В голове пружины от матрасов
Зажимают кольцами «звезду».
Не уйти от тошной пляски красок,
Что полжизни гробит на корню.
Убегу от окликов меж улиц,
Улечу от пьяненьких друзей.
Не увижу тех богемных куриц,
Что полезут на член попоздней.
Аморально свой мир расширяя,
Я обуглен сладостной золой.
Наскитавшись полжизни у Края,
Покидаю свой душ не собой.

Заебался быть жжёным писакой,
Представлять себя мастером дзен,
Перекинусь бродячей собакой -
И уеду искать перемен.
Ускользая поближе к прибою,
Я решился в Биг-Сур отдыхать.
Тем похоже коварство Природы,
На себе я решил испытать.
И хоть тих и прекрасен был отдых
Мне безумье как рок вручено.
Разговоры о блядских свободах?
Бодхидхарме? Нет, лучше в дерьмо!
Разорвусь, ото всех сатанея,
И во мне сумасшествия дым,
Прекратится, и вновь холодея,
Я уеду как встарь холостым.

~2014-2016

Посвящается Джеку Керуаку и его роману Биг-Сур.
Лежало в черновиках уже не менее 2-х лет. И наконец-то обрело более-менее божеский вид.
P.S. не знакомым с творчеством бит-поколения лучше не читать. Потому что стиль максимально соответствует духу книги, который далеко не возвышенный, а совсем наоборот.

Вот и кончилось детство, пойди разбери
Тут завалы копались с зари до зари!
И от кончиков пальцев до самых кишок
Ощущаешь слепой летаргический шок.

Ты копаешь как червь до глубин бытия.
Что бы вырвать от туда тупого себя.
Что бы стать человеком уже наконец.
И отбросить тот ложный терновый венец.

Что конечно же сладок, как всякий обман.
Но на деле, всего лишь тщеславием задан.
Обожжён эгоизмом под серой водой
И когда-то был тоже рычащим тобой!

Не сейчас, не теперь или даже потом.
Не забудь эту ночь под кипящим дождём.
Где все мы воздавали, как в страшном суде.
Ту частичку души, что погрязла в грехе.

Где все мы пробуждали основы основ,
Научились ходить без мечей и кнутов.
Находили свой воздух и свой идеал.
Разжигали вновь жизни могучий запал.

Не спеши хоронить, хоть мгновенье прошло,
Даже траура нить ты поставь на зеро.
Кто захочет, тот выроет даже червём.
Человека, что зеркалом будет при нём.

24.01.2015

Знай! В одиночестве «Костлявой»,
Есть каждому знакомый рок!
Ведь без любви дичают нравы!
И ты отдашь ей этот долг!

Что толку плакать от бессилья?
И вновь колени преклонять!
Слабы не мы, а только духи,
Что нам порой мешают встать!

Отринь же плоть и кровь чужую!
Былые мысли и мечты!
Восславь же кость и Смерть благую!
Дарить любовь рискнёшь ли ты?

Постигни ради совершенства,
Любовь как продолженье сна.
Что б мир вокруг познал блаженство,
И Смерть тебе шепнула «да!».

Но умирая – возрождайся!
Будь проклят в тысяче миров!
И всё равно неси же счастье!
Сквозь мудрость прожитых веков!

И вот когда она растает,
Порвётся целостность бытья.
Возьми её! Введи в забвенье!
Начнём мы круг опять с нуля!

05.12.2015 - 06.12.2015

P.s. Что-то я при копирование букву З пропустил. XD

Если трудишься ты где-то
Натирая руки в кровь.
Что б по всем своим приметам
Принести открытья новь .
И столкнувшись с приключеньем
Ты боишься как огня,
Музу посланную свыше
Что бы подбодрить тебя.

То запомни юный отрок,
Заклинание моё.
Все, по сути, очень просто,
Даже проще чем яйцо.
Запиши, слова такие,
Что уж мне теперь таить:
«Нам не страшно! В целом мире.
Нам не страшно победить!»

Иль когда ты вместе с другом,
В переделку попадёшь.
Да почувствуешь затылком,
В сердце и в коленях дрожь.
Резко страх подступит к горлу,
А кричать не будет толку.
Помни сила ведь не в вопле.
Сила в Вас и, слава Богу.

