тело, пропитые мысли,
Непослушные ноги - это снова запой,
Я бреду по дороге, в грязи по колено
Я пытаюсь запомнить, что мне нужно домой.
…Бреду по незнакомой дороге, путаясь в своих же ногах, словно их не две, а целых пять. Мимо на огромной скорости проносятся машины, ослепляя ярким светом фар. Пытаюсь вспомнить, где я и как здесь оказался. После долгих попыток понимаю одно: я пьян, да так сильно, что с трудом выговариваю свою фамилию и вообще весь немецкий алфавит. Впереди дорога разветвляется. Заворачиваю налево и оказываюсь в тихом дворике. На последнем издыхании плюхаюсь на жёсткую лавочку и чувствую, как в ногу впивается что-то острое. Дёргаю за штанину. Раздаётся звук рвущегося материала. Всё понятно – сел на гвоздь. Но моим, итак изрядно потрёпанным джинсам уже ничего не страшно, так как и в первоначальном виде они выглядели практически также, напоминая одну сплошную дыру. Кожаные перчатки на моих руках выглядят не лучше. Безусловно, я уже где-то падал. И не раз. Ладони саднят, костяшки почему-то в крови. Закрываю глаза и напрягаю память. На поверхность всплывает грязный переход с исписанными стенами. Я вспоминаю, как методично наносил удар за ударом, разбивая руки в кровь о холодный бетон. Сколько времени уже прошло? Час, два? Может, больше… В таком состоянии трудно вообще что-то вспомнить. Но ещё труднее забыть причину, по которой я сижу здесь, в убогом дворе на Богом забытой лавке с порванными джинсами и испорченным маникюром. Мои ноги по колено в грязи, а тушь, кажется, растеклась по всему лицу. И не важно, что она водостойкая и купленная за бешеные деньги. Не важно, что мои руки в крови, что в раны может уже занесена инфекция. Это всё не важно, как и то, во что я превратился теперь… Достаю из кармана пачку сигарет, подкуриваю дрожащей рукой и, как обезумевший, жадно делаю тягу за тягой. Рядом раздаётся тихое покашливание. Оборачиваюсь и вижу рядом с собой… себя. Грязные руки с нестриженными ногтями, залатанные джинсы и торчащие в разные стороны волосы. В тот момент, мне даже показалось, что этот бомж выглядит лучше меня.
-Девушка, спичек не найдётся?
Девушка? Ну да, ведь на улице темно и трудно определить, кто перед тобой - девушка или парень. Смеюсь от отвращения к самому себе. Меня и при дневном свете принимают за кого угодно, только не за мужика. Протягиваю бомжу зажигалку. Благодарит и присаживается рядом, подкуривая и даже не догадываясь, что он держит в руках несколько сотен баксов. С наслаждением затягивается, выпуская изо рта вонючий дым, который попадает мне в лёгкие и вызывает кашель. Мужик оборачивается и его губы трогает еле заметная улыбка.
-Тебя как звать-то?
Непонимающе моргаю, смотря по сторонам. Это он меня что-ли спросил? Похоже, что да, подсказывает мне мой пьяный разум.
-Никак.
-не может такого быть. У всех есть имя. Даже у меня…Только никто в течении вот уже нескольких лет не спросил, как меня зовут. Для общественности я просто отброс. Для них я – БОМЖ. Цивильное слово… «Без определённого места жительства…».
Мужик горько усмехается, глубоко затягиваясь сигаретой. Думаю о том, что мы с ним в чём-то похожи. Уже три года никто не спрашивал моего имени. Все знают, кто я, с кем я сплю, что люблю, в чём хожу… Они знают обо мне даже больше, чем я сам. Они залезают в мою душу грязными ботинками, топчут там и харкают, а потом ещё поливают дерьмом, словно им мало того, что они уже сделали. Ненавижу… Ненавижу. Ненавижу!!!!
-Страшное чувство.
