1843
Климент Аркадьевич Тимирязев
русский естествоиспытатель, физиолог, физик, приборостроитель, историк науки, писатель, переводчик, публицист, профессор Московского университета, основоположник русской и британской научных школ физиологов растений. Член-корреспондент Российской Академии Наук (1917; член-корреспондент Санкт-Петербургской Академии Наук с 1890). Член Королевского общества (британский аналог Академии наук в других странах) c 1911. Почётный доктор Кембриджа, университетов Женевы и Глазго. Член-корреспондент Эдинбургского и Манчестерского ботанических обществ. Член Вольного экономического общества. Член Московского физического общества (имени П.Н.Лебедева). Был организатором съездов русских естествоиспытателей и врачей, председателем IX cъезда, председателем ботанического отделения Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете. Член Русского физико-химического общества, Санкт-Петербургского общества естествоиспытателей, Московского общества испытателей природы, Русского фотографического общества. Депутат Моссовета (1920). Очень часто встречающаяся у татар-христиан (в мусульманских фамилиях сохраняется арабское произношение корня «гази») и у русских фамилия Тимирязев образована от диалектического варианта Тимиряз или имени (Temirgazy — Теміразы -татарский язык) Тимергази — происходит от слов монгольско-тюркского происхождения Тимир (железный) и или от арабского Гази (борец за веру, воинственный), или прозвища кузнеца (от яз — выпрямлять), но К.А.Тимирязев — из единственного дворянского рода Тимирязевых. «Я — русский, — писал Климент Аркадьевич Тимирязев, — хотя к моей русской крови примешана значительная доля английской». Климент(ий) Аркадьевич Тимирязев родился в Санкт-Петербурге в 1843 году во втором браке овдовевшего начальника таможенного округа Санкт-Петербурга, участника походов 1812—1814 гг., впоследствии действительного статского советника и сенатора Аркадия Семёновича Тимирязева, известного вольнодумством и честностью, и поэтому несмотря на блестящую карьеру в таможенной службе очень бедного, в связи с чем с 15 лет Климент сам зарабатывал на жизнь. Первоначальное образование получил дома. Благодаря матери- русскоподданной этнической англичанке, внучке бежавшего от Французской революции полусуверенного эльзасского помещика Аделаиде Климентьевне Боде — не только в совершенстве владел немецким и международным языком дворянства — французским — но и одинаково хорошо знал язык и культуру русских и англичан, часто посещал родину предков, лично встречался с Дарвином, вместе с ним содействовал организации в Соединённом Королевстве ранее отсутствовавшей там физиологии растений, гордился тем, что благодаря их сотрудничеству последняя работа Дарвина была посвящена хлорофиллу. Огромное влияние на К.А.Тимирязева оказали его родные братья, особенно приобщивший его к занятиям органической химией Д.А.Тимирязев, специалист в области сельскохозяйственной и заводской статистики и химик, занимавшийся, в том числе, хлорофиллом, тайный советник. Брат Тимирязев Василий Аркадьевич (около 1840—1912) — известный литератор, журналист и театральный рецензент, переводчик, сотрудничал в «Отечественных записках» и «Историческом вестнике»; во время русско-турецкой войны 1877—1878 гг. — военный корреспондент, в том числе, в Боснии и Герцеговине. Брат Николай Аркадьевич (1835—1906) — крупнейший военный деятель царской России, поступив в элитный Кавалергардский полк юнкером, дослужился до его командира, в войну 1877—1878 гг. участвовал в делах и сражениях под Горным Дубняком, Телишем, городом Врацем, Лютиковом, Филиппополем (Пловдивом) и награжден золотым оружием и орденом св. Владимира 3-й ст. с мечами, в марте 1878 г. назначен командиром Казанского драгунского полка и участвовал в делах у Пепсолана и Кадыкиоя. Впоследствии вышел в отставку генералом-от-кавалерии, известен благотворительностью, почётный опекун. Племянник К.А.Тимирязева, сын его единокровного брата Ивана от первой жены отца — В.И.Тимирязев.
