1809
Хачатур Аветикович Абовян (армянское имя - )
армянский писатель, просветитель-демократ, основоположник новой армянской литературы и нового литературного языка, педагог, этнограф. Родился в селе Канакер близ Эривани (Еревана) в знатной, но разорившейся семье. Учился в Эчмиадзине, затем в Тифлисе в семинарии Нерсесян (1824-1826). Окончил Дерптский (ныне Тартуский) университет в 1836. Вернувшись на родину с тем чтобы посвятить себя педагогической деятельности, Абовян встретил враждебное отношение со стороны реакционного армянского духовенства и царского чиновничества, т. к. он выступил против догматизма и формализма в школьном обучении. С 1837 был смотрителем тифлисского уездного училища; в 1843 перевёлся на такую же должность в Ереван. 14 апреля 1848 года Абовян ушёл из дома и пропал без вести. Творчество Абовянa имело огромное значение для национальной литературы. Он писал романы, рассказы, очерки, пьесы, научно-художественные сочинения, стихи, басни. Он был и первым армянским детским писателем. Абовян выступил в то время, когда армянская литература была проникнута религиозным духом, когда клерикалы стремились искусственно оживить омертвевший древне-армянский язык грабар. Произведения Абовянa, направленные против феодальной и церковной идеологии, написаны на современном языке - ашхарабар, понятном народу. Они проникнуты демократизмом. В знаменитом произведении "Раны Армении" (1841, издание, 1858), заложившем основу светского народного романа, Абовян рисовал освободительную борьбу армянского народа в период русско-иранской войны 1826-1828.

Он показал тяжкие страдания армян под властью Иранских поработителей. Основная идея романа, оказавшего большое влияние на широкие слои армянского общества, - утверждение чувства национального достоинства, патриотизма и ненависти к угнетателям. Герой романа - Агаси воплощает свободолюбивый дух народа, его волю к борьбе с иноземными завоевателями. Отдать жизнь, но родины своей не отдавать врагу - таков девиз Агаси и его боевых друзей-партизан. Залог национального, политического и культурного возрождения своей родины Абовян видел в укреплении дружбы русского и армянского народов. В романе переплетены элементы романтизма и реализма, повествование перебивается лирическими и публицистическими отступлениями. Абовян написал научно-художественные произведения "Открытие Америки", "Книгу рассказов", сборник басен "Развлечения на досуге" (опубликован 1864), цикл "Баяти" (опубликован 1864). Он переводил на армянский язык произведения Гомера, В.Гёте, Ф.Шиллера, Н.М.Карамзина, И.А.Крылова и др. Абовян - основоположник новой армянской демократической педагогики. Выступал против средневековой клерикально-схоластической системы воспитания и обучения. Боролся за светское всестороннее (умственное, нравственное, трудовое, физическое) воспитание, за доступность школы и бесплатное обучение для неимущих, за равное образование мальчиков и девочек. Из педагогических сочинений Абовянa выделяются: книга для чтения "Предтропье" (1838), учебник грамматики русского и армянского языков и роман "История Тиграна, или Нравственное наставление для армянских детей" (впервые напечатан в 1941). Абовян первый в Армении занимался научной этнографией, изучал быт и обычаи крестьян родного селения Канакер, жителей Еревана, а также собирал и изучал армянский, азербайджанский и курдский фольклор.


1809
Алексей Васильевич Кольцов
русский поэт. Родился в Воронеже, в купеческой семье. Отец был потомственным торговцем скотом. Начальное образование Кольцов получил дома под руководством учителя-семинариста. В 1820 поступил в Воронежское уездное училище. Учеба затруднялась тем, что отец начал приучать единственного сына и наследника к торговой деятельности и через год забрал его из училища. Кольцов чтением восполнял недостаток образования. Его кумиром был поэт И.Дмитриев, в подражание которому написано первое стихотворение Кольцова Три видения (1825). На развитие Кольцова оказало влияние его общение с гимназистами и семинаристами, которые собирались для литературных бесед в книжной лавке Д.Кашкина. Впоследствии его наставником стал воронежский семинарист А.Серебрянский, прививший Кольцову интерес к философии. В юности Кольцов пережил любовную драму (он был разлучен с крепостной девушкой, на которой хотел жениться), и это сказалось в его стихах Песня (1827), Ты не пой, соловей (1832) и др. Переняв семейное дело, Кольцов успешно занимался прасольской деятельностью. Его первая стихотворная публикация (4 стихотворения) в 1830 была анонимной. Тогда же произошло знакомство Кольцова с публицистом Н.Станкевичем, который обратил внимание на стихи поэта-самоучки и во время деловой поездки Кольцова в Москву (1831) ввел его в литературный круг, познакомил с В.Г.Белинским. В том же году были опубликованы первые подписанные стихи Кольцова Вздох на могиле Веневитинова, Мой друг, мой ангел милый... и др. В 1831 в «Литературной газете» было опубликовано одно из самых известных стихотворений Кольцова Перстень (позднее название – Кольцо). Эта публикация сопровождалась отзывом Станкевича о Кольцове. В этот период творчество Кольцова было во многом подражательным – так, влияние В.А.Жуковского чувствовалось в элегии Не мне внимать напев волшебный (1830). Кольцов писал романсы, мадригалы, триолеты. Вскоре обратился к жанру литературных песен, которые вошли в его единственный прижизненный поэтический сборник Стихотворения (1835), средства на который собрали Станкевич и Белинский. Лирический герой песен Кольцова – крестьянин (Песня пахаря, 1831, Размышления поселянина, 1832, Косарь, 1836, и др.).

Критики отмечали связь песен Кольцова с народными песнями, ощутимую на образном, тематическом, языковом и др. уровнях. Песни индивидуальным образом сочетали в себе литературные и фольклорные размеры. Особое место среди песен Кольцова занимала любовная лирика. В стихотворениях Молодая жница (1836), Пора любви (1837), Последний поцелуй (1838), Разлука (1840) и др. тонко описывались различные оттенки любовного переживания. Это отличало песни Кольцова от фольклорных любовных песен – как правило, менее разнообразных именно в описании эмоциональных нюансов. Индивидуальный характер кольцовских песен был отмечен многими писателями. М.Е.Салтыков-Щедрин считал их главной приметой «жгучее чувство личности». Переломным в творческом развитии Кольцова стал 1836. Круг его общения стал необычайно широк, в него входили многие выдающиеся литераторы, музыканты, художники, артисты Москвы и Санкт-Петербурга: Ф.Глинка, М.Катков, М.Погодин, М.Щепкин, П.Мочалов, П.Плетнев, А.Венецианов и др. Кольцов познакомился с П.Вяземским, В.Одоевским, В.Жуковским. Его стихи печатались в журналах «Телескоп», «Сын отечества», «Московский наблюдатель» и др. По замечанию Н.Каткова, Кольцову, несмотря на недостаток образования, были доступны «самые утонченные чувствования, самые сложные сочетания душевных движений». А.С.Пушкин опубликовал стихотворение Кольцова Урожай (1835) в «Современнике». На смерть Пушкина Кольцов откликнулся стихотворением Лес (1837). В 1836–1837 Кольцов много писал в жанре дум. В них он пытался разрешить важнейшие религиозно-философские вопросы: связь человеческой жизни с тайной мироздания, пределы познания и т.п. О тематике дум говорят их названия – Царство мысли (1837), Человеческая мудрость (1837), Божий мир (1837), Жизнь (1841). Некоторые критики видели в думах Кольцова «претензии полуграмотного прасола на философское умничанье», другие считали, что они «красноречиво говорят за необыкновенную личность самоучки». Кольцов собирал народные песни, однако относился к ним скептически, считая, что они «похабщиной битком набиты. Стыдно сказать, как наш русский народ бранчлив». В 1840 Кольцов писал Белинскому: «Тесен мой круг, грязен мой мир, горько мне жить в нем... Нет голоса в душе быть купцом, а все мне говорит душа день и ночь, хочет бросить все занятия торговли – и сесть в горницу, читать, учиться». Умер в Воронеже 10 ноября 1842 года. В Кольцовском сквере в 1868 году установлен бюст поэта.

