1868
Фриц Габер (немецкое имя - Fritz Haber)
немецкий химик, удостоенный в 1918 Нобелевской премии по химии за синтез аммиака. Родился в городе Бреслау (ныне город Вроцлав, Польша) и был единственным сыном Зигфрида Габера и его первой жены, его кузины Паулы Габер, которая умерла во время родов. Когда мальчику было девять лет, его отец, процветающий торговец красителями, женился на Хедвиге Гамбургер, от которой имел трех дочерей. Если отец был суров и холоден к сыну, то с мачехой у Габера сложились теплые отношения После окончания местной начальной школы Габер поступил в Бреславскую гимназию святой Елизаветы, где у него зародилась любовь к литературе, особенно к произведениям Гете. Мальчиком ему нравилось сочинять стихи, и он лелеял надежду стать актером, но в конце концов химия захватила его целиком. В 1886 г. Габер поступил в Берлинский университет для изучения химии, но после первого семестра перешел в Гейдельбергский университет, где его учителем был Роберт Бунзен – изобретатель лабораторной горелки, которая носит его имя. Интерес Бунзена к физической химии подтолкнул Габера к изучению математики и физики – предметов, которые он продолжал штудировать в Берлинском техническом университете. После получения докторской степени в 1891 г. он в основном работал в химических прикладных лабораториях, в которых не стимулировался особый интерес к теории. Затем он перешел в Цюрихский федеральный технологический институт, где ознакомился с новыми химическими и производственными процессами, которые впоследствии вывели Германию в лидеры мировой химической технологии. После работы в течение двух лет у отца Габер продолжил свои исследования сначала в Йенском университете, а затем в Университете Карлсруэ, где в 1894 г. стал ассистентом Ханса Бунте, профессора химической технологии. Работа Габера, результаты которой были суммированы в 1896 г. в его книге «Экспериментальные исследования по распаду и горению углеводородов», позволила ему стать в том же году лектором в Университете Карлсруэ. В 1906 г. ему присудили звание профессора физической химии и электрохимии и выбрали директором университетского института, где проводились исследования по этим дисциплинам. В Карлсруэ первые исследования Габера касались самых различных вопросов, включающих электрохимию топлива, потерю тепловой энергии в паровой машине, создание нескольких типов электродов для регистрации окислительно-восстановительных процессов. Он описал результаты этой работы в книге «Основные принципы технической электрохимии на основе теории». Его третья книга «Термодинамика промышленных реакций газов», опубликованная в 1905 г, сделала Габера мировым авторитетом в области науки и технологии. В книге он продемонстрировал, как теоретические термодинамические расчеты изменений свободной энергии газов при равновесном состоянии могут быть практически использованы для промышленных целей. Наиболее значимые лабораторные эксперименты Габер начал в 1905 г., когда занялся производством аммиака с целью превращения его в дальнейшем в нитрат. Острой проблемой в мире из-за увеличения численности населения и сокращения природных источников удобрений становилось получение удобрений, обогащенных азотом. Габер попытался соединить атмосферный азот с водородом с целью получения аммиака. Другие химики уже пытались синтезировать аммиак посредством прямой реакции между его составляющими азотом и водородом, но этот метод требовал повышения температуры до 1000° С, что было невыгодно по экономическим соображениям. После ряда экспериментов Габер понял, что аммиак можно синтезировать и при температуре ниже 300°С. Немецкий химик Вальтер Нернст ранее продемонстрировал, что аммиак может быть получен при взаимодействии водорода и азота при экстремально высоком давлении. Габер объединил методики низких температур и высоких давлений. Он также обнаружил, что замена стандартного катализатора, которым являлось железо, на осмий и уран существенно увеличивает выход аммиака. В дальнейшем он еще увеличил эффективность этого же метода за счет утилизации тепла, выделяемого при взаимодействии газов, для поддержания температуры реакции. Исследования Габера по синтезу аммиака финансировались германской промышленной корпорацией «Бадише анилин унд сода фабрик» (БАСФ). Карл Бош, инженер фирмы БАСФ, усовершенствовал метод Габера и внедрил его на заводах корпорации по производству аммиака в Оппау и Леуне в 1910 г. Названный процессом Габера-Боша, он до настоящего времени является основой широкомасштабного производства аммиака во всем мире. В следующем году Габер и Рихард Вильштеттер были назначены содиректорами Института физической химии и электрохимии кайзера Вильгельма в Берлине. После начала первой мировой войны в 1914 г. Габер находился на службе у германского правительства. Как консультанту военного министерства Германии ему было поручено создать отравляющее вещество раздражающего действия, которое заставляло бы войска противника покидать траншеи. Через несколько месяцев Габер и его сотрудники создали оружие с использованием газообразного хлора, которое было запущено в производство в январе 1915 г. Оно было применено этой же весной против войск стран Антанты при Ипре в Бельгии, что привело к отравлению 150000 человек. Хотя Габер ненавидел войну, он считал, что применение химического оружия может сохранить многие жизни, если прекратится изматывающая траншейная война на Западном фронте. Его жена Клара (в девичестве Иммервар) была также химиком и решительно выступала против его военных работ. В 1915 г. после серьезной ссоры с Габером она покончила с собой. Они поженились в 1901 г, у них был один сын. В 1917 г. Габер женился на Шарлотте Натан, у них родились сын и дочь. В 1927 г. они развелись. В 1916 г. Габер был назначен начальником химической службы, ответственной за все исследования и производство химического оружия. Азотфиксирующий процесс, разработанный Габером для производства искусственных удобрений, стал служить военным целям Германии прежде всего для производства взрывчатых веществ. Нобелевская премия по химии в 1918 г. была зарезервирована, но в следующем году эта премия была вручена Габеру «за синтез аммиака из составляющих его элементов». «Открытия Габера, сказал в своей речи при презентации А.Г.Экстранд, член Шведской королевской академии наук, – представляются чрезвычайно важными для сельского хозяйства и процветания человечества». Вручение награды вызвало резкую критику со стороны ученых стран Антанты, которые рассматривали Габера как военного преступника, участвовавшего в создании химического оружия. Поражение Германии, самоубийство первой жены, осуждение Габера английскими, американскими и французскими учеными привели его к тяжелой депрессии; кроме того, у него развился несахарный диабет. Несмотря на это, он провел реорганизацию Института кайзера Вильгельма в Берлине в условиях жестких ограничений, характерных для послевоенной Германии. В 1920 г. он начал исследования по извлечению золота из морской воды, надеясь, что в случае успеха это предприятие позволит Германии рассчитаться по репарациям со странами Антанты. Однако после шести лет работы этот проект, опиравшийся на слишком оптимистические содержания золота в морской воде, закончился неудачей. В то же время работы Габера в институте привели к значительным успехам в области атомной физики, биологии и химии. Научный коллоквиум, организованный Габером, посещали наиболее выдающиеся ученые того времени, включая Нильса Бора, Отто Варбурга, Отто Мейергофа, Питера Дебая и многих других. В начале 1930-х годов институт стал одним из самых известных научно-исследовательских центров и учебных заведений в мире. В 1933 г., после прихода к власти Адольфа Гитлера, положение Габера стало опасным, поскольку его родители были евреями не по вероисповеданию, а по происхождению. Одним из первых действий нацистского правительства было издание законов гражданского кодекса, не позволяющих евреям состоять на службе в академических и правительственных учреждениях. Так как Габер находился на германской службе во время первой мировой войны, для него было сделано исключение, но в апреле этого же года он отказался уволить из своего штата евреев и послал письмо с заявлением об отставке в министерство искусства, науки и народного образования. «За более чем 40-летнюю службу я подбирал своих сотрудников по их интеллектуальному развитию и характеру, а не на основании происхождения их бабушек, – писал он, и я не желаю в последние годы моей жизни изменять этому принципу». Бежав от нацистов в Англию, Габер работал в течение четырех месяцев со своим бывшим помощником Уильямом Поупом в Кембриджском университете. Затем химик и будущий первый президент Израиля Хаим Вейцман предложил Габеру работать в палестинском Исследовательском институте Даниэля Сиффа в Реховоте. Здоровье Габера резко ухудшилось. Он перенес сердечный приступ, но поправился и выехал по приглашению в январе 1934 г. Во время остановки на отдых в Базеле (Швейцария) он умер 29 января 1934 года.


