1866
Адриен Виктор Жозеф, барон де Жерлаш де Гомери (французское имя - Adrien Victor Joseph de Gerlache de Gomery)
бельгийский полярный исследователь, офицер ВМФ Бельгии, более всего известен благодаря Антарктической экспедиции 1897—1899 гг. на судне «Бельжика». Родился в Хасселте (Лимбург, Бельгия), в древней дворянской семье. Старший сын. Образование получил в Брюсселе. Окончил École polytechnique (ныне разделён на Université Libre de Bruxelles и Vrije Universiteit Brussel) с дипломом инженера. В каникулы и вместо преддипломной практики работал на пароходах, курсировавших между Остенде и Дувром, а также на судах рыболовного флота. Получив диплом, вопреки семейной традиции и желанию отца, вступил в ряды военно-морского флота, и был удостоен первого унтер-офицерского чина 19 января 1886 г. Окончил офицерское училище в Остенде, был назначен на гидрографическое судно «Бельжика в 1890 г. получил звание лейтенанта. Во время службы впервые заинтересовался полярными исследованиями, в 1895 г. участвовал в плавании к Ян-Майену и восточному побережью Гренландии. Он получил приглашение Адольфа Эрика Норденшельда участвовать в шведской экспедиции в Гренландию, но она сорвалась из-за недостатка финансирования. В ответ Жерлаш предложил план собственной экспедиции. Главным спонсором бельгийской экспедиции в Антарктику выступил король Леопольд II, крупное пожертвование обеспечило Географическое общество Бельгии, а также производители соды — фирма Эрнеста Сольвея. Программа экспедиции была весьма широкой: помимо географических и картографических работ, исследования Южного магнитного полюса, планировались колониальные захваты в Южном полушарии и поиски полезных ископаемых. В 1896 г. Жерлаш купил норвежский китобоец Patria, переименованный в «Бельжику» (по названию римской провинции на территории Бельгии). Личный состав экспедиции был интернациональным, и включал в себя: Адриен де Жерлаш, бельгиец — начальник экспедиции; Жорж Леконт (Georges Lecointe), бельгиец — геофизик, первый помощник командира; Жюль Мелер (Jules Melaerts), бельгиец — второй помощник командира, лейтенант ВМФ; Руал Амундсен, норвежец — штурман «Бельжики»; Хенрик Арктовский, поляк — геолог, океанограф и метеоролог; Эмиль Данко, бельгиец — геофизик; Эмиль Раковица, румын — биолог, зоолог, ботаник и спелеолог; Фредерик Кук, США — судовой врач и фотограф. В 1909 г. заявил, что достиг Северного полюса 21 апреля 1908 г.; Антон Добровольский, поляк — метеоролог; Анри Сомерс, бельгиец — старший машинист; Макс ван Риссельберг, бельгиец — второй машинист; Луи Мишотт, бельгиец — кок; Адам Толлефсен, норвежец — матрос; Людвиг Яльмар Йохансен, норвежец — матрос; Энгельбрет Кнудсен, норвежец — матрос; Карл-Август Винке, норвежец — матрос. Погиб 22 января 1898 г., сорвавшись за борт; Йохан Корен, норвежец — матрос, исполнял обязанности ассистента биолога; Густав-Гастон Дюфур, бельгиец — матрос; Жан ван Мирло, бельгиец — матрос. Отплыв из Антверпена, «Бельжика» в январе 1898 г. достигла побережья Земли Грэма, пройдя длинным путём через Магелланов пролив. Пройдя проливом, названным в честь судна, экспедиция пересекла Южный полярный круг 15 февраля 1898 г. Время было упущено, и 28 февраля судно было зажато льдами в Море Беллинсгаузена, началась незапланированная зимовка. Из-за неподходящего рациона питания на борту началась тотальная эпидемия цинги (её избежали только Кук и Амундсен, регулярно охотящиеся на тюленей). На борту не было полярной одежды (Амундсену пришлось сшить её из розовых шерстяных одеял), в жилых помещениях «Бельжики» поддерживалась температура ниже точки замерзания воды. Оказалось, что было взято ничтожное количество осветительного керосина, и люди сидели впотьмах. С 17 мая по 23 июля длилась полярная ночь, в ходе которой сошли с ума два матроса (один из них пошёл пешком в Норвегию). В ходе зимовки возник крупный конфликт между Жерлашем и Амундсеном, который самовольно взял командование на себя, и заявил, что не имеет с командиром ничего общего. Дрейф продолжался 186 дней. 15 февраля 1899 г. лёд стал трескаться, и доктор Кук заставил команду прорубать вручную 900-метровый канал, чтобы освободить судно. 14 марта 1899 г. судно вышло из паковых льдов, и вернулось в Антверпен 5 ноября 1899 г. Ход экспедиции был описан Жерлашем в книге «Quinze Mois dans l’Antarctique» (1901), удостоенной в 1902 г. премии Французской академии. В 1901 г. Жерлаш отправился на принадлежащий Франции остров Кергелен, но был отозван ещё в пути, поэтому он направился в Персидский залив, где команда занялась промыслом жемчуга. В том же 1902 г. он вошёл в состав антарктической экспедиции Жан-Батиста Шарко, но покинул его в бразильском Пернамбуку из-за конфликта. В 1904 г. Жерлаш женился на Сюзанне Пуле. В этом браке было двое детей: Филипп и Мари-Луиза. В 1905 г. «Бельжику» выкупил герцог Филипп Орлеанский. Герцог и Жерлаш совершили на ней три экспедиции: в Восточно-Гренландское море (1905), Карское море (1907) и на Шпицберген и Землю Франца-Иосифа (1909). В 1913 г. Жерлаш развёлся с женой. После начала Первой Мировой войны, Жерлаш активно принимал участие в обороне Остенде и борьбе с подводными лодками. В 1915—1916 гг. жил в Норвегии и Швеции, вербуя сторонников для движения для достижения независимости Бельгии. 28 декабря 1916 г. Жерлаш вторично женился на шведке Элизабет Хёйер, от которой в 1919 г. родился сын Гастон де Жерлаш (названный в честь брата Жерлаша, погибшего на фронте в 1915 г.), ставший известным полярным исследователем. В 1957 г. он основал первую бельгийскую исследовательскую станцию в Антарктиде. После окончания войны, Жерлаш служил в Генеральном штабе, в 1926 г. назначен генерал-директором Бельгийского ВМФ, а с 1928 г. стал командующим ВМФ. Скончался в Брюсселе от сальмонеллёза 4 декабря 1934 года. Источники и Литература: Adrien de Gerlache de Gomery: Le Voyage de la Belgica, Brüssel 1902; Frederick A. Cook: Die erste Südpolarnacht 1898—1899 Kempten, Verlag d. Jos. Kösel’schen Buchhandlung 1903; Georges Lecointe: In Penguin Country Société Belges de Librarie, Oscar Schepens & Cie, Editeurs, Brüssel 1904; Hugo Decleir (red.): Roald Amundsens Belgica-dagboek. De eerste Belgische zuidpoolexpeditie, Hadewijch, Antwerpen/Baarn 1998; Полный текст книги де Жерлаша «Бельгия в войне».


