В КИЕВЕ

* * * * * * * * * * * *

В воздухе комнаты, летают щепотки света
Залетают из окна вместе с гулом улицы
Они плавно парят, словно вытянутые линии полиэтиленовых нитей
Иногда, переплетаясь, они ярко вспыхивают
На мгновение.
Мне кажется…
Мне кажется, что в голову проникает мысль.
Новая, неизвестная.
Я вяжу из неё живую игрушку.
Словно ослепительный праздничный бант.
Потом, тишина…
Снова тянет за край
И снова всё вытягивается в ровную линию.
Я опускаю руки на край старого дивана.
Включаю свет.
Иду в ванную. Умываюсь.
Вытираю лицо и руки, старым, шершавым полотенцем.
Возвращаюсь и снова жду.
Я совсем один.
То есть я чувствую, что никто не знает о моём присутствии в этой…
…далёкой комнате… Идет снег.
Осыпаясь по белому каналу мысли моей.
Большой палец крутит колёсико зажигалки.
Зима. Чертит белый узор, запутывая всё в клубок.
Переплетаются круги
Ноги втягивают в себя шаги.
Среди нежных, дрожащих узелков рук.
В облепленной снегом тишине,
слышен чей-то высохший кашель.
Вымученный и прокуренный.
Словно мёртвая, деревянная рука.
Тянется вперед, обволакивая испуганные переулки.
Тонкие упругие нити осыпаются на лицо,
обволакивая плотным кульком.
Наступает вечер.
На диване…
Кашель…
Одиночество…
Я… Здесь.

27.01. , 02.02.2004; Киев., А.П.

* * * * * * * * * * * *

ДИАЛЕКТИКА

Есть ли порох в пороховницах
Есть ли сила в ягодицах
Есть ли ноги на ботинках
Есть ли зубы под губами
Есть ли веки на глазах
Есть ли вена в голове
Есть ли что ни будь ещё
Или где ни будь потом
Вдруг случится что ни будь!
Ничего не понимаю.

02.02.04.

* * * * * * * * * * * *

Плохая песня.
Аука сум кома
Дорога так много
Криво скользит веко
Тут не я зрячий
Отче лепи очи
Слизью об веко
Человеку и не человеку
Ясава кома много
Пей себя досуха
Покуда не будет тихо
Выдохни свои вздохи
Россыпью черного меха.
Станет тебе нега
Будет тебе сахар
Имя твоё мыло
Мокрым земля снегом.
Жидкое камень нёбо
Лица скоблит палец
Мо`зги из я потёком
Мягкою влагою лика.
Высыпи пыль в нишу
Пей пузырём кашу
Падай свою ношу
Криком протяжную душу.

Надломай себя
Надорви себя
Бога или снега
Ветра или дерева
Сомни и выбрось.

Киев 02.02.2004. Амок, Анотн.

* * * * * * * * * * * *

В КИЕВЕ

12.02.2004.

В данный момент я нахожусь в Киеве, проживая здесь уже четвёртую неделю, в доме №5 по улице Шелковичной. Почти в центре, в100 метрах от верховной рады. Со мной проживает (хотя для меня был бы предпочтителен факт, более склонный к противоположности данного факта), некий человек по имени Виталик (что не имеет ровным счётом никакого значения). Если меня спросят, как мы тут живем, я им отвечу: -Нормально живем!!! А больше ничего не скажу, потому что я вам не сплетник какой ни будь. Вообще ничего не скажу. Ни про Виталика, ни про нашу квартиру, ни про собственно Киев. Так, нормально и всё. И всё. Вот. А осталось нам здесь прибывать ещё восемь полновесных дней. Эдаких деньков-денечков. Каждый из которых в свою очередь может быть поделен на вполне раздельные и независимые отрезки времени, тоже при желании (естественно не вашем желании (т.к. вы все сброд и прах) и честно говоря, наверное, и не моём (т.к. сыт я уже этим по горло; спасибочки), а скажем так: -желании кого ни будь постороннего; или нет, не постороннего, а косвенно относящегося к самому смыслу данного очерка, так сказать к самому стержню его; ну скажем например того же пресловутого Виталика (уж не подумайте о нём ничего плохого (а то может быть подумаете, так я вам на это вот что скажу: -люблю Виталика всем сердцем (здесь я тоже попрошу вас не заостряться и не подумать ещё что ни будь (времена знаете уже не те что раньше), а то, это вообще, грозит никогда не закончится)))), имеющих возможность разделиться на группы и подгруппы, зависимые и второстепенные. Ну да бог с ними. (Бог или морг?). Так вот. – Целая совокупность этих временных фигур, никоим образом не имеет права быть (или стать) сравнима (в пределах рамок общечеловеческих ценностей, приоритетов и приязней (составляющих наверное (тут я оговорюсь; дело в том что я не совсем четко уверен в трезвости и правдивости данной информации, передаваемой мне кем-то другим (может быть даже и Виталиком), по моему персональному межгалактическому радиопередатчику) основу узла человеческой памяти)) с тем (уже описанным участком времени, который упоминался мною уже как прожитые дни. Да-а-а, время ушедшее. Эх. В дальнейшем, я намереваюсь разъяснить терпеливому читателю, (вбить наконец в его тупую башку (конечно не вашу (целую вас в две губы), а чью?, ну например того же пресловутого Виталика, какая собственно разница, суета всё это)) невозможность выше упомянутого сопоставления. Почему? (Бог или морг?). (Да что это я всё время как-то оговариваюсь, отвлекаюсь. Всё! Хватит!). Почему? Хм. Почему. А собственно что почему? Да всё потому что прошедшее время, уходя из поля нашего чувственного восприятия, сворачивается, превращаясь в объект, минимальных (в вещественном смысле) размеров, т.е. исчезает, и собственно являет себя, только как объект нашей памяти, и не может в строго сиюминутно-вещественном смысле, как либо повлиять на наше определившееся настоящее. Ну, а собственно время будущее… Ну вы сами понимаете. Наше отношение к нему, зависит от его насыщенности гарантированными явлениями (максимально к нам относящимися), а так же от насыщенности этих явлений качествами положительного порядка (т.е. воздействия (я имею в виду, всё нас окружающее, там, Виталик, Киев, коммуналки, ну вы меня понимаете), по отношению к нам). Здесь же, опять хочу непременно оговориться. Я повторяю. Что не имею (и не имел) никаких сумбурных помыслов по отношению к ближним своим (я отказываюсь в данном случае утверждать что это может быть именно Виталик, нет, я даже в именно данный момент и не думал о возможности подобного сопоставления, а имею веские основания предположить, что в данном, конкретном случае, фигура самого Виталика, как явления закономерного и не выдерживающего никакой критики со стороны мыслящего меньшинства, помещена в данный фрагмент этого монументального повествования, по причинам внешними и имеющим столь очевидную пресловутую природу свою; что автор берёт на себя смелость, опустить рассуждения эти), а так же к явлениям, своим происхождением, никак ко мне не относящимся. В связи с этим отступлением, я хочу поведать вам идею, посетившую меня намедни, и я так думаю, непосредственно связанную с проблемой поистине вселенских масштабов, лишь минимально затронутую вашим покорным слугой, в данном повествовании. А смысл этой идеи, я и сам собственно не ведаю, так как знаю: - «Ничтожно мал я, и жалок, дабы делать какие либо глобальные выводы». Проходя как-то по улице, известной всему населению земного шара, как Андреевский спуск в городе Киеве; я обратил внимание на закрепленную на некотором возвышении табличку, посредством которой до моего сознания дошла информация о том, что территория возвышающаяся за и над этой табличкой, является историческим заповедником и заключает в себе наидревнейшее, священное место града Киева. Поднявшись на эту возвышенность, я долго ходил и в грусти и молчании обозревал выставленные там, всяческие разрушенные древности. Пока не наткнулся на одно дерево. Липу. Растение это, на вид было огромно и безобразно. Словно большой камень, сброшенный с небес богами, громоздилось оно своим толстым и коротким стволом, посреди пустыря. И несмотря на струящиеся из всего ствола, в большом множестве, молодые побеги; дерево навевало мысль о каком-то долгом и не справедливом страдании. И только обнаружив табличку, воткнутую у его основания в землю, я понял причины взволновавших меня мыслей. Дерево, перед которым я находился, было посажено здесь, в 1635 году от рождества Христова. Оно прожило до настоящего времени 369 лет. Вот и всё. Я наконец-то подобрал слова, которыми будет на мой взгляд, уместно закончить это повествование. Слова навеянные мне так же, стихом одного из известнейших поэтов конца ХХ столетия. Так вот: Бог? Или морг? Бог или морг? Где всё?…