1870
Франсиско Себастьян Карвахаль-и-Гуаль (испанское имя - Francisco Sebastián Carvajal y Gual)
мексиканский государственный и политический деятель, временный президент Мексики с 15 июля по 13 августа 1914. Родился в Кампече, Мексика. По образованию юрист, занимал ряд должностей в администрации президента Порфирио Диаса. 3 мая 1911, во время Мексиканской революции, был послан Диасом на переговоры с лидером восставших Франсиско Мадеро. В 1913, когда власть в стране перешла к генералу Викториано Уэрте, Карвахаль был назначен председателем Верховного Суда, а 10 июля 1914 получил должность министра иностранных дел. Когда 15 июля 1914 Уэрта ушёл в остставку, Карвахаль стал президентом страны и занимал этот пост в течение менее чем месяца. 13 августа Карвахаль ушёл в отставку. Новым президентом стал Венустиано Карранса; Карвахаль эмигрировал в США и жил там до 1922, после чего вернулся в Мексику. Умер в Мехико 20 сентября 1932 года.


1871
Виктор Викторович Таланов
российский советский учёный-растениевод, селекционер, специалист по пшеницам и кукурузам. Родился в Нижний Новгороде. Член-корреспондент Академии Наук СССР с 1932. Сотрудник ВИРа до 1932, с 1935 руководил Горьковской краевой опытной станцией. В.В.Таланов - автор ценных сортов пшеницы; впервые в России (1912-1916) начал селекцию межсортовых гибридов кукурузы. В своё время, наряду с профессорами Н.А.Максимовым и В.Е.Писаревым поддержал работы Лысенко. Соратник Николая Вавилова. Сотрудник ВИРа до 1932, с 1935 руководил Горьковской краевой опытной станцией. Сидел трижды. Сперва арестован в 1931. В 1933 привлечен по "делу контрреволюционной эсеровско-народнической ячейки в ВИРе". 10 августа 1933 приговорен Особым совещанием при коллегии ОГПУ к ссылке, в которой находился в 1933-1934. Третья дата неизвестна. Умер в Ленинграде в день принятия Сталинской конституции 5 декабря 1936 года. В газете «Известия» от 11 декабря 1936 г. Академия наук СССР разместила сообщение о смерти своего члена-корреспондента. На похоронах присутствовал и произнес торжественную речь Н.И.Вавилов.


1880
Григорий Иванович Старый (настоящая фамилия - Борисов)
участник революционного движения в Молдавии и на Украине. Партийный и государственный деятель МАССР. Григорий Иванович Борисов родился в селе Бозиены Бессарабской губернии (ныне Хынчештский район Молдавии) в семье железнодорожника. Рабочий. В социал-демократическом движении участвовал с 1900 года. Революционную работу вёл на Украине и в Ростове-на-Дону. Участвовал в вооружённом восстании в Горловке в декабре 1905 года. Подвергался арестам и ссылкам. Во время Первой мировой войны был мобилизован в армию, где вёл революционную пропаганду среди солдат Юго-Западного фронта. После Февральской революции 1917 года член армейского комитета. Член коммунистической партии с 1918 года. В 1918-1921 гг. Старый был одним из организаторов и руководителей партизанского движения в Бессарабии в составе Румынии. Руководил Бендерским восстанием 27 мая 1919 года. Был членом Бессарабского обкома РКП(б). Заочно приговаривался румынскими властями к смертной казни. В 1922—1924 гг. Г.И.Старый учился в Коммунистическом университете имени Я.М.Свердлова, работал в Одесском губкоме партии. Работал редактором первой молдавской газеты в МАССР «Плугарул рошу» («Красный пахарь»). В 1924-1925 гг. председатель Временного революционного комитета Молдавии. В 1925-1926 гг. — председатель ЦИК МАССР, в 1926-1928 и 1932-1937 гг. председатель СНК Молдавской АССР. Член ЦИК СССР 3—7 созывов. В 1928-1932 гг. на хозяйственной работе в Харькове. Делегат XVII съезда ВКП(б), V конгресса Коминтерна. На Чрезвычайном восьмом Всесоюзном съезде Советов был избран членом комиссии по редактированию текста Конституции СССР. Награждён орденом Ленина. 22 июня 1937 года был арестован, 8 октября — приговорён к смертной казни, а 11 октября того же года расстрелян. Реабилитирован в 1955 году. В 1964 году именем Старого была названа бывшая улица Виноделия в Кишинёвском секторе Ботаника. После развала Советского Союза улица получила название Сармизеджетуса в честь военного, религиозного и политического центра Дакии. Однако из-за труднопроизносимого названия абсолютное большинство называет улицу по прежнему, улицуСтарого. В Тирасполе на улице Пушкина сохранился дом № 19, в котором жил Г.И.Старый. В его честь названа улица в Кировском районе города. Известно также, что Г.И.Старый руководил сносом Покровской церкви в центре Тирасполя в 1931 году. Именем Старого в Приднестровье в городе Бендеры и Тирасполь названы улицы. В городе Бендеры на улице Старого и Тургенева находятся два дома, в которых в своё время проживал Григорий Иванович Борисов (Старый). Литература: Мрищук Д.В. Г.I.Старий. 1880-1937. — Київ, 1974.


1880
Николай Васильевич Харитонов
русский художник, живописец академической школы, ученик Ильи Репина. Родился в одном из сел Ярославской губернии. После окончания сельской школы двенадцатилетним подростком прибыл в Санкт-Петербург. К тому времени обозначилось стремление подростка овладеть художественным мастерством. Он работает в писчебумажном магазине, в мастерской по изготовлению вывесок, а в пятнадцать лет покидает Санкт-Петербург с тем, чтобы отправиться послушником в Валаамский монастырь, где отдал два года освоению иконописного мастерства. После возвращения в Санкт-Петербург занимался в Рисовальной школе Общества поощрения художеств и в мастерской Л.Е.Дмитриева-Кавказского. С 1901 по 1909 год был вольнослушателемв Санкт-Петербургскуой Академии Художеств, где среди его наставников был И.Е.Репин. В 1909 году Н.Харитонову за картину "Икар" было присвоено звание художника. С этого времени начинается активная жизнь живописца. Он много работает, путешествует по стране и по Европе, участвует в многочисленных выставках. Творческий диапазон Н.В.Харитонова в эти годы широк: он пишет портреты, бытовые композиции, виды Русского Севера и Кавказа. В 1912 путешествовал по Европе, работал в Париже, занимался в Мюнхенской академии художеств. В Париже знакомится с Ф.И.Шаляпиным, пишет два живописных портрета великого соотечественника, делает серию карандашных рисунков. Н.В.Харитонов - обладатель премии имени А.И.Куинджи за картины "Няня" и "Дама в черном", премии Общества Поощрения Художеств по жанровой живописи и юбилейной премии имени принцессы Евгении Ольденбургской, других наград за работы в различных выставках. Он член общества имени А.И.Куинджи, Ярославского художественного общества. В годы Первой мировой войны делает многочисленные карандашные портреты генералов русской армии. В 1919 Харитонов эмигрировал в Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев, с 1923 жил в Нью-Йорке, принял американское гражданство. Работал как портретист. Работы Харитонова представлены в Государственном Русском музее, Государственном центральном театральном музее имени А. Бахрушина, музеях Ярославля, Днепропетровска и др.