В 1860 году К.А.Тимирязев поступил в Санкт-Петербургский университет на преобразованный в том же году в разряд административных наук и впоследствии ликвидированный по Уставу 1863 года камеральный разряд юридического факультета, потом перешёл на естественный разряд физико-математического факультета, был удостоен золотой медали за сочинение «О печёночных мхах» (не напечатано), курс окончил в 1866 году со степенью кандидата. В 1861 году за участие в студенческих волнениях и отказ от сотрудничества с полицией он был исключен из университета. Ему было позволено продолжать обучение в университете только вольнослушателем через год. В 1867 году заведовал по поручению Д. И. Менделеева опытной агрохимической станцией в Симбирской губернии, в это время задолго до В.И.Ленина и Г.В.Плеханова ознакомился с «Капиталом» Маркса в оригинале. Считал, что, в отличие от марксистов, он был единомышленником самого Карла Маркса. В 1868 году появился в печати его первый научный труд «Прибор для исследования разложения углекислоты», и в том же году Тимирязев был отправлен за границу для подготовления к профессуре. Он работал у В.Гофмейстера, Р.Бунзена, Г.Кирхгофа, М.Бертло и слушал лекции Г.Гельмгольца, Ж.Буссенго, К.Бернара и др. Вернувшись в Россию, Тимирязев защитил магистерскую диссертацию («Спектральный анализ хлорофилла», 1871) и был назначен профессором Петровской сельскохозяйственной и лесной академии в Москве. Здесь он читал лекции по всем отделам ботаники, пока не был оставлен за штатом ввиду закрытия академии (в 1892 году). В 1875 году Тимирязев получил степень доктора ботаники за сочинение «Об усвоении света растением». Харьковский профессор В.П.Бузескул, и это мог бы сказать о себе К.А.Тимирязев, писал: Тяжело положение русского профессора: чувствуешь себя лишним человеком. Удары грозят и слева и справа, и сверху и снизу. Для крайних левых — университеты лишь орудие для достижения их целей, и мы, профессора, — ненужный хлам, а сверху на нас смотрят как на неизбежное зло, лишь терпимое стыда ради перед Европой. — ОР РГБ. Фонд 70. К. 28. Дело 26 «У Тимирязева, — вспоминает его ученик писатель В.Г.Короленко, изобразивший Тимирязева как профессора Изборского в своей повести „С двух сторон“ — были особенные симпатические нити, соединявшие его со студентами, хотя очень часто разговоры его вне лекции переходили в споры по предметам вне специальности. Мы чувствовали, что вопросы, занимавшие нас, интересуют и его. Кроме того, в его нервной речи слышалась истинная, горячая вера. Она относилась к науке и культуре, которую он отстаивал от охватившей нас волны „опростительства“, и в этой вере было много возвышенной искренности. Молодёжь это ценила». В 1877 году был приглашён в Московский университет на кафедру анатомии и физиологии растений. Был сооснователем и преподавателем женских «коллективных курсов» (курсов профессора В.И.Герье, Московских высших женских курсов, положивших начало высшему женскому образованию России и стоявших у истоков Дарвиновского музея, Российского национального исследовательского медицинского университета имени Н.И.Пирогова, Московского государственного университета тонких химических технологий имени М.В.Ломоносова, Московского государственного педагогического университета). Кроме того, Тимирязев был председателем ботанического отделения Общества любителей естествознания, этнографии и антропологии при Московском университете. Хотя он был наполовину парализован после болезни и не имел иных источников дохода, но в 1911 году покинул университет вместе с около 130 преподавателями, протестуя против притеснений студенчества и реакционной политики министра просвещения Кассо. По случаю 70-летнего юбилея Тимирязева 22 мая 1913 года И.П.