Анотн, Веик, Нот, 12.02.2004г.

* * * * * * * * * * * *

Снегом птицей рекой и полем
Клятву давая тебе на верность
Ветрами нитью опутаны руки
Ветром мысли глаза и пальцы
Холод невозвращение
Здесь того кто забрал на себя всё
Лёд без воздуха только лёд
Снег здесь без тепла весь
Невозвращение
Невозвращение
Здесь

(Анотн Киев Мариинский парк 14.02.04.)

* * * * * * * * * * * *

ЛЮДОЕДЫ

Они Челове. В пиджаках. С пальчами. Толстыми и членистыми. Мягкими, как не эрегированные тела. Шевелятся на верёвочках. Челове-Пальчи. Перевыворачивают тела. Податливые. Сахарные. Зубызубызубызубы. С них капает липкий. Бесконечные человечки, Ручками царапают эмаль зубов. Повреждают. Роскавы… Пло-Т. Пло-Т. Сделай плот ночью, плыви по течению, раздвигая ветви, раздвигая вет-ки-волосы-стебли-корни-и-черви. В пальцах запечатлена их память. Всё что успели. Пальцами вслед. Хищники, спрятанные в прическах. Ты вернешься коленями. Молить милости, не быть съеденным. Не быть небылью. Не существительным. Не существенным. Не существующим. В забвении паутины человеческого мира. Я сегодня гулял по парку. Среди заснеженных буков, елей и клёнов. Среди детей с собаками. Среди старух поддерживающих друг друга. У старух нет зубов. Как правило… Я не обращаю на это внимания. Ни что не может вывести меня из равновесия. Я спокоен, как памятник погибшим защитникам. Флегматичен. Как выбритый покойник. Смерть, как средство к спасению. Не быть съеденным. Заживо людоедами. Остаться гордым и независимым. Самым смелым человеком на свете. Чемпионом, избежавшим опасности. Унижения быть съеденным. Чести быть съеденным. ЛюдоЕ!!! Спрятаться за её плащом. Смерть. Ко мне кто-то подкрадывается… Людоедылюдоедылюдоедылюдоедылюдоедылюдоедылюдоедылюдоедылюдоеды…

14.-15.02.04. АнтонП. Киев, Шелковичная-5.

* * * * * * * * * * * *

Шепотом, шепотом копошится. Маленькая, суетливая копошилка. Шебуршит, шоркается. В своём тёплом хозяйстве шепотом. Шу-шу-шу. Маленькая такая. Вся такая маленькая суетливая. Словно маленький помповый насосик. Усердствует. Так. Усердствует. Шу-шу-шу. Копошилка.
Вон, вон тот грязный мальчишка. У него сопля из носа торчит. Зелёная, между прочим. Он её втянет в нос. Она там где-то исчезнет; затихнет в носу, спрячется. А потом опять покажется. Выглянет из ноздри. Словно ещё один любопытный глаз. И вот так без конца. И никому до этого нет дела.
А я всё вижу. Мне, мне до этого есть дело. Я можно сказать, принимаю в этом самое непосредственное участие. Но больше всего, я люблю наблюдать за вот этой самой копошилкой. Как она там у себя. Вдруг! Устроившись на мгновение, и удовлетворённо приняв какую-то удобную для неё позу, она опять срывается с места и закрутившись волчком, принимается за свою работу. Опять до меня доносится её шебуршание. Словно маленький помповый насосик, перекачивает копошилка своё время. Как можно быстрей. Такова суть каждой среднестатистической копошилки. С этим практически ничего нельзя поделать. Такова их суть. Суть – словно вирус. Вирус определяющий саму суть копошилок. Шебуршит, шевелится, шуршит копошилка. Попискивает. Скребётся. Коготочками, по стенкам оцинкованого десятилитрового ведра. Недавно здесь. Ночью с полки свалилась. Не привыкла ещё.