1881
Палладий Андреевич Богданов
российский композитор, хоровой дирижер и педагог, народный артист РСФСР (1954). Родился в Санкт-Петербурге. В 1892—1903 певчий и учащийся Придворной певческой капеллы. В 1903 окончил класс капеллы по специальностям теория музыки, хоровое дирижирование и скрипка. Учился у Н.А.Римского-Корсакова, М.А.Балакирева, А.К.Лядова, Н.А.Соколова, А.С.Аренского, С.М.Ляпунова, М.Р.Щиглева, П.А.Краснокутского, Е.С.Азеева. В 1904 приглашён в Капеллу помощником учителя пения. В 1913 окончил экстерном Санкт-Петербургскую консерваторию по клавву композиции. В 1903—1914 дирижер и преподаватель теоретич. предметов и пения в капелле. В 1906, назначен старшим учителем пения Капеллы. В 1913 переводится в должность рядового учителя пения Капеллы. В 1913 экстерном окончил Санкт-Петербург консерваторию по классу композиции. В 1914–1917 служил в армии. В 1918, назначен помощником дирижёра Капеллы. В 1919—1941 дирижер Государственной академической капеллы, преподаватель теоретических предметов и хорового дирижирования в техникуме и училище капеллы, руководитель хоровой самодеятельности. Один из организаторов детской хоровой школы при капелле (1934), в 1941—1944 директор школы (село Арбаж Кировской области). В 1944 организовал хоровое училище при капелле в Ленинграде, в 1944—1945 художественный руководитель училища, с 1945 главный дирижер хора мальчиков. В 1945 организовал Ленинградский ансамбль песни и пляски трудовых резервов. Автор методических пособий по элементарной теории музыки и хоровому дирижированию. В 1945–1955, главный дирижёр хора мальчиков при Капелле. Умер в Ленинграде 31 марта 1971 года. Сочинения: опера — Весна, или Красная горка (1919); кантата (с органом) — Под Пулковым (слова И.Демьянова, 1958); для скрипки с оpкестром — 2 учебных концерта (1943, 1944); 4 квартета (1915, 1919, 1922, 1936); трио; для фортепиано в 4 руки — Балетная сюита (1918); для фортепиано — На смерть сына (1943), Эскизы (1947), Отдых в Комарове (1952), Полет, Думы, Теплоход "Россия", Рыбная ловля, Вальс, Воспоминание о друге; для скрипки, виолончело, флейты и арфы — Дивертисмент; для скрипки и фортепиано — сюита Крымские эскизы (1926); для хора с фортепиано — Волго-Дон (слова А.Прокофьева (1953), Счастливый путь (слова В.Урина, 1953); для хора без сопровождения — Октябрь (слова И.Уткина, 1918), Родина, Месяц задумчивый, Снова сон (слова И.Бунина, 1938); для детского хора без сопровождения — Запевала, У костра, Пловец, За черникой, Мичуринцы, Лесные приметы, Лагерный день, Елка, Пионерское звено, Спортплощадка (слова Б.Раевского, 1950), Трезор, Бараны (слова С.Михалкова, 1950); для детского вокального ансамбля с фортепиано — Собачья дружба (слова И.Крылова); для детского вокального квартета без сопровождения — Ноктюрн, Утро; романсы — Чаша жизни (слова М.Лермонтова), Ты не пой, соловей (слова А.Кольцова), Есть много звуков, О, если б ты могла. Катит море (слова А.К.Толстого, 1919), Среди красот ликующих природы (слова П.Соловьевой, 1915), Люди спят, Озеро светлое (слова A.Фета, 1915), Воспоминание о Ленине (элегия, слова Д.Бедного, 1924), Ты как звезда (слова Мезько, 1946), Войди в мой сон (слова Н.Брауна, 1946), Прощание (слова B.Маяковского, 1948), Исполнились мои желанья (слова К.Рылеева, 1949); песни — Сталинград (слова Годзевич, 1942), Советский простой человек (слова В.Лебедева-Кумача, 1948), Как хорошо любить, друзья (слова Г.Эмина, 1953), Краснодонцы, В защиту мира и демократии; обработки (для детского хора без сопровождения) — русские народные песни: Ах ты, степь, Ах, не одна во поле дороженька, Ой ты, Волга-матушка (1942).


1882
Николай Николаевич Суханов (настоящая фамилия - Гиммер)
участник российского революционного движения, экономист и публицист. Родился в Москве. Сын мелкого железнодорожного служащего, дворянина, происходившего из рода обрусевших немцев, и акушерки. Драматические события семейной жизни Гиммеров (в 1895 году отец, не получив развода у церковных инстанций, по договорённостью с матерью инсценировал самоубийство и скрылся с целью дать ей возможность повторно выйти замуж) послужили Л.Н.Толстому материалом для пьесы «Живой труп». За эту аферу родители Николая были приговорены к ссылке, заменённой годом заключения. Суханов воспитывался у дальних родственников, с 14 лет занимался репетиторством. В 17 лет увлёкся толстовством, входил в нелегальные гимназические кружки. Окончив с серебряной медалью 1-ю Московскую гимназию (1901), уехал в Париж, где слушал лекции в Русской высшей школе общественных наук. После возвращения в Россию в середине 1903 года стал студентом историко-философского факультета Московского университета и вступил в ряды московской эсеровской организации. В мае 1904 года арестован и приговорён к 1,5 годам тюрьмы, отбывал наказание в Таганской тюрьме, откуда освобождён 18 октября 1905 года в числе других политзаключённых по требованию революционных демонстрантов. Написал в тюрьме первую свою работу «О нашей аграрной программе». Принимал участие в Декабрьском вооружённом восстании в Москве. После подавления восстания скрывался, выезжал в Швейцарию. В 1906—1907 годах организационно порвал с эсерами. В 1909 году снова поступил в Московский университет, на экономическое отделение юридического факультета. Считал, что стал «законченным марксистом», но в работах по аграрному вопросу развивал народнические положения об устойчивости крестьянского хозяйства и сокращении класса земледельческих наёмных рабочих. За участие в эсеровской организации выслан в конце 1910 года на 3 года в Архангельскую губернию, разрабатывал там материалы подворной переписи 1785. Отбыв ссылку, в начале 1913 года приехал в Санкт-Петербург. В мае 1914 года выслан из Санкт-Петербурга, но продолжал проживать в городе нелегально; работал в Министерстве земледелия. Сотрудничал в журналах «Русское богатство», «Заветы», редактор и сотрудник журнала «Современник» (1911—1915) и «Летопись» (1915—1917). Печатался в легальной народнической газете «Стойкая мысль». Считал возможным объединение всех социалистических течений путем «поглощения» народничества марксизмом. Автор серии антивоенных статей и брошюр, изданных в годы Первой мировой войны и закрепивших за Сухановым репутацию интернационалиста; объясняя причины войны, подчёркивал, что Россию, в отличие от развитых капиталистических стран, втянули в войну «силы неэкономического порядка». Принадлежал к группе внефракционных социал-демократов, близких к меньшевикам-интернационалистам, одновременно сохраняя связи с деятелями эсеровской партии и с рядом неонароднических группировок. Входил также в литературную ложу масонской организации «Великий Восток народов России». 27 февраля 1917 года избран как представитель «социалистической литературной группы» членом Исполкома Петроградского Совета, организатор выпуска № 1 его «Известий». Поддерживал позицию эсеро-меньшевистского большинства Совета в вопросе о составе нового правительства, участвовал в переговорах делегации Исполкома Совета с Временным комитетом Государственной думы об образовании Временного правительства. Входил в «контактную» и другие комиссии Совета. Один из авторов обращения Петроградского Совета от 14 марта «К народам всего мира», в котором была выражена позиция Совета в отношении продолжавшейся войны. В конце мая 1917 года по рекомендации Ю.О.Мартова вступил в группу меньшевиков-интернационалистов, но, по словам Суханова, «на деле оставался диким и во всяком случае чувствовал себя таковым». Член Главного земельного комитета с апреля 1917; редактор ежедневной газеты «Новая жизнь» (социал-демократической газеты в 1917—1918 годах, где, главным образом, принимали участие меньшевики-интернационалисты и внефракционные социал-демократы, писатели журнала «Летопись», А.М.Горький). Подвергал в статьях критике Временное правительство за империалистическую политику и большевиков за радикализм и социальную демагогию, назвал «Апрельские тезисы» В.И.Ленина «беспардонной анархо-бунтарской системой». Во время 2-го съезда Советов покинул его вместе с другими членами меньшевистской делегации, но приветствовал смену Временного правительства властью Советов и первые декреты Совнаркома, хотя и не видел объективных предпосылок для построения социализма в «отсталой, мужицкой, распылённой, разорённой стране». Более правильным решением вопроса о власти, по мнению Суханова, было бы установление «диктатуры советской демократии», под которой Суханов понимал блок всех социалистических партий. По словам самого Суханова, Ленин 1 сентября 1917 года едко назвал его «одним из лучших представителей мелкой буржуазии». Согласно воспоминаниям А.М.