Вспомни мой совет мальчишка,
Тут – такое колдовство.
Переделка, Передышка,
Пере-я-не-знаю-что.
Но поможет, будь спокоен.
Заклинание – пустяк.
«Нам не страшно! Нас ведь двое!
Пусть сначала победят!»

Может ты в Делах Амурных
Растерялся и поник?
Я и тут бы не халтурил,
С головой в проблему б вник.
Если нравиться девица,
Всем как чудо хороша!
А в тебе сомнений ворох!
Вот, пропащая душа!

Так, послушайся совета,
Я плохому не учу.
Или будь готов соседу,
Подарить свою мечту.
Это даже не заклятье,
Так уж вышло – «C'est la vie»
«Нам не страшно жить любовью!
Страшно б было без любви.»

Я вышел в ночь, уйдя на запад,
Собрав лукошко смутных дней.
Я пил портвейн. Гадал на картах,
Ища загубленных людей.

Мне отзывалось только горе,
Идя по запаху беды,
Я разогнулся в танце боли,
Со смертью перейдя на ты.

Деревня, что являлась домом,
Сама собою умерла.
Я дальше брёл путём бескровным, -
Путём убитого себя.

Дороги шли, судьба менялась,
Скача за мною впопыхах.
И то, что рядом оставалось,
Звалось лишь метким словом – прах.

Я вырос, возмужал, не спился.
Судьбу не клял и не роптал.
Я сам с собою приключился.
И сам себя же покарал.

И потому уже прилюдно,
Хочу теперь и оправдать.
Ведь за ошибки бить – не нужно.
Ошибки надо исправлять.

Внезапно. Я почти год не писал стихи.

Мы из разных миров: королева заката,
Что встречает свой день словно рок.
Я же просто безумец, не стоящий взгляда,
Что привык обивать твой порог.

Благородна, нежна, утончена как дива,
И улыбка как лёд холодна.
Ты встречаешь меня королевою мира,
Я играю всезнайку шута.

Мы проходим под руку сквозь скверы и парки,
Говорим обо всём и всегда:
Коридоры, больница, учёба, подарки.
Говорить о любви? Никогда.

Но ты знаешь – ведь нам и ненужно. Не плохо,
Без того впечатляешь порой -
Ты как птица, хранящая взглядом. Нет, правда -
Больше нету на свете такой.

Обнимаешь, легко улыбаясь, взаимно.
Серебриться наш путь в полутьме.
Отношенья, доверье, немного наивно,
Но я всё же доверюсь тебе.

P.S. Проза я надеюсь будет в ближайший месяц. Здоровенный вышел рассказ. А редактуры над ним приходится до чёрта проводить.

От рождества до рождества

1.

Католики встречали Рождество,
А мы с тобой хлебали мутный джин,
И мы ещё не знали, каково,
Но понимали, что не избежим...
Я мир застал за прерванным постом,
И брал тебя в свидетели опять,
А после - сортировочным мостом
Я уходил в плюс-минус двадцать пять.

Была эпоха долгой, но прошла,
Молчанье смыло золото с неё,
И бремя перезрелого ствола
Мы разрядили дырками над Ё,
И я свою дыру унёс с собой,
А ты свою - обрамила в кольцо...
И в ту же ночь серебряная боль
Свинцовый клык всадила мне в лицо.

Оставив веру тем, кто вечно спит,
Оставив горечь тем, кто сладко пьет,
Одну реальность - тем, кто мает быт,
Другую - тем, кто пестует пейот,
Я уповал на волю лишь и явь,
И пробовал держаться на своих,
И боли говорил: "Иду на я -
Пусть выживет один из нас двоих."

Но кто я - безымянный имярек!
Не мне спускать судьбу на тормозах!
И не берег ни чёрт, ни оберег,
И боги отвернули образа.
И я не ждал пощады от друзей
И не просил подмоги у врагов,
Я видел цифру скомканных затей -
Восьмерку пик из девяти кругов.

И петь за здравье вслух уже не мог,
А пел лишь про себя за упокой,
И то, что стал я половиной бог,
Мне вышло боком и одной ногой,
А половина та, что Человек,
С привычной долей странно не мирясь,
Из средств подлунных строила ковчег,
Способный в этой грязи не погрязть...