Tony(енот)Киев16.02.2004.

P.S.: Копошилка. Написана в связи с продолжительным, ежедневным, вынужденым общением с моим соседом по комнате – Виталиком. Он и сейчас лежит здесь неподалёку, на диване купаясь в своём тонированном мировоззрении. Как не поддающиеся тлению святые мощи.

* * * * * * * * * * * *

В парке медленно зажигают фонари. И как будто сразу наступает ночь. Я сижу на спинке скамейки, отдыхаю после двух часовой прогулки. Скамейка раскачивается под лёгкими порывами ночного ветра. Ночь в парке, наступает когда здесь включают свет. Забавно. Как будто свет знаменует наступление ночи.
Я сижу на спинке скамейки. Раскачиваюсь. И наконец, набрав нужное количество оборотов, плавно взлетаю. Я не знаю цели моего полета. Чувствую, что это наверное опасно. Но поделать с собой уже ничего не могу. Я поднимаюсь над застывшими в удивлении деревьями, и лечу, легко отталкиваясь крыльями от морозного воздуха.

16.02.04.

* * * * * * * * * * * *

Сорвался тряпкой. Неожиданно сбитый налетевшим ветром. Пойманный ветром, заметался среди деревьев. Ветви гребнем волосы чешут. Волосы, нитями ветра, на многие километры. Ветер, мой великий рикша. Неси меня над миром.
Ему надоело. Скомкал и бросил. Просто распустив хватку. Как будто вспомнил о чём-то. И стало тихо. Я поднялся и вдруг почувствовал, что сильно замёрз. И медленно побрёл домой. Пить чай. Оттаивать. Успокаиваться.

(Мариинский парк) 19.02.04. АП-ля

* * * * * * * * * * * *

Железная бочка безмыслия

В тяжелом клине безмыслия
Зубьями сытого одиночества
Колесом унылого благополучия
Белым временем безразличия
Выйди из игры сломанным
Отрицая всякое правило
Веское ли, очевидное ли
Правое и неправое.
Отринь помыслы свои
Забудь деяния свои
Умой кровью своей
Безумие жизни мира сего.
Дырою сознания
Кирпичом нетленным.

(Анотн Киев Мариинский парк 20.02.04.)

* * * * * * * * * * * *

Осыпью землистого благолепия
Вязкой патокой моления
Унижения и незыблемости
Безнадежного раболепия.
Желтым пальцем славы достойным
Задави главный путь кровеносный
Белым перевертышем были и небыли
Душу по миру,
Собой заслони солнце.

Анотн. 20.02.04.(поезд – Киев-Харьков)

* * * * * * * * * * * *

НЕ В КИЕВЕ

* * * * * * * * * * * *

Картина: Поле, расчерченное полосками всходов кукурузы. Невдалеке посадка. Над посадкой, розовое с голубым, вечернее небо. В небе, пряди неспешно улетающих облаков. В одной стороне, из-за посадки виднеется далёкий дым. Посадка редкая, в ней много рябых просветов разной формы. Я сижу на пятачке травы посреди поля, вокруг рой суетливой мошкары. Из травы, кое где торчат сухие прошлогодние соломинки. Я прислушиваюсь и всматриваюсь в тайные знаки подаваемые мне ото всюду. Начинаю различать отдельные интонации волшебной речи незнакомца, и вот уже протягивая руку, касаюсь его эфирного тела… Как вдруг!...
За спиной раздаётся квакающая человеческая речь: «приветкакдела?чтотыздесьделаешь».
Меня снова нашли. Дела? Делаю? Где? (По экрану пробегает серая рябь). Я встаю и иду в поисках нового места. Ускоряю шаги. Временами резко оглядываюсь, словно вор, укравший что-то единственное.

Анотн (пятигорское)18.05.2004.

* * * * * * * * * * * *

Люди, сознательно обременяющие себя миром и заинтересованные в своём непосредственном участии в делах, являющихся частью мирского цикла или совершенствующих его работу, не имеют возможности изменить ритм своей жизни, и всякое не зависящее от них препятствие, вызывает сильнейшее раздражение, которое заметно проявляется в самопроизвольных подергиваниях, шорканиях, тереблении и нытье.
Как велосипед, вращающий передним колесом во время замедления.

П.А.(платформа Панасовка) 04.01.2003.