Лариной, именно в его квартире был решен вопрос об организации вооруженного восстания в Москве. Член ВЦИК 2-го, 3-го и 4-го созывов. На заседаниях ВЦИК критиковал большевистское правительство и Ленина, обвиняя их в анархизме, произволе, развале экономики. В период ведения переговоров о Брестском мире сторонник революционной войны с Германией. В июне 1918 исключен из ВЦИК вместе с другими меньшевиками и правыми эсерами. После того, как в июле правительство большевиков закрыло «Новую жизнь» (в июне-июле издавалась и в Москве), приступил к написанию «Записок о революции» — мемуаров о событиях 1917. Современники, независимо от различий в политических взглядах, признали «Записки» ценным источником. Вместе с тем Ленин (в статье "О нашей революции") обвинил Суханова в педантском отношении к марксизму, в непонимании «его революционной диалектики», а Л.Д.Троцкий — в политической близорукости. В конце 1920 года Суханов вышел из меньшевистской партии из-за несогласия со стремлением лидеров меньшевиков воссоздать 2-й Интернационал. С переходом к НЭПу окончательно порвал с меньшевизмом; в дальнейшем заявил об ошибочности всего написанного им до 1921 о большевиках и их роли в революции. Вступил в германскую компартию. В декабре 1923 года пытался вступить в РКП(б), но не был принят. Работал в советских учреждениях на Урале, в Москве, за границей, в 1924-1925 редактировал экономические журналы, издававшиеся на немецком и французском языках при торгпредствах СССР в Германии и Франции, сотрудник Института монополии внешней торговли при Наркомате торговли РСФСР. Продолжал заниматься исследованиями в области экономики сельского хозяйства в институте сельскохозяйственной экономики и политики, который возглавлял А.В.Чаянов. Во 2-м издании книги «К вопросу об эволюции сельского хозяйства» (1924) писал, что послереволюционное развитие сельского хозяйства подтвердило его выводы; по мере развития сельскохозяйственного производства будет происходить разложение капитализма в земледелии, вытесняемого трудовыми крестьянскими хозяйствами, которые должны поддерживаться государством. Избирался членом Коммунистической академии. Выступил там в октябре 1928 года с докладом «Проблемы товарного голода», в котором предлагал отказаться от форсированного колхозного строительства, повысить цены на сельскохозяйственную продукцию, увеличить её экспорт и расширить импорт предметов потребления. В июле 1930 года арестован по обвинению в контрреволюционной деятельности. «Сухановщина» была объявлена опаснее «Чаяновщины». В результате процесса по делу так называемого «Союзного бюро ЦК меньшевиков» (март 1931) был приговорён к 10 годам тюрьмы. На суде, признав себя виновным, изложил свои взгляды на сталинский политический курс: отказ от НЭПа «бьёт по социализму и благосостоянию народа», «колхозное движение и вся хлебозаготовительная кампания 1929—1930 годов неизбежно будут иметь катастрофическое значение для всего нашего народного хозяйства». Отбывал наказание в Верхне-Уральском изоляторе. В марте 1935 года, после ряда заявлений Суханова с требованием пересмотреть приговор, Президиум ЦИК СССР заменил оставшийся ему срок заключения ссылкой в Тобольск, где он работал экономистом, а затем учителем немецкого языка. 19 сентября 1937 года снова арестован по ложному обвинению в связях с немецкой разведкой, в чём «признался» в ноябре 1938 года под пытками и под угрозой «поставить в аналогичное положение» его жену — Г.К.Суханову-Флаксерман. 29 июня 1940 года приговорён к расстрелу трибуналом Сибирского военного округа. Расстрелян в тот же день в тюрьме города Омск. Захоронен во дворе тюрьмы. Посмертно реабилитирован. Литература: Политические партии России. Конец XIX — начало XX века. — Москва: РОССПЭН, 1996. — 872 страницы; Корников А.А. Судьба российского революционера: Н.Н.Суханов — человек, политик, мемуарист. — Иваново: 1995; Getzler J. Nikolai Sukhanov. Chronicler of the Russian Revolution. — N.Y.: 2002.


1882
Хоакин Турина Перес (испанское имя - Joaquín Turina Pérez)
испанский композитор, пианист, дирижёр и музыкальный критик. Турина родился в Севилье, в семье художника итальянского происхождения. С раннего детства воспитывался в творческой атмосфере, где немаловажную роль играла музыка. По желанию родителей начал изучать медицину, но вскоре принял решение полностью посвятить себя музыке и начал брать уроки игры на фортепиано у Энрике Родригеса и композиции ― у Эваристо Гарсия Торреса, регента церковного хора в Севилье. Вскоре он получил известность как подающий надежды композитор и пианист. Благодаря успеху некоторых ранних сочинений он смог поехать в Мадрид, где собирался добиться постановки своей оперы «Суламифь» в Королевском театре. Для неизвестного провинциального композитора это было невозможно, однако во время пребывания в Мадриде Турина познакомился с Мануэлем де Фальей и другими известными испанскими музыкантами, оказавшими значительное влияние на развитие его музыкального стиля. В 1902 Турина поступил в Королевскую высшую консерваторию музыки в класс фортепиано Хосе Траго. В это время молодого музыканта больше интересовала оркестровая и камерная музыка, чем оперные представления, но чтобы заработать на жизнь, он сочинял сарсуэлы. Они не имели большого успеха, и в 1905 Турина уехал в Париж, где совершенствовался как пианист у Морица Мошковского и как композитор в Схола Канторум у Венсана д’Энди. В 1907 Турина исполнил партию фортепиано на исполнении своего первого крупного сочинения ― Фортепианного квинтета g-moll, в котором заметно сильное влияние стиля Сезара Франка. Исаак Альбенис посоветовал Турине искать источник творческого вдохновения в испанской народной музыке, и в следующие несколько лет он написал ряд пьес, пользовавшихся некоторым успехом и исполнявшихся в том числе Мадриде. Вскоре после окончания Туриной Схола Канторум в 1913 году Мадридским симфоническим оркестром под управлением Энрике Арбоса исполняется его симфоническая поэма «Шествие, посвящённое окроплению святой водой». С большим успехом это произведение было также сыграно в Париже. Вскоре Турина вернулся в Испанию, где к этому времени стал уже весьма известным композитором. Он выступает как дирижёр и получает премию за «Севильскую симфонию», в 1920 исполненную Арбосом. До 1925 Турина ― хормейстер Королевского театра, в котором ставится его опера «Сад востока». В 1926 Национальную музыкальную премию получает его фортепианное трио. В 1930 он назначен профессором композиции в Мадридской консерватории. После установления в Испании республики Турина попадает в немилость, его семью преследуют республиканцы, но с окончанием войны он возвращается в музыкальную жизнь страны: его избирают в Академию изящных искусств Сан-Фернандо и на должность генерального музыкального комиссара в министерстве образования. Высшим признанием заслуг Турины стало присуждение ему Большого креста Альфонса Мудрого. Помимо композиции, Турина выступал в печати как музыкальный критик. Композитор умер в Мадриде после длительной болезни 14 января 1949 года. Турина ― выдающийся представитель испанской музыкальной школы первой половины XX века, продолжатель традиций Ренасимьенто. Его творчество проникнуто национальным духом, он использует ритмические и ладовые элементы андалузского музыкального фольклора, имитацию приёмов народного музицирования. Сочинения Турины характеризуются мастерским владением ритмическим письмом, полиладовостью, богатой и оригинальной гармонией, свободной мелодией, стройностью формы. Оркестровые сочинения: «Шествие, посвящённое окроплению святой водой», симфоническая поэма, ор. 9 (1913); «Рождественское Евангелие», ор. 12 (1915); «Фантастические танцы», op. 22 (1920); «Севильская симфония», ор. 23 (1923); «Ритмы», хореографическая фантазия, ор. 43 (1928); Симфоническая рапсодия для фортепиано и струнных, ор. 66 (1931). Камерные сочинения: Фортепианный квинтет g-moll, op. 1 (1907); Струнный квартет, ор. 4 (1911); «Андалузская сцена» для фортепиано и струнного квинтета с двумя альтами, ор. 7 (1912); «Молитва тореро» (La oración del torero) для струнного квартета с лютней, ор. 34 (1925); Фортепианное трио, ор. 35 (1926); «Воспоминания об античной Испании» (Recuerdos de la antigua España) для струнного квартета с лютней, ор. 49 (1929); Соната для скрипки и фортепиано, ор. 51 (1929); Фортепианный квартет, ор. 67 (1931); Классические вариации для скрипки и фортепиано, ор. 72 (1932); Фортепианное трио, ор. 76 (1933); Соната для скрипки и фортепиано, ор. 82; Серенада для струнного квартета, ор. 87; Фортепианное трио «Круг» (Círculo), ор. 91 (1942); Тема с вариациями для арфы и фортепиано, ор. 100 (1945); «Посвящение Наварре» для скрипки и фортепиано, ор. 102 (1945). Фортепиано: Сюита «Севилья» (Sevilla suite pintoresca), op. 2 (1909); Романтическая соната, ор. 3 (1909); «Уголки Севильи» (Rincones sevillanos), op. 5 (1911); Три андалузских танца, ор. 8 (1912); «Испанские женщины» (Mujeres españolas), op. 17 (1917); «Испанские сказки» (Cuentos de España), ор. 20 (1918); множество других отдельных пьес и циклов. Гитара: «Севиллиана», ор. 29 (1923); Фандангильо, ор. 36 (1926); «Рафага», ор. 53 (1930); Соната, ор. 61 (1931); «Посвящение Тарреге», ор. 69 (1932). Орган: Прелюдия, ор. 10 (1914); «Волынка», ор. 13 (1915). Песни и романсы, духовные сочинения, музыка к кинофильмам.