И ты пришла: две капли на стакан -
Я этот факт в Аду не утаю.
И, если буду только сам не слишком пьян,
Все под присягой повторю в Раю, -
Как, разделив полуторный диван,
Мы плавно зависали на краю,
И время пело, будто тетива:
"Нет в смерти счастья, срок тебе даю!"

*
Но рок - не слово, слог - не воробей,
Вульгарный стиль расплатой чреват, -
Я отдал всё от кроны до корней,
Я выдержал разгрузку в тыщу ват.
Уж верно, на волне - как на волне,
Тем паче, под волной - как под волной!
Мой дух рождал трагедию извне,
Из музыки - не стой же под струной!

Крест на душе - и ни души окрест,
А боль сгибает копья, хоть рычи!
Я сел, уснул, но вовремя воскрес,
Когда пришли верховные врачи,
И я халаты их искрапил вдрызг,
Пытаясь отшутиться и пропасть,
И свой язык, как горький фильтр, грыз,
Улыбкой прикрывая волчью пасть.

Но кони понесли меня в пикет,
Песочным пульсом подсекая ритм.
Я не молился, я блевал в пакет
Коричневым зерном неспетых рифм,
А может, это были просто сгустки фар
Кареты алой с розовым крестом,
А изо рта сочился красный пар
И отлетал малиновым клестом...

И понял я, что всё! что не резон
Пытаться выжить в эдакой пурге!
И, молча глядя на грядущий сон,
Ненужный проездной сжимал в руке.
Но бычилась досада через грусть:
Никто ж не видел, как прошла беда!
И я подумал: если не вернусь,
Пороша не оставит и следа.

И я твердил себе: не околей!
Ты эту явь видением пронзай!
И было мне той крови - до колен,
Я возвышался в ней, как сказочный Мазай.
И видел вновь, как северный олень
Несёт к развязке с криками "Банзай!"
И я шепчу, теряя сладкий плен:
"Счастливо, Герда. И - не замерзай."

2.

То белые халаты облаков,
То синие бушлаты медсестёр...
Кто жаждет от святых и простаков,
Тот получает хворостом в костёр,
Тот получает клеветой в висок,
Изменой - в пах, обманом - под ребро
От выждавших предельно точный срок,
Чтоб приравнять к штыку свое перо.

Синело небо стертым потолком.
Часы остановились возле двух.
И непочатой жажды жирный ком
Захватывал в заложники мой дух.
И ртутный столбик превращался в нить,
Зашкаливая кашлем в кровосток.
Хотелось пить, хотелось просто пить -
Хоть каплю, хоть напёрсток, хоть глоток!

Желанье это, будто камертон,
Настраивало страх... А между тем,
Три феи, положив меня на стол,
Пахнули красотой нездешних тел.
И я, не дожидаясь той поры,
Когда посмертный список огласят,
Вдруг принял жизнь за правила игры :
Вдох-выдох - пятьдесят на пятьдесят.

И связь времен как будто порвалась,
И заплясало острое сверло,
И из-за плеч невидимый балласт
Мне вместо головы оторвало,
И, очертя в предельно краткий срок
Всех главных дат стальное острие,
Оторванный от материнских строп
Мой купол унесло в небытие...

И вот тогда знакомая мне тень,
Махнув рукой, сказала: "Ну, пошли."
Я возразил: "Щас ночь, но будет день, -
Еще не все истлели корабли!
Еще остались шансы у людей -
Пусть смогут то, что боги не смогли!
А если все труды их - дребедень,
Я сам свой пуп очищу от земли!"

*
Смешав в коктейль изнанку с пустотой,
Преодолев исподы и посты,
Тоннелем с ультра-правою резьбой
Я мчался в инфра-левые пласты.
И контур мой, лишённый фаз и поз,
Лёг на прилавок страшного суда,
Но я-то знал, что это лишь наркоз,
К тому же - местный, местечковый, ерунда...

Но, видно, Рай уже недалеко...
Бес-дромадер с отмычкой от табу
Мне предложил в игольное ушко
Проникнуть на его чужом горбу.
И ангелы роились, как мошка,
Торгуя кодом адовых прикрас.
Наркоз крепчал. Сон лился с молотка,
На суть присяжных выливая сглаз.