Павлов так охарактеризовал своего коллегу: «Климент Аркадьевич сам, как и горячо любимые им растения, всю жизнь стремился к свету, запасая в себе сокровища ума и высшей правды, и сам был источником света для многих поколений, стремившихся к свету и знанию и искавших тепла и правды в суровых условиях жизни». Как и Дарвин, Тимирязев искренне стремился к сближению науки и, как ему тогда представлялось, основанной на разуме и освобождении либеральной политики России (особенно племянника) и Великобритании, поскольку считал и консерваторов, и Бисмарка и следовавших его курсу германских милитаристов врагами интересов и простого народа Англии, и славян, за которых сражались его братья, приветствовал русско-турецкую войну за освобождение славян и вначале Антанту и выступление России в защиту Сербии. Но, уже в 1914 разочаровавшись в мировой бойне, в 1915 принял приглашение Горького возглавить отдел науки в антивоенном журнале «Летопись», во многом именно благодаря Тимирязеву привлекшем к прямому или косвенному участию и его коллег-физиологов нобелевских лауреатов Ильи Мечникова, Ивана Павлова, и деятелей культуры внука «дорогого и любимого учителя» К.А.Тимирязева Андрея Бекетова Александра Блока, Ивана Бунина, Валерия Брюсова, Владимира Маяковского, Сергея Есенина, Ларисы Рейснер, Исаака Бабеля, Яниса Райниса, Джека Лондона, Герберта Уэллса, Анатоля Франса, и социалистов разных партий и направлений. Ленин тем не менее рассматривая «Летопись» как блок «махистов» (позитивиста Тимирязева) с Организационным комитетом Августовского блока 1912 года, в письме к А.Г.Шляпникову мечтал добиться союза с Тимирязевым против Августовского блока, но, сам не веря в это, просил хотя бы поместить в этот популярный журнал свои статьи. Всё же формально сотрудницей Тимирязева стала только Надежда Крупская. ЦК партии эсеров с сентября 1917 выдвигал кандидатуру К.А.Тимирязева на пост министра просвещения Однородного социалистического правительства. Но наблюдая раскулачивание «немцев» (успешно конкурировавших с помещиками крестьян-товаропроизводителей, особенно фронтовиков), закономерные продовольственный кризис и продразвёрстку, отказ Временного правительства вернуть крестьянам всю незаконно захваченную помещиками землю, а земле и растениям — крестьян из окопов, К.А.Тимирязев с энтузиазмом поддержал Апрельские тезисы Ленина и Октябрьскую революцию, которая вернула его в Московский университет. В 1920 году один из первых экземпляров своей книги «Наука и демократия» отправил Владимиру Ленину. В посвятительной надписи учёный отметил «счастье быть его [Ленина] современником и свидетелем его славной деятельности». «Только наука и демократия, — свидетельствует Тимирязев, рассматривавший Советскую власть, подобно многим люксембургианцам, сменовеховцам и английским либералам, как форму перехода к либеральной демократии — по самому существу своему враждебны войне, ибо как наука, так и труд одинаково нуждаются в спокойной обстановке. Наука, опирающаяся на демократию, и сильная наукой демократия — вот то, что принесёт с собой мир народам». Участвовал в работе Народного комиссариата просвещения, а после отмены ВЦИК своих решений об исключении представителей социалистических партий и анархистов из Советов согласился стать депутатом Моссовета, очень серьёзно относился к этой деятельности, из-за которой простудился и умер в Москве 28 апреля 1920 года. Научные труды Тимирязева, отличающиеся единством плана, строгой последовательностью, точностью методов и изяществом экспериментальной техники, посвящены засухоустойчивости растений, вопросам питания растений, в особенности, разложению атмосферной углекислоты зелёными растениями под влиянием солнечной энергии, и немало способствовали уяснению этой важнейшей и интереснейшей главы растительной физиологии. Изучение состава и оптических свойств зелёного пигмента растений (хлорофилла), его возникновения, физических и химических условий разложения углекислоты, определение составных частей солнечного луча, принимающих участие в этом явлении, выяснение судьбы этих лучей в растении и, наконец, изучение количественного отношения между поглощённой энергией и произведённой работой — таковы задачи, намеченные ещё в первых работах Тимирязева и в значительной степени разрешённые в его последующих трудах. Спектры поглощения хлорофилла были изучены К.А.Тимирязевым, он же, развивая положения Майера о роли хлорофилла в преобразовании энергии лучей солнца в энергию химических связей органических веществ, показал, как именно это происходит: красная часть спектра создаёт вместо слабых связей С-О и О-Н высокоэнергетические С-С (до этого считалось что в фотосинтезе используются самые яркие в спектре солнечного света жёлтые лучи, на самом, деле, как показал Тимирязев, почти не поглощаемые пигментами листа). Сделано это было благодаря созданному К.