Писахов Степан Григорьевич

(13 (25) октября 1879, Архангельск — 3 мая 1960, там же) — русский писатель, этнограф, сказочник и художник, преподаватель живописи. Известен главным образом историями из жизни поморов.

Биография

Детские годы

Отец писателя, еврей Год Пейсах, мещанин Шкловского общества Могилёвской губернии, крестился в православие и стал Григорием Михайловичем Писаховым. Отчество Михайлович он получил от крёстного отца — архангельского мещанина Михаила Прохорова. В Архангельске Григорий Писахов женился, записался в купеческую гильдию. Ирина Ивановна, мать Степана, была дочерью писаря конторы над Архангельским портом Ивана Романовича Милюкова и его жены Хионии Васильевны. Хиония Васильевна была староверкой, «строга и правильна в вере». Брат бабушки, дед Леонтий, был профессиональным сказочником-рассказчиком. По словам самого Писахова: «Записывать сказки деда Леонтия никому в голову не приходило. Говорили о нём: большой выдумщик был, рассказывал всё к слову, всё к месту. На промысел деда Леонтия брали сказочником». Однако Степан его уже не застал.

В фонде Архангельской духовной консистории в метрической книге Рождественской церкви Архангельска на 1879 год написано: «13 окт. 1879 г. у мещанина Григория Михайловича Писахова и законной его жены Ирины Ивановны родился сын Степан». Крестили Степана Писахова в Рождественской церкви, что стояла неподалёку от перекрёстка Троицкого проспекта и улицы Поморской^[1].

Согласно материалам Первой Всероссийской переписи населения 1897 года, в семье 49-летнего купца были жена Ирина Ивановна, 45 лет, сын Степан 17 лет и дочери Таисья, Серафима и Евпраксинья, соответственно 18, 13 и 11 лет (старший сын, Павел, в переписи не указывался: к тому времени он сбежал в Америку). Своё основное занятие купец определил как «Золотых и серебряных дел мастерство», а побочное — «торговля разными хозяйственными принадлежностями». Это означало, что Григорий Михайлович имел ювелирную мастерскую и небольшой магазин. В семье купца работали три человека прислуги: экономка, кучер и кухарка. Кроме того, Григорий Писахов содержал подмастерье и одного ученика.

Петрозаводский литературовед Юрий Дюжев писал, что душа художника и сказочника Степана Писахова формировалась под влиянием двух противоположных стихий: материнской старообрядческой веры и отцовской жаждой практического устроения на земле. Рос мальчик в атмосфере староверческих правил жизни. Знакомство с песнями, псалмами и духовными стихами, народной поэзией давало уму особое направление. Не удивительно, что герой Писахова может передвигать реки, ловить ветер^[2]. О причастности своей к «роду староверскому» Писахов никогда не забывал и в знак уважения к религиозным воззрениям своих предков написал с натуры этюд, а затем картину «Место сожжения протопопа Аввакума в Пустозерске».

Отец пытался приучить мальчика к ювелирным и граверным делам. Когда вслед за старшим братом Павлом, художником-самоучкой, Степан потянулся к живописи, это не понравилось отцу, который внушал сыну: «Будь сапожником, доктором, учителем, будь человеком нужным, а без художника люди проживут»^[3]. «Чтение преследовалось», — вспоминал Писахов. Тайком мальчик забирался под кровать с любимой книгой и там читал. Огромное впечатление на него произвела книга Сервантеса «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский». Она подогревала желание Писахова убежать из-под опеки отца.

Самостоятельная жизнь

В гимназию Писахов не попал (по возрасту), окончил всего лишь городское училище и то с запозданием. Бегство и странничество виделось ему единственным выходом из тисков домашней жизни, и после окончания городского училища в 1899 году он устремляется вначале на Соловки, потом поступил на лесозавод рубщиком («заработал за лето 50 руб.»). Потом — Казань, где он безуспешно пытался поступить в художественную школу. В 1902 года он уезжает в Петербург и поступает вольнослушателем в Художественное училище барона Штиглица (училище технического рисования и прикладного искусства). Наиболее способные ученики могли получить дополнительную подготовку по станковой живописи и ваянию. Преподаватели высоко оценили дарование Писахова, и он несколько лет занимался живописью под руководством академика Александра Новоскольцева. Брал он уроки живописи и вне училища.