Пока они шептались о цене,
Смакуя быль в кулисах-небесах,
Их справедливость показала мне
Две ягодицы на одних весах.
И я с досады ахнул в молоко,
Разбил мишень и сгрёб двадцать один.
И кто-то крикнул: "Верное очко!
Пойдемте, судьи, прочь, - он победил."

И чудо, как всегда, произошло,
И, пожурив, меня вернули вспять,
И, опершись на правое крыло,
Я левым боком стал атаковать,
Я выбил дверь в обратно - пустотой,
Распаханной в гортанные низы...
И боги сняли нимбы предо мной,
И черти спели: "Ай да сукин сын!"

Я возвращался к песням и друзьям,
Мой мир был цел, и я в нём невредим.
И заживал мой резаный изъян,
Мой теневой фамильный побратим.
И больше не деля на инь и ян
Пространство между окон и картин,
Я боли говорил: "Иду на я.
Ты уходи, родная, уходи."

*
Пока я пел, зима оболгалась
И справила второе Рождество.
И в мире снова наступил баланс,
Чей смысл - никому и никого.
И, чтоб опять не начинать с нуля,
Я начал ниже - с самых минусов...
И под ногами напряглась Земля
И сморщила виски у полюсов.

(25 декабря 1995 - 7 января 1996)
1998

Я долго ждал в тиши ночной,
Бессильных глаз смыкая веки,
Что лучший друг придёт за мной.
Как как-то раз в фамильном склепе:

Рассеяв траурную мглу,
Презрев пределы мирозданья,
Ввалился он в мою тюрьму,
Сошёл ко мне из состраданья.
И вывел прочь, тропой иных,
Ещё не ясных мне видений,
Потом отдал в боях лихих,
Свои мирские злоключенья.
И после гибели миров,
Я ждал его на дне колодца.
Сквозь сон и лязганье шагов,
Я слышал, как рождалось солнце.
Увы, но это был не он...
«Костлявый» клирик, у порога
Я ждал Тебя! А тут вот он!
Вот он! Пародия на Бога!
И демон жестом окружив,
Запутал из конца в начало!
Так сложно. Жизни не прожив,
Чужую жизнь начать сначала!

Быть во служении царя,
Что правит лишь болотной тварью,
Я не решился. Вуаля,
И стал ещё похуже дрянью!
Я только голос в голове.
Не мне решать. Не мне перечить.
Но лишь низвергнутой судьбе,
Дарован шанс - вставать на плечи.

P.S. Стих в Рамках рассказов о Тир Нан Ог. Действия происходит непосредственно перед "Драконьей Кровью". Немного кривовато центрирование. Что-то на Ли.Ру не нашёл такой функции.

Серия сообщений "Тир Нан Ог":
Часть 1 - Тир Нан Ог - Страна вечной молодости
Часть 2 - Тир Нан ог - Запах крови (обновлено)
...
Часть 7 - Тир Нан Ог - Муки происхождения
Часть 8 - Тир Нан Ог - Драконья кровь
Часть 9 - Тир Нан Ог - Друг
Часть 10 - Тир Нан Ог - Власть и слёзы

В колонках играет - Lokikleine - Белые орлы
Сталь звенит о сталь мечей
Клич мне расколол уста
Их с полсотни сволочей,
А нас шестнадцать у моста
Вот один из наших пал
Из груди торчит стрела
Пусть пятнадцать нас теперь, а их с полсотни, но зато
Над нами реет стяг орла

Над нами реет стяг орла
Мы рождены, чтобы летать
За павших выпьем из горла
Мы можем только побеждать
И кто под стягом пал в бою
Вокруг него сомкнём щиты
И я спою, и я спою, как в небо
Взлетают Белые Орлы

Нам плевать на перевес
Противника в числе
Наши мёртвые с небес
Орлом садятся на плече
Сталь клинков звенит о сталь
Но мы незыблемой стеной
Стоим, а ветер разворачивает алый
Стяг орла над головой

Над нами реет стяг орла
Мы рождены, чтобы летать
За павших выпьем из горла
Мы можем только побеждать
И кто под стягом пал в бою
Вокруг него сомкнём щиты
И я спою, и я спою, как в небо
Взлетают Белые Орлы