-Что? – я непонимающе смотрю на сидящего рядом со мной мужика.
-Ты просто говорила вслух.
Чувствую, как к горлу подкатывает ком, а глаза наполняются слезами, которые я размазываю по щекам вперемешку с косметикой. Видели бы они все меня сейчас, в таком виде, сидящим на грязной лавке с не менее грязным бомжем. Все те, кто клянётся в вечной любви и обещает быть рядом до гроба, «пока смерть не разлучит нас». Я плачу – да! Но я не показываю свою слабость перед камерами или перед близкими мне людьми. Я всегда смеюсь. Как идиот, как клоун, защищаясь ото всех, а не потому, что я «такой жизнерадостный оптимист», как думают многие. Я – грязь. Я рождён, чтобы доставлять удовольствие людям. Не в этом ли счастье? Не в этом ли заключается свобода? Я устал. Устал быть игрушкой, на которую все смотрят и умиляются. Устал видеть, как ревут тысячи девчонок. Я даже не запоминаю их лиц. Я не смотрю на них, когда расписываюсь на зажатом в дрожащей руке кусочке бумажки. Я их просто ненавижу. Как и Том, в принципе. Мы нагло врём во время интервью, натягиваем улыбки на фотосессиях и вдохновенно сочиняем небылицы про нашу огромную любовь к своим фанатам, втайне ненавидя их.
-Эй, с тобой всё в порядке?
Тяжёлая рука ложится на моё хрупкое плечо.
-да..да…
Слёзы душат, всхлипы стесняют грудь, мешая нормально дышать. Встаю и бегу со всех ног. Всё равно, куда, главное, чтобы их не было рядом. Они – повсюду. Они караулят нас около отелей, магазинов и клубов. Они случайно оказываются там же, где находимся и мы. Они рвут нас на части одними лишь своими взглядами, наглыми и самоуверенными. Их рыдания не дают мне спокойно спать по ночам. А в последнее время мне снится один и тот же сон: я падаю в толпу фанатов на концерте, и они убивают меня. Рвут мои волосы, царапают лицо, разрывают одежду на мелкие части. И никто не может спасти меня. Ни Том, ни охрана. Ведь их тысячи, и они безумные. Они не фанаты, они фанатики, одержимые лишь одной идеей: урвать хоть что-нибудь от своего кумира. Я боюсь спать. В последнее время я пью успокоительное, каждый день увеличивая дозу. Я превратился в робота, в куклу, в соломенное чучело, без чувств и эмоций. И во всём виноваты они. Настойчивая вибрация в кармане джинс заставляет меня остановиться и отдышаться. Смотрю на дисплей, и буквы расползаются в одну серую массу. С большим трудом понимаю, что это Том. Братишка… Даже ты не можешь меня понять в последнее время.
-Да,- мой срывающийся голос громким эхом отражается от домов.
-Билл!!! Ты где?? С тобой всё в порядке??!
-Да, Том, со мной всё хорошо,- сам не верю в то, что говорю, но ведь нужно же как-то успокоить самого родного мне человечка.
-Ты где?! Я сейчас приеду.
-Не надо, Том,- осматриваю окрестности и чувствую, как по спине побежал холодок: кажется, я заблудился… Высказываю свои предположения брату.
-В смысле заблудился?
-В самом, что ни на есть, прямом…
Сажусь на землю и подкуриваю сигарету, ощущая, что сейчас у меня начнётся истерика.
-Как же так, Билл? Мы не в родном Лейпциге, где всё знакомо до каждого кустика и камешка. Мы в чёртовом Магдебурге!!! В Магдебурге, Билл!!! Я убью Ганса!! Какого хрена ты ушёл?!?!
-Я умер, Том…,- устало отвечаю я
-Чего?
-Умер…
-Не говори так, Билл! Ты мне нужен! Только ты один…
-Я знаю….Ну ладно, давай, я пойду уже.