А.Тимирязевым методу учёта фотосинтеза по поглощённому CO2, в ходе экспериментов по освещению растения светом разных длин волн (разного цвета) оказалось что интенсивность фотосинтеза совпадает со спектром поглощения хлорофилла. Кроме того, он обнаружил разную эффективность поглощения хлорофиллом всех лучей спектра с последовательным снижением по мере уменьшения длины волны. Тимирязев предположил, что светоулавливающая функция хлорофилла эволюционно возникла сначала у морских водорослей, что косвенно подтверждается наибольшим разнообразием поглощающих солнечную энергию пигментов именно у этой группы живых существ, его учитель академик Фаминцын развил эту идею гипотезой о происхождении всех растений от симбиоза таких водорослей, преобразовавшихся в хлоропласты, с другими организмами. Итог своим многолетним исследованиям фотосинтеза Тимирязев подвел в так называемой крунианской лекции «Космическая роль растения», прочитанной в Лондонском королевском обществе в 1903 - и эта лекция, и звание члена Общества были связаны с его статусом британского, а не иностранного учёного. Тимирязев устанавливает чрезвычайно важное положение, что ассимиляция лишь при относительно малых напряжениях света возрастает пропорционально количеству света, но затем отстаёт от него и достигает максимума «при напряжении, приблизительно равном половине напряжения солнечного луча, падающего на лист в нормальном направлении». Дальнейшее возрастание напряжения уже не сопровождается усилением ассимиляции света. В яркий солнечный день растение получает избыток света, вызывающий вредный перерасход воды и даже перегрев листа. Поэтому положение листьев у многих растений — ребром к свету, особенно резко выраженное у так называемых «растений-компасов». Путь к засухоустойчивому земледелию - селекция и выращивание растений с мощной корневой системой и пониженной транспирацией. В своей последней статье К.А.Тимирязев писал, что «доказать солнечный источник жизни — такова была задача, которую я поставил с первых же шагов научной деятельности и упорно и всесторонне осуществлял ее в течение полувека». По мнению академика В.Л.Комарова, научный подвиг Тимирязева состоит в синтезе историко-биологического метода Дарвина с экспериментальными и теоретическими открытиями физики XIX века, и, в особенности, с законом сохранения энергии. Труды К.А.Тимирязева стали теоретической базой развития земледелия, особенно засухоустойчивого, и «зелёной революции». К этому следует прибавить, что Тимирязев первый ввёл в России опыты с культурой растений в искусственных почвах. Первая теплица для этой цели была устроена им в Петровской академии ещё в начале 1870-х годов, то есть вскоре после появления этого рода приспособлений в Германии. Позже такая же теплица была устроена Тимирязевым на Всероссийской выставке в Нижнем Новгороде. Теплицы, особенно с искусственным освещением, представлялись ему крайне важными не только для ускорения селекционной работы, но и как один из магистральных путей интенсификации сельского хозяйства. Исследование Тимирязевым спектра поглощения хлорофилла и ассимиляции света растением и сегодня является базой для разработки источников искусственного освещения теплиц. В одной из глав своей книги "Земледелие и физиология растений" Тимирязев описал строение и жизнь льна и показал, как применить эти знания в агрономии. Таким образом, эта работа К.А.