Наша жизнь – она как бой
Многим кажется мостом
Где с братом ты к спине спиной
Где ты стремительным орлом
Пронзаешь облачную высь
Где всё ещё не умерла
В душе последнего бойца святая вера победить
Под стягом Белого Орла

Над нами реет стяг орла
Мы рождены, чтобы летать
За павших выпьем из горла
Мы можем только побеждать
И кто под стягом пал в бою
Вокруг него сомкнём щиты
Спою тогда я, как расправив крылья
Взлетают Белые Орлы

6.02.2002

P.S. Он же гимн клуба Ист. Феха белые орлы.
P.S.S. Пунктуация, правда, судя по всему отсутствует. Нашёл в интернетах.

Мне нравился запах цикуты,
Топор палача – конформиста,
И морда-лица той паскуды,
Которой пришлось становиться.

Из песни не выкинешь слово,
В кровавом его отпечатке,
Всё люди почувствуют снова
Удар по лицу сквозь перчатку.

Из жизни не вычеркнешь символ,
Начало всего и омегу.
Как можно не стукнуться нимбом,
Когда предаёшь свою веру.

И даже на то разрешенье,
Забытое где-то у Бога,
Увы, не сулит прощенья,
Хоть я и прошу так немного.

На казнях не принято алкать,
Бесспорно, ведь вам всё же хуже.
Мне вовсе не хочется плакать.
А я и не плачу, я - трушу!

И трусость таких лицемеров
Должна быть искуплена кровью
Тупым топором по хребету -
Руби же, пока не довольна!

И если не будет прощенья,
Мне лучше признаться со вкусом,
Для всех я останусь паскудой,
Паскудой, но всё же не трусом.


P.S. Да, правильнее будет не "хребету", а "хребту", но это допущение сделано для рифмы.

Пальцами ткутся тяжёлые сети ветров,
Будто бы ведьмы решили поймать ураган.
Вновь беспокоит колючее слово любовь,
Что хоть не часто, но всё же подарено нам.

Пряча улыбку от глаз посторонних людей,
В нас увядает то чувство, где жизнь родилась.
Пиво в трактире, огни, переливы морей,
Всё что осталось, хоть буря и не унеслась.

Сердце трепещет. Забвенье стучится опять
Кружка об кружку и трётся стакан об стакан.
Вольные волки сегодня спешат умирать,
Веря - что завтра им встретился тёплый капкан.

Каждому волку отмерен лишь час быть святым.
И лишь минута дана, что бы просто любить.
Вот потому мы хотим позабыться земным.
Раз уж не в силах минуту назад возвратить.


--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Маленький бонус:

Да окутает тёмный саван,
Ту что пахнет табачной смолой.
Вновь запахнет тихонько ладан.
И воткнётся спасенья иглой.

Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка,
Не проси об этом счастье, отравляющем миры,
Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка,
Что такое темный ужас начинателя игры!

Тот, кто взял ее однажды в повелительные руки,
У того исчез навеки безмятежный свет очей,
Духи ада любят слушать эти царственные звуки,
Бродят бешеные волки по дороге скрипачей.

Надо вечно петь и плакать этим струнам, звонким струнам,
Вечно должен биться, виться обезумевший смычок,
И под солнцем, и под вьюгой, под белеющим буруном,
И когда пылает запад и когда горит восток.

Ты устанешь и замедлишь, и на миг прервется пенье,
И уж ты не сможешь крикнуть, шевельнуться и вздохнуть, —
Тотчас бешеные волки в кровожадном исступленьи
В горло вцепятся зубами, встанут лапами на грудь.

Ты поймешь тогда, как злобно насмеялось все, что пело,
В очи глянет запоздалый, но властительный испуг.
И тоскливый смертный холод обовьет, как тканью, тело,
И невеста зарыдает, и задумается друг.

Мальчик, дальше! Здесь не встретишь ни веселья, ни сокровищ!
Но я вижу — ты смеешься, эти взоры — два луча.
На, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищ
И погибни славной смертью, страшной смертью скрипача!

Адресовано Валерию Брюсову

Нет сил говорить, Нет сил осуждать,
Нет боли и гнева, Стремлений и чувств.
Я никогда не умел воевать.
Но рисковать - никогда не боюсь.