1867
Эрнест Кристофер Доусон (Ernest Christopher Dowson)
известный английский поэт, эссеист, писатель, критик и переводчик, один из самых талантливых английских поэтов рубежа веков; представитель трагического поколения декадентов; яркий представитель англо-французского раннего импрессионизма и символизма. Его отец был хозяином небольшого дока в лондонском порту. " Bridge Dock", - так звучало его название, - приносил по причине изменяющейся техники, а частью из-за неумелого управления всё меньшие доходы, так что вопреки господствующему мнению, Доусон никогда не был богатым, а с течением времени доходил до границ бедности. Тем не менее он происходил из среды традиционно состоятельной буржуазной семьи, которая оставила его в момент болезни и упадка. Его отец был болезненным культурным человеком, который больше времени проводил на Ривьере, чем в лондонском порту, и в те поездки обычно брал с собой сына, так что мальчик рано проникся французской культурой, избегнув при этом английского школьного интерната, где учились его ровесники. Отец учил его сам, и , очевидно, делал это хорошо, потому что Эрнест без труда сдал экзамены в Оксфорд, где благодаря отличной подготовке легко справлялся с учёбой . Там он завёл первые литературные знакомства и начал публиковать свои первые произведения. Именно в Оксфорде он подружился с Артуром Муром, будущим юристом, с которым они вместе писали свои повести, и даже две из них им удалось издать. Они писали попеременно, каждый по главе, и прозорливо писали о близком им мире: об артистах, которые предали свои идеалы для славы и денег, о вероломных любовницах, и о необходимости верного служения искусству. Там же подружился Доусон с Виктором Пларром, сыном эльзасца и шотландки, которые после франко-прусской войны перебрались в Англию. Это был воспитанный и элегантный молодой человек, впоследствии автор прелестных воспоминаний о нём, в которых первым постарался защитить его имя. Доусон подружился также с Джонсоном, главным "мудрецом" "стихотворцев", удивлявшим всех своей эрудицией, с Эдгаром Джепсоном, и ещё с некоторыми начинающими литераторами Оксфорда, которые приняли его в свою компанию, несмотря на отличия в его воспитании и отсутствие традиционных студенческих увлечений. В Оксфорде Доусон был всего два года, потому что фирма, владеющая "Bridge Dock", обанкротилась, так что отец сам занялся управлением и позвал сына на помощь. С этого времени отец и сын несколько лет будут руководить, оба неудачно, падающим производством. Однако, несмотря на хлопоты с доком, именно эти несколько лет были в его жизни наиболее плодотворными в артистическом смысле и, пожалуй, наиболее счастливыми. Утрами он занимался делами в порту, но пополудни и вечера, а часто и ночи проводил в Лондоне в обществе друзей и артистов. Молодого поэта стал опекать Герберт Хорн, редактор издания " Hobby Horse", он печатал его вещи, вёл переговоры с издателями и всегда ему помогал. В так называемом " общежитии Hobby Horse" поселился по окончании учёбы Лайонел Джонсон, и там же встретил Доусон группу артистов разного рода, которые собирались в "Hobby Horse" на дискуссии и музыкальные вечера. Другим сообществом, которое стало ему очень близким, был "Клуб стихотворцев", где его вещи высоко оценивались, хотя он был слишком застенчивым, чтобы их читать, и выручал его кто-нибудь из членов, обычно Йетс или Симонс. В дружелюбной атмосфере расцвёл его талант, тем более, что добавился скоро главный стимул лирического творчества : большая и несчастливая любовь. В Сохо, районе лондонских развлечений, на Шервуд стрит держал ресторан польский эмигрант, некий пан Фолтинович, похоже, из благородных. У него была жена и дочь, в то время тринадцатилетняя Аделаида, которую называли Миси, и в эту Миси влюбился Доусон. Это не было любовью с первого взгляда .Чувство Доусона нарастало постепенно, но это была единственная настоящая любовь в его жизни, вдохновение его наилучших произведений и источник постоянного страдания. Часами он просиживал в "Poland'e", как назвался ресторан Фолтиновича, разговаривал с матерью, играл в шахматы с отцом и в halme (игра вроде шашек) с Миси, обратился даже в католичество, но не мог решиться на последний шаг, потому что его семья была сильно поражена этим экзотическим романом, да и у семейства Фолтиновичей не было уверенности в странном претенденте на руку их дочери. Если речь заходит о самой Миси, она скорее всего не догадывалась, что её любит застенчивый поэт, и семнадцати лет вышла за немецкого кельнера своего отца, Карла Фридриха Августа Нольте. От этой неразделённой любви осталось несколько наилучших лирических стихов того периода и одно из самых длинных посвящений. Включённое в первый том его стихов, изданных в 1895 году под названием "Dilemmas: Stories and Studies in Sentiment" (Дилеммы: Рассказы и Уроки Чувств), оно звучит так:

«В предисловии:
К Аделаиде.
Если Тебе, которая вся в каждом моём стихе, однажды в будущем захочется прочесть эти стихотворения, неужели не покажется банальным, если бы я какое-то из них посвятил Тебе, как мог бы посвятить и друзьям? Наверное, было бы также банальностью, если бы я вписал всюду только Твоё имя? Банально и нагло? Потому что не надо Его вписывать, ведь понятно, что всё я написал для Тебя; не нужно мне также, чтобы критики напоминали, что нет у меня серебряного языка, чтобы Тебя восхвалять. Поэтому я не стану Тебе ничего посвящать, и упоминания о Тебе не будет; вручаю Тебе только эту мою малую книжечку со словами, которые, может быть, склонят Тебя быть к ней благожелательной…»
(Далее следует длинная цитата из Флобера). Самым известным стихотворений и одним из немногих в этом томе, не имеющих посвящения, это "Non sum quails eram bonae sub regno Cynarae"
(Я не такой, каким был под властью доброй Кинары).
Вчера, о, ввечеру меж наших губ, бледна,
Скользнула тень твоя, Кинара, и твой дух
Разлился посреди лобзаний и вина,
И одинок я был, в тоске по страсти старой,
Да, одинок я был и в скорби глух:
Я верен на свой лад тебе одной, Кинара!

Я сердцем ощущал другого сердца стук,
Губ купленных ее лобзаний слаще нет;
Не выпускал - во сне ль, в любви - ее из рук,
Но одинок я был, в тоске по страсти старой,
Когда проснулся - пасмурный рассвет.
Я верен на свой лад тебе одной, Кинара!

Я многое забыл, Кинара! буйных роз
Развеян ветром танец и погашен пыл,
Он лилии твои из памяти унес;
Но одинок я был, в тоске по страсти старой,
Да, оттого, что танец долог был;
Я верен на свой лад тебе одной, Кинара!

Просил вина и нот - сильнее, чем вчера,
Но лишь закончен пир и в лампах свет затих,
Спадала тень твоя, Кинара! до утра
Всё одинок я был, в тоске по страсти старой,
Вновь вожделел я губ твоих:
Я верен на свой лад тебе одной, Кинара!

