Я простила тебя» — это означает оборвать процесс исцеления.
Простить — это звучит так благородно, так возвышенно…
Но что эти слова означают?..

 

Были люди, между которыми существовала какая-то связь, какая-то договорённость, возможно, не обозначенная вслух. И, вследствие действий одного из них, другой испытал боль, страх, гнев, — понёс какой-то ущерб, эмоциональный или физический.
Связь или договорённость нарушились…

 

Когда один соглашается закрыть глаза на то, что произошло?
- Ты что-то сделал, мне плохо, но я постараюсь не чувствовать этого? Давай сделаем вид, что всё в порядке?…

Или: «какой смысл говорить об уроне, если я не верю, что ты способен его исправить? И я тебя прощаю.”

 

Или: “я не хочу иметь дела с этой ситуацией, понимать её, разбираться до конца — и я тебя прощаю»?

В чём практическое значение этого слова? Для меня оно означает, что в отношениях остаётся что-то болезненное, что-то уродливое — потому что есть тот, кто прощает и тот, кого прощают. Есть нанёсший ущерб и есть потерпевший. Но пока это остаётся, истинная близость и доверие не восстановлены.

 

Они восстанавливаются только тогда, когда оба вышли за пределы этих ролей, когда потребность в прощении полностью отпадает. Когда нет больше жертвы и нет больше виноватого.
Когда связь полностью восстановлена.

Когда тот, кто нанёс травму, осознаёт это и с жаждой восстановить связь двигается к тому, кому он её нанёс, из самого сердца. Да, тогда может прозвучать «прости», но энергетически это означает: «Я люблю тебя. Для меня важна связь с тобой, для меня важно, чтобы тебе было хорошо. Что я могу для тебя сделать? Я готов сделать всё, чтобы твоё благополучие восстановилось. Я готов полностью компенсировать то, что я сделал и устранить последствия». Это совершенно искреннее движение — мощное, энергии которого достаточно, чтобы снова стать близкими.

 

И иногда — самого этого движения достаточно для исцеления, — и тот, кто чувствовал себя плохо, снова ощущает, что он любим и счастлив. Он снова может доверять. Связь восстановлена — кризис позади.

Но бывает, что этого движения из сердца нет. Человек нанёс ущерб, но он не собирается его возмещать, или заботиться как-то о благополучии того, кого он ранил.

Тогда нет того, кого нужно прощать. Нет смысла восстанавливать связь с человеком, который нарушает целостность и не собирается её восстанавливать.
Тогда есть травма, есть ущерб, есть пробел.

 

И исцеление в этом случае означает, что я нахожу путь из этой ситуации, из этой ямы сама.
Я нахожу нечто, что лучше и больше для меня, чем то, что давала мне связь с тем человеком, который мне нанёс ущерб, или то, чем я обладала до того, как произошло травмирующее событие.

В этом смысле необходимо «путешествие героя» — и иногда оно очень длительное и очень глубокое — как, например, с родителями.
Я не могу их простить, пока не найду способ вырасти и достичь расцвета во всех измерениях.
Это преждевременно, это фальшиво.

Когда я слышу от человека, что он простил своих родителей, которые были с ним жестоки — я знаю, что внутри он всё ещё несёт глубокую боль, которую пытается спрятать от бессилия что-то сделать с ней.
Он пытается показать, что он больше, чем эта боль, что он не подвержен ранам. Тогда, из бессилия, появляется это «я простил».
Это невольное высокомерие — прощать. Это нужда или страх не справиться с тем, что произошло — иногда это как махнуть рукой: «А, зачем вспоминать — это бесполезно. Я прощаю, и закончим с этим.»

 

В этом нет необходимости.

 

Гораздо лучше ощущать боль, гнев и рану, чем прикрыть её прощением.
Потому что способность к исцелению гораздо больше, чем можно себе вообразить.
Гораздо лучше продолжать двигаться, пока кризис не обернётся новыми возможностями, которые иначе не были обнаружены.
Чувства, которые возникают, когда что-то нарушено — это топливо для роста. Травма — это новая ступенька в развитии, только если путешествие к исцелению не прервано прощением.

Взрослея, я обретаю понимание, которое делает мою близость с родителями лежащей за пределами прощения или даже возможности их обвинить в чём-то.
Это даже трудно назвать любовью — это экзистенциальная близость, понимание того, что мы — в одном потоке жизни, в котором я теку и танцую через них — а они продолжаются во мне.
Некого прощать — есть только жизнь.

 

Люди, нанесшие мне глубокие раны, перевернувшие всю мою жизнь, были теми , кто сделал меня зрелой. Глубокие кризисы толкали меня к собственному движению, которое оказалось способным перерасти их. Подняться и увидеть что моя жизненная сила, моя способность к восстановлению гораздо сильнее, чем способность событий разрушить меня.
Это научило меня понимать глубже, и также понимать, что двигало теми людьми, которые действовали таким образом, что мне стало больно. Когда я сильна — только тогда я могу понять.

В таком понимании «злодеи» исчезают. Остаются только люди с их мотивами и нуждами.
Кого здесь прощать? В этом нет необходимости.
Связь разорвана, и причины, по которым это произошло — поняты.
Старый дом взорван, в нём стало невозможно жить — и возведён новый.

Тогда — завершение с благодарностью.
Тогда — отпускание с чистым сердцем и с радостью.
Тогда — путешествие завершено, но снова — некого прощать!
Исцеление лежит в пространстве яркого света, прощение — в сумеречной зоне неоконченного движения.

Мне кажется «простить» — это всего лишь слово, прикрывающее достаточно уродливую картину.

Если есть боль, то нужно исцеление:

 

Либо связь разорвана и она требует восстановления, тогда нужно восстановить её тому, кто её разорвал — и любовь снова течёт. Нет виновного, нет того, кто прощает — есть два любящих друг друга человека. Есть Любовь, в которой нет иерархии, нет неравенства, нет вины.

Или — связь разорвана и нанесён ущерб. И тогда нужно предпринять путешествие за свои привычные границы и обнаружить в себе созидающие силы, которые больше разрушительных.
Тогда — нет потребности в прощении, потому что нет больше ущерба, нет раны — она исцелена.

Юлия Жирова

http://www.svetaur.ru/2012/02/dvigajsya-za-predely-proshheniya/