"Помню, еще очень давно, когда при мне заводили  речь  или
спор  о  каком-нибудь  вздоре, я говорил: 

АПЧ – активный ПЧ. Бывает почти каждый день. Охотно комментит, участвует в обсуждениях, тестах, и тп. Настоящие друзья. Золотой фонд. Когда их долго нет, начинаешь чувствовать себя сиротой.

Итак, что же я имею?
     Я вынул из чемоданчика все, что имею,  и  все  ощупал:  от
бутерброда до розового крепкого за рупь тридцать семь. Ощупал -
и  вдруг  затомился  я весь и поблек... Господь, вот ты видишь,
чем я обладаю. Но разве это мне нужно? Разве по  этому  тоскует
моя  душа?  Вот  что дали мне люди взамен того, по чему тоскует
душа! А если б они мне дали того, разве нуждался бы я  в  этом?
Смотри, господи, вот: розовое крепкое за рупь тридцать семь...
     И весь в синих молниях, господь мне ответил:
     - А  для  чего  нужны  стигматы святой Терезе? Они ведь ей
тоже не нужны. Но они ей желанны.
     - Вот-вот! - отвечал я в восторге. - Вот и мне, и мне тоже
- желанно мне это, но ничуть не нужно!

"Там  каждую  пятницу,  ровно в одиннадцать, на вокзальном
перроне меня встречает эта девушка с  глазами  белого  цвета  -
белого,  переходящего  в  белесый - эта любимейшая из потаскух,
эта белобрысая дьяволица. А  сегодня  пятница,  и  меньше,  чем
через  два  часа, будет ровно одиннадцать, и будет она, и будет
вокзальный перрон, и этот белесый  взгляд,  в  котором  нет  ни
совести, ни стыда. Поезжайте со мной - о, вы такое увидите!.."

      

      Красивых любят чаще и прилежней,
	Веселых любят меньше, но быстрей,-
	И молчаливых любят, только реже,
	Зато уж если любят, то сильней.

.................

Несказанное, синее, нежное...
Тих мой край после бурь, после гроз,
И душа моя — поле безбрежное —
Дышит запахом меда и роз.

Я утих. Годы сделали дело,
Но того, что прошло, не кляну.
Словно тройка коней оголтелая
Прокатилась во всю страну.

Напылили кругом. Накопытили.
И пропали под дьявольский свист.
А теперь вот в лесной обители
Даже слышно, как падает лист.

Колокольчик ли, дальнее эхо ли,—
Все спокойно впивает грудь.
Стой, душа! Мы с тобой проехали
Через бурный положенный путь.

Разберемся во всем, что видели,
Что случилось, что сталось в стране,
И простим, где нас горько обидели
По чужой и по нашей вине.

Принимаю, что было и не было,
Только жаль на тридцатом году —
Слишком мало я в юности требовал,
Забываясь в кабацком чаду.

Но ведь дуб молодой, не разжелудясь,
Так же гнется, как в поле трава...
Эх ты, молодость, буйная молодость,
Золотая сорвиголова!