Несчастная любовь в молодости нечасто становится катастрофой, и переписка Доусона того времени показывает, что независимо от сложностей с Аделаидой он вёл такую же жизнь, какая бывает уделом молодых артистов, полную планов, дискуссий и различных развлечений. Он посещал театр, писал рецензии, бывал временами в модных салонах, что, однако, случалось нечасто, потому что скучная жизнь его собственного класса его ужасала. Одна его черта удивляла всех: его полное равнодушие к неудобствам. Когда он засиживался где-нибудь слишком надолго и было уже поздно возвращаться домой, то сворачивался в клубок на первом попавшемся кресле и так проводил ночь. Скорее всего в то время он начал пить (я уже говорила, что это не была кавалькада святых) модную тогда отраву - абсент. Степень тогдашнего алкоголизма Доусона трудно определить, Йейтс, например, утверждает: «Никто из нас не давал себе отчёта в том, что Доусон, который по всей видимости пил так мало и держался с таким достоинством и сдержанностью, пропадал в разгуле и тоске, и что этой самой ночью, возможно, окажется в приюте для бездомных». И в другом месте ещё раз удивляется своему неведению: «Прошли годы, пока я понял, что за исключением минут, когда он приходил в "Клуб Стихотворцев" с каким-то из своих знакомых, старательно приодетых, жизнь Доусона была омерзительной чередой пьянства и дешёвых женщин». Артур Симонс вспоминает, что: «Под влиянием алкоголя он становился безумным, совершенно безответственным. Его охватывали порывы беспричинного, бешеного гнева , из его уст лились слова, незнакомые ему в нормальном состоянии, казалось, что через миг он затеет какой-нибудь абсурдный скандал. Вместе с тем к нему приходили воспоминания. Пока он владел собой, для него существовала только одна женщина на свете, к которой он относился с неизмеримым чувством и безграничным уважением. В момент, когда память о её лице покидала его, все другие выныривали из глубин и все становились одинаковыми». В 1895 году он утратил обоих родителей. Сначала внезапно умер, или покончил самоубийством, его отец, а полугодом позже него покончила самоубийством мать. Ещё некоторое время он сам пытался руководить предприятием, одновремённо подыскивая себе какое-то другое занятие. По примеру Пларра, который был библиотекарем в Хирургическом институте, он добивался места в библиотеке Newington, в южном Лондоне, и когда это ему не удалось, передал док в руки главного мастера и уехал во Францию, где жил с небольшими перерывами до самой смерти. Он возвращался иногда в Лондон, чтобы безуспешно пытаться разобраться с финансами дока и получить с предприятия немного денег, но поскольку английские законы охраняли прежде всего капитал, ничего удивительного, что усилия бедного поэта были бесплодными. Этот вопрос до сих пор остался невыясненным, возможно, оттого, что проблемами литературы занимаются в основном литераторы, которые даже в Англии не разбираются в финансах. Во всяком случае, как видно из переписки Доусона, кроме очень редких присылок от родни и скромных сумм, которые время от времени приходили от дока, единственным источником доходов в то время для него была литература, и прежде всего переводы, которые он делал для Смизерса. Для него он в короткое время перевёл "Землю" Золя, "Историю современной живописи" Ришара Мутье (совместно с Хиллером и Грином), "Златоокую девушку" Бальзака, "Опасные связи" Шодерло де Лакло, "Орлеанскую деву" Вольтера, "Воспоминания" кардинала Дюбуа и герцога де Ришелье, "Величие" Луи Куперу. Этот список определённо опровергает легенду о его лени и бродяжничестве и заодно байку о "французской порнографии", переводам которой он якобы посвятил себя. Выезд во Францию не означал для Доусона ни разрыва с прежней средой, ни одиночества. Постоянно заглядывал туда кто-либо из "стихотворцев", подолгу оставался на другой стороне Канала Бердслей, и кроме него там были у Доусона местные друзья в лице Генриха Довгрея, ведущего обозревателя английской литературы в " Меркюр де Франс" и выдающегося переводчика с английского, и Пьера Луиса, "Афродиту" которого Доусон собирался переводить, а Бердслей иллюстрировать. Это был блестящий замысел, однако, не выполненный из-за смерти обоих. Доусон дружил также с Габриелем де Лотреком и Анри де Тулуз- Лотреком, понятно, с Верленом и другими членами парижской богемы. Но ближайшим его другом в Париже был поляк, студент-медик по имени Леопольд Нелкен, с которым он некоторое время делил жилище, еду, и даже, когда фонды были исчерпаны, даже девушку. Молодой Леопольд, как следует из переписки Доусона, разыгрывал из себя немного "загадочного славянина", что выражалось в чересчур поспешной растрате ежемесячного пенсиона, получаемого от семьи, и изобретательным выцыганиванием кредита у французских лавочников и хозяев бистро. Он быстро акклиматизировался в среде международной богемы и даже служил приезжающим в качестве чичероне, о чём писал Доусон в своём последнем упоминании о нём, когда уже потерял его из виду, потому что Доусон уехал из Парижа. Он спрашивал временами о нём Довгрея, сообщая тому одновременно, что слышал, будто "Мой приятель Сэмюэл Смит провёл под его руководством две невероятно разнузданные и фривольные недели". Может быть, в Польше ещё существуют где-нибудь следы нашего своевольного земляка. Беспечное житьё парижской богемы не было особенно дешёвым и не способствовало серьёзной литературной работе, поэтому Доусон часто выезжал в Бретань, чтобы работать, укрывшись в какой-нибудь деревеньке. Доусон считал себя прозаиком, который временами пишет стихи. Последующие поколения читателей изменили это суждение, и, минуя его повести и рассказы, обратились к его лирике. При жизни он издал три тома стихов: "Dilemmas: Stories and Studies in Sentiment" в 1895 г., "Verses" в 1896-м , "Decorations in Verse and Prose" в 1899м, кроме того он опубликовал одноактную пьесу в стихах, написанную для американского актёра Теодора Петерса под названием "The Parrot of the Minute", которая сразу стала популярной и часто ставилась в качестве интермедии перед основной пьесой. Среди английских символистов Доусон также считается наилучшим чистым лириком, которому успешно удалось исключить из своих стихов всё постороннее. "Это чистый лирический талант, не обременённый никакими помехами разума или сердца," - такой была оценка Артура Симонса, одного из первых критиков, который серьёзно старался анализировать творчество Доусона. Профессор Ifor Evans в своей «Истории английской поэзии второй половины XIX века» обращает внимание на то, что Доусон был единственным поэтом, которому удавалось постоянно добиваться того, что его коллегам удавалось только в нечастые моменты: длительности и интенсивности лирического чувства, которому были подчинены другие интеллектуальные и эмоциональные переживания. Он ввёл или оживил много неизвестных или забытых стиховых форм. "Кинара", например, написана французским александрийским стихом, не слишком удобным для английского языка, но у Доусона был абсолютный слух, и нет сомнения в утверждении проф. Ивенса, что "Кинара" внесла в английскую поэзию совершенно новую мелодию. Он успешно экспериментировал, пробуя разные формы, и если сравнить его стихи с рифмованными обоями, размножаемыми " официальными" викторианскими поэтами, получаем такое же впечатление, как от сравнения младопольской поэзии с поэзией позитивистов. "Это поэт, который символизирует поэзию девяностых годов, в своём стихе он достиг того же, чего Обри Бердслей в визуальном искусстве",- утверждает профессор Ивенс. Жизнь, в которой алкоголь и табак были важнее еды и сна, бедность, несчастливая любовь, семейная трагедия и чахотка подорвали силы Доусона. Он не выносил одиночества, но всё чаще был на него обречён. Париж даже в наискромнейшем своём осуществлении становился для него слишком дорогим, тем более, что, как он сам говорил, "жить в Париже и не бывать в ресторанах вещь невозможная, а это дорого." В 1897 году, когда Уайлд вышел из заключения и выехал во Францию, Доусон был единственным английским поэтом, который был готов встретиться с ним, и даже между этими двумя изгнанниками возникло что-то вроде дружбы. Уайлд по своей привычке писал абсурдистские бурлески такого рода: "..Приходи с листьями винограда, вплетёнными в волосы... Ожидаю тебя в твоём зелёном костюме, который так славно идёт к тёмным гиацинтам твоих локонов..." Но заботы, которые владели тем и другим, были разного рода, и дороги их быстро разошлись. Уайлд, отбросив всякую предусмотрительность, уехал с лордом Альфредом Дугласом в Неаполь, Доусон всё чаще метался между Францией и Англией: «Он производил впечатление совсем потерянного, юного призрака, который случайно заблудился на человеческих дорогах, существа, вызывающего жалость. Бледный, исхудалый, в одежде, которая была почти лохмотьями, бродил бедный Эрнест от бара к бару в поисках кого-нибудь, с кем мог бы поговорить. Когда он встречал знакомого, его лицо освещалось улыбкой небывалой радости, от которой забывалась его запущенность. Никогда он не был без денег и всегда первым оплачивал счета», - вспоминал Ги Торн, приятель Смизерса. Именно в то время, когда Доусон стоял на пороге смерти, никто из его приятелей не отдавал себе отчёта в том, как плохо ему было, к тому же он и сам не искал тех, кто знал его по временам молодости.