Отец, смирившись с желанием сына выучиться на художника, деньги из Архангельска посылал, но немного, всего десять рублей в месяц^[1]. На получаемые из дома ежемесячные 10 рублей Писахов на протяжении 3 лет влачит полуголодное существование, овладевая в училище профессией учителя рисования и художника-прикладника, а на занятиях в частных школах — живописью. О трудностях, которые он пережил в Петербурге, можно судить по названию воспоминаний, которые не завершил: «Ненаписанная книга. Голодная Академия». Но Писахов не унывал: много читал, ходил в музеи и театр.

Революционные события 1905 года не миновали и Писахова. За речь, произнёсенную им против самодержавия, Писахов, не окончивший курс обучения, из училища был исключён. Ему было запрещено учиться в России, а на учёбу за границей были нужны деньги. Не имея на руках диплома о праве занятия учительской должности (аттестат ему был выдан лишь в 1936 году), лишённый всяческих источников существования, Писахов готов был признать ошибочным свой выбор пути художника.

Путешествия. Поиски

Он обращается к поиску «Божией правды», сначала у святынь Новгорода, а позднее, летом 1905 года — на арктическом Севере — Новая Земля, становище Малые Кармакулы («мир только что создан»). Не расставался с мольбертом. С сочувствием отнёсся к ненцам — добрым, наивным и бесхитростным обитателям Новой Земли. Писателя поразили их сказки про людей, «которые только любят и не знают ни вражды и ни злобы… Если они перестают любить, сейчас же умирают. А когда они любят, они могут творить чудеса». Один полярный исследователь написал: «Кто побывал в Арктике, тот становится подобен стрелке компаса — всегда поворачивается на Север»^[3]. Только на Новую Землю Писахов плавал не менее 10 раз, последний в 1946 году. Поиск божественной «солнечной теплоты», которая могла бы возродить в человеке духовную природу, Писахов начинает в Арктике и продолжает осенью того же 1905 года в странах Средиземноморья, куда попадает с толпой паломников. «Там, думал, увижу самое прекрасное на земле!» Осенью 1905 года попал в Иерусалим, остался без гроша. Был писарем у архиерея в Вифлееме. Получил разрешение у турецких властей — на право рисовать во всех городах Турции и Сирии. Потом Египет. Писахов был аскетически неприхотлив и верил в людей. В трудную минуту — выручали. На пароходе от ледяного ветра его укрыл буркой старый болгарин, в Александрии ограбили — русский эмигрант накормил, дал в долг.

Три зимы после путешествия на юг 1907—1909 годов Писахов провёл в Петербурге в мастерской художника Якова Гольдблата. Популярный в те годы модернизм почти не повлиял на Писахова (весьма скромная дань: «Сны» и «Церковь, путь к которой потерян»). Летом — Карское море, Печора, Пинега и Белое море. Из поездок по Пинеге и Печоре привез 2 цикла: «Северный лес» и «Старые избы». «Старые избы» — небольшая часть огромной работы, проделанной Писаховым для увековечения памятников северной архитектуры. Всё в сумрачных серо-коричневых тонах. К ним присоединяются и обширные этнографические зарисовки.

Почти целую зиму (1909—1910) занимался в Свободной академии художеств в Париже. Однако проповедовавшееся в ней пренебрежение к реалистичному изображению жизни противоречило его мировоззрению^[4]. В Риме, в Академии святого Луки, выставил свои работы, они потрясли зрителей серебряным сиянием («север даёт»). Вернулся домой в Архангельск. «Как будто глаза прополоскались! Где деревья, красивее наших берёз? … А летние ночи, полные света без теней — это так громадно по красоте…»^[5].

Самыми памятными поездками Писахов считал плавание в 1906 года по Карскому морю на корабле «Св. Фока», участие в 1914 года в поисках Георгия Седова, исследование земли саамов, присутствие при основании первых станций радиотелеграфа на Югорском Шаре, Марре-Сале и острове Вайгач. Всё увиденное запечатлел в пейзажах, которые выставлялись в Архангельске, Петербурге, Москве, Берлине, Риме. Очень любил бывать на Кий-острове.

Первые выставки. Признание

В 1910 году в Архангельске проходила выставка «Русский Север». Писахов принял самое активное участие в организации её художественного отдела и выставил более двухсот своих картин. 60 работ Писахова были представлены на Царскосельской юбилейной выставке 1911 года, посвящённой 200-летию Царского Села. В 1912 году за участие в выставке «Север в картинках» в Петербурге он получил Большую серебряную медаль. Его картины экспонируются на «Выставке трёх» (Якова Бельзена, Степана Писахова, Иеронима Ясинского) в Петербурге в 1914 году.