* * * * * * * * * * * *

Молитва на смерть рядового покойника

Провожая в пути далёкая и землистыя
Оплакивая свои страхи телесныя
Открещиваясь от неведомого
Соблюдая должные скорбные действия
Отпускаем от себя мясо-о-о-о
Воздавая себя земле на пропитание
Духом обретает спокойствие
И смертью довольствуясь
Вкушает праведный облегчение
Ибо мясо грех езмь
Но так же и первозданная суть всякая
И умержший иже езмь суть прошедшая
И нашедшия и обредшия
Блаженное окончание стяжательств своих
Коий вкушает единение
С твердью его обретающей
И блаженством одаривается
В голодном землистом спокойствии
Очищается от мяса-а-о-о-о
И очищаясь обретает сиим радость великую
А радость сия езмь греховность огромная
И в юдоли своей печалимся мы
Изнемогая в тяжести скорбей наших
И отмахиваемся и отплёвываемся
От лихих и лукавых несчастий на путях наших
Воздаём праведные подаяния телесностям нашим
По мере возможностей оберегаем громоздкую ношу нашу
Надеясь сократить пути до убежищ наших
И во гроб вселить всию суть нашу
Возгордясь добычей цели своейи
Покидаем опротивевших своих спутников
Избавляемся от мяса-а-о-о-о
В усталости плакаем мы безмерно
С завистью греховной провожая покойника
Всуе не замечая своей постыдности
И умножаем позор свой потаённый
Молясь ближним во спасение
Тишайшим и незримым давя движением
Вокруг себя обретающихся
И одариваем несправедливостью
Всякого вновь пришедшего
Загораживаясь от грехов своих
Коим обретая новые грехи свои
Умножая духовные раны свои
В бескрайней колыбели мяса-а-о-о-о
Так проводим в пути далекая и землистыя
Не поминая словом завистливым
А возрадуемся радости облегчения ближнего
И поклонимся миру нами зримому
Не множимому мгновению нами сущему
Обозримому нами и испытуемому
В страхе горести и забвения
Ибо горе наше бренное езмь
Ибо страхи нами творимые
Езмь суть причины нашей
Езмь причина движений наших
Пути освобождений наших
От всего сущего
И во веки веков мясо-о-о-о
Али-и-луя мясо-о-о-о

АНОТН. ГОБ. 21.06.2004.

* * * * * * * * * * * *



* * * * * * * * * * * *



* * * * * * * * * * * *

Наличность

Остановить выражения лиц. Закольцевать их. Зациклить. Пускай тикают. То выпятятся, то снова, то опять удивлённо настороженно. То, то, то. И опять в себя, сначала опять. И вроде каждому лично, есть что сказать, высказать. Бросить в лицо, свои обличительно-познавательные высказывания. Высказки. Всё то что накопилось скопилось. Свои сгустки-накипи. А так, вместе, остаются и молчат, смирно. Молча остаются в своём молчаливом смирении. Перешептываясь. Переругиваясь. Оставаясь. Чем-то невыразительным, да наверное и не так, очень чтобы приятным. Бесцветным и неинтересным.
Как… Раздавленная полиэтиленовая… Она хрустит и распрямляется под башмаками, колёсами. Возможно ей и безразлично. Эти самые обстоятельства. Сколько раз за промежуток времени захрустит её оболочка. Это не больно, возможно не так уж это и больно. Врут лица. Мягкие. Врут. Судя по выражению. Выражению. Ненормативному и оскорбительному. Ну что ты скажешь? Что ответишь? Да что угодно можно. Вот скажешь мне мол : « - Ты, гриб-человек, какие затеи мозгуешь. Что у тебя есть понятного. Ничего не видно. Одни пятна. Цветные и маслянистые. На поверхности. На лице. На твоей лицевой поверхности. » Намёки. « - Наличник!»
По лицу ничего не скажешь. Не скажешь. Полицу… Лицу по сказать.
Сделать можно! Идея. Сделать по лицу. Зачем сказать-говорить. Ухватить, согнутыми костяшками-пальцами. Сдавить и потянуть. Пи-пи-пи. Пока не брызнет. Но не обязательно. Можно просто швырнуть чем ни будь. Так просто. Ради эффекта. Любого эффекта. Просто швырнуть чем ни будь, прямо в серединку объектива. Или просто, пальцем, проткнуть эту тонкую, водянистую резинку. В самый зрачок проникнуть. Нащупать там важную шпонку. Нарушить её. И смотреть после, за ищущими движениями поломанного устройства.
Всё здесь у меня. В моих пальцах-лопатках. Чтобы каждому было… Забыться восвояси.
Я как оглянулся, как огляделся. Сам не знаю, откуда набралось то всего столько. Стою. Верчу головой. Словно механический главнокомандующий. Оставленный из вежливости. Я не останавливаюсь, не останавливаюсь. Постоянно в движении. Разгребаю награбленное. Чавкающие звуки. Кишка-присоска. Бесполезно. Наличность. Бог.

АНОТН. 12.04.2005.

* * * * * * * * * * * *

#2

Остановить лица
Остановить выражения
Зажать струбцынами, полностью зафиксировать.
А потом отпустить и толкнуть пальцем
Пускай тикают
Мучаются и радуются
Надувные, прозрачные
Проголодавшиеся блуждающие гости
Шаркают тенями по комнатам
Передвигают и трогают предметы-вещи
Непонятно.
Ничего не понятно.
Перешептываются в голове кусочки-квадратики.
14.04.2005.

* * * * * * * * * * * *

Иногда со стороны, ухватит пружинами-пальцами. Ухватит, повиснет, дёрнет, оторвёт, спрячется. Вон там. Там за линией. А потом опять, уже уверенней, вцепится, скрутит; и висит мучает. Грузным балластом. Тянет и тянет.
Я отшатываюсь… Но поздно. Опять заволокло. Липкими верёвками. Где-то в самом начале линии разрыва. Безнадежно захнычет. Попросит, отвернётся, скукожится. Всхлипывая. Последним признаком. Ознобом. Остаточным проявлением отходящего мяса.

Анотн ком мок а (Страшный день) 07.05.05.

* * * * * * * * * * * *

Чёрт! Он всё ещё здесь. По комнате. Прячется от моего взгляда. Пятится. Иногда вздохнет, дотронется. И меня опять обволакивает… Сознание замира… Я. Я где? Руками в стороны. Ёжится пальцами. По гулким пустым комнатам. Кричу, выплевывая, пенистые иголки. Незачто ухватиться. Я слабею и падаю.
Медленно лежу. Остываю. Прихожу в себя. Вхожу. С опаской. Через приоткрытую дверцу. В себя. Нащупываю поверхность. Привыкаю. Набираюсь опыта. Боюсь. Знаю, скоро опять, на кислом уровне тошноты. Подкрадывается. Он опять здесь. По комнате. Помо… Я… Соскальзываю. Лохматыми пальцами по периметру. Ды… Ды... Д… Ой мама!