Тимирязева была первым изложением частной экологии растений. Помимо изучения магниевого фермента хлорофилла - структурного аналога железосодержащего гемоглобина, - Тимирязев впервые в мире установил эссенциальность (необходимость для жизни) цинка, возможность снижения потребности растений в железе при их подкормке цинком, что объяснило интересовавшую его и Дарвина загадку перехода цветковых растений к охоте на животных (плотоядности) на почвах, бедных железом. Тимирязев детально исследовал не только проблемы физиологии растений, ассимиляции растением света, воды, питательных веществ почвы, удобрений, проблемы общей биологии, ботаники, экологии. Он считал необходимым развеять домыслы о сухом педантизме чудаков-профессоров и особенно ботаников, прекрасно разбирался не только в фотографии, "необходимой всем, у кого нет кисти Шишкина", но и в живописи, перевёл книгу о знаменитом живописце Тёрнере, но всё же как учёный-естествоиспытатель не удержался и написал к ней имеющую большую ценность вступительную статью "Ландшафт и естествознание". Выдающиеся научные заслуги Тимирязева доставили ему звание члена Лондонского королевского общества, члена-корреспондента Российской Академии наук, почётного члена Харьковского и Санкт-Петербургского университетов, Вольного экономического общества и многих других учёных обществ и учреждений. Тимирязев признавал «громадное значение» результатов самого Г.Менделя и "менделизма", активно использовал "менделизм", сожалея о том, что Мендель публиковал свои работы "в неизвестном журнале" и не обратился вовремя к Чарльзу Дарвину - тогда наверняка бы они с Дарвиным его поддержали при жизни, "как и сотни других". Тимирязев подчёркивал, что, хотя и поздно (не ранее 1881 года) ознакомился с трудами Менделя, но сделал это значительно раньше и менделистов, и мендельянцев, и категорически отрицал противоположное менделизму "мендельянство" - перенос законов наследования некоторых простых признаков гороха на наследование тех признаков, которые согласно трудам и Менделя, и менделистов этим законам не подчиняются и подчиняться не могут. Он подчёркивал, что Мендель как "серьёзный исследователь" "никогда не смог бы стать мендельянцем". В статье «Мендель» для словаря «Гранат» Тимирязев писал о клерикальной и националистической деятельности современных ему антидарвинистов — сторонников этого мендельянства, искажающего учение менделизма и законы Г.Менделя: «Рецепт исследования был крайне прост: сделай перекрестное опыление (что умеет всякий садовник), потом подсчитай во втором поколении, сколько уродилось в одного родителя, сколько в другого, и если, примерно, как 3:1, работа готова; а затем прославляй гениальность Менделя и, непременно попутно задев Дарвина, берись за другую. В Германии антидарвинистическое движение развилось не на одной клерикальной почве. Еще более прочную опору доставила вспышка узкого национализма, ненависти ко всему английскому и превознесение немецкого. Это различие в точках отправления выразилось даже и в отношении к самой личности Менделя. Между тем как клерикал Бэтсон особенно заботится о том, чтобы очистить Менделя от всяких подозрений в еврейском происхождении (отношение, еще недавно немыслимое в образованном англичанине), для немецкого биографа он был особенно дорог, как «Ein Deutscher von echtem Schrot und Korn» («Настоящий, подлинный немец». Ред.). Будущий историк науки, вероятно, с сожалением увидит это вторжение клерикального и националистического элемента в самую светлую область человеческой деятельности, имеющую своей целью только раскрытие истины и ее защиту от всяких недостойных наносов.» — Тимирязев К.А. «Мендель» // Сочинения, том VI, Сельхозгиз, 1939. «Гранат», том 28, страницы 443—455. В 1930—1950-е гг. эти вырванные из контекста цитаты из трудов Тимирязева воспроизводил в своих выступлениях Трофим Лысенко. В частности, в докладе 3 июня 1943 г. «К.А.Тимирязев и задачи нашей агробиологии» на торжественном заседании Академии наук СССР, посвящённом 100-летию со дня рождения К.А.Тимирязева в московском Доме учёных, Лысенко цитировал эти утверждения Тимирязева, называя менделистскую генетику «ложной наукой». Бессмысленность мендельянства и аргументов германских националистов против представлявшейся им англосаксонской и славянской теории эволюции Тимирязев видел и в том, что сам Грегор Мендель стоял на плечах титанов: родственников Тимирязева британских селекционеров Гарднеров и Дарвиных, и, в отличие от мендельянцев, признавал это и добросовестно ссылался на своих "нечистокровных" предшественников. Тимирязев подчёркивает лженаучный характер мендельянства и отсутствие реальной связи с менделизмом тем, что разочарованные такой, по их мнению, беспринципностью Менделя в проблемах расы мендельянцы часто отрекались от него и называли своим лидером Менделеева. В 1950 г. в статье «Биология» БСЭ писала: «Вейсман совершенно безосновательно назвал своё направление „неодарвинизмом“, против чего решительно выступил К.