Я долго не жил своею судьбой,
Дорога на рифы заводит в тупик.
Мой долговязый смотрящий, герой,
На мачте вися, срывался на крик.

Со рвеньем как конь жуя удила,
Я рвался на сушу из айсберга снов,
Во льдах лишь забвенье и пустота -
Терзали мне парус, топили остов.

Но я оставался целью томим,
На воздухе и под водою живуч.
А море волнами било с картин,
И шторм капитану грозил из-за туч.

Святая невинность смелых ребят,
Опасного моря промозглая гладь
Я только корабль, всего лишь солдат.
И бабочкой вольной – мне не порхать.

Но я натянул свои паруса.
И снова снял якорь двугорбых надежд.
Я улыбаюсь. Воля крепка.
И призраком новым плыву за рубеж.

P.S. для Ю.В.

В колонках играет - Строри и Скив – Марш мертвых
Настроение сейчас - Ты в тактике мертвый без всяких сражений. В сражении ты - мессир


-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Маленький комментарий для всех тех кто это будет читать. Во-первых: написать именно такой стих меня сподвигло одно из обучающих занятий в психологическом центре "перекрёсток", а так же некоторые события происходившие в нашем университете этим летом и непосредственно затрагивающие мою группу. Писал я его с того самого занятия то есть угробил на это дело почти месяц. (Из-за этого не помню сколько уже было редакций ибо не выкладывал и всё время казалось сыро) Во-вторых: снизу будет размещён мини-голосарий, где можно ознакомиться с рядом неясных и непонятных слов, использованных в данном стихотворении. Ну и наконец в-третьих: совсем внизу предусмотрен спойлер -------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Белые хрупкие кости на жёлтом месяце,
Светят как шрамы сквозь стёкла общажного хаоса.
Стены больницы с тоской окаянной бесятся
Им невдомёк это чувство забитого санктуса.

Пальцами щупая гальку на пляжах Ивицы,
Тянет забыться в дурмане полночного облака,
Правда под утро душа начинает шириться -
Будят собаки с глазами разлитого солода.

Их усмиряет кулак санитара Йорика.
С мерзким скулежом под музыку Глинки и Штрауса
Мир захлебнулся от танцев в лапах наркотика,
Чует похмелье от вин, распиваемых Бахусом.

Бурые сопки потухших вулканов Греции
Скрыты под грунтом с могильными плитами города.
Шарпают ноги по плиткам закрытой секции.
Что тут сказать – умирать совершенно не здорово.

Но иногда беззаботность без боли лепится,
На скелеты в шкафу, в красном спрессованном корпусе.
Что-то живое, знакомое, в ухо шепчется,
Прорывает контроль в замкнутом внутреннем локусе.

И понимаешь – пылают Помпеи сызнова,
Нет спасенья от покрытого лавою полиса.
Мир ощетинился острыми света брызгами.
И под вечер словно шило в боку что-то колется.

Это, наверное, сердце-трепло бездушное,
Днём проводит мануал терапию внутрь смыслами.
И все плюются. От горя до дна отдушины,
С ростом меж пяти саженей и талыми мыслями.

Шепчут в халатах сопливые носом медики -
«Скоро вас выпишут» и ведь такое случается.
Вычеркнут лишнее из-за вопросов «этики»
И с рецидивом приходится снова им мается.

Смотришь на белые кости жёлтого месяца
И вспоминается снова забытое облако
Пепел больницы уже отсюда не денется.
И пациенты уходят на поиски нового.


P.S. в некотором роде посвящается П.Д.

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Голосарий

Общажного - намеренное искажение слово "общежитие" делающее из него прилагательное =)
Санктус - Sanctus - "Серафимская песнь" - поющаяся в литургиях, в русскоязычных песнопениях употребляется как "Свят, свят, свят" , в данном контексте можно представить как "юродивый", "Исполнитель святых песен" и т.п.
Ивица - ни что иное, как привычная людям "ибица" в исконном её звучании.

"Йорик" (Бедный), Штраусс, Глинка и Бахус в представлении не нуждаются =) Если нуждаются, не ленитесь - погуглите сами. P.S. Помпеи - туда же.