And health and hope gone the way of love
Into the drear oblivion of lost things.
Ghosts go along with us until the end;
This was a mistress, this, perhaps, a friend.
(И здоровье, и надежда ушли туда, куда и любовь,
В тоскливое забвение потерянных вещей.
Призраки сопровождают нас до конца
Та была любовницей, а тот, может быть, другом.) - писал он с горечью в стихотворении, названном "Отстой" (Dregs).
Человеком, который понял, как плохо дело обстоит с Доусоном, был Роберт Шерард, журналист, дальний его знакомый. Именно он, встретив его в баре шатающегося от истощения, забрал его к себе домой, и вместе с женой окружил его заботливой опекой. Однако было уже поздно, и через три недели (23 февраля 1900 года) Эрнест Доусон умер в возрасте тридцати трёх лет. Шерард написал сообщение об обстоятельствах его смерти, которое возмутило многих его давних приятелей. «Боже, - писал потрясённый Пларр, - вместе с другими я оказался в сфере обвинения господина Шерарда в том, что мы оставили Доусона и позволили ему умереть. Но боже! Все годы наши двери оставались открытыми для него, почему же он не постучал в них и не умер при нас?» «Бедный, израненный, чудесный человек, - писал Уайлд Смизерсу, - трагическое отражение всей трагической поэзии, как символ, или сцена в театре. Надеюсь положить на его могилу лавр и руту, и мирт, потому что он знал, что такое любовь». Похоронили его 27 февраля на римо-католической территории кладбища в Левишэме. Сочинения: The poems. With a memoir by A. Symons, 6 ed., L. — N. Y., 1915; в русском переводе — Кинара, в книге: Антология новой английской поэзии, Ленинград, 1937. Литература: История английской литературы, том 3, Москва, 1958; [Рецензия на сборник стихов Доусона], «Весы», 1905, № 8; Longaker M., Ernest Dowson, Phil., 1944.


1868
Константин I Глюксбург (Константинос I ; греческое имя - Κωνσταντίνος A', Βασιλεύς των Ελλήνων)
король Греции из династии Глюксбургов. Сын короля Греции Георга I и российской великой княжны Ольги Константиновны Романовой. Родился в Афинах. Получил военное образование в Германии и в 1889 женился на принцессе Софии Доротее Гогенцоллерн. Во время греко-турецкой войны 1897 командовал армией в Фессалии. В первой Балканской войне с начала 1913 командовал греческой армией, которая отбила у турок Янину. Константин вступил на трон 18 марта 1913. Когда в 1914 началась Первая мировая война, прогермански настроенный Константин I пытался сохранить нейтралитет Греции, несмотря на настроения в стране в пользу союзников. В мае 1916 союзники потребовали демобилизации греческой армии. В октябре 1916 государственный деятель Греции Э.Венизелос отказался подчиняться Константину I, создал при поддержке союзников временное правительство в Салониках и объявил войну Болгарии. Союзники предъявили Греции ноту с требованием передать им военное снаряжение страны. Поскольку демобилизация проходила слишком медленно и Константин I продолжал препятствовать выполнению их требований, союзники добились его отречения 10 июня 1917 в пользу его второго сына Александра. Новый король поручил формирование кабинета Венизелосу. Константин I эмигрировал 12 июня 1917 в Швейцарию. Король Александр умер 25 октября 1920. Сторонники Константина, использовав недовольство населения репрессивной политикой Венизелоса и усталостью от войны с Турцией, одержали верх на выборах, и Венизелосу пришлось уйти в отставку. Новый парламент 19 декабря 1920, несмотря на противодействие союзников, вернул престол Константину I. Константин предпринял военную кампанию в Малой Азии, однако, не получив помощи от союзных держав, в 1922 греки потерпели сокрушительное поражение от турок в Анатолии. Была потеряна Смирну (Измир), возникла угроза утраты Фракии. Под давлением со стороны армейских кругов, которые считали Константина I ответственным за разрыв с союзниками, он 27 сентября 1922 отрекся от престола. Умер Константин I в Палермо (Сицилия) 11 января 1923 года.


1869
Владимир Дмитриевич Набоков
русский юрист, политический деятель и публицист, один из организаторов и лидеров Конституционно-демократической партии. Отец известного писателя Владимира Набокова. Сын министра юстиции Дмитрия Николаевича Набокова и баронессы Марии фон-Корф. Окончил юридический факультет Санкт-Петербургского университета, был командирован в Германию для подготовки по кафедре уголовного права. В 1896—1904 годах преподавал уголовное право в Императорском училище правоведения, имел звание профессора. Автор ряда научных работ в области уголовного права. Принимал активное участие в редактировании юридического журнала «Вестник Права», газеты «Право» и др. Со дня основания журнала «Освобождение» состоял его постоянным сотрудником. В 1902 году был избран гласным Санкт-Петербургской городской думы. Был одним из активных участников земских съездов 1904—1905 годов, а позже стал одним из учредителей Конституционно-демократической партии. Долгое время занимал пост товарища председателя (заместителя) кадетского ЦК и редактора партийного органа «Вестник партии Народной Свободы». В 1906 году был избран членом I Государственной думы от Санкт-Петербурга. После роспуска I созыва Думы подписал Выборгское воззвание, в результате чего был приговорен к трём месяцам тюремного заключения, которое отбывал в 730 камере Санкт-Петербургской тюрьме «Кресты» с 27 мая по 25 августа 1908 года. В 1911 году вызвал на дуэль редактора газеты «Новое Время» М.А.Суворина. Поводом для вызова было письмо сотрудника этой газеты Н.В.Снессарева с упоминанием семейной жизни Набокова. Расчёт Снессарева, автора оскорбительной заметки, и главного редактора Суворина строился на предположении, что В.Д.Набоков, автор недавней работы "Дуэль и уголовное законодательство" (Санкт-Петербург, 1910), осуждавшей варварский обычай, сковывал себя своей собственной теорией. Во время Первой мировой войны В.Д.Набоков служил в армии в чине прапорщика. Служил в 318-й пешей Новгородской дружине в городе Старая Русса. В мае 1915 года дружина была передислоцирована в город Гайнаш на берегу Рижского залива. Здесь В.Д.Набоков исполнял должность дружинного адъютанта. В Гайнаше из трёх дружин был создан 431-й пехотный Тихвинский полк, где он получил должность полкового адъютанта. В сентябре 1915 года Набоков был переведен в Санкт-Петербург, в Азиатскую часть Главного штаба, где служил делопроизводителем. В 1916 году возглавлял делегацию русских журналистов (в состав делегации входили А.Н.Толстой и К.И.Чуковский), по приглашению британского правительства посетивших Лондон, Париж и места сражений. Впечатления от поездки он опубликовал в книге «Из воюющей Англии». После Февральской революции — управляющий делами Временного правительства. В мае 1917 года, в дни первого кризиса Временного правительства, Набоков вместе с П.Н.Милюковым и А.И.Гучковым подал в отставку, после чего продолжал работать в Юридическом совещании при Временном правительстве, где подготовил ряд важнейших законодательных актов. Был избран членом Учредительного Собрания от Петроградской губернии, но в заседаниях не участвовал. После Декрета об аресте лидеров «буржуазных партий» уехал в Крым. В октябре 1918 года в Гаспре участвовал в кадетском совещании, на котором помимо Набокова присутствовали И.