Памятник поэту установлен также на Советской площади Воронежа.
Сочинения: Полное собрание стихотворений, Ленинград, 1958; Сочинения, тома 1-2, Москва, 1961; Сочинения, Москва, 1966. Литература: Белинский В.Г., О жизни и сочинениях Кольцова, Полное собрание сочинений, том 9, Москва, 1955; Тонков В.А., А.В.Кольцов. Жизнь и творчество, 2-е издание, Воронеж, 1958; Чичеров В., Русская песня и песни-стихи А.В.Кольцова, в его книге: Вопросы теории и истории народного творчества, Москва, 1959.


1814
Михаил Юрьевич Лермонтов
великий русский поэт, прозаик, драматург, автор первого русского психологического романа Герой нашего времени. Семейная драма. М.Ю.Лермонтов родился в Москве. Его родители – Юрий Петрович, армейский капитан, неродовитый дворянин, и Мария Михайловна, урожденная Арсеньева, принадлежавшая к богатому и знатному роду Столыпиных. Брак был заключен против воли матери невесты, бабушки поэта Елизаветы Алексеевны Арсеньевой, небогатый капитан казался ей неподходящей партией для дочери. Через два года после рождения Михаила семейная драма достигла кульминации – Мария Михайловна умерла от чахотки, бабушка забрала внука, предъявив отцу ультиматум: либо тот отдает ей своего сына на воспитание, либо она лишает внука наследства. Юрий Петрович подчинился обстоятельствам и уехал в свое имение Кропотово (Тульская губерния). Отец и сын встретились затем только один раз, в Москве, когда Михаил уже учился в университете. Юрий Петрович умер в 1831, тогда же молодой поэт написал стихотворение Ужасная судьба отца и сына. Детские впечатления о столкновениях бабушки и отца нашли отражение также в юношеских драмах Menschen und Leidenschaften (Люди и страсти) и Странный человек. Значимы для формирования юноши и предания о легендарном шотландском поэте Томасе Лермонте, которого Михаил считал основоположником своего рода. Первые четырнадцать лет своей жизни Лермонтов провел в имении бабушки – Тарханах (Пензенская губерния). Бабушка души не чаяла во внуке. Опасаясь за его здоровье (ее очень напугала ранняя смерть дочери), она несколько раз вывозила мальчика на Кавказские минеральные воды. Эти путешествия оставили большое впечатление в душе романтически настроенного подростка. Для подготовки к учебе в Московском благородном пансионе (при Московском же университете) Е.А.Арсеньева пригласила нескольких домашних учителей. Среди них был и А.С.Зиновьев, ставший в будущем одним из известнейших русских педагогов. В 1828 Лермонтова зачислили полупансионером (с правом проживания вне стен учебного заведения – он жил вместе с бабушкой на частной квартире) в 4 класс Московского благородного пансиона. Именно в это время и получило развитие поэтическое дарование юноши. Немало тому способствовало общение с поэтами А.Ф.Мерзляковым и С.Е.Раичем. У первого Лермонтов брал частные уроки, а второй руководил пансионным литературным кружком. По окончании двухгодичного курса обучения в пансионе Лермонтов стал студентом нравственно-политического, затем словесного отделения Московского университета. Примерно в это же время в журнале «Атеней» появилось стихотворение начинающего поэта, решившего первый раз предстать перед публикой, – Весна. Московский университет 30-х годов XIX века был одним из центров русской студенческой интеллигенции, переживавшей последствия восстания декабристов. Это событие не прошло мимо Лермонтова. Один брат бабушки, Д.А.Столыпин, командовавший корпусом в южной армии, был близок к Пестелю и вместе с декабристами принял участие в организации так называемых ланкастерских школ взаимного обучения. Другой, А.А.Столыпин, умерший в начале 1825, был знаком с Рылеевым и, как показало в дальнейшем следствие по делу восставших, одобрял их действия. В университете Михаил нашел многих, кто разделял с ним интерес к участникам восстания и восхищение ими. Одновременно с Лермонтовым в университете учились такие известные представители русской культуры, как В.Г.Белинский, А.И.Герцен, И.А.Гончаров, Н.П.Огарев… Вслед за Байроном и Пушкиным. Ранние поэтические упражнения Лермонтова свидетельствуют об азартном, но довольно бессистемном чтении предромантической и романтической словесности: для него важны Дж.Г.Байрон, А.С.Пушкин, Ф.Шиллер, В.Гюго, К.Н.Батюшков, так называемые любомудры (В.Одоевский, Д.Веневитинов, А.Хомяков, В.Кюхельбекер и другие). В стихах Лермонтова встречается масса заимствованных строк из сочинений самых разных авторов – от М.В.Ломоносова до современных ему поэтов. Это объясняется, по-видимому, во многом тем, что первые стихи писались Лермонтовым по заданию его учителя Мерзлякова. Не мысля себя профессиональным литератором и не особенно стремясь печататься, юноша ведет потаенный лирический дневник, где суждения любимых авторов помогают ему выразить свои сокровенные мысли о великой и непонятой душе. Тема одиночества и даже изгнанничества становится одной из любимых для него – надо полагать, не без творческого влияния Пушкина. Так, после прочтения пушкинского Демона Лермонтов пишет стихотворение Мой демон, переписанные в тетрадку пушкинские поэмы Кавказский пленник и Бахчисарайский фонтан дают толчок к созданию романтических поэм Корсар, Черкесы, Преступник, Две невольницы, Кавказский пленник (даже название не заменено, добавлены лишь собственные впечатления от детских путешествий по Кавказу и предложен иной финал всей истории!). Необычайно сильное влияние оказал на Лермонтова Байрон. Впрочем, увлечение этой свободолюбивой личностью было характерно для всего поколения, к которому принадлежал юный поэт. Лермонтову же знакомство с творчеством и судьбой Байрона помогло не только осознать общественную ситуацию, требующую от интеллигенции сохранения идей либерализма в условиях наступившей реакции, заставляло задуматься о выборе своего места в жизни. Поэт-избранник, противостоящий «толпе», – вот кем мыслит себя Лермонтов, вслед за своими кумирами Пушкиным и Байроном. Свобода, вольность становятся для поэта особенно значимыми понятиями. Признание безграничных прав личности и наряду с этим утрата веры в достижение общественного идеала в «глухие» для России 30-е годы предопределили протестующий и трагический характер его лирики. Сознание распавшейся связи времен порождало вражду со «светом», с «толпой» и даже с Богом, создавшим мир, где попирается добро и справедливость. Лирическое «я» раннего Лермонтова предстает в противоречии между героической натурой, жаждущей свободы, света, активной деятельности, и реальным положением героя в мире, в обществе, которые не нуждаются в его подвигах. Мечты юноши о гражданском деянии, о «славе» (За дело общее, быть может, я паду…, Я грудью шел вперед, я жертвовал собой…, И Байрона достигнуть я б хотел…, Я рожден, чтоб целый мир был зритель Торжества иль гибели моей…), желание испытать судьбу, помериться с роком, слить слово с доблестным поведением роднят его с поэтами-декабристами, с Байроном, с их мятежными и гордыми персонажами. Однако мечты эти оказываются неисполнимыми: никто не требует от поэта и его героя отваги, его жертвенная самоотдача выглядит ненужной и напрасной.