-Куда ты пойдёшь?! Опиши место, где ты, и я подъеду.
Том, по-видимому, пару секунд назад объясняющий мне, где мы, сам так до конца и не понял.
-Томми, родной, мы в Магдебурге! Какое на хрен «опиши»?! Вокруг темно и холодно, а я сижу в грязи, с потёкшей тушью, поломанными ногтями и порванными джинсами!!! Но это ещё не самое страшное! В пачке осталось три сигареты, а денег у меня нет! Понимаешь? Нет! Был бы рядом какой-нибудь ломбард, я бы, конечно, пошёл и сдал все свои побрякушки, но в такое время, даже собаки и те спят, мирно посапывая в углу тёплой комнаты. Здесь даже птиц нет, Том!!! Мне кажется, даже насекомые все разбежались…А я умер!!! Меня больше нет!!! Ни для тебя, ни для Йоста, ни для фанаток, которых я безумно ненавижу! А ты не знал? Так знай, Том, и передай всем остальным: Я ИХ НЕНАВИЖУ!!! НЕНАВИЖУ!!!!
Я замахнулся и долбанул телефоном о близстоящее дерево. Колотил до тех пор, пока в руке не осталась одна антенна. Теперь я свободен!!! На целую ночь. А утром, по-любому, найду дорогу до отеля. Я прихрюкнул от смеха, представив, как завтра на меня будут таращиться люди. А если попадутся фанатки – точно не узнают. Я заржал, и на мой смех откликнулась пара кошек. Одно радует – я здесь не один. И, вообще, где все дома? Я привстал и осмотрелся. Ни одного фонаря…Ни дороги с машинами. А про людей я вообще молчу. Придётся идти назад. Может, снова встречу того бомжика, дорогу спрошу до моего отеля. Эта мысль вдохнула в меня оптимизм, и я, практически твёрдо шагая по земле, направился туда, откуда, предположительно, и убежал. Минут через 20 я узнал лавку с неблагополучным гвоздём, о который я имел честь порвать свои джинсы. Моей радости не было предела. Я уже было схватился за телефон… Нет, я идиот… Раздолбать единственное средство связи – поступок, достойный Билла Каулитца. В пачке осталась только одна сигарета, когда я встал и уже менее бодрым шагом поковылял к отелю. Дорогу помню, но интересно одно: пустят ли меня в таком виде внутри? Небось, даже не узнают. Представляю, как разозлится Ганс, когда узнает, что я всю ночь провёл около входа в отель, за который заплатил бешеные бабки. А Йост? Он их всех за меня порвёт! Молчу про Тома. Братик в гневе – это жесть. Даже боксёры иногда трухают с ним связываться. Такие мысли ужасно развеселили меня, поэтому я ускорил шаг, чтобы поскорей добраться до моего прибежища. В те минуты я всем сердцем жаждал, чтобы меня не пустили. Какого же было моё удивление, когда около входа этого сраного «Интуриста» я обнаружил практически всех членов нашей команды. Кто-то курил, кто-то о чём-то спорил на повышенных тонах. Но моё сердце ёкнуло лишь, когда я увидел одинокую фигурку, отделившуюся от всех и теперь сидящую на корточках, прислонившись к, наверное, холодной стене. В хрупких руках брата мигал телефон. Забыв про всё на свете, я бросился к нему. Жаль, что моя бывшая училка по физкультуре не видела, как я бежал. Точно поставила бы мне «отлично» во всех четвертях. Том заметил меня лишь тогда, когда я финишировал о торчащий из земли камень. Запёкшиеся раны снова закровоточили, но я по-прежнему улыбался, как идиот. Том подлетел ко мне так стремительно, что я даже не успел подняться с земли. Он сжал меня в своих объятиях, и я уже было подумал, что он переломает мне все мои рахитные косточки.
-Господи, братишка, ты живой и невредимый!!! Как я волновался…
-Ну, невредимый – понятие растяжимое.