И.Петрункевич, Н.И.Астров, С.В.Панина, М.М.Винавер, Н.В.Тесленко, П.П.Рябушинский, Г.Н.Трубецкой. С 15 ноября 1918 года В.Д.Набоков занимал пост министра юстиции Крымского краевого правительства. В 1919 году эмигрировал. Некоторое время жил в Лондоне и Париже. В 1920 году переехал в Берлин. В Англии В.Д.Набоков вместе с П.Н.Милюковым издавал журнал «The New Russia», выпускавшийся на английском языке русским эмигрантским Освободительным комитетом. Вместе с И.В.Гессеном издавал в Берлине газету «Руль». Погиб во время покушения эмигрантов-монархистов на П.Н.Милюкова 28 марта 1922 года. Покушавшихся было двое. Первый, Пётр Шабельский-Борк, выстрелил несколько раз в Милюкова, но промахнулся и был схвачен Набоковым и А.И.Каминкой. В то время как Набоков удерживал террориста, прижимая к полу, в спину ему трижды выстрелил второй террорист, С.В.Таборицкий, пытавшийся таким образом освободить своего напарника. Похоронен на русском кладбище в берлинском районе Тегель. Был женат на Елене Ивановне Рукавишниковой (1876—1939), дочери крупного золотопромышленника И.В.Рукавишникова (1843—1901). Их дети: Владимир Владимирович Набоков (1899—1977) — русский и американский писатель; Сергей Владимирович Набоков (1900—1945) — переводчик, журналист. Погиб в нацистском концлагере Нойенгамме; Ольга Владимировна Набокова (1903—1978), в первом браке Шаховская, во втором — Петкевич; Елена Владимировна Набокова (1906—2000), в первом браке Сколари, во втором — Сикорская. Опубликована её переписка с братом Владимиром Набоковым; Кирилл Владимирович Набоков (1912—1964) — поэт, крестник брата Владимира. Библиография: Содержание и метод науки уголовного права. (Задачи академического преподавания). Санкт-Петербург, [1896]; Элементарный учебник особенной части русского уголовного права. Санкт-Петербург, 1903; Сборник статей по уголовному праву, 1904; Вторая Государственная дума. Санкт-Петербург, 1907 (в соавторстве с А.И.Каминкой); Речи В.Д.Набокова. Санкт-Петербург, 1907; Дуэль и уголовный закон, 1910; Об «опасном состоянии» преступника как критерии мер социальной защиты: Доклад. Санкт-Петербург, 1910; «Ceterum censeo...» (К вопросу о смертной казни) Санкт-Петербург, 1913; Из воюющей Англии: Путевые очерки. Петроград:, 1916; Временное правительство: Воспоминания. Берлин, 1921 // Архив русской революции, том 1. Источники: Набоков, Владимир Дмитриевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 86 томах (82 тома и 4 дополнительных) — Санкт-Петербург, 1890—1907; Набоков, Владимир Дмитриевич на «Родоводе». Дерево предков и потомков; Государственная дума Российской империи: 1906—1917. Энциклопедия Ответственные редакторы В.В.Шелохаев, Н.И.Канищева и др. Научные редакторы: Б.Ю.Иванов, А.А.Комзолова, И.С.Ряховская. — Москва, Российская политическая энциклопедия, 2008; Биография на Хроносе.


1871
Джон Френч Слоан (John French Sloan)
американский художник-импрессионист. Родился в Лок-Хейвене (штат Пенсильвания, США). Вначале проявил себя как график, работая иллюстратором и карикатуристом в одном из журналов своего родного штата. Параллельно вечером учился в Пенсильванской школе изящных искусств в Филадельфии. Под влиянием творчества своего учителя, художника Роберта Генри переходит к масляной живописи, причём образцом для Дж.Слоана становится живопись Эдуарда Мане, а затем Винсента ван Гога, Пабло Пикассо, Анри Матисса. В 1904 году художник переезжает в Нью-Йорк, селится на Манхэттене, а через несколько лет — среди художников Гринвич-Виллидж. В 1906 году он начинает преподавать в нью-йоркской Школе искусств. Среди его учеников числятся Джордж Уэсли Беллоуз, Эдвард Хоппер, младший сын Шолом-Алейхема, художник Норман Райбен. Темой полотен Дж. Слоана была повседневная жизнь нью-йоркского мегаполиса; один из примеров его творчества — картина «Три часа утра». Создавал почти исключительно фигуративную живопись. Второй женой Джона Слоана была Хелен Фарр Слоан (Helen Farr Sloan), американский меценат, педагог и художник. Умер в Хановере (штат Нью-Хэмпшир, США) 7 сентября 1951 года. Литература: «Die Welt der Malerei», Gütersloh-Amstelveen 1997; Brooks V.W., John Sloan. Apainter's life, N.Y., 1955.


1874
Эдуард Александрович Старк (псевдоним - Эдуард Александрович Зигфрид)
русский театральный и музыкальный критик, искусствовед, автор статей по истории музыкальных произведений, театральных постановок, рецензий на музыкальные спектакли. Родился в Санкт-Петербурге. Окончил Санкт-Петербургский университет. Литературно-критическую деятельность начал в 1901 г. Печатался в журналах «Театр и искусство», «Обозрение театров», «ЕИТ», газетах «Россия», «Петроградский курьер», «Жизнь искусства», «Советское искусство», и др. Постоянный сотрудник газеты «Санкт-Петербургские ведомости». С приходом советской власти работал с не меньшим успехом в советской печати — в журналах «Жизнь искусства», «Советское искусство», «Театр и музыка», газетах «Россия», «Петроградский курьер» и др. Ему был присущ историзм, что удерживало от авангардистских или консервативных крайностей в оценках. Книги: «Старинный театр» (1911), «Царь русского смеха. Варламов» (1916), а также многочисленные труды о музыкальном театре. Писал музыкальные обзоры, рецензии на музыкально-театральные спектакли, критические статьи о творчестве композиторов и исполнителей: о Чайковском, Глинке и его опере «Иван Сусанин», Ф.И.Шаляпине, Ф.И.Стравинском, Л.В.Собинове, И.В.Ершове, А.Больской и мн.др. Умер в блокадном Ленинграде 29 июля 1942 года. Сочинения: Балет, «ЕИТ», 1911, Санкт-Петербург, выпуск 4; Федор Игнатьевич Стравинский. 1843—1902, «ЕИТ». Сезон 1903—1904, Санкт-Петербург, Приложение к выпуску 14; Bel canto, «Театр и иск-во», 1914, ј 7; Сиротство оперного дела, там же, 1913, ј 3; Эскизы (о Шаляпине), там же, 1907, .ј 38; Шаляпин — Олоферн, там же, 1912, М 49; Художественные постановки в опере, «Аполлон», 1915, .ј 4-5; Ф.И.Шаляпин (К двадцатипятилетию артистической деятельности), там же, 1915, ј 10; Шаляпин, Петроград, 1915; Старинный театр. Санкт-Петербург, [1911]; Царь русского смеха…, Петроград, 1916; Старинный театр. 2-е издание, дополненное. Петроград: Третья стража, 1922. 75 страниц; Сиротство оперного дела (Театр и музыка, 1923, № 3); Отзывы печати о первой постановке «Пиковой дамы» на сцене Мариинского театра 7 декабря 1890 года (в сборнике: «Пиковая дама». Опера. Музыка П.И.Чайковского. — Ленинград, 1935); Замечательный оперный актер (Ф.Стравинский; Советское искусство, 1938, № 41); Верди на русской сцене (там же, 1938, № 135); Сценическая история оперы «Борис Годунов» (в книге: «Борис Годунов». Сб. статей и материалов к постановке в Малом оперном театре. — Ленинград, 1939); Ершов-вагнерист, газета «Музыка», 1937, 16 октября, .ј 25 и др.; Сценические образы Л.В.Собинова, в книге: Л.В.Собинов. Жизнь и творчество, Москва, 1937; Санкт-Петербургская опера и ее мастера. 1890—1910, Ленинград-Москва, 1940; «Иван Сусанин». К сценической истории оперы, в сборнике:"Иван Сусанин". Опера в 5 действиях М.И.Глинки, Ленинград, 1940; Сценическая история опер П.И.Чайковского в б. Мариинском театре, в сборнике: П.И.Чайковский на сцене театра оперы и балета имени С.М.Кирова (бывшем Мариинском), Ленинград, 1941.