Поэт, наделенный нравственным и духовным максимализмом, чувствует, что жизнь его протекает «без цели», что он «чужд всему». Трезвый, бесстрашный самоанализ, напряженное самопознание, погружение во внутренний мир стали едва ли не единственными проявлениями гражданской активности и вместе с тем проклятием и мучением обреченной на тягостное бездействие героической натуры. Герой юношеской лирики Лермонтова по масштабу своих грандиозных переживаний предстает равновеликим мирозданию. Духовная мощь личности не уступает творческой силе Бога: Кто Толпе мои расскажет думы? Я – или Бог – или никто! (Нет, я не Байрон, я другой…). Лирическое «я» может ощущать гармонию со Вселенной, устремляться в небеса – свою духовную родину (Небо и звезды, Когда б в покорности незнанья..., Ангел, Звезда, Мой дом, Бой), но чаще противостоит мирозданию, отвергая его несовершенство и бунтуя. В последнем случае в лирику проникают богоборческие мотивы, а мрачный демонизм, отличаясь всеразрушающим характером, окрашивается настроениями одиночества и безысходности. Томительное одиночество толкает Лермонтова к поиску радостей любви – и в жизни, и в творчестве. Пережитые в 1830–1832 годах увлечения Е.А.Сушковой, Н.Ф.Ивановой, В.А.Лопухиной вдохновляют автора на создание лирико-исповедальных циклов, где за конкретными обстоятельствами скрывается вечный трагический конфликт между мечтой и реальностью (Н.Ф.И... вой, Романс, К..., Измученный тоскою и недугом, Сонет). Этот же конфликт стал основой для драмы Странный человек, написанной в 1831. Произведению предпослано предисловие: «Я решился изложить драматическое происшествие истинное, которое долго беспокоило меня и всю жизнь, может быть, занимать не перестанет». Действительно, главный герой драмы Владимир Арбенин и обстоятельства, с которыми он сталкивается, во многом напоминают самого Лермонтова и его жизненную ситуацию. Незащищенность героя от зла, обманов, интриг, которые творят близкие ему люди, его ранимость и отзывчивость на беды и страдания людей усугубляются тем, что он поэт. Только в стихах он может быть честен с самим собой. Наконец, сюжетная коллизия драмы – Владимира обманула любимая им девушка – воссоздает историю влюбленности Лермонтова в Наталью Федоровну Иванову. Кроме уже названных выше романтических поэм, к этому периоду творчества Лермонтова относятся также поэмы Измаил-бей (1832), Литвинка (1832), Исповедь (1831) – прообраз будущей поэмы Мцыри, где главный герой, чистый и невинный страдалец, мечтает о свободе и естественной гармонии. В 1829 написана в первой редакции и поэма Демон, в центре повествования которой мечущийся падший дух. Таким образом, можно сказать, что уже в юности Лермонтов определил для себя две «магистрали» для развития главных персонажей – демоническую и жертвенную. Оба варианта вполне укладывались в байроновски-пушкинские каноны романтико-эпических произведений – исключительность главного героя, «недосказанность» сюжета, экзотический или исторический фон для действия. На маскараде жизни. Оставив по не совсем ясным причинам Московский университет, Лермонтов в 1832 переезжает вместе с бабушкой в Санкт-Петербург. Здесь он собирается продолжить свое образование, также в университете. Но планы осуществить не удалось: университетское руководство отказалось засчитать прослушанные с Москве курсы и предложило начать учебу сначала. Такое предложение не устроило Лермонтова. По настоятельным советам родных поэт поступает в школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, из которой в 1834 он выпускается корнетом лейб-гвардии гусарского полка. Почти в одно время с Лермонтовым поступил в школу и его будущий убийца, Н.С.Мартынов, в биографических записках которого Лермонтов рисуется как юноша, «настолько превосходивший своим умственным развитием всех других товарищей, что и параллели между ними провести невозможно». По словам Мартынова, Лермонтов поступил в школу «уже человеком», много читал, много передумал; другие еще вглядывались в жизнь, он уже изучил ее со всех сторон: «Годами он был не старше других, но опытом и воззрением на людей далеко оставлял их за собою». Два года, проведенные в этом учебном заведении, позже Лермонтов называл «страшными годами». Обстановка военных учений, муштры и быта юнкеров решительным образом лишала возможности заниматься творчеством. Тем не менее, совершенно отключиться от литературных занятий юноша не может. Правда, место высокой поэзии нет-нет да и занимает непечатное стихотворство (Юнкерские поэмы), место трагического избранника – циничный бретер, сниженный двойник «демона» (Уланша). Вообще в 1832–1836 лирическое творчество Лермонтова почти угасает, зато возрастает число произведений иных жанров: он отдает свои силы поэмам, драмам, прозе. Причем меняются сами принципы построения эпических произведений. Раньше, в романтических поэмах Байрона и ранних Лермонтова главным было эмоциональное тождество автора и героя. Исключительный и необыкновенный герой исповедовался в своих страданиях, рассказывал о себе, и поэма обретала монологический характер. Теперь у поэта возникает настоятельная потребность изобразить жизнь не с одной лишь точки зрения героя – «двойника» автора, но и с отстраненной от центрального персонажа позиции, осложняющей авторский взгляд, драматизирующей его, подвергающей либо иронической, либо критической проверке. Так в Боярине Орше (1836) Лермонтов создал образ Арсения, молодого и пылкого монаха, который несет в своей душе те же противоречия, что и герои других произведений поэта. Как и они, он ощущает себя отшельником, «лишним звеном» в цепи других «существ» и как бы застывает в своей тоске. Однако в поэме есть и другой герой – суровый и мрачный боярин Михаил Орша, духовный облик которого достоверно передает эпоху Ивана Грозного, средневековый патриархальный быт и крутые нравы того времени. В поэме сосуществуют объективный и лирический характеры, и наряду с голосом близкого автору центрального лирического персонажа звучит и голос его противника. Вместе с тем Орша, как и Арсений, романтический герой, наделенный глубоко индивидуальными, выделяющими его из череды прочих персонажей, чертами. Главная из них – жестокость. Даже с единственной дочерью он груб и бесчеловечен в поступках, хотя, как и всякий человек, любит свое дитя. Эгоизм – вот страшное основание для такого характера. «Угрюмый властелин», плененный «самовластьем», несет страдания людям. Арсений же, как антипод Орши, верит, что истинная любовь дает счастье человеку и оправдывает его существование на земле. Но именно такую любовь люди гонят, преследуют, убивают. Вершинным достижением Лермонтова в этот период его творчества можно признать драму Маскарад. В ней подытожены раздумья поэта о сильных сторонах своевольного героя, бросающего вызов всему обществу, и одновременно обозначены его нравственные слабости. Главный герой драмы Арбенин со своим «гордым умом» измучен конфликтом со светом и собственными представлениями, внушенными той же порочной средой. Арбенин, как и другие герои Лермонтова, двойствен. Он одновременно преступник и жертва. Поэтому осуждение его сочетается с несомненным авторским сочувствием и сожалением об его участи. Несомненно, Маскарад продолжает размышления Лермонтова о романтическом герое, бунтующем против фальши земного мира. Но в то же время драма обнаруживает реалистические тенденции, ведь действие ее происходит во вполне узнаваемых современниками бытовых декорациях. Очевидно, сам автор придавал этому произведению особое значение: не слишком озабоченный своими публикациями, он несколько раз переделывал Маскарад и отдавал в цензуру. Однако ни одна его попытка напечатать драму не увенчалась успехом. Хотя к 1835 относится и первое «взрослое» появление Лермонтова в печати. До тех пор он был известен как поэт лишь в офицерских и светских кругах. Один из его товарищей, без его ведома, забрал повесть Хаджи-Абрек (1834) и отдал ее в журнал «Библиотека для чтения». Хотя у читателей публикация имела успех, Лермонтов остался очень недоволен поступком товарища. События личной жизни поэта этого времени не слишком радостны. По выходе из юнкерской школы он поселился со своим кузеном А.