Может кто-то еще не читал моих "Котов". Это "Евангелие от Мури" выложено все. Давно собиралась это сделать.
Предупреждение: много букфф.
Коты

От автора
Ивон смотрела на меня не моргая и ее добрые глаза выражали непонимание. Как, в старушке-Европе где-то есть крысы? Я пыталась рассказать ей историю, которую предлагаю вашему вниманию, поэтому, предвидя недоуменные вопросы немцев, голландцев, французов - живущих в чистеньких городох, похожих на иллюстрацию к книжке сказок братьев Гримм, и жителей российских городов, где центр города - это новые строения из стекла и бетона, отвечаю - крысы в Европе есть. Львов, город, в котором живут мои герои, правда, не совсем Европа. Вернее - Европа, но только на первый взгляд. Старый город с остатками крепостных стен и огрызком замка на горе насчитывает 750 лет истории. За это время что тут только не настроили: и кафедральный собор, и множество костелов разных стилей и, конечно же, Оперный театр. Здание Оперы обращено фасадом на бульвар, а вот под ним, в глубине под землей течет река Полтва. Под каменными сводами, невидимая для глаз эта маленькая речка продолжает свою работу, как и в средневековье - служит городской канализацией. Это подземное царство имеет своих жителей. Вы уже догадались. Да - это крысы. Ночью они выходят из под земли и совершают свои набеги на город. Но тут их встречает "ночной дозор" из котов-крысоловов. Обитатели небольшого квартала старинных домов у Оперы вдохновили меня написать эту повесть. Для ясности, мне пришлось нарисовать план двора-колодца, куда судьба привела моего героя, помойного кота по кличке Сто грамм.

Сто грамм

Вышел из тумана
Месяц с лицом самурая.
Обнажил меч из кармана кимоно.
Леонид Каганов

«Ну что тут особенного -- в этом дворе… Двор, как двор, только проход к нему очень хитрый. Да и метку, похоже, слизали, или она очень давняя была». Так я думал, идя по длинной галерее, которая служила продолжением крыши. И тут я почуял - за дверью была кошка. Я принюхался: кошка была старая, очень старая. Я слегка приуныл, но ветер принес новый пленительный запах. За следующей дверью за углом тоже жила кошка. Какое там! Целых три молодых и сильных кошки, две были беременные. Ого, внизу, этажом ниже, по балкону гуляла еще одна. Роскошная персиянка с оранжевыми глазами. Я попал в кошачий рай и уже готов был запеть от радости, когда увидел… его. Он появился с той же стороны, что и я. Он шагал по балкону, и шерсть на его пушистых боках шевелил ветер. «Перс»,-- подумал я. Толстое, никчемное создание, выросшее на подушках. Ну, этого я сделаю на раз – два… Чем ближе он подходил, тем яснее мне становилось, что это не перс, а что-то совсем другое. Не доходя до меня, эта туша, этот мешок с кошачьим жиром взлетел на перила балкона, даже не присев. По тому, как вздрогнул металл под его лапами, стало понятно, что под шкурой у этого экземпляра непонятной кошачьей породы стальные мускулы и тут до меня наконец дошло, кто передо мной. Шерсть на моей спине встала дыбом от страха, и я срочно захотел писать. «Вот и настал мой конец», -- мелькнула мысль. Жизнь моя была короткой, всего 9 месяцев, но насыщенной. Лапы мои подогнулись сами собой, пряча горло, я склонился, выражая полную покорность всем своим существом, и произнес сакральную формулу ученичества. Все получилась не так плохо. Котище спрыгнул вниз, и его полосатая морда приблизилась вплотную, мелькнули зеленые глаза, затем последовал удар. «Все, физдец мне»,-- подумал я, летя на железную ограду балкона, но неожиданно мягко спружинил, ударившись спиной о виноградную лозу, оплетавшую все вокруг.
- Урок первый, всегда будь готов встретить удар. Тем более, когда бить не полагается, как сейчас. Как ты сюда попал?
Пришлось рассказать, что кот по прозвищу Полхвоста взял меня «на слабо» и я, как дурак, поперся в этот двор.
- Так ты хочешь поступить ко мне в ученики? Я не беру учеников. Правда, у меня уже был ученик, однажды. Дай все же, я на тебя посмотрю.
Зеленые глаза сузились, а ноздри затрепетали, втягивая воздух.
- Да, моешься ты редко. Помойкой от тебя так и несет.
Я подумал:
- Кто бы что понимал. Это лучшая центральная помойка у Оперы. Ее запах – особое отличие, знак принадлежности к высшей касте. Мне повезло, что я родился на этой помойке, а не где-нибудь еще. Любой уличный кот дал бы себя добровольно кастрировать, чтобы остаться только на подходе к этому кошачьему эльдорадо - полных баков вкуснейших отбросов.
Внимательный взгляд его потеплел.
- А вот это хорошо… Просто отлично.
- Что ты увидел, сэнсей, у меня на лице?
- Полоски. У тебя много правильных полосок.
- А что это значит?
- Полоски – признак хорошей крови. Дикой крови. Они отличают охотника от прочей пятнистой швали, которая жрет из мусорника. Однажды я уже видел такие же полоски, как у тебя, и из того котенка все же получился хороший охотник.
- Расскажи мне о нем.
- Это длинная история.
- Все равно, расскажи.
- Ну что ж, слушай.
Он прижмурил глаза и заговорил, обращаясь не ко мне, а как будто разговаривал с самим собой.