1876
Александр Белич
сербский языковед, президент Сербской Академии Наук (1937), иностранный член-корреспондент Академии Наук СССР (1925; иностранный член-корреспондент Санкт-Петербургской Академии Наук с 4 декабря 1910). Александр Белич родился в Белграде. В 1895—1898 годах учился в Новороссийском и Московском университетах. Профессор Белградского университета (1905), почётный профессор Московского (1947), Пражского, Глазговского и других университетов. В 1913 году вместе с Любомиром Стояновичем основал журнал «Јужнословенски филолог», редактором которого Белич был с 1913 по 1960 годы. С 1937 по 1960 годы был председателем Сербской академии наук и искусств. В 1958 году возглавлял Югославскую делегацию на проходившем в Москве IV международном съезде славистов. По инициативе Белича 9 апреля 1933 года в Белграде был открыт Русский дом имени императора Николая II, позднее переименованный в Российский центр науки и культуры. Умер в Белграде 26 февраля 1960 года. В изучении диалектологии, истории, грамматики современного сербского языка его труды играют основополагающую роль: "Диалекты Восточной и Южной Сербии" (1905), "Диалектологическая карта сербского языка" (1905), "Современный сербскохорватский язык" (тома 1-2, 1948-1949), "История сербскохорватского языка" (тома 1-2, 1950-1951). Значителен его вклад и в сравнительную грамматику славянских языков: "Акцентологические исследования"(1914), "О двойственном числе в славянских языках" (1932), "Происхождение праславянской глагольной системы" (1935). В своих взглядах на общее языкознание он сначала примыкал к младограмматиэму, а затем, отойдя от него, создал т. н. белградскую школу. Его основные общелингвистические воззрения изложены в труде "О природе языка и языковом развитии" (тома 1-2, 1941-1959).

1879
Карло Боргатти (Carlo Borgatti)
итальянский шахматный композитор. Умер 5 декабря 1915 года.


1880
Рафаил Абрамович Абрамович (настоящая фамилия - Рейн)
общественный и политический деятель, публицист, член Бунда, делегат 5-го съезда РСДРП, представитель меньшевистского крыла. Рафаил Абрамович родился в Динабурге (ныне Даугавпилс), в еврейской купеческой семье. Закончил реальное училище в городе Поневеже, после этого поступил в Рижский Политехнический Институт, из которого был исключен за вступление в Бунд и участие в студенческих выступлениях. В 1903 году, спасаясь от грозившего ему ареста, бежал за границу. Образование завершил в Льеже (Бельгия). Абрамович принимает участие в совещании бундистов при заграничном комитете, в 1904 году становится членом ЦК Бунда и возвращается в Россию для нелегальной работы. Был арестован и несколько месяцев провёл в Варшавской тюрьме. В 1904—1905 гг. Абрамович занимал руководящие позиции в Бунде и на 4-м Стокгольмском Объединительном съезде РСДРП (в апреле 1906 г.) добился возвращения Бунда в состав партии. Тогда же окончательно определился как меньшевик и впервые вошел в состав ЦК РСДРП от Бунда. В 1907 году работал при социал-демократической фракции 2-й Государственной думы, председателем партийного суда над В.И.Лениным (февраль 1907 г.), делегатом 5-го Лондонского (1907 г.) съезда РСДРП, где вместе с Ю.О.Мартовым и А.А.Богдановым-Малиновским представлял отчет ЦК. После поражения революции 1905-07гг. Абрамович являлся одним из активнейших сторонников ликвидаторского течения внутри меньшевистского крыла РСДРП, неоднократно отстаивал его взгляды в печати. Проживая легально в Вильно, занимался педагогической деятельностью. В 1910 г. арестован, выслан в Вологодскую губернию, откуда вскоре бежал за границу. Делегат с решающим голосом Венской (1912 г.) конференции организаций РСДРП. Выступил одним из инициаторов попытки консолидации партии в так называемом августовском (венском) блоке. В годы Первой Мировой Войны — интернационалист — циммервальдист. Наряду с П.Б.Аксельродом, Мартовым, С.Ю.Семковским и И.С.Астровым являлся членом Заграничного секретариата Организационного комитета (ОК) РСДРП и редакции его «Известий». Весной 1917 г. подписал письмо на имя руководства Советов и Временного правительства с требованием обеспечить возвращение политэмигрантов на родину, в мае с группой эмигрантов вернулся в Россию, проехав в специальном вагоне через Германию. 28 мая на заседании Организационного комитета участвовал в обсуждении доклада И.Г.Церетели о внешнем и внутреннем положении страны, политике Временного правительства и деятельности в нём социалистов, выступил с осуждением идеи сепаратного мира, считая, что «…лучше этот вопрос оставить открытым». 20 июня на первом Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов избран членом ВЦИК. Как член ЦК Бунда, на Государственном совещании в Москве выступал в качестве представителя еврейских социалистических партий. Редактор бундистской петроградской газеты «Ди арбетер штиме» («Голос рабочего»). Делегат августовского объединительного съезда РСДРП , на котором вместе с другими лидерами меньшевиков-интернационалистов избран членом ЦК от меньшинства. В дни Корниловского мятежа — член Комитета народной борьбы с контрреволюцией. Член Бюро социал-демократической фракции Демократического совещания и Предпарламента. На 2-м съезде Советов призвал делегатов «вмешаться и сказать своё властное слово относительно развертывающихся событий», приняв «самые решительные меры к мирной ликвидации кровопролития». Во время переговоров представителей общественных организаций и партий под патронажем Центрального исполнительного комитета Всероссийского железнодорожного союза (Викжель) для прекращения и предотвращения Гражданской войны в стране потребовал «создания третьего правительства», «перед которым должны капитулировать обе стороны» — и старое, и большевистское правительства. Делегат декабрьского Чрезвычайного съезда РСДРП (13 — 20 декабря 1917 года), на котором выступил с заявлением о том, что «…большевизм — не солдатское движение», а «выражение стихийных неизбежностей, настроений рабочих масс», что в концентрированном виде стало обоснованием новой политической линии меньшевиков-интернационалистов во главе с Мартовым, пришедших к руководству партией. С декабрьского съезда — бессменный член высших партийных органов — ЦК, затем Заграничной делегации. После разгона Учредительного собрания Абрамович являлся одним из представителей ЦК РСДРП во ВЦИК Советов. Наиболее резкий противник большевистской линии на подписание сепаратного мирного договора с Германией, сопротивляться которому предлагал вплоть до восстания, на заседании ВЦИК огласил заявление социал-демократической фракции, объявлявшей подписание сепаратного мира «политическим самоубийством российской революции». В июле 1918 г. один из организаторов и представителей Конференции уполномоченных от фабрик и заводов. После ареста сидел на Лубянке, затем в Бутырской и