Я улыбнулся и продемонстрировал Тому свой безупречный маникюр.
-Да хер с ним, новые нарастишь…
-А это? – я схватился за свою некогда шикарную шевелюру.
-И это нарастим!
-А телефон?
-Боже, Билл, какой к чёрту телефон?! Ты сидишь здесь, живой!!! Да хоть проиграй в казино все наши деньги – я ни слова не скажу!!! Билли…. Как я рад!!! Как же я скучал…
Вокруг нас уже образовалась приличная толпа, в которой я рассмотрел медиков и полицейских. Заволновались, гады… надо почаще совершать ночные прогулки. Гордо выпрямившись, я встал и поприветствовал всех вежливым кивком головы. Том приобнял меня за плечи:
-Медиков в номер, пожалуйста.
Только мы хотели сдвинуться с места, как сзади кто-то с силой отвесил мне подзатыльник. От такой наглости я просто оторопел. Сжав руки в кулаки, я развернулся прямо на 360 градусов, полный решимости сказать всё, что я думаю по поводу того, что этот урод вообще родился. По мере того, как я разворачивался, моя уверенность таяла, как дым. Замявшись, я пролепетал:
-Привет, Дэвид…
-Ну, здравствуй, дорогуша. Нагулялась? – наш продюсер придирчиво осмотрел меня,- а хочешь мы тебе прямо сейчас фотосессию устроим? И заголовок: «Биллу Каулитцу хреново живётся!». Ну че ты вылупился, а?! Глаза бы мои тебя не видели!
-Ну так и не смотри,- буркнул я себе под нос, но Йост услышал. Он вообще отличался тонким музыкальным слухом и всегда улавливал фальш в моём пении, если я начинал халтурить. Не зря же он - наш продюсер! И вообще он всего то наш продюсер, а не моя мама. Я сам строю свою жизнь и никогда не позволю каким-то дяденькам говорить, что мне делать и куда идти. Набравшись смелости, я постарался объяснить это вылупившемуся на меня Дэвиду, челюсть которого медленно отвисала, готовясь передать привет шахтёрам. Наконец, я закончил и уже хотел было развернуться и уйти, как Йост схватил меня своими ручищами за футболку и поднял, да так высоко, что я никак не мог нащупать ногами землю. Всегда боялся высоты. Изрядно поколошмятя меня в воздухе, Йост поставил меня обратно, на родную немецкую землюшку, но руки не убрал. От его слов было ещё больнее, чем от физических ран. Приблизив своё лицо к моему, он тихо, сквозь зубы процедил:
-Да я за тебя, сучонок, головой отвечаю! Я матери твоей обещал и отцу, что ты всегда под присмотром будешь и ничто с тобой не случится! Я не представляю, как бы я Симоне в глаза смотрел, если бы тебя не нашли…
Здесь я хотел немного его поправить, ведь меня никто не находил, я САМ нашёл дорогу, но решил промолчать, дабы ещё больше не подогревать его и так не очень холодный темперамент. А Йост всё продолжал, и, казалось бы, нет конца и края его злобной тираде.