Муря
Сын быка движется неровной походкой.
Вздохни полной грудью - падения не избежать,
Кончаются татами.
Леонид Каганов


Это случилось три года назад. Черный кот со странным именем – Фанерка (он, кстати, с твоей помойки) повадился каждый день приходить сюда, драться. Моя слава непобедимого кота не давала ему спать. Кот он был молодой, сильный и глупый. Но я не знал, что он такой дурной. Честное слово, даже не предполагал. Я недооценил его тупость. Я несколько раз давал ему по ушам, не сильно. Обычно такого урока другим котам хватало, и они больше тут не появлялись, но Фанерка был не из их числа. Он меня ненавидел. Ненавидел за то, что я могу спать в доме, за то, что я ем из миски, за то, что я вырос среди людей и при этом я самый авторитетный кот в округе. Он стал все чаще уходить от меня с окровавленной мордой, при этом он так и не добрался до моих ушей. Ежедневные, вернее, еженощные драки стали меняя утомлять, и я решил просто немного его придушить при случае, чтобы он больше не совался, что и сделал. В последний момент мне стало жаль беднягу, и я выпустил его горло, пропахшее отбросами. Фанерки не было дня три, а на четвертый день он подкараулил меня на дальней крыше и напал сзади. Неожиданный удар вывел меня из себя, и я не рассчитал. Повалившись на спину, я рвал Фанерку когтями, но мой бок заскользил по скату крыши и, сцепившись плотным клубком, мы полетели навстречу булыжной мостовой.
Примечание: Сто грамм – это кличка кота. Все уличные коты – очень худые. Худой, как фанерка - Фанерка. Сто грамм кошачьего мяса и т.д.


Муря (Продолжение)

Пожилая женщина
Сеет горох на склоне Фудзи.
Ох.
Леонид Каганов

На пути к земле нам все же удалось расцепиться, и это нас спасло. Из всех советов, которые так щедро раздавала моя мама, один казался мне совсем бесполезным: «Держи всегда хвост в идеальном состоянии. Это однажды сохранит тебе жизнь». Ох, как она была права. Все те часы, что я провел, задумчиво вылизывая свой хвост, не были потрачены даром. В полете я зацепился своим хвостом за воздух, вывернулся и приземлился на все четыре лапы.
-Бум.
Фанерка, который ничего не весил, скрылся в подворотне, а я остался лежать на булыжнике. Накрапывал дождь, первое, что я почувствовал – капли на морде. Я открыл глаза. Надо мной стояла собака. Одно из тех мелких лысых созданий на трясущихся ножках, которые так громко лают. Она не лаяла, только тряслась. Ее хозяйка, старушка, а старушки часто ночью не спят, вышла погулять поближе к полуночи и чуть не получила котом по голове.
- Ой, ой, ой. Разбился. Ой, какой же ты большой, мне тебя и не поднять.
Надо тебя отсюда убрать. Утром приду. Наташу позову. Она тебя поднимет.
Старушка с трудом разогнула спину, и там что-то захрустело.
-Ох, ох, ошеньки. Чапа, пошли, пошли. Хорошо, что ты не кошка. Вот что с котами бывает…
Чапа и старушка исчезли в ночи, а ко мне пришла боль.
Она навалилась внезапно и осталась. При приземлении лапы мои подогнулись и не выдержали удара. Все тело было, как сплошной ушиб, и мордой я тоже хорошо впечатался в мостовую. Из прокушенного языка текла кровь и тут же засыхала двумя багровыми полосками по краям рта. Один клык шатался. Я не пробовал подняться, понял, что лучше не двигаться. Вот так я остался лежать в растяжку на мостовой. Дождь прекратился. Меня охватила странная дремота. Я все видел, все слышал, но как будто спал.
Летом ночи короткие. Когда было совсем светло, пришли старушка и Наташа. Они вдвоем перетащили меня в тень и оставили. Наверное, решили, что я сдохну до вечера. Потом пришла Оля. Она присела на корточки и стала меня разглядывать, потом достала из сумки котлету и положила перед моим носом. Котлета аппетитно пахла, но мне было не до еды.
- Что, плохо тебе? Под машину попал? Кто же тебя, такого роскошного, гулять выпустил? Ну, лежи, лежи. Вечером, если не умрешь, возьму тебя к себе.
И ушла. Зато пришла старушка и тоже с котлетой, а потом и Наташа, и тоже принесла …котлету. Да ты не слушаешь!
- Слушаю я, слушаю и думаю. Ты раньше сказал – охотник. Это как? Кто такой – охотник?
- Стать охотником – это лучшее, что может произойти с котом. Раньше все мы были охотниками. Но об этом в другой раз. Приходи завтра, я покажу тебе пару приемов, ради твоих замечательных полосок. Только…
- Я все понял. Я помоюсь.