Локус контроля — понятие в психологии, характеризующее свойство личности приписывать свои успехи или неудачи внутренним, либо внешним факторам.
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
****************************************СПОЙЛЕР*******************************************************

Настоятельно рекомендую читать спойлер после прочтения стиха, а не до его. =)
На самом деле стих посвящён о тяжёлых буднях пациентов "жёлтого домика" и врачей психиатрии и наркологии. А так же принятию ПАВ (психо-активных веществ), суициду и прочим радостям жизни.
Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Присутствуют как глюки больного\больных, так и весьма условная реальность, при чём отличить одно от другого практически невозможно.
Конец весьма условен и открыт для интерпретаций =)
И да спасибо всем кто прочитал за потраченное время.

****************************************СПОЙЛЕР*******************************************************

P.S.S. Диалоги будут. В ближайшее время.

Маленькая девочка с ясными глазами
Маленькая девочка с ветром на губах
Маленькая девочка в синем сарафане
Маленькому мальчику вновь внушает страх.

Маленькая девочка ты похоже помнишь,
Маленького мальчика – серого щенка.
Маленькая девочка ты призывно стонешь
Маленькому мальчику снова не до сна.

Маленькая девочка с бледными щеками
Маленькая девочка с кудрями до плеч
Маленькая девочка – тянется руками.
К маленькому мальчику – клялся он сберечь.

Маленькая девочка ты его волнуешь,
Маленького мальчика, что тебя будил.
Маленькая девочка ты ведь его любишь,
Ты ведь очень хочешь, что б он тебя любил.

Маленькому мальчику – ведомы сомнения.
Маленькому мальчику так непросто жить.
Маленькому мальчику наплевать на мнения.
Маленькому мальчику хочется любить.

Пропитана скорбью земля без князей,
Забористый запах побед и тревог
Предвестником станет борьбы за людей,
Для тех, кто иначе помыслить не мог.

Заполнены духом плывут облака.
Пройдя атмосферу страданья и мук,
Охотник стреляться идёт без ружья -
Гниёт сердцевина и падает труп.

Дружинник неспешно проводит копьём
Чертя охраняющий круг на земле.
«Сегодняшней ночью наверно умрём,
Увидим князей в нарастающей тьме.»

Собратья его растворились в снегах,
Спадает со стрел оперенье и пух.
Не зря говорят, что нет правды в ногах.
И к небу летит неприкаянный дух.

Август. Сегодня заплакал дождь.
Время больше не жаждет успехов.
Капли, асфальт, золотистая рожь,
Книги, церковь, деревня и Чехов.

Пламя незримого фронта. Труд.
Вера без фальши или причины.
Ждать, только ждать, справедливый Суд.
С миру по нитке - снова на вилы.

Совесть, как маска безвольных душ,
Как вам не жаль колёса сансары?
Детство как слепок высохших луж,
Жаром гонит кошмарной нирваны.

Зная – никто не уйдёт от слов.
Бремя тяжким крестом на все шеи
Ляжет. И свой покидая кров,
Аист снова летит к новой цели.

P.S. вынул из черновика... вроде привёл в приличный вид. Заменил таки рифму... вроде стало лучше.

Я бы мог бы кричать, да боюсь разбудить спящих.
Я хотел бы запеть, да никто не подаст чаевых.
Я просил лишь покоя, но с вершины молчащих,
Только эхо прислало ответ мне в предбанник живых.

Серый волк ты бы знал, каково зажигать звёзды.
Каково их тушить, как приходит бродяга рассвет.
Повой на луну. Так бессмысленно и серьёзно,
Всё проходит по кругу знакомых нам с детства планет.

Всем отмерена мерка, за часами минуты,
Всё уходит топиться в вине. Что ж адью мой мессир.
Только партия сыграна не слишком-то круто.
Убивая себя, убивайте свой скомканный мир.

Не готов я скакать и бить в бубен дурных мыслей.
Что на голову сыплются как из пустого ведра.
О, мой шеф ты же тот ещё злой колдун-Уизли,
Что же столько лажаешь? И походка не от бедра?

Я бы мог бы шептать, да боюсь, что засну лишним.
Я бы мог бы дать пару советов для самоубийц.
Ты так хочешь, что б тебя называли «Всевышним»
Но всё чаще гниёшь под руками знакомых блудниц.