Анотн а ком мок 08.05.2005.

* * * * * * * * * * * *

И вот я уже полностью. Окончательно завяз. По самый пиздец. Я иду, плетусь, двигаюсь, заплетаюсь, сдвигаюсь, сдвигаюсь, с двигаюсь; качающаяся безделушка, забытая ребёнком, шаг за шагом, кто-то ко мне, сюда, слышу приближаются, его голодные чавкающие шаги, мне некуда… некуда затаиться, в сторону, натыкаюсь, не вижу, туман. Крадучись сквозь туман застрявший в деревьях. Прошли мимо, Стали прошедшими, Мимолюди. А я? Я как выберусь? Я то… Ничего, как ни будь, я уж сам, как ни будь. Вдруг!… Чувствую, кто-то трясёт за плечо-локоть. Сосед. По койке. Покоечник рядомсоседящийся. Чего-то опять надо. Что-то кричит: - Пре..а…т…те…ай…то…оать… койно. Разговор и крики, пробивающиеся сквозь плотную завесу радиопомех. – Простите, Вас не слышно. Слишком сильные радиопомехи. Перезвоните, что-то с телефоном. …АТС… Барахлит. Что-то барахлит. Сломалось. Разрыхлилось. Испортилось и не работает. Патина на стекле. Перламутровая. Доисторическая. Мокрая, после окончания векового дождя.

Анотн ком а мок 08.05.2005.

* * * * * * * * * * * *

Быть терпеливым
Ничего не трогать
Наблюдать
Ощущать поверхность
Свою поверхность
На тонких сухих палочках.
Поскрипывает основание
Поле персональной деятельности

Смотреть внимательно
Всё доподлинно
До конца дождаться
Конца дождаться
Ничего не трогать
Быть терпеливым

Анотн 11.05.2005.

* * * * * * * * * * * *

Кожей поскрипывая, крутить колесами
Зрячим песком под гору осыпью
Невольно задержаться перед пропастью
Сменить пропасть на новую пропасть.
Понять чувствительно новое знание
Добровольно легко опрокинуться
Качаясь в сомнении перевёртышем
Преобразиться в новое обретение
В новом мире себя выровнять
Распрямить согнутое, раскрепить скрепленное
Шагнуть выдохнуть, вдохнуть выполнить
Нового мира имя игривое
Непонятно уходя с места сдвигаясь
Крутить колесами дорогу поскрипывая
Себя колесо мирное
далеко.

ТОТ же 11.05.2005.

* * * * * * * * * * * *

А он задумался. И стало как-то неловко. С этого всё и началось.

Анотн 2005.

* * * * * * * * * * * *

Остыть остаться остановиться
Нежно остыть осторожно
Оторопь или неторопь
Выперло со всего торопливо…
И стоит-топчется.
Лопнет посыплется
Мелко потом шумным шорохом
Падай ворохом сухим.
Медленно шелестеть внизу.
И опять, распрямляясь, всё выше и выше, подбираясь опять к самому горлу, цепкими крючками-пальцами обрывая мясные лохмотья
Пока…
Лопнет посыплется
Обвиснет обратится воротится
Никогда до конца не насытится
Остыть, остаться, остановиться

* * * * * * * * * * * *

Распустить внутренние пальцы
Себя отпустить на волю
Медленным невесомым осадком
Остывать постепенно
Погружаясь немыслимо
Висеть остывая
Успокоиться
Полностью успокоиться
Освободиться

Ан Ки 06.07.05.

* * * * * * * * * * * *

Отяготил землю дом новый. Новый, нежилой, пустой ещё. Скоро его заселят, людей в нём поселят. Они поселятся, станут поселенными, новосёлами. Удивленно, необычно, таращатся из окон, воспринимая, жадно впитывая новые ракурсы. Будут знакомиться, притираться. Сравными себе стчастьеливцами. Обживаться, прислушиваться. Полные сил. Полные надежд. Уверенных чаяний. Вид? Вид, открывается из под приставленной ко лбу ладони, из двадцатиэтажного окна. Збылося. Заселились. Тихий центр. Капля секретной слизи, стекает по внутренней стенке, освободившегося, на время, от желаний, че, ло, ве, ка.

Анотн. Киев. Кловський узвiз-5 (напротив) 07.07.2005.

* * * * * * * * * * * *

Чёрною тучей надвинется
Заползёт повиснет опрокинется
А потом засохнет попятится
Жди пока отвалится

* * * * * * * * * * * *

В её лице тайна
В её лице время
Ужас, обладать ею
Физическим своим телом

* * * * * * * * * * * *

Освободите место,
Дайте осмотреться,
Всем корпусом поместится,
Закончить торопиться – не торопиться.

* * * * * * * * * * * *

Выбор?

На хлипкой подвижной поверхности
Шевелящейся сущей однозначности
В унылом плену телесности
В мясистой реальности
Жадный жилец жил жидкой жизнью.

А в топком тревожном теле полости
Давится толстым волосом
В трупе своём топится
Перевертывается и дергается
Пуганый беглец в глубинах своего заболоченного мозга.

* * * * * * * * * * * *

В течение дня всего. Проникает в тело усталость. Озабоченность и раздражительность. Насущность и житейсность. И возникает ощущение удовлетворенности жизнью; когда она, нащупав и оперевшись, удобствуется там внутри. А я встретил вчера человека. А он мне не подал руку. Наверное в нём усталость заболотилась и сидит там, преждевременно застопорив течение его сегодняшнего дня. И он пошел в ботинках и брюках и не подал мне свою руку. Может это бы была рука помощи, для спасения моей немощи. А может я просто злой сегодня. И мне это просто выгодно. И пусть вам будет обидно, оттого что я такой неудобный. А усталость где-то копится. И меня поджидает подлая. А ты обнимешь меня за голову. Ласковая и голая.

