Пустота. Болотной жижей она плескалась около того островка земли, на котором он стоял, своей бездонностью охватывая безграничное. Мир кончился и он стоял на самом краю. Бесконечность поражала и пугала. Одним своим взглядом она сжимала его душу, заставляя последнюю корчится в немом хрипе. Одним своим видом она перегревала разум, сжигая все логические схемы последнего. И он дрогнул, отступил…
Свик в изнеможении опустился на землю. Его взгляд с радостью останавливался на каждой травинке, каждом листке каждого деревца, которое только представало ему. А позади плескалась пустота. Конец мира. Он дошел до него за каких-то два дня. И он знал, что так же было бы, пойди он в любую другую сторону. Об этом говорили все безумные мудрецы в их городе. Небольшой остров, в центре которого находился их город. Вот и весь мир. Жалкий мир. Он хотел убежать, а бежать оказалось некуда.
Свик подумал о городе – и впервые в своей сознательной жизни не почувствовал отвращения. Та пустота, что он увидел, задавила его гордость, разбила ее в прах. Он вдруг понял, как же на самом деле ценны все эти каменные улочки, изнурявшие раньше его своей холодностью, все эти махины домов, казавшиеся такими бесчеловечными, все эти люди, которые мало чем отличались от механизмов. Он вдруг полюбил своих родителей, которых ненавидел за то, что они каждый день уходят на работу, а вечером отводят на него не более одного часа. Он вдруг соскучился по Джейку, своему другу с детства, никогда не пытавшегося заглянуть за пределы города, не думающего о солнце и звездах, о том, что они невозможны, но они есть. И в тот же миг он ясно осознал, что любит Майку, пятнадцатилетнюю девчонку, его ровесницу, которая всего-то хотела связать с ним свою жизнь и родить ребенка. Он ненавидел их за их ограниченность, за то, что они лишь функции – и он бежал от них. Он надеялся, что за городом, за который никто не ходил, есть нечто. Но за ним оказалась лишь пустота, раздавившая его. И, глядя на эту пустоту, он осознал все бесконечное богатство того, что есть, что есть хоть что-то… И пусть этот город и все населявшее его были ненавистны ему – они были намного лучше той беспощадной бесконечности, что была за спиной. И улыбка Майки, и пожатие руки Джейка, и беседы родителей – все это отныне было особенно дорого ему.
«Мальчишка, убежал, но, испугавшись внешнего мира, решил вернуться к мамочке», - подумал он, улыбнулся, и пошел обратно. Домой…
На высоком обрыве, за которым начинался город, на самом краю сидел одинокий человек в темно-синем плаще, на древней расписной флейте играя странную, грустную и незнакомую, но между тем очень близкую мелодию. Пораженный, Свик остановился, утопая в неземных звуках, уносящих его в далекую глубь. Очнулся он только тогда, когда незнакомец отложил флейту и повернулся к нему.
- Кто ты, мальчик? – спросил он мелодичным, но холодным голосом.
- Свик, - последовал хриплый ответ.
Он был поразительно красив. Нежные голубые волосы достигали середины спины, синие глаза смотрели пронзительно и остро, на тонких аристократичных губах навсегда застыла грустная улыбка. А той легкостью, что сквозила в каждом его движении, он разительно отличался от всех, с кем Свик прожил всю свою жизнь.
- Демиан. Но имя – это только слово. Яви мне себя, покажи, что скрыто за этим словом.
Мальчик потеряно молчал. Несколько минут незнакомец пристально его рассматривал, а потом спросил:
- Тебе понравилась музыка?
- Да.
- А ты, ты хотел бы сыграть сам что-нибудь?
- Да, - Свик с надеждой взглянул на флейту. Почему-то он думал, что у него обязательно получится.
- Это хорошо. Каждый человек должен сыграть свою мелодию, свою трагедию, - мечтательно произнес Демиан. – Жизнь – это музыка, вбирающая в себя каждую песню отдельного живого существа. Спев свою арию, ты навсегда вливаешься в этот вечный танец бытия… и обретаешь блаженство…
Некоторое время Демиан молчал, глядя в небо. Но потом вновь посмотрел на мальчика.
- Ты ведь идешь в город?
- Да.
- Зачем?
- Там все, кого я знаю и… кого люблю…
- Там больше никого нет, - спокойно проронил Демиан.
- Ч-что?
- Увидишь, - улыбнулся Демиан. – И не беспокойся, ты еще сыграешь свою мелодию. Иди.
Незнакомец лег на траву и вновь заиграл на флейте, не обращая более внимания на мальчика. Свик же, постояв пару секунд, быстро направился к городу, съедаемый внезапно проснувшимся чувством тревоги…
Город был мертв. Чисто внешне он выглядел так же, как и всегда: все такие же каменные улочки, высокие квадратные дома, то тут, то там выступающие статуи и фонтаны – но город был мертв. В нем навсегда поселилась тишина. И в нем больше не было людей…
В каком-то полузабытьи Свик шел по опустевшим улицам. Он все ждал, что сейчас кто-то появится, но никого не было. Он шел, слушая, как его шаги эхом отдаются в гулкой тишине, и хотел кричать. Но не мог. Тишина давила, не давала звуку вырваться из легких. И он просто шел, направляемый болезненной надеждой. Заглядывая в окна и видя в них пустые комнаты. Никого…
А потом он вышел к центральной площади…
Вокруг главного фонтана города – большого и высокого, вершину которого венчала статуя вознесшего руки вверх Ома – основателя города, - появилась огромная яма, заполненная человеческими трупами. Нагие истерзанные тела лежали друг на друге, всем своим видом являя последнюю истину жизни. Расширенными от ужаса глазами мальчик смотрел на них, чувствуя, как внутри все заволакивает страшная и отвратительная бездна. А потом он медленно поднял глаза вверх. На разжатых каменных ладонях Ома стоял Демиан, расправив свои черные крылья…
- Что… что ты… сделал? – надломленным голосом спросил некто внутри него, не он, ибо он уже ничего не мог спросить.
- Я летел мимо и решил, что это место подойдет для песни смерти. Я сыграл ее.
- Кто ты?
- Бог, - Демиан говорил без эмоций, без всякой участи взирая на своего собеседника.
- И… что теперь?
- Теперь ты будешь один. Вечно.
- В…вечно?
- Да. Я даровал тебе бессмертие. И еще кое-что.
В правой руке Свик почувствовал небольшую флейту. Его флейту…
- Теперь ты сможешь сыграть свою арию, - внезапно улыбнулся Демиан. – Свою арию одиночества, смерти и тоски. И ты сможешь играть ее вечно. Разве не прекрасно?
С этими словами Демиан взлетел вверх.
- Играй же! – крикнул он и исчез в небесах, которые внезапно заволокли тучи.
А Свик стоял, глядя ему вдаль, с каким-то животным ужасом ожидая прихода первой мысли. А потом пошел дождь…