-… считаешь себя звездой, да? Вторым Майклом Джексоном? Да таких, как ты, полная Германия ходит. Стоит мне только свистнуть – и на этот свист сбегутся другие Биллы, более уравновешенные и приземлённые, без капризов и всяких твоих идиотских заморочек. Так что, сыночек, лучше не зли папочку, для своего же блага. Я когда злой, за свои поступки не отвечаю…
Йост отшвырнул меня, и я полетел на брата, тут-же поддержавшего меня. Я смотрел вслед удаляющемуся продюсеру и благодарил его хотя бы за то, что он не затронул мои вокальные данные и тонко чувствующую творческую натуру. Не спорю – в его словах были задатки какого-то смысла, но я так и не уловил, КАКОГО. Тяжело вздохнув и понурив голову, я побрёл к отелю. Сзади раздавалось шарканье Томиных ног. Внезапно, мне стало стыдно. За себя, за свой внешний вид, за то, что я так поступил со своим единственным братом. Резко остановившись, я обернулся. Том, совсем не ожидавший этого, вписался в меня, нос к носу. Я неловко передёрнул плечами, словно бы извиняясь за всё, и порывисто обнял удивлённого братца. Потом также неожиданно чмокнул его в губы и побежал. В отель. В свой номер. Туда, где только я и ночь. Приняв душ, я первым же делом уселся за ноутбук. Ввёл в поиске название нашей группы. Высветилось сразу всего и много. Недолго думая, тыкнул на какой-то сайт, посвящённый нашему творчеству. Из немого экрана на меня смотрел я сам, широко улыбаясь и показывая свои немного кривоватые зубы. Да, именно такая улыбка была у меня всего 2 года назад. На форуме обсуждалась тема: »Может ли Билл снять девушку всего на одну ночь». Ответы были разные. Но в основном, все поголовно отвечали «НИКОГДА. Это прерогатива Тома». Все считали меня «милым, добрым и пушистым БИЛьчонком, не способным даже мухи прибить. Я сидел и улыбался, как идиот. Пальцы на автомате набирали сообщение. «Дорогие фанаты! Вы все сильно преувеличиваете на счёт моей идеальности. Я отнюдь не безвинный ангелочек, с белыми крылышками и нимбом над головой. Я не жертва сумасшедшего продюсера, который решил сделать на мне деньги, сыграв на вашей ещё несформировавшейся психике. Сегодня я напился, как последняя скотина. Я топил свою боль в градусах, но не чувствовал облегчения. Всю эту ночь я бродил по Магдебургу, падая и снова вставая. Мои джинсы порваны до дыр, к тому же они все заляпаны грязью. На моих рук следы от ран, которые до сих пор кровоточат. А ногти я переломал практически все, когда дубасил стену в переходе. Поэтому, не советую вам идеализировать меня. Я совсем не такой, каким вам хотелось бы меня видеть. Простите за это. Искренне Ваш, Билл Каулитц». Не раздумывая, нажал «Enter». Через пару минут на меня буквально посыпались сообщения разного содержания и характера. «О, клоники появились!» или «А где же Том?!». Или «деточка, а тебе не пора ли в кроватку?». Конечно, никто из сидящих на этом форуме, мне не поверил. Но я и не ждал этого. Я просто понял, что до меня пытался донести рассерженный Дэвид: будь собой и никогда не строй из себя того, кем ты не являешься. Внезапно, осознав это, я почувствовал чудовищное облегчение, словно мне сзади приделали крылья. Захотелось тут-же с кем-то поделиться…
Том открыл мне не сразу. Я в нетерпении стоял у двери и напевал какой-то простенький мотивчик. Наконец-то, дверь распахнулась. Каулитц-старший, а по совместительству ещё и мой брат-близнец, стоял на пороге с недовольным видом. Из одежды на нём были только трусы.
-Билл?
-Да.
-Ты что-нибудь хотел?
-Пройти внутрь, - я попытался протиснуться между Томом и стеной, но брат перекрыл мне дорогу рукой.
-Понимаешь… я не один…
-А с кем? – искренне удивляясь, выпалил я.
-Ну… тут ко мне Виолетта зашла…
И тут-же, как-бы в подтверждение его словам, сзади него возникла хорошенькая блондиночка, закутанная в простыню. Нисколько не смущаясь, она приобняла Тома за плечи, промурлыкав ему что-то на ушко. Тот засмеялся.