* * * * * * * * * * * *

Игрушку пальцами
Толкнул и пялится
На месте пятится
Никуда не покатится
На койке покоечник
Кичится личностью
При постройке личности
Отрубили конечности
Бесцеремонно и небрежно
Испортили наружность
И почему-то думают
Что они самые умные.
И вот они умные
Сидят они думают
Протяжно думают
Выпуклые умные
Выбитые умные
Убитые думают
Мёртвые думают
Гундосые думают
Вопросы думают
Ответы думают
Новые заветы
БУ-шные заветы
На новые вопросы
Старые ответы.
Есть на всё ответы
У девочки Светы
А может быть Света
Хотела бы конфету.
А у мальчика Коли
В голове больно
Он лежит на койке
В мозговых коликах
А рядом покойник
Сел на подоконник
Кому больше больно
Побольше кому больно
Побольше
Больно!!!

В чём-то похожи по смыслу
Рифмующиеся слова
Рыхлым куском повисла
Использованная голова
И себя неуютно чувствует
Осиротевшее тело
В шкафу рукавами запуталось
Кому до этого дело.

* * * * * * * * * * * *

Забери у меня изнутри
Мою бестолковую личность
Забери, всё что внутри
Мою внутреннюю наличность
И на мелкие рви куски
Всю бумагу души моей
От стыда избавь и тоски
От жизни среди людей

* * * * * * * * * * * *

Речь на площади

Иёи эхф гувуощи иа иоа баув паах вдигр агывщи уаа уж мичиаху иа уж гууди ахф гиу дааи огв ого да и. Зуа агрегр десьтн чеогва ага взониу ага. Зуууа. Ага. Иёи эхф гувущи иа. Могми ми могми. Гзя угф! Доборбл иа год цум год пэ. Навада дея ядом ды вредом игр гущи дородл боги ага. Яхмад вне очи похли за мхом лемёхом зыгзи по то дая. Та мочиа. Та могзя та мохуа хуя гзя ция ага на ох нас. Зырь резко хавая прочего Рубя разумом дуру дрёмную. Выдури пару выдохов. Выполни пламя пороху. Закрой за собой выходы. Всех невидимых видимо-невидимо. Видимо всех.

ТНОАН ВЕИК 18.07.

* * * * * * * * * * * *

ХОККУ

Лицо отраженное в стекле, смотрит в лицо отраженное в стекле. Лица серьезны. Равноудаленное от лиц стекло, иронизируя, проецирует внутрь себя равноискривленные изображения отраженных лиц.
Две, одновременно пущенные в употребление сахарные карамели (условно обладающие первичными чувствами), попадают раздельно друг от друга в рот взрослой женщины и маленькой девочки. При этом, сердцевина карамели находящейся во рту девочки, имеет все основания испытывать внутреннее возрастающее напряжение, т. к. вероятность её полного распада близка к ста процентам; в то время как женщина имеет психическую возможность и вероятную степень желания приостановить процесс поглощения конфеты, в связи с чем, сердцевина которой находится в относительном покое.
В мире есть мёртвые люди. В мире есть умирающие люди. Есть люди не подозревающие о смерти. Есть люди ничего не знающие о смерти.
Кто из них докажет мне что я далеко от сюда.

Дорогожичи 18.07.2005. Анотн.

* * * * * * * * * * * *

ХОККУ 2 (пояснение)

Лица внутри стекла.
Женщина внутри конфеты.
Все мертвы.
Далеко ли я отсюда.

20.07.2005.

* * * * * * * * * * * *

Массаж совести

Применив вещь, избавься от неё. Избавлением подтвердишь суть вещи. Примени вещь в направлении к ближнему. Ибо вещь не примененная, внутренне мучает обретающего её. Применяя к ближнему вещь – наносишь вред ближнему; вещью отрицая внутреннюю свободу его.
Данный порядок, используй во благо своё. Благо представляешь себе, отрицая движение вещей от себя исходящее. Храни от вещей своих, ближних своих. Сократи движение вещей. Причисляя себя к вещи – умрёшь смертью мучительной. Превратишься в вещь неподвижную. Прекратишься. Вещью станешь. Безжизненной. Отверденевшей. Прекратишься.

18.07. Киев.

* * * * * * * * * * * *

Где те живые, прочие люди. Как увидеть их, как рассмотреть, среди того что вижу я. Незаметные, из-за своей непринадлежности к движению жизни. Ни в чём не участвуют, только наблюдают. Иногда неопределенно усмехаясь. Песок на пальцах. Лишь изредка, плавно подав вперёд руку, что-то повернут, или сдвинут. Не напрягая безучастного взгляда.
Иногда, неожиданно повернувшись, я успеваю увидеть колебания их ускользающих ликов. Прочие. Когда-то были людьми. Участвовали. А потом что-то узнали, догадались о чём-то. А может и знать ни о чём не нужно было. И всё произошло само собой. Просто остались. Как мелкий песок, налипший на пальцах господа. Прочие. Залюди. Ходят, и в задумчивости, подталкивают некоторых, желающих выйти за. Не знающих что их ждёт. Отчаянных. Равнодушных.

(Навеяно «Чевенгуром» Платонова). А.П. 20.07.05.

* * * * * * * * * * * *

Из мутной ряби вод степного пруда
Далекими криками полевых тружеников
Помоги остановиться в бесконечной дороге
Заклинанием желтых бабочек
Над незримым цветком вечности
Мне скучно, роскажи сказку.

Анотн. Кам`яна яруга. 20.07.2005.

* * * * * * * * * * * *

Провалился.
Ухнул, с пыльным хлопом
В беспорядке края осыпая
Потом покаялся, когда рассыпался
Провалился.
Пошуршал малость, успокоился
Никуда не выбраться
Теперь улыбайся, если получится
Провалился.
Кому пожаловаться.
Куда обратиться.
Кто пошевелится
Собою потратиться.
Пошевелился
Пополз
Посыпался
Провалился.