А.Столыпиным в Царском Селе. По свидетельству последнего, Лермонтов делается «душою общества молодых людей высшего круга, запевалой в беседах, в кружках, бывает в свете, где забавляется тем, что сводит с ума женщин, расстраивает партии», для чего «разыгрывает из себя влюбленного в продолжение нескольких дней». В конце 1835 до Лермонтова дошли слухи, что Варвара Лопухина, которую он издавна любил и не переставал любить до конца жизни, выходит замуж за Н.И.Бахметьева. Шан-Гирей, родственник поэта, рассказывал, что Лермонтова необычайно поразило известие о замужестве молодой девушки с господином довольно солидных лет. Все эти события не могли не оставить следа в ранимой и чувствительной душе Лермонтова, их отзвуки слышатся и в творчестве. В 1836 он начал работу над романом из Санкт-Петербургской жизни – Княгиня Лиговская. В центре его конфликт между офицером-аристократом Григорием Александровичем Печориным и бедным чиновником Красинским. Высший свет в это время становится довольно модной темой для литературы. Но в романе Лермонтова верхушка общества изображена гораздо более критично, чем в традиционной «светской повести». Замечания автора о том, что в России, особенно в Санкт-Петербурге, мало мест, «где можно говорить обо всем, не боясь цензуры тетушек», что молодым людям «в политику благоразумие мешает пускаться», что эполеты стали «блестящими вывесками», «утратившими свое прежнее значение», что светские люди не помышляют «о будущем, еще менее о прошедшем», предвосхищают позднейшие высказывания поэта о «свете, завистливом и душном». Но если тема высшего света со всеми его фальшивыми атрибутами была актуальна для Лермонтова и в более ранних произведениях, то в Княгине Лиговской впервые громко зазвучала другая тема – тема «маленького человека». Возможно, тут сказалось влияние гоголевских Санкт-Петербургских повестей (Невский проспект, Портрет, Записки сумасшедшего явились публике как раз за год до начала работы Лермонтова над Княгиней Лиговской), да и Повестей Белкина Пушкина – как знать? Однако несомненно то, что автор сочувствует Красинскому, оскорбленному бедностью, но не забывшему о своем достоинстве. В сцене гневного его обращения к Печорину Лермонтов пишет: «В эту минуту пламеневшее лицо его было прекрасно, как буря». Роман остался незаконченным. Так же, как и другое прозаическое произведение этого периода, – роман Вадим, начатый еще в пору пребывания в юнкерской школе (1832–1834). Его можно считать не только первой попыткой Лермонтова попробовать свои силы в прозаическом жанре, но и опытом обращения к социальной теме (действие происходит во время пугачевского восстания в Пензенской губернии, сын разорившегося дворянина Вадим принимает участие в этих событиях на стороне бунтующих крестьян). Главный герой имеет романтический ореол: у него мощный дух, но он физически уродлив; легко переходит от любви к ненависти; он то жесток, то мягок и нежен. Язык романа обильно насыщен выражениями типа «скрежетал зубами», «дико захохотал», «вампир, глядящий на издыхающую жертву». Эта проза, конечно, интересна как свидетельство творческого поиска Лермонтова, но серьезной удачей ее назвать затруднительно. Пушкинский преемник. К началу 1837 Лермонтов в литературных кругах все еще не очень известен: стихотворения (в том числе признанные в будущем шедеврами Жалоба турка – 1829, Кавказ – 1830, Ангел – 1831, Парус – 1831, Русалка – 1832, Гусар – 1832, Умирающий гладиатор – 1836) в печать не отданы, романы не закончены, Маскарад не пропущен цензурой, опубликованная поэма Хаджи Абрек широкого резонанса не вызвала, связей в литературном мире нет (значима «невстреча» с Пушкиным – однажды Лермонтов предпринял попытку общения со своим кумиром, пришел к его Санкт-Петербургскому дому, но не застал последнего). Слава к нему приходит вместе со стихотворением Смерть Поэта (1837) – откликом на последнюю дуэль Пушкина. Лермонтов был болен, когда по Санкт-Петербургу разнеслась весть об этом страшном событии. До него доходили различные толки; некоторые, «особенно дамы, оправдывали противника Пушкина», находя, что «Пушкин не имел права требовать любви от жены своей, потому что был ревнив, дурен собою» (из воспоминаний А.А.Столыпина). Негодование охватило поэта, и он излил его на бумагу. Сначала стихотворение оканчивалось словами: И на устах его печать. В таком виде оно быстро распространилось в списках, вызвало бурю восторгов, а в высшем обществе возбудило негодование. Однажды, когда Столыпин стал при Лермонтове порицать Пушкина, доказывая, что Дантес иначе поступить не мог, поэт моментально прервал разговор и в порыве гнева написал страстный вызов «надменным потомкам» (последние 16 стихов). Эти заключительные строки стихотворения с резкими выпадами против высшей аристократии вызвали возмущение Николая I. Вскоре Лермонтов был арестован. Пока он находился под арестом, на клочках бумаги, в которую заворачивали обеденный хлеб, написал несколько стихотворений: Когда волнуется желтеющая нива, Сосед, Узник. Дело о «непозволительных стихах» завершилось повелением императора: «Лейб-гвардии гусарского полка корнета Лермонтова перевести с тем же чином в Нижегородский драгунский полк». Это была ссылка – поэта отправляли на Кавказ в действующую армию. В марте 1837 года Лермонтов выехал из Санкт-Петербурга. Ссылочный год оказался годом скитаний. В письме другу Раевскому Лермонтов писал, что год этот проходил «в беспрерывном странствовании, то на перекладной, то верхом; изъездил линию всю вдоль от Кизляра до Тамани, переехал горы, был в Шуше, в Кубе, в Шамахе, в Кахетии, одетый по-черкесски, с ружьем за плечами, ночевал в чистом поле, засыпал под крик шакалов, ел чурек, пил кахетинское даже…». Кавказ открывал новые стороны российской действительности, в частности народную солдатскую жизнь, знакомил с людьми, подарил дружбу с поэтом-декабристом А.И.Одоевским, прибывшим из Сибири на Кавказ для службы в армии, с доктором И.В.Майером (он станет прототипом доктора Вернера в Княжне Мери). В Пятигорске произошла и встреча с В.Г.