-Хорошо, я всё понял! – впервые в жизни я не стал читать Тому мораль по поводу секса на одну ночь. Пусть лучше так. Пусть он живёт, как велит ему его сердце, и ни под кого не подстраивается. Пусть он не будет фальшивкой. Я сделал недоумённой парочке ручкой, и рванул в соседний номер. Когда Георг, щурясь и матерясь сквозь зубы, показался на пороге, меня чуть не хватил удар. Он был голый. Абсолютно. Стараясь не глядеть в район его гениталий, я на одном дыхании выпалил:
-Жорик, извини меня за то, что несколько лет назад, я пнул тебя в спину, когда наш бой уже закончился. Я поступил нечестно и сейчас искренне сожалею об этом. Прости меня, если сможешь, друг!
Для пущей убедительности я всхлипнул, но Листинг, казалось бы, никак не отреагировал на это. Упулившись в стену, он пробормотал:
-Это ради этого ты разбудил меня в 3 ночи, прервав мой эротический сон?
Я радостно кивнул, не понимая, что сейчас будет. Георг поднял вверх указательный палец, прося тем самым подождать его минуточку. Я кивнул, позже жалея о том, что не убежал куда-нибудь. На пороге снова появился Георг, с подозрительно спрятанными за спину руками.
-Н что ж, спасибо, Билл. Я принимаю твои извинения.
-Спокойной ночи,- не успел я обернуться, как мне на голову вылилось целое ведро холодной воды. Довольный Георг помахал мне ручкой и, пожелав спокойной ночи, скрылся в номере. Стараясь держать себя в руках, я направился к последнему человеку из нашей Бригады. Густав открыл сразу же. Его лицо сияло, а улыбка была искренней и доброжелательной.
-Густав, извини, если разбудил…
-Да всё нормально, Билл!
-Ну вот, я пришёл…
-В монополию поиграть? Мы так давно не собирались вместе и не…
-Не совсем за этим, Густав. Просто я тут подумал…
-Да ладно, Билл! Не притворяйся, что умеешь! – Густав хохотнул.
-Хорошо, не буду,- сдержанно пообещал я, чувствуя, как моё терпение лопается, словно мыльный пузырик.,- Я закончу. Я хотел сказать, что я не против того, что ты…
-Ещё бы ты был против, Каулитц! Чё, пуп земли что-ли? – Шеффер недовольно фыркнул,- драли мы таких всю жизнь и будем драть, и ни одна скотина не…
-КОРОЧЕ, Я СОГЛАСЕН НЕМНОГО ПОДРЕДАКТИРОВАТЬ ТВОЮ ПЕСНЮ И ВКЛЮЧИТЬ ЕЁ В НАШ НОВЫЙ АЛЬБОМ! – что есть мочи заорал я, и, не дожидаясь ответа, почапал к себе в номер.
Во дебилы! Я разлёгся на кровати, анализируя случившееся. Друзья, мля! Один видите-ли трахался, другой спал, а третий – законченный дебил! А до меня никому нет дела. Ну почему все добрые намерения всегда напрасны. Чё я, зря жопу рвал, пытаясь доказать им, что они – это неотъемлемая часть моей жизни. Они – мои братья. Мы вместе уже столько лет! У нас общее дело! И за всё, что мы делаем, мы отвечает тоже вместе (конечно, только не за порванные презервативы Тома). В общем, мы – это отдельный мир, под глубоким названием «Tokio Hotel». И сюда мы впускаем лишь годами проверенных людей. Я взял в руки сотик и отправил каждому из ребят смс-ку «Я тебя люблю». Рука дрогнула, но я всё же извинился и перед Йостом. Заснул я счастливым, понимая, что завтра всё может быть совсем по-другому, но сейчас… сейчас всё так, как и должно быть, и я, Билл Каулитц, тоже внёс свою лепту в это… Я заснул, так и не видев, куда и насколько меня послала вся наша группа. Об этом я прочитал только утром… Но это уже совсем другая история.
Photoshopia и 
Так подойду к Франку и скажу ему DU BIST SCHEISSE.....и посмотрим, куда он меня пошлёт, и на сколько