А.Тимирязев, показавший, что учение Вейсмана всецело обращено против дарвинизма». Вейсман, называя себя дарвинистом, но отрицая вместе с теорией геммул то, что соматические клетки, их ядра и цитоплазма содержат полный набор наследственной информации всего организма, представлял таким образом дарвинистов сторонниками самозарождения жизни и противниками клеточной теории, а отрубанием хвостов десятков тысяч крыс для обоснования ошибочности теории Ламарка отсутствием куцых крыс в потомстве компрометировал экспериментальную биологию и выставлял на посмешище не только себя, но и всех дарвинистов и чудаков-профессоров в целом, что очень огорчало Тимирязева. Сам первый создатель теории эволюции Уоллес точно так же характеризовал бессмысленность опытов Вейсмана: «Что касается уродств, то обыкновенно принимается, что они не передаются наследственно, и этому существует множество подтверждений. Во время моды на лошадей с энглизированными хвостами, все-таки не рождалось лошадей с короткими хвостами; китаянки не родятся с изуродованными ногами; не передаются наследственно и многочисленные формы уродований разных человеческих племен, хотя некоторые из них практикуются на сотнях поколений» (Уоллес А.Р., 1898, страница 672). К.А.Тимирязев не отрицал рациональность некоторых идей Ж.-Б.Ламарка: в частности, он подчёркивал, что Дарвин, полностью отрицая главный принцип Ламарка об участии психических и волевых актов в приспособлении к среде, всегда признавал зависимость форм жизни от среды. Тимирязев присоединился к положению английского философа и социолога Г.Спенсера (1820—1903), который утверждал: «или существует наследственность приобретенных признаков, или не существует эволюции». Наследственность приобретённых признаков действительно наиболее ярко проявляется при размножении растений черенками, о чём Вейсман как зоолог не подумал, в ряде случаев при бесполом размножении животных, иногда в результате неотении при половом размножении, даже в норме у млекопитающих наследуются многие особенности химического состава организма матери, её системы иммунитета. Различие между Тимирязевым и Дарвиным, с одной стороны, и креационистами и ламаркистами, включая "советский творческий дарвинизм", с другой, заключается в дарвинистской теории эволюции путём естественного отбора, признающей статистическую! возможность! наследования некоторых! приобретённых признаков и новой наследственной информации, причём, хотя подлинными дарвинистами и категорически отрицается предложенная Вейсманом концепция борьбы за существование между генами в одном организме, механизмы передачи наследственной информации тоже могут эволюционировать. Поэтому о высказывании селекционера Вильморена, с трудами которого, как и трудами Л.Бербанка селекционеры России ознакомились благодаря переводам Тимирязева, Тимирязев писал: «говорят о наследственности приобретённых свойств, но сама наследственность — не является ли она приобретённым свойством?». В полемическом запале Тимирязев даже рассорился с Академией наук, обрушившись с резкой критикой за уступки антидарвинистам на одного из своих учителей - академика Фаминцына, который, возражая против чтения сочинений антидарвинистов (включая ламаркистов и нео и постнео - "дарвинистов") широкой общественностью, считал, что их всё же можно издавать небольшими тиражами для специалистов, так как специалисты смогут отделить рациональное зерно этих сочинений от заблуждений антидарвинистов, а ответы на возражения антидарвинистов помогут продвигать науку вперёд. К.А.