стм–«Московскийпр-т»210705

* * * * * * * * * * * *

Площадью пыльного горизонта
Находка желтой бабочки
На мокром пятне от высохшей лужи
Известие о грядущей засухе
Словно пальцы подземного человека
Разворачивают свою прелую пищу.
Сворачивается и засыпает.
Знаменуя этим, завершение сезона дождей.

Анотн Нахаловка 21.07.2005.

* * * * * * * * * * * *

И вот нашла
Желтая бабочка грязючку
Словно волосам камень
Словно зайке железка
Блестит и переливается
Серебристым кусочком
Оседает. В большие глубины
Чешуйка смерти моей

* * * * * * * * * * * *

Скользун заблестел и налился гробом

Бойся Скользуна когда он замокреет

(Из воспоминаний)

* * * * * * * * * * * *

Прыгает и обдирает
Злым шумом
Хохотом грохотом
Втаптывает в дырку тебя
Проворный кривой Капельник
Шатает подпорки
Что-то шелестит в карманах
Мёртвый кот ищет выхода

Анотн Нахаловка 27.07.2005.

* * * * * * * * * * * *

Направляя и поддерживая
Холодным держа приводом
Мысль железная
Правит ровным решением
Пропускает беспрепятственно
В себя простое внешнее
Некому препятствовать
Нечему препятствовать
Всё будущее неизвестное
Всё прошлое бесполезное
Материалом сырым двигая
Передергивая и вздрагивая

Анотн. Лук`янiвська. К.20.08.05.

* * * * * * * * * * * *

Рассыпаться крошечной россыпью
На крошево раскрошится
Мелочью вокруг раскатиться
Пусть кто-нибудь полакомится

Ласкает полосами волос
Из мягких мятущихся искр
Быстрый скрипучий голос
Обо мне ожидая думать будет.

И первым почует привкус
Кость моего движения
Грязь одного страдания
Не мешая, в стороне смотреть, шурша сухими кончиками пальцев.

21.08.05.

* * * * * * * * * * * *

Неужели таким же я. Стану таким же стану я. Сосредоточенно-живущим. Не ощущая твердости бытия своего. Не веря в … жизни своей. Объективным. Как деревья, в переносных горшках на кирпичной площади, в окружении крупных камней жилых и значительных. Под ясным или хмурым небом. Безразличным или грустным. Ни в коем случае не весёлым. Именно безразличным или грустным. Когда как. В зависимости от погодных условий. Неужели таким же я. Стану таким же стану я.

Анотн. Киев. 22.08.05.

* * * * * * * * * * * *

Идя по площади, я нашел винт. Обычный мебельный винт, длинной примерно 3 см. Широкая шляпка с глубоким шлицем. Это ничего не значит.
Город Киев. Софийская площадь. Двадцать второе августа, две тысячи пятого года от рождества христова. Двенадцать часов, тридцать четыре минуты.
Винтик этот, я потом на Меганом отвез, на какой-то камень положил. Там он теперь и лежит.

Пилипенко Антон Викторович .

* * * * * * * * * * * *

Однажды ехал в поезде. И решил там в санитарно гигиеническое место сходить. Не то чтобы очень хотел, так уж получилось, в прок так сказать. И вобщем стал я там в определенную позу, и стараюсь сосредоточиться, что просто необходимо, в связи с высокой маневренностью передвижного состава. А потом меня как качнет, и я туда, потом сюда, итак сказать в самый ответственный момент. Вобщем некрасиво получилось. А потом я посмотрел и увидел, что не только я один тут так, что почти что все до меня тоже так. И я стоял и рассматривал, пока в дверь стучать не начали. И я вышел. И вовремя. Чуть красивую местность за окном не пропустил.

22.08.2005.(поезд Киев – Симферополь).

* * * * * * * * * * * *

Меганом
Тенью чайки скользит над пропастью
Узорами соленой скалы
Нависая молчит о чём-то
На всём протяжении бесконечной сказки
В раскаленных солнечных пальцах
Наполняя всё звоном своего безразличия
Иногда осыпаясь,
сбрасывает старую чешую
И вновь замирает
В ожидании наступления следующего тысячелетия

Анотн. Судак. 25.08.2005.

* * * * * * * * * * * *

Черными силуэтами
Провожая падающее солнце
Всей массой теряя очертания
Качает…
Кругами тишины своей
темнеет
Я высоко на горе сижу
В задумчивости покинув спутников
Прислушиваюсь
Как где-то ниже,
лениво облизывается море.
Мы завтра уходим отсюда.
Возможно надолго.
Оставив это
Вечное-неподвижное
Лежать в медленности своих травяных запахов

Анотн. Меганом. 25.08.2005.

* * * * * * * * * * * *

Раздувает ветром
Хлопает пылью рубашки моей
Глыбою нависающей высоты
Хочет закружить,
закружить и унести куда-то
Чтобы показать там,
ему одному известное.
Кружится и летит,
планируя над обрывами ноздреватых скал
Как бы прощаясь,
зависает над маяком
И дальше,
за край тарелки мирового океана.

Анотн. Меганом. 26.08.2005.

* * * * * * * * * * * *

Когда-то наползло, насыпалось.
Слиплось, сцепилось, склеилось.
А потом вздыбилось шершавым островом
Было гладкое мокрое,
Стало сухое и острое.
Громадное и грустное.
Что это такое?

* * * * * * * * * * * *

Если в самом лучшем своём виде-состоянии, не можешь ничего, то какая разница, в каком состоянии ты находишься.

* * * * * * * * * * * *

Й-И-И-Ы!

|||||||||||||||||||||



* * * * * * * * * * * *

P.S.:

* * * * * * * * * * * *

Сидит

Один человек, долго сидит среди темного ночного леса. Один очень страшный человек, долго сидит посреди темного леса. Зловещие тени, пляшут на кривых стволах деревьев. Шорохи заползают ото всюду. Человек один. Страшно сидит среди леса в долгом и зловещем молчании. Сдавливает темнота. Человек сидит. Он и сейчас там сидит, обхватив руками окаменевшие колени.