Таганской тюрьмах. В своём первом публичном выступлении после ареста (8 декабря) на митинге в Московском политехническом музее заявил, обращаясь к большевикам: «…Если мы, меньшевики, только придем к вам, коммунистам, чтобы совместно с вами работать и, ни о чём не рассуждая, будем вам только слепо помогать, заткнув нос, чтобы плохо не пахло, пользы от этого не будет». В 1919-1920 гг. продолжил работу в ЦК, депутат Моссовета, съездов профсоюзов и совнархозов, выступал официальным оппонентом от оппозиции. Осенью 1920 г. вслед за Мартовым выехал за границу для организации там постоянного представительства РСДРП. В 1920-1933 гг. жил в Германии, затем во Франции, с 1940 — в США. Один из основателей (в 1921 г.) и член редакции общепартийного журнала «Социалистический вестник». С 1922 г. один из представителей Венского (так называемого «двухсполовинного») интернационала на совещании трёх Интернационалов в Берлине. Представлял РСДРП в Венском, затем Рабочем социалистическом интернационале (РСИ). Входил в его Исполнительный комитет. В начале декабря 1922 г. первым из членов Заграничной делегации (ЗД) предложил поддержать решения Бюро ЦК в России о привлечении к активной работе внепартийных правых, выразил особую позицию по вопросу о соглашении с большевиками: «…Есть одна возможность для единого фронта в Европе — это отказ большевиков от террористической диктатуры в России. Мы готовы забыть всё, и кровь и грехи и взять протянутую руку, но только если это искренне и честно, а для этого есть единственное доказательство — предоставление большевиками рабочему классу в России хотя бы той политической свободы, которую он имеет в капиталистических странах». Как постоянный представитель РСДРП в Исполкоме РСИ неоднократно выступал с докладами о положении в большевистской России. В 1929 г., анализируя «решение национального вопроса в СССР», подчеркивал:
1. Нынешний Советский Союз представляет собою, независимо от тех территорий, которые большевистское правительство аннексировало за годы своего владычества, многонациональное государство, в котором развиваются, и по мере дальнейшего капиталистического развития неизбежно должны будут развиваться все более все те же процессы, которые связаны с национальной борьбой.
2. Существующий в СССР строй исходит из признания Советского Союза многонациональным государством и Конституция Союза идёт на словах очень далеко навстречу требованиям национального равноправия и национальной свободы, вплоть до права свободного выходы наций из состава СССР.
3. Поощряя, в значительной мере по соображениям внешнеполитического порядка (на границах с Польшей, Румынией, Финляндией и областях, смежных со сферами влияния Англии) образование всякого рода «автономных национальных республик» в пределах СССР, поддерживая и подчас даже форсируя развитие национальной культуры и национальных стремлений среди ряда «неисторических наций» . в своем подавляющем большинстве крестьянская, мелкобуржуазная, утопическая диктатура большевиков в то же время не дает никакого выхода свободной самодеятельности силам, пробудившимся, отчасти под её же влиянием, в этих нациях, и фактически управляет всем огромным многонациональным государством на началах самого строгого централизма, совершенно игнорируя волю населения.
4. В результате в СССР, в котором, по уверению коммунистов, все национальные вопросы уже якобы окончательно разрешены, происходит огромное накопление националистической энергии, и подготовляются грядущие национальные бои. Совершающийся на наших глазах за фасадом комдиктатуры непрерывный рост в деревне и городе мелкобуржуазной собственнической стихии, затопляющий все больше не только аппарат большевистской диктатуры, но и саму компартию, несет с собою и быстрое нарастание самого обостренного национализма и большевизма у всех наций, в том числе и русской. Непредотвратимая, при сохранении нынешней диктатуры победа бонапартизма, то есть установление откровенной диктатуры имущих слоёв, будет началом реакции и в области национальных отношений, сигналом к ожесточенной борьбе не только между великодержавным шовинизмом русских бонапартистов и сепаратизмом наций и меньшинствами, но и различных наций между собою.
С начала 1930-х гг. при расколе так называемого мартовского крыла РСДРП образовал, вместе с Д.Ю.Далиным и Б. И.Николаевским, группу «центра», сторонник народного фронта во Франции. Активно сотрудничал в иностранной социалистической прессе. С 1921 г. постоянно публиковался в еврейском социалистическом журнале «Vorwärds» в Америке. Один из редакторов «Еврейской энциклопедии», автор книги о терроре в России, ряда брошюр, двух томов воспоминаний (на еврейском языке), охватывающих период двух революций в России, выпускал журнал «Modern Review». В 1940-1951 гг. (с перерывом) — председатель Заграничной Делегации (ЗД) и редактор «Социалистического вестника». 23 июня 1941 г. Заграничная делегация приняла проект резолюции, подготовленной Абрамовичем, в связи с нападением гитлеровской Германии на СССР: «…Гитлеровская агрессия против СССР несет народным массам этой страны новые лишения и страдания, новые формы экономического, социального, и национального гнета, опасность расчленения страны и превращения в колонию 3-го Рейха. В этих условиях наша партия, вот уже более 20-ти лет стоящая в непримиримой оппозиции к царящей в России террористической диктатуре компартии, и ни на минуту не меняющая и сейчас своего отношения к сталинскому режиму, тем не менее, как русские и интернациональные социалисты и демократы, становится на почву необходимости защиты нашей страны от гитлеровского нападения, подчиняя борьбу за ликвидацию сталинской деспотии верховным интересам войны и опаснейшего врага человеческой цивилизации». С 1943 г., благодаря позиции, занятой Абрамовичем, были пересмотрены многие положения действующей партийной платформы. Рассматривая советский строй, как тоталитарный, а правящую в СССР коммунистическую партию, как диктаторскую, многие члены заграничной делегации к середине 1950-х гг. отказались от марксистских категорий классового анализа и «мартовской партийной линии». 30 января 1951 г. по предложению Абрамовича, было принято решение «положить заграничную делегацию на лед», и в течение года издавать только «Социалистический вестник». Со второй половины 1950-х гг. Абрамович — активный участник американского межуниверситетского проекта по истории меньшевистского движения. (Inter-University Project on the History of Menshevik Movement). Автор книг и статей на идише и иврите. Умер в Нью-Йорке (США) 11 апреля 1963 года. Опубликованные работы: Abramovich R.R. The Soviet Revolution, 1917-1939. — New-York: International University Press, 1962; Абрамович Р.А. Мартов и проблемы русского большевизма // "Социалистический вестник" : Журнал. — 1923. — № 8-9.