Белинским. Известно также, что во время этой ссылки поэт изучал восточный фольклор (запись сказки Ашик-Кериб). Публикация в 1837 стихотворения Бородино упрочила славуЛермонтова. Оставшаяся в Санкт-Петербурге бабушка Е.А.Арсеньева, используя связи, хлопотала «о всемилостивейшем прощении внука». Хлопоты увенчались успехом – в октябре император простил Лермонтова, и его перевели корнетом в Гродненский гусарский полк, который находился в Новгородской губернии. Неохотно расставался Лермонтов с Кавказом и подумывал даже об отставке. В начале января 1838 поэт приехал в Санкт-Петербург и пробыл здесь до половины февраля, после этого отправился в полк, но там прослужил меньше двух месяцев: в апреле он был переведен в свой прежний лейб-гвардии Гусарский полк. Лермонтов возвращается в «большой свет», снова играет в нем заметную роль; за ним ухаживают многие салонные дамы – «любительницы знаменитостей и героев». Но он уже не прежний и очень скоро начинает тяготиться этой жизнью; его не удовлетворяют ни военная служба, ни светские и литературные кружки, и он то просится в отпуск, то мечтает о возвращении на Кавказ. «Какой он взбалмошный, вспыльчивый человек, – пишет о нем А.Ф.Смирнова, – наверное, кончит катастрофой... Он отличается невозможной дерзостью. Он погибает от скуки, возмущается собственным легкомыслием, но в то же время не обладает достаточно характером, чтобы вырваться из этой среды. Это странная натура». В это же время Лермонтов устанавливает связи с пушкинским кругом: семейством Карамзиных, П.А.Вяземским, В.А.Жуковским, А.А.Краевским. В 1838 в «Современнике» печатается поэма Тамбовская казначейша, а в редактируемых Краевским «Литературных прибавлениях к «Русскому инвалиду» публикуется Песня про царя Ивана Васильевича... С 1839 он тесно сотрудничает с журналом «Отечественные записки» (равно, как и с его издателями – А.А.Краевским и В.Ф.Одоевским), здесь печатаются его стихи, повесть Бэла, вошедшая позднее в роман Герой нашего времени. Все творчество Лермонтова, особенной в его лирической части, принято условно разделять на два периода – ранний и зрелый. Поэт начинает как дуалист, резко ощущающий двусторонность своей психики, как человек, обреченный на постоянное пребывание «между двух жизней в страшном промежутке». Ему ясна причина всех его мучительных переживаний, он понимает, почему одержим таким неодолимым желанием быть как можно дальше от низкой и грязной земли. Существует вечный антагонизм между небесной душой и «невольным» обременительно тяжким «спутником жизни» – телом; как бы они ни были связаны между собою в краткий положенный им срок совместного существования, они тяготеют в разные стороны. Поэта влечет к себе ночь, небо, звезды и луна. В тихую лунную ночь расцветают его сады, пробуждается мир его чарующих грез, и легкокрылая фантазия совершает свой горний полет, уносит в «далекие небеса». Слабый луч далекой звезды «несет мечты душе его больной; и ему тогда свободно и легко». Звезды на чистом вечернем небе ясны, как счастье ребенка; но иногда, когда он смотрит на них, душа его наполняется завистью. Он чувствует себя несчастным оттого, что «звезды и небо – звезды и небо, а он человек». Людям он не завидует, а только «звездам прекрасным: только их место занять бы хотел». Но в зрелой лирике эта близость к земле чувствуется достаточно сильно. Поэт и на небо начинает смотреть другими глазами, говорить о нем с какой-то чудесной простотой, именно словами земли. Таковы лучшие его стихи этого периода: Ветка Палестины (1837), Молитва (Я, матерь божия – 1837), Когда волнуется желтеющая нива (1837). В особенности характерно Когда волнуется желтеющая нива; здесь уже ясное предчувствие примирения обоих начал – неба и земли. Не синие горы Кавказа пленяют автора, не в грозных завываниях диких бурь улавливает он родственные душе звуки – в нем вызывает чувство умиления свежий лес, шумящий при звуке ветерка, и сагу таинственную ему лепечет студеный ключ, играя по оврагу. В зрелой лирике Лермонтов размышляет и о современном ему обществе, о своем поколении. Чаще всего оно безвольно, не способного на деяние, страсть, творчество. Не отделяя себя, впрочем, от больного поколения (Дума – 1838), высказывая сомнения в возможности существования поэзии здесь и сейчас (Поэт, 1838; Не верь себе – 1839), скептически оценивая жизнь как таковую (И скучно, и грустно... – 1840), Лермонтов ищет гармонию в эпическом прошлом (Бородино, Песня про царя Ивана Васильевича…), в народной культуре (Казачья колыбельная песня – 1838), в чувствах человека, сохранившего детское мировосприятие (Памяти А. И. О<доевского> – 1839). Народные мотивы, интерес к фольклору (не только русскому) обогащают лирику Лермонтова. Стихотворение Бородино, написанное в атмосфере подготовки к 25-летию начала Отечественной войны 1812 года, не приписывает победу в этой войне императору или дворянской элите. Конечно, романтик Лермонтов выбирает для своего произведения самый решительный и памятный для русского сердца момент – Бородинское сражение. Но показано оно глазами обыкновенного солдата, мужественного человек, истинного патриота, что придает романтическим настроениям автора естественное выражение. Наиболее полно раскрыть русский национальный характер удалось Лермонтову в Песне про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова. Произведение написано на историческом материале, автор воскрешает прошлое, опираясь на народные песни и былины. Опричник Ивана Грозного Кирибеевич «опозорил» жену Калашникова. Калашников, отстаивая честь семьи, вызывает Кирибеевича на кулачный бой и убивает насильника. Конфликт обидчика и обиженного, мысль о том, что насилие неотвратимо рождает протест, поэтизация справедливого возмездия тому, кто эгоистически творит зло, – все это делает произведение актуальным для любого времени. В 1839 Лермонтов закончил работу над новой поэмой – Мцыри. В ряду других его романтических эпических произведений она занимает особое место. Прежде всего – благодаря главному герою. Мцыри сознательно и даже демонстративно лишен автором ореола избранничества, титанизма, демонизма, он не презирает людей, любит свою родину. И это не случайные отступления от канонов. Они мотивированы реальной судьбой Мцыри. Это хилый, болезненный мальчик – пленник. Образ Мцыри не выдуман поэтом. Он навеян действительностью. В ходе войны на Кавказе генерал Ермолов, чтобы застращать непокорные народы, ввел систему аманатов – из горских селений насильно уводили детей, держали их в плену как заложников. Естественно, пленные мальчики убегали на родину, к своим близким. В первых строфах поэмы Лермонтов подчеркивает, что у его героя есть реальные прототипы. В поэме нет любовного сюжета – это тоже отступление от канона романтической поэмы. В центре действия – побег Мцыри из монастыря-тюрьмы, преодоление препятствий, возникающих на пути к свободе, – гроза, встреча и борьба с барсом. В слабом теле мальчика таится грозная мятежная сила, питаемая жаждой воли. Достижение реальной цели – освобождение от плена – превращает Мцыри в героя, рождает в нем богатырские силы. Герой безвременья. Пребывание в Санкт-Петербурге в 1838–1839 годах укрепило литературные связи Лермонтова, его авторитет. По свидетельству близких ему людей, он полон творческих замыслов, в