1883
Эли Леско (Élie Lescot; полное имя - Антуан Луи Леокарди Эли Леско, Antoine Louis Léocardie Élie Lescot)
гаитянский государственный и политический деятель, президент Гаити (1941-1946). Был членом белокожей элиты, использовал политический климат Второй мировой войны для поддержания своей власти, а также поддерживал связи с Соединёнными Штатами, мощным северным соседом Гаити. Его администрация отличилась периодом экономического спада, а также жестокими политическими репрессиями. Леско родился в городке Сен-Луи-дю-Нор, в мулатской семье. Отправился в Порт-о-Пренс, чтобы изучать фармакологию после получения среднего образования в Кап-Аитьен. После получения высшего образования поселился в городе Пор-де-Пе, где занялся торговым делом. Пришёл в политику после смерти своей первой жены в 1911 году, через два года был избран в Палату депутатов. После четырёхлетнего проживания в Франции во времена американской оккупации Гаити (1915—1934) вернулся на родину и занимал посты в администрациях Луи Борно и Стенио Жозефа Винсена. Через четыре года был назначен на пост посла в соседнюю Доминиканскую Республику, где заключил союз с президентом Трухильо. Впоследствии получил должность посла Гаити в США. Его тесные экономические и политические связи с США помогли заложить базу для победы на президентских выборах, которые состоялись в 1941 году. Видные члены Палаты депутатов выступали против его кандидатуры, утверждая, что Гаити нужен «чёрный» президент. Впрочем, опираясь на богатство Трухильо, Леско смог купить себе путь к президентству. В результате он выиграл 56 из 58 голосов законодателей. Леско быстро сосредоточил в своих руках контроль над государственным аппаратом, назначив себя председателем Военной гвардии, а также предоставив несколько ключевых постов представителям белой элиты, в том числе и собственному сыну. Такие действия вызвали презрительное отношение к нему со стороны чернокожего населения страны. После бомбардировки Перл-Харбора Эли Леско объявил войну державам Оси и пообещал всю необходимую поддержку войскам Союзников. Его правительство предложило убежище европейским евреям. В 1942 году он требовал на правах военного времени прекратить действие конституции и предоставить ему неограниченные полномочия исполнительной власти. Началось физическое преследование политических оппонентов, а также тотальная слежка. В качестве военной блокады страны Оси отрезали поставки резины с Востока. Администрация Леско начала амбициозную программу совместно с Соединёнными Штатами по производству резины в сельской местности Гаити. В 1941 году Экспортно-импортный банк США выделил для этой цели 5 миллионов долларов. Программа получила название «Société Haïtiano-Américane de Développement Agricole» («SHADA»), её руководителем стал американский агроном Томас Феннел. «SHADA» начала производство в том же году. Программа в итоге сделала непригодными более 100000 гектаров сельскохозяйственных земель. Фермеры северной части Гаити лишились возможности производства продовольственных товаров, переключившись на производство каучука. Леско энергично поддерживал кампанию от имени «SHADA», утверждая, что программа способна модернизировать сельское хозяйство Гаити. Однако производство резины не дошло до запланированных показателей. Этому также способствовала засуха. Леско остерегался прекращения программы «SHADA», что привело бы к резкому росту безработицы и повредило бы его имиджу. Он просил о постепенном закрытии программы после конца войны, однако получил отказ. Имея правительство на грани банкротства и слабую экономику, Леско безуспешно просил США о продлении погашения задолженностей. Испортились и его некогда тёплые отношения с Трухильо. Он был вынужден расширить штат Военной гвардии, в том числе назначив на высшие посты в ней представителей белокожей элиты. В 1944 году были выявлены и арестованы организаторы восстания чернокожих в армии. Семь из них были казнены по приговору военно-полевого суда. В том же году Леско продлил свой президентский срок с пяти лет до семи. К 1946 году его попытки борьбы против свободы слова вызвали жаркие студенческие демонстрации, которые вылились в полноценное восстание в Порт-о-Пренсе. Толпа устроила акцию протеста перед национальным дворцом. Леско попытался отправить военную гвардию для разгона демонстрации, однако её командование ответило отказом. Убеждённый, что его жизнь в опасности, Леско вместе со своим правительством выехал из страны. К власти в результате пришла военная хунта из трёх человек, сразу же пообещав организовать демократические выборы. Дюмарсе Эстиме, избранный на пост президента в августе 1946 года, стал первым чернокожим главой государства после американской оккупации Гаити. Умер 20 октября 1974 года.