Чёрный кот, пусть перейдёт нам дорогу сегодня,
А пока что стрела мне напишет последний привет.
Ты забыт! Да, дежавю это всё-таки больно!
Я уйду, раз за разом твердя в голове слово «нет».

И я лучше пойду, хоть мне будет без вас грустно.
Но уж лучше сейчас, что бы грустно, чем вовсе никак.
Не готов я ещё стать под грифом, что искусством
Позабыт и положен на полку «Обычный дурак».

Причеши меня против шерсти,
Обыграй меня против правил,
Разбуди меня ровно в шесть и -
Окуни меня в острый гравий.

Проведи меня против ветра,
Против воздуха и теченья,
Чтобы в радиусе полметра
Мир утратил своё значенье.

Сделай мне укол против боли,
Чтобы я - и душой, и телом -
Был свободен в своей неволе,
Ограниченной беспределом.

Противостояние,
Противодвижение -
Как бы расстояние
Минус продвижение.

Нарисуй меня против света,
Заколдуй меня против сглаза,
Не давай ни на что ответа -
Ни согласия, ни отказа.

Осчастливь меня против воли,
Обнадёжь меня против правды, -
Сделай мне укол против боли,
А потом налей мне отравы.

Противостояние,
Противодвижение -
Как бы расстояние
Минус продвижение.

Мы бросили жребий,
Мы сделали выбор, -
Кто был в гордом небе
Орлом, тот и выпал,
Кто был тёртой решкой,
Тот истёрся, истаял
И птицам, не мешкая,
Сети расставил.
И я пуповину
Свою обрываю,
Я думал, что сгину,
Но вновь возникаю -
Из пепла, из пыли,
Из спермы, из праны, -
Кухонные были,
Кривые экраны...

Я видел в них рождение нового мифа.
Я видел рождение нового мифа.
Я вижу рождение нового мифа.

Бессчётные сутки
Мы терпим осаду,
Но чёрные суки
Обходят нас с заду,
Стреляют нам в спину,
Поджигают нам перья,
Я, может быть, сгину
Зазря, но поверь я
Уже вынимаю
Гроздь сердца из клетки
И боль принимаю,
Зажатую в слепке
Нетленного света,
Зачатого словом,
И дальше - по снегу,
По кольям сосновым.

Мы продолжаемся,
Мы приближаемся,
Мы погружаемся -
Вот глубина веков!

Мы продвигаемся,
Не отвлекаемся,
Мы откликаемся
На имена богов!

Проведи меня мимо смысла,
Пронеси меня мимо цели,
По плечам меня коромыслом -
Нет надёжнее панацеи.

Ощетинь меня против боли,
Чтобы я, позабыв беспечность,
Стал свободен в своей неволе,
Замурованный в бесконечность.

Вроде бы стояние,
Вроде бы движение -
Как бы расстояние
Минус продвижение.

В колонках играет - немного нервно – ключи от города
Настроение сейчас - Вероятностное....

Как беспечно меняет вселенную
Чернота твоих перьев и глаз,
Поцелуй в рождество под омелою,
Позабытый наш траурный вальс.


Кофе вкуса безумства, наверное…
Разреши мне пожить хоть с тобой
Одиночество – сволочь верная,
Не охота ему рвать со мной.
Но кто знает почём крылья белые,
Не привык от испуга орать.
Одиночество словно инъекция
Всё равно ведь потом вынимать.


Поутру надо мной вьются ангелы.
Извините ребята – не ваш.
Красота всё же есть и у падали -
Не захватите на абордаж.

И не ждите поклонов и откупов,
Всё что сделано, то не для вас.
Меж крестов и расплавленных молотов,
Вспоминаю наш траурный вальс.

Неизменно одетые в чёрное
Неизменно со сталью в руке,
С упоеньем танцуют два ворона.
Что нашла ты во мне дураке?

Распустить бы как встарь оперение.
Разрубить бы клубок всех проблем.
Только кофе по-прежнему скверное,
А мой ангел по-прежнему тень.

Но сквозь дымку немого отчаянья,
Проступает её силуэт.
На охоту немного отчаянно
Вновь выходит знакомый поэт.