Настроение сейчас - В голове ворон воющий волком

Я лежал на диване, я смотрел телевизор и сны,
Я рассчитывал белым по белому на потолке.
И, пока перспективы были мне не очень ясны,
Я сам рисовал себе линии на руке.

Я попробовал встать - и встал, но не с той ноги.
Я попробовал взять - и взял, но не той рукой.
И пока надо мной потешались друзья и враги,
Я в уме для себя уравнял суицид и покой.

И я хотел бы покинуть свой странноприимный дом,
Где на шесть чёрных зим - всего лишь одна свеча,
Но - я никогда не хотел жить честным трудом,
Покуда в чести у людей лишь труды палача!

И тогда чей-то голос сказал мне: "Иди и пой".
И я пою, - ведь закончить - гораздо трудней, чем начать.
А поначалу я даже не знал, что песни - как бой,
И равносильно предательству было бы замолчать.

И, когда я запел, я почувствовал: смерти нет,
И лишь бессмертие в смертных рождает предсмертный страх.
И мне приснилась волшебная птица, несущая свет,
И я почувствовал силу в голосе и в руках.

И я выбросил мусор, а остатки поставил на кон,
Я дал третий звонок и повесил на стенку ружьё,
А после этого стал за версту обходить закон -
Я вне закона, пока в законе ворьё!

И я пробовал петь, не различая нот,
Я брал аккорды на ощупь, а чаще - совсем не брал,
Но моя птица, мой свет и мой голос сказали: "Вперед!"
Мол: наплевать на условности, главное, чтобы не врал!

И я мог бы соврать, но меня уберёг Господь,
И всё, что было прямым, тут же замкнулось углом.
И кто-то сверху хотел мне подсунуть новую плоть,
Но ограничился новой кровью и битым стеклом.

И, когда я пою, я предчувствую вновь и вновь,
Как возможность солгать сводит мой голос к нулю, -
И я всё чаще забываю это странное слово Любовь;
Особенно, если чувствую, что люблю.

1993

Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка,
Не проси об этом счастье, отравляющем миры,
Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка,
Что такое темный ужас начинателя игры!

Тот, кто взял ее однажды в повелительные руки,
У того исчез навеки безмятежный свет очей,
Духи ада любят слушать эти царственные звуки,
Бродят бешеные волки по дороге скрипачей.

Надо вечно петь и плакать этим струнам, звонким струнам,
Вечно должен биться, виться обезумевший смычок,
И под солнцем, и под вьюгой, под белеющим буруном,
И когда пылает запад и когда горит восток.

Ты устанешь и замедлишь, и на миг прервется пенье,
И уж ты не сможешь крикнуть, шевельнуться и вздохнуть, —
Тотчас бешеные волки в кровожадном исступленьи
В горло вцепятся зубами, встанут лапами на грудь.

Ты поймешь тогда, как злобно насмеялось все, что пело,
В очи глянет запоздалый, но властительный испуг.
И тоскливый смертный холод обовьет, как тканью, тело,
И невеста зарыдает, и задумается друг.

Мальчик, дальше! Здесь не встретишь ни веселья, ни сокровищ!
Но я вижу — ты смеешься, эти взоры — два луча.
На, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищ
И погибни славной смертью, страшной смертью скрипача!

Адресовано Валерию Брюсову