1883
Николай Николаевич Лузин
советский математик, академик Академии Наук СССР (1929); член-корреспондент (1927). Профессор Московского университета (1917). Иностранный член Польской Академии Наук (1928), почетный член математических обществ Польши, Индии, Бельгии, Франции, Италии. Награждён орденом Трудового Красного Знамени (1945). Н.Н.Лузин — создатель московской научной школы теории функций; среди его учеников — математики М.А.Айзерман, П.С.Александров, Н.К.Бари, В.И.Гливенко, Л.В.Келдыш, А.Н.Колмогоров, А.С.Кронрод, М.А.Лаврентьев, Л.А.Люстерник, А.А.Ляпунов, Д.Е.Меньшов, В.В.Немыцкий, П.С.Новиков, М.Я.Суслин, П.С.Урысон, А.Я.Хинчин, Л.Г.Шнирельман. Родился в Иркутске. Когда Н.Н.Лузин достиг гимназического возраста, семья переехала в Томск, чтобы он поступил в Томскую гимназию. Обучался в Томской гимназии (в 1894—1901 годах), где поначалу обнаружил полную неспособность к математике в той форме, в которой она преподавалась (заучивание правил и действия по шаблонам). Положение спас студент-репетитор, который обнаружил и развил у Н.Н.Лузина способность к самостоятельному решению сложных задач и страсть к этому занятию. После окончания Н.Н.Лузиным гимназии в 1901 г. отец продал своё дело и семья переехала в Москву, чтобы он продолжил образование. Он поступил на физико-математический факультет Московского университета для подготовки к карьере инженера. Изучал теорию функций под руководством Николая Васильевича Бугаева (1837—1903), был избран секретарем студенческого математического кружка, председателем которого был знаменитый механик Николай Егорович Жуковский. Но главным его учителем становится Дмитрий Фёдорович Егоров. По окончании курса в 1905 году, Д.Ф.Егоров оставил Н.Н.Лузина при университете для подготовки к профессорскому званию. В это время (1905—1907 годы) Н.Н.Лузин испытывал тяжёлый душевный кризис, сомневался в сделанном выборе профессии и, по его собственным словам, помышлял о самоубийстве. В начале 1906 года Д.Ф.Егоров командирует Н.Н.Лузина (вместе с В.В.Голубевым) в Париж, чтобы помочь ему преодолеть кризис, однако контрасты парижской жизни угнетали молодого математика. Большую духовную помощь оказал ему близкий друг — религиозный философ Павел Александрович Флоренский, с которым они вместе учились на физико-математическом факультете Московского университета (отделение математических наук), и который тоже прошёл через кризис разочарования в науке. Сохранились также письма Д.Ф.Егорова, в которых он убеждает Н.Н.Лузина не оставлять математику. Постепенно Н.Н.Лузин возвращается к избранной науке, с присущей ему страстностью увлекшись задачами теории чисел (1908 год). Но всё же, вернувшись в Россию, наряду с математикой он изучает медицину и теологию. В 1908 году он сдал магистерские экзамены по математике и получил право преподавания в университете. Был принят на должность приват-доцента Московского университета и год занимался совместными исследованиями с Д.Ф.Егоровым. В результате появилась совместная статья, положившая начало Московской школе теории функций. В 1910 году Н.Н.Лузин отправляется в Гёттинген, где работал под влиянием Эдмунда Ландау. Посещает Париж, в 1912 году участвует в работе семинара Жака Адамара, близко знакомится с Эмилем Борелем, Анри Лебегом и другими выдающимися учеными. Вернулся в Москву в 1914 году. В 1915 году Н.Н.Лузин закончил магистерскую диссертацию. Это сочинение, «Интеграл и тригонометрический ряд», разительно отличалось от обычных диссертаций и по уровню результатов, и по стилю: в каждом разделе книги содержались новые проблемы и новые подходы к классическим задачам. Ставились задачи с наброском доказательств, использовались утверждения: «мне кажется», «я уверен». Академик В.А.Стеклов сделал на полях много иронических пометок: «ему кажется, а мне не кажется», «геттингенская болтовня» и т. п. Однако, по словам М.А.Лаврентьева: «она стала нашей настольной книгой. При формировании школы Н.Н.Лузина книга сыграла огромную роль.» Д.Ф.Егоров представил магистерскую диссертацию Н.Н.Лузина на ученый совет Московского университета как докторскую диссертацию по чистой математике. Защита прошла удачно. С 1917 года Н.Н.Лузин — профессор Московского университета. Первый значительный результат Лузина (1912) состоял в построении тригонометрического ряда, коэффициенты которого монотонно убывают и стремятся к нулю, но сам ряд почти всюду расходится. Этот пример опровергал предположение Пьера Фату (1906) и был совершенно неожиданным для большинства математиков. Диссертация Лузина «Интеграл и тригонометрический ряд» (1915) определила дальнейшее развитие метрической теории функций. В ней Н.Н.Лузин привел список нерешенных проблем. Десятки лет эти проблемы служили источником вдохновения для математиков. Например, первая проблема касается сходимости ряда Фурье квадратично интегрируемой функции. Спустя пятьдесят один год она была решена Л.Карлесоном. Н.Н.Лузин — один из основных создателей дескриптивной теории множеств и функций. Его вклад чрезвычайно высоко оценивал Анри Лебег (создатель теории меры и интеграла Лебега), написавший предисловие к монографии Н.Н.Лузина «Лекции об аналитических множествах и их применения», вышедшей в Париже в 1930. В предисловии Лебег с юмором отмечает, что отправной точкой исследований, представленных в книге, послужила … серьёзная ошибка, допущенная самим Лебегом в 1905 году. В своём мемуаре Лебег утверждал, что проекция борелевского множества всегда является борелевским множеством. А Лузин с Суслиным показали, что это не так. Лебег выразил удовольствие, что его ошибка оказалась столь плодотворной. Вклад Н.Н.Лузина в в дескриптивную теорию множеств и функций кратко обрисован в трёх обзорных статьях в журнале «Успехи математических наук»: в статье ученицы Н.Н.Лузина, Людмилы Всеволодовны Келдыш, в статье научного «внука» Н.Н.Лузина, ученика А.Н.Колмогорова, профессора МГУ Владимира Андреевича Успенского и в статье Владимира Григорьевича Кановея, доктора физико-математических наук, профессора, продолжающего развивать дескриптивную теорию множеств и функций. Отдельные обзоры в «Успехах математических наук» посвящены трудам Н.Н.Лузина по теории функций комплексного переменного и его работам по дифференциальным уравнениям и вычислительным методам. В 1928 году Н.Н.Лузин выступает с пленарным докладом о своих результатах на VIII Всемирном математическом конгрессе. В математике есть много именных результатов и понятий, связанных с именем Н.Н.Лузина: Пространство Лузина, Теорема Лузина (и не одна), теоремы отделимости Лузина, теорема Суслина — Лузина о существовании борелевского множества на плоскости с неборелевской проекцией, теорема Лузина о категории множества точек абсолютной сходимости тригонометрических рядов, теорема Данжуа — Лузина, теорема единственности Лузина — Привалова в теории функций комплексного переменного, и многие другие. Регулярно появляются новые обобщения этих результатов. Например, в 2008 году опубликована «многомерная теорема Лузина»: Каждое измеримое отображение открытого множества в почти всюду равно градиенту непрерывной почти всюду дифференцируемой в функции, которая обращается в нуль вместе со своим градиентом вне U. Доказаны «некоммутативные теоремы Лузина», теоремы Лузина для мультифункций и многие другие обобщения. Кроме фундаментальных теорем в области дескриптивной теории множеств, в теории функций действительного и комплексного переменного, Н.Н.Лузин получил важные и в определённом смысле неулучшаемые результаты в теории изгибания поверхностей. Последнее место работы Н.Н.Лузина с 1939 года до последних дней жизни — это Институт автоматики и телемеханики Академии Наук СССР (ныне Институт проблем управления имени В.А.Трапезникова Российской Академии Наук). Здесь Н.Н.Лузин получает новые фундаментальные результаты по матричной теории дифференциальных уравнений, непосредственно связанные с теорией автоматического управления. Научных результатов Н.Н.