1880
Иван Иванович Андреев
русский учёный-химик, основоположник отечественной азотной промышленности, автор технологии производства азотной кислоты контактным окислением аммиака. Андреев Иван родился в Белозерске Новгородской губернии, в семье мещан. Начальное образование получил дома, затем закончил Новгородскую классическую гимназию с золотой медалью. В 1899 году Иван Андреев поступил на физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета. Увлекшись химией ещё в гимназии, на физико-математическом факультете Санкт-Петербургского университета он выбрал группу химии. По свидетельствам очевидцев Иван был очень способным студентом, жадно впитывающим знания и все новое в жизни. В 1902 году за участие в студенческих революционных волнениях был исключен из университета с четвёртого курса. Из-за невозможности получить образование в России, он отправился в Германию, при этом Иван не изменил своей привязанности к химии. В 1906 году Андреев блестяще закончил физико-химический институт Высшей технической школы в городе Карлсруэ и получил диплом инженера-электрохимика первой степени. По возвращению в Санкт-Петербург, молодой ученый продолжил начатую ещё в Германии научную работу, связанную с изучением скорости роста и растворения кристаллов и кристаллических граней. Результаты этих исследований, проведенных Андреевым в лабораториях Санкт-Петербургского университета и политехнического института исследований, опубликованные и в России, и в Германии, получили высокую оценку коллег, и физико-химический институт Карлсруэ присвоил Андрееву звание доктора-инженера. Андреев углубился в изучение математики, ибо считал, что фундаментальные знания в этой области помогут ему найти самый верный и короткий путь в новых исследованиях. Он стал одним из первых русских ученых, отвергавших узкую специализацию и считавших, что к успеху ведет деятельность на стыке нескольких наук. Научные интересы Андреева были весьма разнообразны и порой даже противоположны, но при этом каждую свою работу он доводил до логического завершения, до последней точки: исследования растворения золота в цианистом калии (1908), изучение химического действия ультрафиолетовых лучей (1911, 1914). В 1912 году Андреев сдал экзамен на звание магистра в Санкт-Петербургском университете, том самом университете, из которого десять лет назад был исключен. В том же году состоялся первый выход ученого-теоретика в практику. Андреева пригласили на фабрику общества «Богатырь» для организации лаборатории по изысканию способов получения синтетического каучука. Итогом этой работы стала монография, которая так и называлась: «Синтетический каучук» (1914). В 1913—1914 годах продолжил образование в Цюрихском политехническом институте. Там в то время работал Альберт Эйнштейн, лекции которого посещал Андреев. Русский ученый участвовал в работе эйнштейновского коллоквиума и сам выступал с докладами. Так физическая химия стала сферой интересов Андреева. С началом Первой мировой войны раскрылась ещё одна грань его таланта — организаторская. Андреев был приглашен во вновь созданную Центральную научно-техническую лабораторию военного ведомства в качестве заместителя, а по сути — руководителя отдела неорганической и физической химии. В лаборатории Андреев провел первые исследования по окислению аммиака кислородом воздуха. Там же он встретился с молодым инженером А.Колосовым, будущим единомышленником и соратником в деле создания азотной промышленности России, который увлек его идеей азотных соединений, в частности, — калиевой селитрой — основной компонентой чёрного дымного пороха. Для получения взрывчатки требовалась азотная кислота, которую получали путем воздействия серной кислоты на чилийскую селитру. До войны вся русская военная промышленность работала на чилийском сырье, которое доставляли через Германию. С началом войны Россия осталась без источника стратегического сырья, поскольку военно-морской флот Германии блокировал берега Чили. В 1914 году Андреев предложил использовать аммиачную воду, получаемую при коксовании каменного угля, для производства азотной кислоты. Тогда же он начал исследования по получению азотной кислоты принципиально новым способом — путем окисления аммиака в присутствии катализатора. В докладной записке от 29 декабря 1914 года он предложил новый способ получения азотной кислоты путем контактного окисления газообразного аммиака. Эта идея родилась у него во время поездки в Донбасс с комиссией, изучавшей проблему получения исходного сырья для толуола из отходов коксохимического производства. Комиссия по заготовке взрывчатых веществ рассмотрела предложение Андреева и поручила ему возглавить исследовательские работы по окислению аммиака коксового производства в азотную кислоту. Сроки поставили жесткие: исчерпывающий материал для проектирования крупного завода нужно было выдать меньше, чем за год. За короткий промежуток времени он исследовал весь процесс (сначала в лабораторных, а затем в полузаводских условиях), сконструировал контактный аппарат, провел изыскание кислотостойких материалов, решил вопросы, связанные с извлечением аммиака из аммиачной воды коксохимических заводов и с его очисткой. После ряда проведенных лабораторных опытов, Иван Иванович пришел к выводу, что наиболее подходящей контактной массой для самого полного окисления аммиака может быть платина, а также её сплавы с металлами платиновой группы. В 1915 году Андреев с двумя своими сотрудниками отправляется в Макеевку на коксохимический завод одной из бельгийских фирм, чтобы в условиях, максимально приближенных к производству, отработать данные для проектирования опытно-промышленной установки. При новом способе производства азотной кислоты её даже проектная стоимость составляла полтора рубля за пуд, что было в три с половиной раза дешевле прежней, получаемой из селитры. После успешного завершения работ Андреев, взяв патент на разработанный им метод окисления аммиака, безвозмездно передал свое детище Российскому государству на дело обороны страны. 5 ноября 1915 года, ещё до окончания макеевских испытаний, председатель Химического комитета академик, генерал-лейтенант В.Н.Ипатьев возглавил созданную временную хозяйственную комиссию по строительству азотного завода в Юзовке. Заведующий отделом неорганической химии Центральной научно-технической лаборатории военного ведомства Иван Иванович Андреев стал консультантом по постройке завода, строителем назначили доцента кафедры Петроградского технологического института инженера-технолога Н.М.Кулепетова, его помощниками — инженеров-металлургов И.В.Гервасиева и А.К.Колосова. В это же время концессии на постройку и эксплуатацию подобного завода в России по своему проекту добивались иностранные специалисты. Английские и норвежские эксперты с апломбом твердили о невозможности применения изобретаемых Андреевым больших контактных аппаратов, указывали на недостатки в его проекте и расхваливали свой. Но на очередном заседании Химического комитета выкладки и доводы в защиту собственного «детища» Ивана Ивановича Андреева были настолько убедительными, что даже самые ярые приверженцы иностранцев признали лучшим русский проект. В результате в 1917 году был пущен первый русский завод для получения азотной кислоты и аммиачной селитры по способу Андреева. Умер И.И.Андреев 16 декабря 1919 года. Литература: Исследования в области азотных соединений. — Петроград, 1921 (Труды Комиссии по связанному азоту при ВСНХ, выпуск 7); Гамбург Д.Ю. Основоположник азотной промышленности России И.И.Андреев // Успехи химии. — 1945. — Том 14, Выпуск 3; Успехи химии. — 1945. — Том 14, выпуск 3; Колосов А.К. Контактное производство азотной кислоты. История постройки и эксплуатации первого русского азотного завода / С предисловием академика В.Н.Ипатьева. — Петроград, 1923 (Труды Комиссии по связанному азоту при ВСНХ); Подражания достойно: очерки истории Донецкого завода химреактивов. — Днепропетровск: Южная Пальмира, 1992.