Сто грамм

Ить ни сан си го - беспечен гуляющий заяц.
Попал под удары охотничьих нунчак.
Шлeп-шлeп, ой-ой-ой.
Леонид Каганов

На следующий день я встал пораньше и тщательно вылизался. Обитатели помойки смотрели косо, особенно - Полхвоста. Он так ничего и не спросил у меня про вчерашние события, хотя ему очень хотелось. Он ходил вокруг, постепенно сужая круги. Наконец, не выдержал.
- Ты чего лижешься?
- Ничего. Не твое дело.
- Сбрендил совсем.
Я потянулся. С удовольствием посмотрел на свое отражение в луже. Оттуда на меня смотрел вполне приличный, чистый кот. Прохожая девочка угостила меня половиной сосиски, и мне не пришлось лезть в мусорник. Оказывается, быть чистым не так плохо. Я легко нашел проход в тайный двор. Муря лежал на парапете и дремал. Я был еще далеко, но его ухо дернулось, уловив посторонний звук. Он открыл глаза.
Следующие полчаса меня мяли, кидали, опрокидывали, поднимали на когтях, возили по цементному полу. Я кусался, царапался, отбивался, как мог. Моя шерсть летела по ветру. На шкуре остались багровые полоски. Муря тоже потерял несколько клочков своей густой шерсти, и они, как пух с одуванчиков, взлетели и закружились над крышей.
- Простите меня, сэнсей.
- За что? Ты не добрался до моей кожи. А пух, это я так линяю. Скоро стану похож на тебя.
Я воспользовался возможностью деликатно рассмотреть сэнсея, восприняв последнюю фразу, как приглашение.
Передо мной сидел не просто большой кот (я и сам не мелкий), а огромный. Его голова закрывала от меня солнечный свет. Уши были в красных бороздках вен. Они были совсем целые, только одно ухо имело мелкую зазубрину – след давней драки. На морде не было шрамов. Ни одного. Хотя было понятно, что лет этому коту немало, и за все это время ни один кот не добрался до этой священной морды. Окрас у нас с ним был одинаковый. Такой окрас еще называют – дикий. Только у сэнсея было меньше полосок, и около хвоста явно проглядывала рыжина. Рыжих котов у нас на помойке не уважали. Рыжий кот – подлый кот. Самые большие трусы – рыжие, самые большие воры – рыжие. Но Муря не был классическим рыжим котом. Конечно, я знал его имя. Оно вселяло ужас в самых отважных. И потом я много раз убеждался – не зря. Тут Муря зевнул. Может быть, нарочно. Я увидел клыки. Мамочка, эти клыки мне не забыть до самой смерти. Они не были такими, как у собаки. Они были страшнее. Узкие, длинные и белые, как четыре молнии. Мне стала жаль Фанерку. Ощутить такой ужас на своей шее. Точно он головой тогда ударился, если потом вернулся. Тут я вспомнил о неоконченном рассказе Мури и приготовился слушать.