Анотн. Лозовой яр. Коломакские лиственные леса.28.09.2005.

* * * * * * * * * * * *

Повиснув на веревке суеверного ужаса. Всматриваешься в догорающие угли, в надежде почувствовать немое оправдание своим опасениям. С той стороны, слишком близко подлетевший жук, гудит в сухой листве опаленными крыльями. Нас двое. Я и жук. А может это муха? Смотрит на меня из листвы опаленными сетчатыми глазами. Тянется ко мне своими волосатыми лапами. Присоски на кончиках. Вскакиваю и бегу, натыкаясь на невидимые стволы. Спотыкаюсь, запутываюсь и повисаю, раскачиваясь невысоко над землей, чтобы не шуршать громко, шерстью сухих листьев. Вишу. Беспомощно водя руками. На длинной, липкой веревке суеверного ужаса. В полном сознании. В лесу сознания. Заблудившегося в лесу сознания.

Анотн. Там же. 28.09.2005.

* * * * * * * * * * * *

Громким шелестом падают, огромные кленовые листья. От долгой засухи иссохшие на деревьях, краями сморщившись во внутрь своих лицевых поверхностей. Словно колючие шелестящие лапы, оседают они на дно лесной глубины. Силуэты деревьев, плывут бесформенными тенями на фоне ночного неба. Шумят, облегчаясь под осенними ветрами. Осыпаются, освобождая проходы в сплетениях своего увядающего нутра. Изредка поскрипывая, мается старое дерево, множеством дупел издавая свои стенающие унылости. Листья катятся, шумя, словно тысячи крупиц, мечущихся внутри великой погремушки; перемешиваясь волнами сухой песни. Мерцающими стволами, стоит спокойное множество. Лишь изредка, будто зовя кого-то, ночь далеко вздрагивает, гудками космических электричек.

Анотн. Там же. 28-29.09.2005.

* * * * * * * * * * * *

Вот эта. Дикая безразличная местность. Не оставшаяся ни в чьей памяти. невидимый белый хаос.
Тянется ломая и опять тянется. Рваными сетями в небо, которое лишь мельком, торопится покинуть этот неуютный край. Летит. Высоко, высоко. Небо. Над очевидностью твёрдого мира. Где беснуется и плещет. Через все вообразимые края. Достойная сочувствия и восхищения. Безжалостная борьба тёплых частиц за клочок пустоты.

Кимровские болотистые леса Тверской обл. 13.03. 2006

* * * * * * * * * * * *

ДО

* * * * * * * * * * * *

Гордым полосатым утесом
Швыряет брызги волн
Под тяжестью глыбы ветров
Привычно глядя
На пляску очередного хаоса
Внутри падающей вниз водяной капли.

* * * * * * * * * * * *

Неглядя совался в пропасть
Себя придавить ко дну
В тонкой горсти держать
Все необходимое одному.

* * * * * * * * * * * *

Или не так, а иначе
Что каждая задняя часть
Это просто хитрость
Щурится что-то и прячет
Бликами острых лиц.
Пятая масть.
Ночью.

* * * * * * * * * * * *

Наткнулась в недоумении
На попавшее в поле зрения
Любопытное образование
Держа на готове
Второе обратное запасное
Мнение по любому поводу.
Поджав лапы
Греется в стороне глупость

* * * * * * * * * * * *

Жадность и лень
А за ними тень
Ходит четвертый день
Словно тяжелый кистень.

* * * * * * * * * * * *

Хандра
Вчера
С утра
Меня поймала
И грустно мне стало
Что снова сегодня
Уже не то что вчера
И хочется все обернуть сначала
Этим вечером
Снова всех пригласить на праздник

* * * * * * * * * * * *

Однажды грусть старость и злость
Нашли мозговую кость
Спорили долго они
Где же ее хоронить

* * * * * * * * * * * *

На спине слона нарисую землю
На земле нарисую дерево
На дереве нарисую птицу
Птицу смотрящую вдаль
Где на горизонте медленно уходит
на зимнее пастбище стадо
И машет ушами стадо
Стадо серых слонов.

* * * * * * * * * * * *

Он поднимает волосатую тяжесть И долго держит ее оперши на голову Смотрит на познавшего одиночество легкости В надежде бросить и уйти в направлении нулевого меридиана

* * * * * * * * * * * *

Приоткрыв шторы своей умудренности
Снисходительно рассматривает вселенную
Рецепторами идеальных высматривателей
Всесторонне анализирует непостижимое
Внутренне, в тайне от всего
Досадуя на свои мелочные докучности
Сетуя на свои сущие хроничности
Уставая, душит своего ребенка тайно
Железными клешнями свое мыльное сердце
Блаженствует в корыте своей лени
Ворочается, нащупывая сползающее одеяло

* * * * * * * * * * * *

Прислушиваясь к земляным шумам
Ищет небесность потерянным зрением
В надежде уловить вибрацию своей полости

* * * * * * * * * * * *

В ловушке нового ужаса
Узловатым животным тужится
Внутренним криком вздувается
Самого себя пугается, когда облегчается
Напряженный кот щекочет усами стенки тяжелых внутренностей

* * * * * * * * * * * *

Из части лица выглянуть
По новой опасной лететь
Траектории страха своего
Запутанно думать
В следующий выход выйти
Старое все вдалеке
новое здесь
Учит тебя управлять
По линии зрения своего
Плыть.

* * * * * * * * * * * *

Не снимая парика
Думает заумное
Своя-рука-владыка
И длинная, темная
Дома сидит пьяная
Тетенька связанная
Ничем никому не обязанная
Старая
И грязная

* * * * * * * * * * * *

Не обманет ангел
Того кто думает собою много
Того кто в силах от бога
Гордо принять подарок
Отчаянно и терпеливо
Зажечь последний огарок
Перед великим мраком
Выдумывая себе имя
Последние выбить клинья
Исследуя новую форму
шизофрении