Тимирязев так никогда и не простил Достоевскому, даже после его смерти, то, что Сонечка Мармеладова читала труды дарвиниста Лайеля, а Раскольников обосновывал убийство старухи-процентщицы борьбой за существование. Сам термин "борьба за существование" Тимирязев называл "несчастной метафорой" и указывал на наличие в природе не только борьбы, но и взаимопомощи, особенно ярко проявляющейся в так называемом симбиозе, т. е. сожительстве организмов разных видов - блестящие открытия в исследовании симбиоза осуществил как раз один из его учителей академик Фаминцын. Именно поэтому "борьба за существование" между генами согласно концепции Августа Вейсманна особенно удручала Тимирязева, поскольку, как справедливо указывали антидарвинисты, изложение дарвинизма Вейсманом выставляет дарвинистов противниками клеточной теории и сторонниками витализма и cоциал-дарвинизма. В то же время Тимирязев никогда не был сторонником партийности и групповщины в науке, в частности, с уважением относился к оппонентам, и замечал их заслуги, даже виталистов и неодарвинистов, там, где они не претендовали на своё изложение дарвинизма. Так , он всегда подчёркивал, что И.П.Бородин - "очень серьёзный ботаник". В процессе формирования научного мировоззрения Тимирязев отводил биологии центральное место. Биология, подчеркивал он, стоит на стыке неорганического мира и мира человеческого, и поэтому ее развитие "послужило для более полного философского объединения всего обширного реального содержания человеческих знаний, доказав универсальность того научного приема раскрытия истины, который, отправляясь от наблюдения и опыта и проверяя себя наблюдением и опытом, оказался способным к разрешению самых сложных проблем, перед которыми беспомощно остановились поэтическая интуиция теолога и самая тонкая диалектика метафизика". Среди образованного русского общества Тимирязев пользовался широкой известностью как популяризатор естествознания. Его популярно-научные лекции и статьи, вошедшие в сборники «Публичные лекции и речи» (Москва, 1888), «Некоторые основные задачи современного естествознания» (Москва, 1895) «Земледелие и физиология растений» (Москва, 1893), «Чарлз Дарвин и его учение» (4-е издание, Москва, 1898) являются счастливым соединением строгой научности, ясности изложения, блестящего стиля. Его «Жизнь растения» (9-е прижизненное издание, Москва, 1919; переведённое на все основные иностранные языки), представляет собой образец общедоступного курса физиологии растений. В своих популярно-научных произведениях Тимирязев является горячим защитником и популяризатором дарвинизма и стойким и последовательным сторонником рационалистического (как тогда говорили, "механистического", "картезианского") воззрения на природу физиологических явлений. Он противопоставлял разум оккультизму, мистицизму, спиритизму, инстинкту. На его рабочем столе всегда лежали шесть томов Конта, он называл себя сторонником положительной философии - позитивизма, и дарвинизм, и политическую экономию Маркса он считал исправлением ошибок и развитием биологии Конта и политэкономии Сен-Симона и Конта соответственно, руководствовался девизом Ньютона - "Физика, остерегайся метафизики". Список 27 научных работ Тимирязева, появившихся до 1884 года, помещён в приложении к его речи «L’etat actuel de nos connaissances sur la fonction chlorophyllienne» («Bulletin du Congrиs internation. de Botanique а St.-Peterbourg», 1884). После 1884 года появились: «L’effet chimique et l’effet physiologique de la lumiиre sur la chlorophylle» («Comptes Rendus», 1885); «Chemische und physiologische Wirkung des Lichtes auf das Chlorophyll» («Chemisch. Centralblatt», 1885, № 17); «La protophylline dans les plantes йtiolйes» («Compt. Rendus», 1889); «Enregistrement photographique de la fonction chlorophyllienne par la plante vivante» («Compt. Rendus», CX, 1890); «Фотохимическое действие крайних лучей видимого спектра» («Труды Отделения физических наук Общества любителей естествознания», том V, 1893); «La protophylline naturelle et la protophylline artificielle» («Comptes R.», 1895); «Наука и демократия». Сборник статей 1904—1919 г. Ленинград: «Прибой», 1926, 432 страницы и другие работы. Кроме того, Тимирязеву принадлежит исследование газового обмена в корневых желвачках бобовых растений («Труды Санкт-Петербургского общества естествоиспытателей», том XXIII). Под редакцией Тимирязева вышло в русском переводе «Собрание сочинений» Чарльза Дарвина и другие книги.
Памятник К.А.Тимирязеву на Тверском бульваре в Москве.