Лузина достаточно, чтобы быть навсегда вписанным в историю математики. Но его педагогические результаты по своему масштабу фантастичны. Это редчайший случай в истории науки, когда выдающийся ученый воспитал более десяти выдающихся же ученых, где-то не уступающих ему, а где-то, вероятно, и превосходящих. Достаточно взглянуть на список его учеников: А.Н.Колмогоров и П.С.Александров, М.А.Айзерман и А.С.Кронрод,… — все такие яркие, и такие разные. Многие ученики Н.Н.Лузина продолжили его и как педагоги. Школа А.Н.Колмогорова дала В.И.Арнольда и И.М.Гельфанда, Е.Б.Дынкина и А.И.Мальцева, Я.Г.Синая и А.Н.Ширяева (и многих других), школа П.С.Александрова дала Л.С.Понтрягина, А.Н.Тихонова, А.Г.Куроша и не только; а ещё были школы М.А.Лаврентьева (М.В.Келдыш, А.И.Маркушевич, Б.В.Шабат и др.), и А.А.Ляпунова (А.П.Ершов, Ю.И.Журавлев, О.Б.Лупанов и др.), П.С.Новикова (С.И.Адян, А.Д.Тайманов, С.В.Яблонский и др.) и многие другие . В базе данных «Mathematics Genealogy Project» («Математическая генеалогия») Н.Н.Лузин имеет (на 29.11.2008) 2498 научных потомков. Школа Н.Н.Лузина — это была школа развития самостоятельного мышления, способности по-новому ставить проблемы, разбивать их на новые задачи, искать обходные пути. Интересная деталь: было негласно установлено такое правило: если у аспиранта по теме экзамена есть самостоятельный результат, то спрашивают только по этому результату. «Мы все стремились, вместо изучения толстой монографии 200—300 стр. (как правило, на иностранном языке), придумать новую постановку (обобщение) задачи», — вспоминает М.А.Лаврентьев. Атмосфера творчества, мышления «здесь и сейчас», когда промежуточные ходы мысли не скрываются, а сам процесс мышления становится публичным и явленным для всех — такова была атмосфера «Лузитании» (так стала называться школа Лузина) в её лучшие годы. Атмосфера, смешанная с шуткой, элементами интеллектуального карнавала, научного театра, в котором все были актёрами, а первым из них был учитель. В своих воспоминаниях Л.А.Люстерник называет это «интеллектуальным озорством». Глубокое и неформальное уважение охраняло отношения к учителю от панибратства. Сохранялась и важная роль Д.Ф.Егорова. Н.Н.Лузин новичкам — лузитанцам говорил: «главный в нашем коллективе Егоров, окончательная оценка работы, открытия принадлежит Егорову». В 1915 году в Москве оказался польский математик Вацлав Серпинский, интернированный из-за своего немецкого гражданства. Д.Ф.Егоров и Н.Н.Лузин помогли ему выхлопотать разрешение на свободное проживание в Москве. В.Серпинский активно участвовал в создании Московской математической школы. Тесные контакты школ Лузина и Серпинского продолжались до середины 30-х годов. Первыми участниками Лузитании стали П.С.Александров, М.Я.Суслин, Д.Е.Меньшов, А.Я.Хинчин; несколько позже появились В.Н.Вениаминов, П.С.Урысон, А.Н.Колмогоров, В.В.Немыцкий, Н.К.Бари, С.С.Ковнер, В.И.Гливенко, Л.А.Люстерник, Л.Г.Шнирельман. Через несколько лет (1923—1924 годы) прибавилось третье поколение — П.С.Новиков, Л.В.Келдыш, Е.А.Селивановский. Одним последних к школе Лузина присоединился А.А.Ляпунов (1932 год). В это время Лузитании уже практически не было. Карнавал Лузитании был омрачен двумя неожиданными смертями: 21 октября 1919 года от сыпного тифа в родном селе Красавка умер М.Я.Суслин, 17 августа 1924 года утонул П.С.Урысон — «хранитель тайн Лузитании». В 1931 году в ссылке в Казани умер Д.Ф.Егоров и «бога — отца» Лузитании не стало. В сентябре 1930 года Д.Ф.Егоров поплатился за духовную независимость и религиозные убеждения. Он был арестован по делу «катакомбной церкви», по которому оказался среди главных обвиняемых. Перед этим Д.Ф.Егоров подвергся атакам идеологов «пролетарского студенчества», был смещен с поста председателя Предметной комиссии по математике и с поста директора Института математики и механики Московского университета. После этого Н.Н.Лузин уклонился от руководства Московским математическим обществом и покинул университет, чтобы не сталкиваться с «пролетарским студенчеством». Председателем Московского математического общества после Д.Ф.Егорова стал Эрнест Яромирович Кольман. Н.Н.Лузина приютил академик Сергей Алексеевич Чаплыгин в ЦАГИ, кроме того, Н.Н.Лузин оставался руководителем отдела теории функций в Физико-математическом институте имени В.А.Стеклова (Ленинград). Был он также председателем Математической группы Академии наук. Серьёзные конфликты внутри Лузитании начались в 1919 году. Смерть М.Я.Суслина произошла в период его ссоры с учителем. Далее постепенно усиливались споры о авторстве результатов, опубликованных в совместных работах, о продвижении в Академию и др. (эти конфликты нашли подробное отражение в документах «дела Лузина»). После отставки и ареста Егорова в Московской математической школе произошла «культурная революция». Молодые математики (П.С.Александров, Л.А.Люстерник, Л.Г.Шнирельман, А.О.Гельфонд, Л.С.Понтрягин и др.) с помощью Э.Я.Кольмана захватили власть в Московском математическом обществе, они провозгласили программу реорганизации математики и «сближения с задачами социалистического строительства». Конфликт перерос академические границы, когда Кольман и антилузинская группа математиков использовали друг друга в борьбе за свои цели. Критика Лузина становилась всё острее. Эти нападки были крайне негативно оценены А.Лебегом, В.Серпинским, А.Данжуа и другими зарубежными учеными. 5 июня 1931 года в Москве состоялась I Всероссийская конференция по планированию математики. По докладу Э.Я.Кольмана конференция приняла резолюцию «О кризисе буржуазной математики и о реконструкции математики в СССР». В докладе и резолюции Н.Н.Лузин обвиняется в идеализме, приводящем к «кризису основ математики». В 1933 году по сфабрикованному делу «Национал-фашистского центра» был арестован и осужден друг Н.Н.Лузина — П.А.Флоренский. Принужденный оговорить Н.Н.Лузина, П.А.Флоренский свидетельствует, что Н.Н.Лузин руководил внешнеполитической деятельностью «Национал-фашистского центра», и получал инструкции непосредственно от Гитлера (сам Н.Н.Лузин проходит по документам дела, но пока ещё не привлекается). «Дело Лузина» — это политическая травля Н.Н.Лузина и разбор персонального дела Н.Н.Лузина Комиссией Президиума Академии Наук СССР, продолжавшиеся со 2 июля по 5 августа 1936 года. Первый документ в папке «Дела Лузина» — это донос Э.Я.Кольмана, датированный 22 февраля 1931 года. Чего добивался Э.Я.Кольман, бывший архитектором «Дела Лузина»? В 1931 году он опубликовал своё кредо — программную статью «Вредительство в науке». Он рассматривает вредительство в науке как неизбежное и всеобщее проявление классовой борьбы: «какой бы абстрактной и „безобидной“ на первый взгляд ни казалась та или другая ветвь знания, вредители протянули к ней свои липкие щупальцы». После возмущения вредителями, а затем низким уровнем научного и технического просвещения, Э.Я.Кольман представляет своё видение правильной организации науки: «Разве не менее возмутительно, что Коммунистическая Академия до сих пор не превратила свою Техническую секцию в активный, руководящий всей технической мыслью страны орган, что её Ассоциация естественно-научных институтов, секций и обществ далеко не является тем бдительным стражем на идеологическом фронте и активным строителем партийной, коммунистической науки, которым она должна быть?». Эта идея — отдать руководство наукой в руки воинствующих идеологически правильных дилетантов (каковым был сам Кольман) — не была реализована до конца. Публичная политическая травля Лузина была начата статьями в газете «Правда»: 2 июля 1936 года «Ответ академику Н.Лузину» и 3 июля 1936 года «О врагах в советской маске». Несмотря на анонимность статей, различные эксперты сходятся в том, что их автор — Э.Я.Кольман. Очевидно также обилие деталей, исходящих из ближайшего окружения Лузина. Кое-кто из Лузитанцев консультировал Кольмана. В тот же день, 3 июля, главный редактор «Правды» Л.З.Мехлис пишет письмо в ЦК партии о том, что собранные редакцией «Правды» материалы, связанные «с делом академика Н.