Художник был тогда в расцвете своих творческих сил. Возможно, на одной из этих выставок и произошел его разговор с Ильёй Репиным, о котором он упоминает в письме искусствоведу Михаилу Бабенчикову (1956 г.): «На выставке Илья Ефимович (Репин) хорошо отнёсся к моим работам. Ему особенно понравилась „Сосна, пережившая бури“ [утеряна]. Илья Ефимович уговаривал сделать большое полотно. Я бормотал что-то о размерах комнаты. „Знаю: холст на стене над кроватью, краски на кровати и до стены два шага. Ко мне в Пенаты. И места будет довольно, и краски можете не привозить“. Товарищи поздравляли, зависти не скрывали. А я … не поехал, боялся, что от смущения не будет силы работать». Скорее всего это было в Царском Селе, когда Репин работал над картиной «А. С. Пушкин на акте в лицее 8 января 1815 года».

Писахов в годы Первой мировой и Гражданской войн и интервенции

Первая мировая война прервала художественную деятельность Писахова. В 1915 году он был призван в армию, служил ратником ополчения в Финляндии, а в 1916 году был переведён в Кронштадт. Здесь его застала Февральская революция. С первых дней работал в Кронштадтском Совете рабочих и солдатских депутатов, оформлял первомайскую демонстрацию 1917 года.

После демобилизации в 1918 году вернулся в Архангельск и снова начал писать. Впервые записывать свои рассказы Писахов стал ещё до революции по совету Иеронима Ясинского — писателя, журналиста, редактора журналов «Беседа» и «Новое слово». Тогда эта попытка закончилась неудачей. Теперь Писахов решил попробовать свои силы в жанре очерков («Самоедская сказка» и «Сон в Новгороде»), где воссоздал портреты современников. Оба эти очерка были опубликованы в архангельской газете «Северное утро», которая издавалась поэтом-суриковцем и журналистом Максимом Леоновым.

3 мая в «Северном утре» был опубликован очерк девятнадцатилетнего Леонида Леонова под названием «Поэт Севера» с подзаголовком «У художника С. Г. Писахова». 21 июля в Архангельске городе открылась персональная выставка картин Писахова.

2 августа в Архангельск вошли интервенты. Среди тех, кто стоял на парадной пристани Архангельского порта, был и Степан Писахов.

В июле 1919 года Писахов стал автором эскиза знамени Дайеровской роты, сформированной из пленных красноармейцев и выпущенных на свободу заключённых^[2].

В ноябре — декабре 1919 года в «Северном утре» были опубликованы три очерка Степана Писахова — «Первый день боя», «На фронте» и «В. Н. Давыдов на фронте». В них рассказывалось о поездке Писахова к линии фронта в район Плесецка на бронепоезде «Деникин», о спокойной уверенности офицеров и солдат, противостоявших «красным», о выступлении артистов на передовой. Есть и такая фраза: «С разрешения капитана С-го я пустил снаряд к большевикам, встав на место стреляющего»^[2].

В ночь на 19 февраля 1920 года в Архангельск вступили части Красной Армии. Леонид Леонов сразу же покинул Архангельск, перебрался на юг России; Бориса Шергина пригласили в Москву в Институт детского чтения; Писахов же не покинул родной дом и любимый Север^[6].

Через много лет, когда он был уже известным сказочником и художником, нашлись люди, которые стали писать пасквили во все инстанции и способствовали тому, чтобы «белогвардейское» прошлое прочно укрепилось за Писаховым. Ему оставалось только одно — найти форму поведения, позволившую бы выжить и сохранить творческое лицо в новых условиях^[6].

 

Серия сообщений "ХУДОЖНИКИ":
Часть 1 - У ЕСЕНИНА ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Часть 2 - Писахов Степан Григорьевич/2
Часть 3 - Писахов Степан Григорьевич/1
Часть 4 - Писахов Степан Григорьевич/3
Часть 5 - Писахов Степан Григорьевич/4
...
Часть 42 - То, что утонченно - красиво. История о кимоно в городе ливней. Художник George Hendrik Breitner
Часть 43 - Странные картины символиста Кнопфа: Одержимость кругами, городом детства и собственной сестрой
Часть 44 - Скандальная картина Ильи Репина