В честь Тимирязева названы: Тимирязевский район Москвы; посёлок Тимирязев Липецкой области, многие сёла России и Украины, посёлок в Азербайджане; Лунный кратер; Теплоход «Академик Тимирязев»; Московская сельскохозяйственная академия; Винницкая областная универсальная научная библиотека имени К.А.Тимирязева; Центральная станция юных натуралистов (Москва); Институт физиологии растений имени К.А.Тимирязева Российской Академии Наук; Государственный биологический музей имени К.А.Тимирязева; Премия Российской Академии Наук имени К.А.Тимирязева за лучшие работы по физиологии растений; Тимирязевские чтения Российской Академии Наук. В 1991 году на Серпуховской линии Московского метрополитена была открыта станция метро «Тимирязевская». Линия стала называться Серпуховско-Тимирязевской; Сельскохозяйственный техникум села Октябрьский городок; Улица Тимирязева в Алматы; Улица Тимирязева в Бендерах; Улица Тимирязева в Бишкеке; Улица Тимирязева в Воронеже; Улица Тимирязева в Гулькевичах, Краснодарский край; Улица Тимирязева в Запорожье; Улица Тимирязева в Ижевске;Улица Тимирязева в Иркутске; Тимирязевская улица в Киеве; Улица Тимирязева в Кировограде; Улица Тимирязева в Королёв (город), Московская область; Улица Тимирязева в Красноярске; Улица Тимирязева в Липецке; Улица Тимирязева в Магнитогорске; Улица Тимирязева (с 1999 года — Ю.Акаева) в Махачкале; Улица Тимирязева в Минске; Тимирязевская улица в Москве; Улица Тимирязева в Нижнем Новгороде; Улица Тимирязева в Новосибирске; Улица Тимирязева в Одессе; Улица Тимирязева в Перми; Улица Тимирязева в посёлке Пироговский, Московская область; Улица Тимирязева в Харькове; Улица Тимирязева в Челябинске; Улица Тимирязева в Чите; Улица Тимирязева в Шымкенте; Улица Тимирязева в Ялте. В воспоминаниях Валентина Катаева изложен знаменитый диалог Маяковского и Булгакова, в котором почтительно обыгрывается «профессорская» фамилия Тимирязева.
Почтовая марка СССР, 1951 год.
Цитаты:
Никто так не ошибался в своих предсказаниях, как пророки ограниченности человеческого знания.
Возьмите теперь любую книгу иностранного научного журнала, и вы почти наверное встретите русское имя.
Творчество поэта, диалектика философа, искусство исследователя — вот материалы, из которых слагается великий учёный.
Наука не может двигаться по заказу в том или другом направлении; она изучает только то, что в данный момент созрело, для чего выработались методы исследования… Наука всегда идёт своим путём, таровато рассыпая по сторонам бесчисленные драгоценные приложения, и только крайняя близорукость может ловить приложения, не замечая, откуда они сыплются.
Зависимость же форм от среды, то есть ту часть учения Ламарка, которая сохранила всё своё значение, Дарвин признавал с самых первых шагов (вспомним его первый набросок в записной книжке 1837 года) и, чем далее, тем более придавал ей значения. Только соединение этой стороны ламаркизма с дарвинизмом и обещает полное разрешение биологической задачи.
Война имела, имеет и может иметь только два результата: у победителей… завоевания вызывают жадность к новым завоеваниям, вырождающуюся в манию всемирного владычества, а у побежденных растет сдавленная и тем более могучая злоба, воплощающаяся в давно знакомом слове «revanche».
«…Большевики, проводящие ленинизм, — я верю и убеждён, — работают для счастья народа и приведут его к счастью». — Последняя цитата записана после смерти учёного со слов Вайсброда, лечащего врача К.А.Тимирязева и В.И.Ленина. Её следует рассматривать в контексте поиска Вайсбродом мотива отравления своих пациентов злоумышленниками.
Сочинения: Сочинения, тома 1-10, Москва, 1937-1940; Избранные сочинения, тома 1-4, Москва, 1948-1949; Избранные сочинения, тома 1-2, Москва, 1957; Наука и демократия. Сборник статей, Москва, 1963. Литература: Комаров В.Л., Максимов Н.А. и Кузнецов Б.Г., Климент Аркадьевич Тимирязев, Москва, 1945 (имеется список работ о Тимирязеве, вышедших до 1945); Новиков С.А., К.А.Тимирязев (1843- 1920), под редакцией А.К.Тимирязева, Москва, 1948; Цетлин Л.С., К.А.Тимирязев, 2-е издание, Москва, 1952; Корчагин А.И., К.А.Тимирязев. Жизнь и творчество, 3-е издание, Москва, 1957; Чайлахян М.Х., К.А.Тимирязев - ученый, борец, мыслитель, Москва, 1960; Сенченкова Е.М., К.А.Тимирязев и учение о фотосинтезе, Москва, 1961; Генкель П.А., К 125-летию со дня рождения К.А.Тимирязева, "физиология растений", 1968, том 15, выпуск 3.
Читать далее...