Лузина, выявили … один серьёзного значения недостаток в работе научных организаций. Сводится этот недостаток к тому, что большинство учёных наиболее интересные свои работы считают нужным публиковать главным образом и раньше всего не в СССР, а в заграничной печати.» Мехлис просит «ЦК ВКП(б) санкционировать развернутое выступление по этому вопросу на страницах „Правды“». Сталин накладывает резолюцию: «Кажется, можно разрешить». По научным и партийным организациям страны прокатилась волна собраний с решениями в поддержку критики Лузина. Была создана Комиссия Президиума Академии Наук СССР по делу академика Н.Н.Лузина в составе: вице-президента Академии Г.М.Кржижановского (председатель), академиков А.Е.Ферсмана, С.Н.Бернштейна, О.Ю.Шмидта, И.М.Виноградова, А.Н.Баха, Н.П.Горбунова, членов-корреспондентов Л.Г.Шнирельмана, С.Л.Соболева, П.С.Александрова и профессора А.Я.Хинчина. На заседаниях Комиссии присутствовал Э.Я.Кольман, бывший в то время заведующим Отделом науки МК ВКП (б). Позиции членов комиссии и других ученых, привлеченных к обсуждению «Дела» были чрезвычайно неоднородны. Если старшие участники, далекие от жизни математического сообщества Г.М.Кржижановский, и А.Е.Ферсман отрабатывали заказ власти на ограничение зарубежных публикаций и контроль зарубежных связей, но не стремились строго «покарать» Н.Н.Лузина, то часть учеников Лузина (П.С.Александров, А.Н.Колмогоров, А.Я.Хинчин) использовала ситуацию для сведения счётов по застарелым семейным Лузитанским обидам и для борьбы за власть и влияние в математическом сообществе. В своих нападках на учителя они настолько увлекались внутрицеховыми претензиями и отходили от генеральной линии обвинения в раболепии перед Западом, что и им досталось во втором залпе «Правды» — в статье «Традиции раболепия» от 9 июля 1936 года. К чести Лузитании, нападали на учителя не все его ученики. Например, М.А.Лаврентьев и П.С.Новиков уклонились от участия в работе комиссии, хотя их имена назывались П.С.Александровым среди тех, кого ограбил Лузин. Активно защищали Лузина член Комиссии академик С.Н.Бернштейн и академик А.Н.Крылов, выступили в защиту также влиятельные члены Академии В.И.Вернадский, Н.С.Курнаков и Н.В.Насонов. Академик П.Л.Капица уже 6 июля 1936 года направил В.М.Молотову гневное письмо: «Статья в „Правде“ меня озадачила, поразила и возмутила». Для многих было очевидно, что Комиссия должна осудить поведение Лузина, но вопрос был в том, признает ли она его вредителем, или просто постановит, что его поведение было недостойным. Все остальные детали: кто у кого заимствовал идеи, какие отзывы писал Лузин, а какие не писал, где он печатал свои работы, а где не печатал, — не были существенны для дальнейшей жизни или смерти ученого и учителя. Одна из первых версий решения, прозвучавшая 11 июля, характеризовала Лузина, как врага, «своей деятельностью за последние годы принесшего вред советской науке и Советскому Союзу». С подавляющей вероятностью это означало смертный приговор или длительное заключение. Неожиданно, после пропитанного ненавистью заседания в его итоговой формулировке решение-приговор «приносил вред советской науке и Советскому Союзу» было сокращено руководителем Комиссии (без публичного обсуждения) до «принёс вред советской науке». Это уже был шаг к спасению. На следующем заседании Комиссии 13 июля Г.М.Кржижановский предложил ещё более мягкую формулировку: «…поступок Лузина является недостойным советского ученого…», — с фантастическим обоснованием — чтобы избежать плагиата из «Правды» — и с намеками на высочайшее одобрение. Это означало шанс на жизнь. Решение комиссии оказалось неожиданно мягким (по непроверенным данным, Сталин разрешил это Кржижановскому при личной встрече): Н.Н.Лузин не был признан вредителем, несмотря на массу критических замечаний остался членом Академии (ему «давали возможность исправиться»), дело не переросло в судебное, он остался жив и на свободе. Но схватка продолжалась: на следующий день, 14 июля, «Правда» публикует статью «Враг, с которого сорвана маска». Там Лузин назван «классовым врагом», который «рассчитывает на мягкотелость научной среды». Л.З.Мехлис жаловался наверх на мягкость Г.М.Кржижановского и Комиссии, но своего не добился. Итоговое («мягкое») заключение Комиссии было опубликовано 6 августа 1936 года в «Правде». Там же было опубликовано и «Постановление Президиума Академии наук об академике Н.Н.Лузине», где говорилось: «Президиум считает возможным ограничиться предупреждением Н.Н.Лузина…». Публикацию этих документов предваряла передовая статья «Достоинство Советской науки», громящая Лузина и лузинщину, полная грозных намёков: «…предостережение получил не только академик Лузин. Ему принадлежит, быть может, первое место среди врагов советской науки и советской страны, — первое, но не единственное. Лузинщина ещё гнездится кое-где в советской научной общественности.». Официальное заключение комиссии Академии Наук СССР было опубликовано в «Правде» 6 августа 1936. Кончалось это заключение словами: «Все изложенное выше, резюмирующее многочисленный фактический материал, имеющийся в Академии Наук, тщательно разобранный, полностью подтверждает характеристику, данную Н.Н.Лузину в газете „Правда“». Решения Академии наук и Московского математического общества по делу Лузина никак не дезавуированы. Клеймо врага в советской маске сильно осложнило последние четырнадцать лет жизни Лузина. Он оказался без работы и без средств к существованию. Однако 1939 г. Виктор Сергеевич Кулебакин принял Н.Н.Лузина на работу в Институт автоматики и телемеханики Академии Наук СССР (ныне Институт проблем управления имени В.А.Трапезникова Российской Академии Наук). И здесь, когда травили другого исследователя, Георгия Владимировича Щипанова, Лузин (вместе с Кулебакиным) поднял голос в его защиту. Председательствовал Комиссией по оценке работы Г.В.Щипанова академик О.Ю.Шмидт (он же был одним из обвинителей Лузина). Комиссия признала работы Щипанова абсурдными, несмотря на зафиксированное особое мнение В.С.Кулебакина и Н.Н.Лузина, считавших, что необходимы дальнейшие исследования. Позднее «условия компенсации Щипанова» были признаны выдающимся открытием. После «Дела Лузина» советские ученые сократили публикации за границей. Зарубежные контакты были взяты под котроль — этой цели власти достигли. На этот раз — малой кровью. Однако детальные исследования показывают, что тенденция к изоляции началась раньше — и Дело Лузина только окончательно оформило эту тенденцию в официальную политику. Травля Лузина не была ни первым, ни изолированным случаем. В Ленинграде на месяц раньше (4 июня) началась аналогичная кампания по обвинению Пулковской обсерватории в преклонении перед Западом. А 18 июля 1936 года в «Ленинградской правде» вышла статья «Рыцари раболепия», где ученые Пулковской обсерватории обвинялись в публикации результатов в первую очередь в иностранных изданиях. Набирало обороты Пулковское дело. По стране прошла волна региональных кампаний и дел. Например, в Томске был разгромлен набиравший международную известность журнал «Известия НИИ математики и механики», издаваемый на немецком языке эмигрантами-антифашистами Стефаном Бергманом и Фрицем Нётером (братом Эмми Нётер). В Харькове было принято решение издавать известный советский журнал «Physikalische Zeitschrift der Sowjet Union» … на украинском языке! Правда, это решение было сразу отменено центральной властью. Были созданы предметные подкомиссии по борьбе с лузинщиной. Председателем такой подкомиссии по лузинщине в физике был назначен академик А.Ф.Иоффе (не проявивший в этой борьбе заметной активности), а её членом был директор Пулковской обсерватории профессор Б.П.Герасимович (уже обвинённый в раболепии перед Западом). Вскоре после этого Б.П.Герасимович был осуждён и расстрелян по «Пулковскому делу». За Делом Лузина последовали гонения на генетику, Н.И.Вавилова, и т. д. Лузин награжден орденом Трудового Красного Знамени.Умер Лузин в Москве 28 февраля 1950 года. Его именем назван Кратер Лузина на Марсе. Сочинения: Собрание сочинений, тома 1—3, Москва, 1953—1959; Интеграл и тригонометрический ряд, Москва — Ленинград, 1951 (имеется литература). Литература: Николай Николаевич Лузин, Москва — Ленинград, 1948 (Академия Наук СССР. Материалы к биобиблиографии ученых СССР. Серия математики, выпуск 3).