Муря

Жили у старой женщины
Две рыбы Фуго.
Одна белая, другая серая - две веселых рыбы.
Леонид Каганов

Оля вернулась с коробкой. Как она переложила меня туда, я не помню. Потерял сознание от боли. С трудом подняв и перекладывая большую коробку в руках, она несла меня, как больного ребенка. По дороге я пришел в себя, но уже понятия не имел, как далеко меня отнесли от родного двора. У нее дома уже жили кошки. Две изысканные сиамки лежали в кресле и дружно подняли морды на звук открывающийся двери. Увидев меня, они присели, но в конце концов они были у себя дома, и церемонии были отброшены. Меня обнюхали самым унизительным образом. Наглые создания. Я бы им показал, если бы смог. Но я лежал без движения. Я не ел целый день. Но это было ничего. Я не спал, и, оказавшись в безопасности, наконец заснул по- настоящему. Проспал почти сутки. Сон был моим лекарством. Ночью эти нахалки подошли ко мне и вылизали мою морду. Кровавые бороздки исчезли.
Дальше я ел и спал, и опять – ел. Силы возвращались постепенно. На второй день я с трудом приподнялся и написал в большое блюдо, в котором густо росла какая-то трава. Как потом выяснилось, кошки эту траву ели, а для грязных дел у них был специальный ящик с катышками, которые странно пахли. Но этого я тогда не знал. Кошки оказались веселыми заводными созданиями. Они целый день гонялись друг за другом с азартными воплями, потом мирно закусывали из одной миски. Меня они игнорировали. Один раз попробовали полезть, а я им сказал: «Ща…». Так авторитетно сказал, что они сразу отстали.
Дом, в который я попал, был похож на мой. Тут пахло кошками, кошачьим кормом и той гадостью, которой брызгается моя хозяйка перед тем, как выйти из дома. Вечером Оля надевала черное платье, брызгалась, брала небольшой футляр и уходила на работу. Ее работа была дуть в трубочку, которая жила в футляре. Это я понял, пока гостил у нее.
Я не переживал, копил силы для возвращения. Мой родной очаг был совсем рядом. Каждый вечер и утро я слышал, как моя хозяйка выходит на балкон и зовет меня. Зовет долго. Раньше я всегда приходил на этот зов. Теперь же я отвечал на своем я зыке: «Я здесь, я тебя слышу, но пока прийти не могу…».

Муря (Продолжение)

Потеряла лицо Тана-тян -
Плачет о мяче, укатившемся в пруд.
Возьми себя в руки, дочь самурая.
Леонид Каганов

Но настал вечер, когда зов не прозвучал. Пока не стало совсем темно, я вслушивался в уличный шум, надеясь уловить знакомые звуки: «Мурик, Мурик, Му-у-урик. Муря – домой…». Нет, меня не звали. Надо было срочно что-то предпринять. Я подошел к двери - она была заперта. Оля спала. Я собрал все силы, вложил их в прыжок и скрылся в ночи, уйдя, как все порядочные коты, через форточку. Кошачьи боги меня всегда любили – двери в браму были открыты. Я выскочил на улицу, пересек булыжную мостовую и проскочил то место, на котором лежал целую вечность назад, истекая кровью. Мои ноги едва меня слушались, но я летел не чувствуя под собою лап. Одним махом я пересек двор, взлетел вверх по лестнице на третий этаж и прыгнул в родную форточку.
«Мяу», - сказал я. Вот я пришел. Я живой. Встречай меня. Но что я увидел?! На полу сидел пришелец. Он сонно раскачивался из стороны в сторону. Большая голова держалась на тонкой шейке, которую я мог перекусить одним движением. Сонный маленький котенок занял мое место.
- Как она могла, как посмела во мне усомниться? Разве я могу умереть, когда меня так ждут, так любят. Оказывается, тут любят не меня, а просто любят кошек, раз так быстро нашли мне замену.
Но тут дверь распахнулась.
- Муря! Где ты был, зараза? Я же тебя похоронила.
Я тут же утонул в ласковых объятиях. Меня подкидывали, кружили по комнате. Я эти трюки сильно не люблю, но терплю, потому что знаю – они на человеческом языке означают любовь к нам, кошкам. Наконец, меня оставили в покое и посадили перед миской с кормом. И вот – нахальство -- маленький захватчик побрел на неуверенных лапках к моей миске, к моему священному граалю, к моей чаше жизни, которую я выиграл в лотерее Вискаса на Новый год. Тут я смог его, наконец, рассмотреть. Пришелец был того же невероятного цвета, как те невкусно пахнущие шары, которые ест моя хозяйка, когда чихает. Но кроме цвета (он называется оранжевый) я рассмотрел полоски. Да, да. На невероятно рыжей шкурке отчетливо проступал ряд полосок. Полоски образовывали понятный любому грамотному коту узор, который рассказывал о его доблестных предках. Это нелепое создание подошло ко мне и подняло морду. «Мяу». Я фыркнул. Есть не стал, ушел спать на балкон. Не то что я очень обиделся, но пусть знают. Самое паршивое в этой ситуации было то, что это я был пришельцем. По кошачьим законам я не смел его тронуть. Это дом был уже его домом. Свернувшись клубком на своей балконной подстилке, я вдыхал знакомые запахи: земли в цветочных горшках, виноградной лозы и остывающей после жаркого дня крыши -- и, наконец, заснул.
- Полоски. Охотник. Опять непонятности. У нас на помойке никто не знает про полоски. Так какой это кот – охотник? Рыжий? Никогда не поверю. Рыжие – самые подлые коты.
- Я тебе все расскажу про полоски. Но пока рано. А про рыжих котов я ничего не знал очень долго. Рудя, так звали пришельца, оказался совершенно особенным котом. Потом я познакомился с еще одним рыже–белым котом Сократосом, он тоже был – особенный, но совсем на другой лад. Может, ты не- справедлив к рыжим?