частности думает о написании трех романов из трех эпох – века Екатерины II, Александра I и настоящего времени. Военная служба все больше тяготила поэта, и он мечтал целиком посвятить себя литературе. Осенью и зимой 1839 он сблизился с группой молодых аристократов, входивших в так называемый «кружок шестнадцати», пытавшихся отстаивать дух независимости, чести и товарищества. Но отношения с близкими ко двору людьми носят у Лермонтова весьма конфликтный характер. В феврале 1840 года на балу у графини Лаваль произошло столкновение поэта с сыном французского посла де Баранта. Последствием ссоры стала дуэль, поэт был легко ранен в руку. В апреле император приказал поручику Лермонтову отправляться в Тенгинский пехотный полк в действующую армию на Кавказ. С июня по ноябрь поэт принимал участие в боевых сражениях, проявил отвагу и был даже представлен к награде. Награждения не последовало – император решил отметить заслуги Лермонтова лишь отпуском в столицу. В надежде выхлопотать отставку поэт последний раз приезжает в Санкт-Петербург, но планам его не суждено было сбыться – по окончании отпуска он получает приказ о необходимости в 48 часов покинуть столицу и явиться в полк. 1840–1841 годы в творчестве Лермонтова отмечены большим подъемом. Наконец завершена работа над поэмой Демон, претерпевшей девять редакций автора. Собран в отдельную книжку роман Герой нашего времени. Именно в эти годы написано, как никогда, много стихов (среди них Благодарность, Валерик, Завещание, Родина, Прощай, немытая Россия..., Утес, Тамара, Листок, Выхожу один я на дорогу..., Пророк). В октябре 1840 вышел единственный прижизненный сборник поэта Стихотворения М.Лермонтова. Демон – пожалуй, главный для поэта романтический образ, пронесенный им через всю жизнь. Но если в первых вариантах поэмы это только мятежный дух, разочаровавшийся в миропорядке, сознательно выбравший путь зла, то в окончательной версии это персонаж, проходящий испытание любовью к женщине, противостоящей ему своей верой в светлое начало. В последней редакции Демон и Тамара – два равновеликие образа, причем демоническое сознание – бунтарское и богоборческое – оценивается и с точки зрения автора, и с точки зрения «естественного» человека, «земного ангела». Бунт Демона бледнеет перед неисчерпаемой полнотой жизни, олицетворенной в Тамаре. Но ни Демон, ни Тамара не созданы для земной жизни, устроенной по законам грешных людей, поэтому финал печален: умирает Тамара (хотя ей, конечно, изначально уготован рай), Демон, обреченный на вечное скитание, остается по-прежнему одиноким и отвергнутым миром. Роман Герой нашего времени не похож ни на одно прозаическое произведение русской литературы. Он построен так, что характер главного героя – Печорина – раскрывается благодаря перемещению ракурсов изображения от внешних примет к внутренней жизни. Части романа (Бэла, Максим Максимыч, Тамань, Княжна Мери, Фаталист), которые могут быть прочитаны как отдельные повести, идут друг за другом не в хронологической последовательности событий жизни Печорина, а следуя логике психологического проникновения в глубь персонажа. Несомненно, Лермонтов продолжает пушкинский разговор о современнике (даже фамилия героя говорит об этом: Онегина сменяет Печорин). Роман лишний раз подтверждает, что у «больного поколения» нет будущего. С кем бы ни сводила судьба Печорина, он всех делает несчастными. Но несчастен и сам Григорий Александрович, общество как бы заставляет его растратить все лучшие свойства в пустых интригах, заставляет скрывать себя истинного и разыгрывать чувства, коих он не испытывает. Поэтому дружба и любовь, простое взаимопонимание и приятельство легко превращаются в этом мирке в ненависть, холодную отчужденность, а то и непримиримую враждебность. Но Лермонтов не «судит» своих героев, в том числе и Печорина, с идеальных морально-дидактических позиций. Он лишь рисует социально-психологическую картину, сознательно пресекая всякие попытки отвлеченного морализма. Создание образа Печорина – очевидная художественная победа Лермонтова. Печорин адекватен не только своему времени, его образ созвучен проблемам всякого мыслящего и ищущего своего места в мире человека. Не случайно словосочетание «герой нашего времени» прочно вошло в обиход российской интеллигенции вплоть до наших дней. Герой зрелой лирики Лермонтова жаждет обнять душой всю вселенную и заключить ее в своей груди, он хочет обрести единство с природой, историей, с «простыми» людьми, но ему не дано такого счастья. Он по-прежнему чужд обществу, по-прежнему «гонимый миром странник», бросающий вызов земле и небесам и отвергающий тихие пристани любви, христианского смирения и дружбы. Ценя человеческую привязанность и душевную теплоту, он понимает, что они мимолетны, а в целом и светский круг, и весь мир не стали для него родным домом. В последних стихах поэта масштаб отрицания и его энергия обретают все более символическую обобщенность. Образы, взятые из мира природы, становятся символами людских судеб и отношений: разлучены сосна и пальма, утес и тучка золотая, гибнут три пальмы, теряет дикую и суровую вольность Кавказ. Родина, которую Лермонтов любит «странной любовью», не дает ни утешения, ни славы, она остается вечной «страной господ, страной рабов». Самого же поэта автор отождествляет с пророком, которому «вечный судия» дал дар ясновидения, «всеведения», но которого самолюбивые люди изгоняют в пустыню, обвиняя в гордости. Так же, как и пушкинский герой одноименного стихотворения (Пророк), он вечно призван «глаголом жечь сердца людей», за что люди, конечно, не будут его благодарить... В мае 1841 Лермонтов возвращается на Кавказ. В Пятигорске он задерживается для лечения на минеральных водах. Здесь-то и происходит роковая встреча Н.С.Мартыновым, приведшая 15 июля 1841 года к последней дуэли у подножия Машука. Поэту не было еще и 27 лет. По словам князя Васильчикова, светский Санкт-Петербург смерть поэта встретил словами: «Туда ему и дорога». Весною 1842 прах Лермонтова был перевезен в Тарханы. В 1899 в Пятигорске был открыт памятник Лермонтову, воздвигнутый по всероссийской подписке. Лермонтов М.Ю. Полное собрание сочинений в десяти томах. Москва: «Воскресение», 2000–2002


1816
Станислас-Анри-Лоран Дюпюи де Лом (французское имя - Stanislas-Henri-Laurent Dupuy de Lфme)
французский политик и кораблестроитель, один из величайших военных кораблестроителей мира, создатель первого быстроходного линейного винтового корабля, первого броненосного корабля, первого мореходного броненосца, одной из первых практически применимых подводных лодок, и одного из первых дирижаблей. Являлся выпускником парижской Политехнической школы. Конструировал военные корабли, корабельные паровые двигатели, управляемые аэростаты, участвовал в разработке подводной лодки Жимнот (французское название - Gymnote). В 1859 году на воду был спущен построенный по его проекту первый в мире броненосец для плавания в открытом море — La Gloire. Им же разработаны единственные в своём роде двухдечные броненосцы типа «Мажента». В 1890 году в честь Дюпюи де Лома был назван первый в мире броненосный крейсер. Умер в Париже 1 февраля 1885 года.

