Добро пожаловать в мой дерьмовый рай.

Четверг. Как бы не так. Скупые на нежности весенние улицы проводят дождливыми лапищами по волосам. Смотришь: недалеко гремит бутылками твоё будущее. Может быть (лишь может быть), объятый лишениями, какими-то мусорными пакетами, с неизменной сигаретой в зубах, за поворотом ты вдруг будешь пойман ножницами спичечных ножек. Это ещё одна рыжая самка, уродливо красивая, влечёт тебя запахом следа. Ты прикидываешь, что это за духи и любит ли она цветы (неприличное?). Зачем ты здесь? Зачем она здесь? Зачем сегодня так пакостно? Пойдёшь дальше, по переулку, посвистывая, играя с камешками. За ней, тихой кошкой, спрятаться за деревом, проскользнуть в открытую дверь. Запах мяса и пота, потом - навстречу постели, подержать за руку... Зачем это началось? Она будет говорить, после того, что уже случилось, говорить, и говорить, и говорить, а ты заставишь её замолчать, целуя по-мальчишески грубо, мучительно... И вдруг покажется, что здесь и кофе, и карамель необыкновенно слаще, а рыжие кудри постелют тебе мягко поспать, под головой, где-то в горле разольётся что-то тёплое, что ты сразу выплеснешь в неё, в её живот, в её женственное, сильное, порочное тело. Но дождь, чёртов дождь возвращает тебя из нежного полузабытья прямо в эту ванную, тогда ты дернёшь её за руку, больно, со злости сорвёшь шторы и подаришь ей букетом, обнажая её тщеславную надежду обладать. Тогда тебе одно, одно, перед входом во всю эту дрянь, когда она уже будет, на всё согласная, обмякать в твоих руках, когда, может быть, и это утро снова, и эта дешёвка-карамель будет в соседней комнате обгладывать нового тебя по телефону с подругой, да когда угодно... Но до этого ты, пожалуй, в один момент станешь её слугой, ей красивым пажом, её собачонкой, вылизывающей пряные внутренности её существа, терпко обнимать будешь и, не отрицай, будешь внимать каждому её колебанию, может быть (лишь может быть) будешь рад, хитро сплетая локоны в паутину... Но довольно метафор, тебе одно: выгнуться, одёрнуть её за платье и воткнуть отвёртку прямо в горло, смеясь и плача, прямо в её красивенькую шейку. И ты это сделаешь, потому такие люди и существуют, чтобы мучить и любить, и будешь любить ещё сильнее с каждой минутой её потерянной жизни, в этом-то и состоит темное наслаждение, есть такие люди, что любят пробовать на вкус, жевать и сплёвывать... А ты очень любишь. Отчего бы не попробовать, ведь так легко и, вместе с тем, охлаждает спину: испытать себя, от скуки что ли?
И, съедаемый одиночеством и гордостью вседозволенности, отыскивать захочешь новое, пустое, только из потребности удивиться, но нет, и это снова - нет. Какое-то время ты ещё проведешь там, курить в открытую форточку, равнодушно слушая шорох её платья на сквозняке.

(Да, вот тебя и хочу).