1816
Евлампий Кириллович Огородников
действительный статский советник, член Императорского Русского Географического Общества, редактор "Ведомостей С.-Петербургской Городской Полиции" (с № 246 за 1855 г. до № 1 за 1862 г.), старший редактор Центрального Статистического Комитета, писатель-исследователь Сибири. Огородников происходил из купеческого сословия. Родился в Тюмени Тобольской губернии. Первые свои годы Огородников провел в Тобольске; образование получил в Вятском уездном училище, Вятской гимназии (с 1829 по 1833 гг.) и Казанском университете (с 1833 по 1841 гг.) на медицинском факультете, где он прошел три курса, и и на филологическом, куда перешел с медицинского по слабости своей нервной системы, не позволявшей ему заниматься оперативной хирургией. Филологический факультет он окончил с серебряной медалью, по разряду китайской словесности. В университете Огородников, между прочим, познакомился и близко сошелся с П.Мельниковым (Печерским), тогда еще студентом и А.Артемьевым, с которым ему пришлось вместе служить и работать над одним и тем же делом в Центральном Статистическом Комитете более 20 лет. По окончании университета, намереваясь заняться педагогической деятельностью и вместе с тем желая практически изучить восточные языки, Огородников отправился в Иркутск и там, в ожидании места учителя гимназии, принял на себя обязанности библиотекаря в местной публичной библиотеке, но вскоре, для изучения якутского и тунгусского наречий, предпринял поездку по Якутской области, плодом которой была статья: "Замечания о Якутской области" (напечатанная впоследствии в "Современнике" 1847 г., том IV) и "Якутский словарь", удостоенный одобрения Академии Наук. Немного спустя, не дождавшись должности учителя, Огородников в 1842 г. уехал в Санкт-Петербург, где и поступил в 1843 г. на службу в Министерство Финансов, откуда в 1848 г., (в этом году он, между прочим, был избран в члены Императорского Географического общества), перешел на службу в Министерство внутренних дел. Здесь он первоначально занимался в существовавшем тогда Комитете об устройстве земских повинностей в государстве, а затем состоял чиновником особых поручении при Хозяйственном департаменте министерства. В 1852 и 1853 гг. Огородников, вместе с Мельниковым, был в командировке в Нижегородскую губернию, в качестве члена статистической экспедиции, официальной целью которой было производство местных исследовании о состоянии и движении народонаселения, а неофициальной — исследование быта старообрядцев. Результатом этой командировки был поданный тогдашнему Нижегородскому военному губернатору князю М.Урусову "Проект устройства в Нижегородской губернии канцелярии статистического комитета" (напечатан А.Гацисским в "Сборнике в память первого русского статистического съезда 1870 г." Нижний Новгород 1875 г., выпуск 2, страницы 645—647). Проект этот, несмотря на свои достоинства, дальше бумажного движения не пошел и был сдан в архив нижегородского статистического комитета, как не требующий исполнения. Кроме проекта, Огородников составил исторический очерк Нижегородской губернии, напечатанный в "Городских населениях в Российской Империи", и "Нижегородская губерния" ("Списки населенных мест Российской империи", выпуск XXV, Санкт-Петербург, 1863 г., страница 185). В 1855 г. Огородников был назначен младшим производителем работ статистического комитета Министерства внутренних дел, в каковой должности пробыл до 1858 г., когда этот комитет был преобразован в Центральный Статистический и Огородиков был назначен младшим редактором этого комитета. В 1859 г. Огородников был назначен на должность старшего редактора, которым состоял до отставки, т. е. до 13 апреля 1883 г. Кроме службы в статистическом комитете, Огородников с 1855 до 1862 гг. состоял редактором "Ведомостей Санкт-Петербургской Городской Полиции", каковое издание он значительно улучшил, введя несколько новых отделов; Огородников был также управляющим полицейской типографией; в то же время он сотрудничал в "Журнале Министерства Внутренних Дел" и Энциклопедическом Словаре, издававшемся в 1850-х и 1860-х гг.; между статьями, помещенными в этих изданиях, был помещен в "Журнале Министерства Внутренних Дел" (1859 г., части XXXVI и XXXVII, книги 5 и 8) "Указатель к русским периодическим изданиям с 1703 по 1769 гг.". В этот указатель вошли статьи по географии, этнографии, статистике, физике, механике, минералогии, геологии, палеонтологии, ботанике, зоологии, медицине и истории. Как опытному в деле административной статистики, правительство поручало Огородникову многие важные работы, производившиеся в центральном статистическом комитете; так, он участвовал в разработке проектов преобразования губернских и центрально-статистических комитетов, в результате чего были утвержденные 7 января 1861 г. и 12 мая 1863 г. Положения об этих комитетах; участвовал в однодневной первой переписи Санкт-Петербурга — 22 декабря 1869 г.; ему же принадлежат отделы статистики относительно городских поселений в изданиях центрального статистического комитета, и редакция "Общего обзора статистических записей по ведомствам и главным управлениям Империи" — издания, предпринятого с целью обобщения и улучшения способов собирания и разработки разными ведомствами первоначальных статистических сведений; им же, по поручению хозяйственного департамента, обработана значительная часть департаментского издания "Экономическое состояние городских поселений Европейской России", а именно, губернии — Архангельская, Вологодская, Вятская, Костромская, Олонецкая, Орловская, Псковская, Санкт-Петербургская и Тамбовская. Огородников принимал также участие в работах Н.Милютина по устройству крестьян в Царстве Польском. В качестве члена Огородников состоял: в организационной комиссии по устройству международного статистического конгресса в Санкт-Петербурге в 1872 г.; в комиссии по участию России в гигиенической выставке и конгрессе в Брюсселе в 1876 г., состоял членом Общества народного здравия и был первым председателем статистической секции этого общества; в 1876 г. был назначен членом статистического совета при министре внутренних дел, продолжая службу в должности редактора Центрального статистического комитета. Со статистическими работами Огородников соединял и историко-географические исследования: в начале 60-х годов он принимал участие в издании Министерства внутренних дел: "Городские поселения в Российской Империи", где помещены его исторические очерки городов по 28 губерниям и областям, в "Списке населенных мест", участие в котором было главной работой Огородникова в центральном статистическом комитете. Под его редакцией здесь были обработаны материалы по губерниям: Архангельской, Вологодской, Вятской, Московской, Нижегородской, Олонецкой и Тульской. Каждой губернии предпослан составленный Огородниковым обстоятельный очерк экономической и бытовой жизни губернии и краткая история. Но главная заслуга Огородникова в этой области — его труды по разработке весьма важного памятника географических трудов наших предков, так называемой "Книги Большого Чертежа". 6 марта 1852 г. Русским Географическим Обществом был объявлен конкурс по вопросу об исследовании "Книги Большого Чертежа", задачей которого было восстановить по "Большому Чертежу" утраченную древнюю географическую карту России и сопредельных с ней стран, для которых книга эта в свое время служила текстом. Представления работ к назначенному сроку на объявленный конкурс не последовало. Срок два раза был изменяем, и уже на закрытии конкурса в 1868 году Огородников представил Обществу довольно полный географический очерк Лопской земли — часть обширного критико-исторического исследования о "Книге Большого Чертежа", согласно указанной Обществом программе. В этом очерке, путем технического и исторического анализа разных списков "Книги", Огородников старается установить относительно Лапландского полуострова периоды возобновления "Чертежа" и определить первоначальный текст этого памятника. Время составления первоначального текста Огородников относит приблизительно к концу XV и началу XVI столетия, первоначальную редакцию определяет периодом с 1496 по 1532 гг.; вторую — по 1590 г., — третью — в течение ХVII века, приблизительно до 1675 г. и четвертую — около конца того же века... Этот труд Огородникова отличается полнотой, отчетливостью свода рассеянных в летописных и древних актах географических названий в России, и разъясняет историю составления "Большого Чертежа" и историю заселения русской земли и вообще распространения территории русского государства, и является всесторонним историко-географическим исследованием. Труд был награжден Обществом малой золотой медалью и напечатан в 1869 г. во II томе "Записок Императорского Русского Географического Общества, по отделению Этнографии", под заглавием: "Мурманский и Терский берега по "Книге Большого Чертежа". В 1874 г. Огородников приготовил дальнейшую часть своего исследования о "Прибрежьях Ледовитого и Белого морей с их притоками", представляющую очерк местности и народов, обзор исторических сведений о каждом племени и исследование и проверку данных "Книги Большого Чертежа". Эта часть напечатана в 1877 г. в VII томе "Записок по Отделению Этнографии". В 1878 г. Огородникову была присуждена за его труды Академией Наук, на основании рецензии профессора Н.Барсова, половинная Уваровская премия. В 1877 г. Огородниковым было представлено Географическому обществу описание Волжского бассейна между Камой и Вяткой. Составление "Чертежа" этой местности Огородников относит к XVI и частью к XVII веку. Напечатана эта часть в IX томе "Записок" за 1882 г. Следующая часть должна была, согласно плану Огородникова, касаться района верхней Волги; он подготовил массу материалов, но смерть помешала осуществлению намерения. Умер в Санкт-Петербурге 25 марта 1884 года. Кроме перечисленных работ, Огородников участвовал в "Народном Законоведе", выходившем в начале 1870-х годов, где поместил много обстоятельных статей. Помимо названных трудов, Огородникову принадлежат: Из записок о Якутской области ("Отечественные Записки", 1848 г., книга 9); Несколько слов о Кяхтинской торговле ("Северная Пчела" 1856 г., №№ 199 и 200. Отдельный оттиск: Санкт-Петербург, 1856 г.); Настоящее устройство местных, административно-статистических учреждений в России ("Журнал Министерства Внутренних Дел", 1861 г., часть LI, книга 12); По поводу опытов в судебно-гражданской статистике России ("Северная Почта", 1862 г., №№ 164 и 165 и "Вологодские Губернские Ведомости", 1862 г., №№ 31 и 32); 0 средствах местной разработки статистических сведений ("Северная Почта" 1862 г., №№ 168 и 169). Д.Языков: "Обзор жизни и трудов покойных русских писателей", вып. 4, Санкт-Петербург 1888 г., страницы 66—67; выпуск 5, Санкт-Петербург 1889 г., страницы 13—14; "Исторический Вестник", 1887 г., часть XXX, декабрь; 1888 г , часть XXXIV, ноябрь — декабрь; А.Гацисский: "Люди Нижегородского Поволжья", Нижний Новгород, 1887 г , страницы 157—191; П.Усов: "Этнограф-беллетрист" (П.Мельников) ("Исторический Вестник", 1884 г., часть 10, страница 51); А.Пыпин: "История русской этнографии", том II, Санкт-Петербург 1891, страница 309.


1818
Александр Дрейшок (Alexander Drayschoc)
чешский пианист и композитор. Родился в Цаке (в Богемии). Ученик В.Томашека. Еще в самом раннем детстве он обнаруживал необыкновенные музыкальные способности. В восьмилетнем возрасте он уже достиг такой беглости в игре на фортепьяно, что давал публичные концерты в своем родном городке. Когда Дрейшоку исполнилось тринадцать лет, его отец, желая вполне развить музыкальные способности сына, отправил его в Прагу для занятий под руководством славившегося в то время пианиста и композитора Томашека (Tomascheck, 1774—1850), бывшего директором пражской капеллы. У Томашека Дрейшок пробыл четыре года, в течение которых блестяще изучил фортепьянную технику. Следующие два года он посвятил самостоятельным занятиям музыкой, стараясь еще более усовершенствовать свою технику. В 1836 году он предпринял концертное путешествие по северной Германии; всюду он имел шумный успех и был признан первоклассным пианистом. Энтузиазм и удивление, которые он вызывал своею игрою, были всеобщи; их не сглаживало даже впечатление, оставленное во многих из этих городов игрою двух великих виртуозов на фортепьяно — Тальберга и Листа. Еще более блестящий успех встретил его в России, куда он в 1840 году приехал после непродолжительного пребывания в Берлине. В России он пробыл около двух лет после чего предпринял обширное концертное путешествие, начав его с Лондона. После этого в течение нескольких лет Дрейшок жил в Праге, занимаясь преподаванием игры на фортепьяно. С 1862 года он был профессором Санкт-Петербургской консерватории, а с 1865 года носил почетное звание пианиста Его Величества; подобным же титулом он пользовался у австрийского двора. В 1868 году он заболел воспалением легких и поехал для поправления здоровья в Италию, но резкая перемена климата оказала гибельное влияние на болезнь, он скончался в Венеции1 апреля 1869 года. Сила, блеск и оригинальность музыкального таланта Дрейшока в несколько лет поставили его в ряд первых пиaнистов его времени. Все, что отличает первоклассного виртуоза, было в его игре: одушевление, сила, выразительность, способность увлечь и растрогать слушателей. Механизм игры был доведен им до совершенства; никто из современных пианистов не мог с ним сравняться в этом отношении. Он с поразительною легкостью преодолевал самые сложные технические трудности. Число собственных композиций Дрейшока простирается до 150. Среди них мы находим: рапсодии, песни без слов, impromptu, вариации для одной левой руки, сонаты, ноктюрны и т. д., под самыми разнообразными названиями. Но все эти произведения, при изяществе композиции, разнообразии и оригинальности музыкальных пассажей и иногда красоте мелодии, не отличаются богатством музыкального содержания и имеют лишь этюдное значение при усвоении фортепьянной техники. Кроме приведенных музыкальных сочинений, Дрейшоку принадлежит одна концертная увертюра для большого оркестра en re, изданная в Праге Гофманном. F. I. Fetis: Biographie universelle des musiciens et bibliographie generale de la musique. — "Музыкальный Свет" 1868 г., № 10: "Александр Дрейшок". — "Всемирная Иллюстрация" 1869 г., № 25: "Александр Дрейшок". — Статья И. Г. Эрлинга в Энцикл. Лексиконе Плюшара. — Larousse: Grand dictionnaire universel du XIX siecle. — Wielka encyklopedya powszechna illustrowana. Вл. Греков.


1821
Мориц Гартман (немецкое имя - Moritz Hartmann)
австрийский поэт, журналист и политик; участник революции 1848 года. Родился в Душнике, Богемия, в еврейской купеческой семье впоследствии принял христианство. Учился в Праге и Вене. Вступил на литературное поприще сборником стихотворений «Чаша и меч» („Kelch und Schwert“; 1845), в котором развивал идеи свободы личности, обнаруживая блестящую фантазию и страстный темперамент. В поэме «Рифмованная хроника попа Маурициуса» („Reimchronik des Pfaffen Mauritius“; 1849) воспевал национально-освободительную борьбу венгерского народа. После 1848 года был вынужден поселиться в Париже, откуда посылал в «Кёльнскую газету» политические корреспонденции. Во время Крымской войны состоял корреспондентом той же «Кёльнской газеты», находясь вблизи театра военных действий. Отсюда он переехал в Константинополь, но вскоре, изгнанный оттуда, вернулся опять во Францию, а затем поселился в Обердёблинге, близ Вены, где и умер 13 мая 1872 года. Помимо стихотворений и разнообразных газетных материалов, написал идиллическую поэму «Адам и Ева» („Adam und Eva“; 1851), а также поэтические рассказы и романы. Автор романов «Война в лесу» („Der Krieg um den Wald“; 1850), «Драгоценности баронессы» („Die Diamanten der Baronin“; 1868), сборников рассказов «Тени» („Schatten“; 1851), «С натуры» („Nach der Natur“; 1866). Собрание его сочинений издавались в 1873—1874 годах в 10 томах. Некоторые стихи и песни Гартмана в переводах М.Л.Михайлова, А.Н.Плещеева, П.И.Вейнберга пользовались популярностью в России, среди них, в частности, баллада «Белое покрывало».
Белое покрывало

Позорной казни обречённый,
Лежит в цепях венгерский граф.
Своей отчизне угнетённой
Хотел помочь он: гордый нрав
В нём возмущался; меж рабами
Себя он чувствовал рабом —
И взят в борьбе с могучим злом,
И к петле присуждён врагами.

Едва двадцатая весна
Настала для него — и надо
Покинуть мир! Не смерть страшна:
Больному сердцу в ней отрада!
Ужасно в петле роковой
Средь людной площади качаться…
Вороны жадные слетятся,
И над опальной головой
Голодный рой их станет драться.
Но граф в тюрьме, в углу сыром,
Заснул спокойным, детским сном.

Поутру, грустно мать лаская,
Он говорил: «Прощай, родная!
Я у тебя дитя одно;
А мне так скоро суждено
Расстаться с жизнью молодою!
Погибнет без следа со мною
И имя честное моё.
Ах, пожалей дитя своё!
Я в вихре битв не знал боязни,
Я не дрожал в дыму, в огне;
Но завтра, при позорной казни,
Дрожать как лист придется мне».
Перевод М.Л.Михайлова (1859; отрывок)
Литература: Шиллер Ф.Гартман // Литературная энциклопедия в 11 томах — Москва: Издательство Коммунистической Академии, 1929. — Том 2.