Муря (Продолжение)

Рисовую лепешку испек самурай.
Кого угостить?
Самурай, самурай, кого хочешь выбирай.
Леонид Каганов

Новый обитатель оказался наглым и стойким. Он молчал до последнего. «Мяу», - раздавалось только тогда, когда ему действительно бывало очень больно. Вначале я недооценил полезности нового приобретения. Но потом понял, что получил мягкую, теплую и очень подвижную игрушку. И эта игрушка терпела самое дурное мое с ней обращение. Он летал по комнате, выпущенный из моей пасти, как птичка. Я любил поносить его во рту, сжимая клыками заднюю лапу у самого хвоста, и маленький котенок свисал у меня под усами, подобно пойманному голубю. Иногда его у меня забирали, сердце нашей хозяйки не выдерживало, и Рудя несколько минут сидел у нее на коленях. Но чаще мы весело боролись на полу. Время от времени он убегал, а я его догонял. Или наоборот. Я делал вид, что с ужасом спасаюсь бегством от этого оранжевого полосатика, а он азартно несся следом и нападал сзади, широко расставив лапы. Он быстро рос и приобретал постепенно все необходимые навыки для того, чтобы стать хорошим охотником.
И он меня любил. Это я понял очень скоро и не скажу, что это мне не понравилось. Рудя подкрадывался ко мне, когда я спал, сначала нежно кусал меня за шею, а потом брал мое ухо и легонько грыз. Вначале я офонарел от подобной наглости. Никто на свете не осмелился бы сделать что-либо подобное. Но ему все было можно. Была еще одна странность. Рудя любил не только меня, он любил всех. Нашу хозяйку, соседей, кошек в квартире напротив. И все любили его. Если мной просто восхищались, но погладить вообще никто не решался, то Рудю таскали на руках все кому не лень и щедро угощали всякими кошачьими вкусностями. Рудя честно делился, хотя наша порода вообще-то любит покушать.



Тут рассказ Мури оборвался. Вышла его хозяйка, шикнула на меня , топнула ногой, но совсем не страшно. Я сделал вид, что испугался и зашел за угол. Высунул морду, чтобы посмотреть, что будет дальше.
- Киса моя, пошли причешемся, пошли-пошли.
Мурю с ужасным сюсюканьем взяли на руки. Огромный кот вылезал клоками шерсти из объятий. Но Муря молчал, даже было видно, что это ему очень нравится. На минуту грозный зверь стал маленьким котенком, и Мурю унесли в дом. Вскоре оттуда донеслось громкое мурчание, как будто включили какой-то механизм. Видимо «причешемся» было очень приятным занятием.

Сто грамм
Сын серого козла жил у старой женщины.
В бамбуковую рощу ушел пастись.
Изменчиво все: в этом мире вечны лишь рожки да ножки.
Леонид Каганов

На следующий день я пришел опять. Муря ел на балконе. Как только я разглядел, что он ел, меня чуть не стошнило. Муря ел крысу. У нас на помойке крыс все боялись. Коты исчезали, когда на помойку выходили крысы. Говорили, что укус крысы смертелен для кота - на зубах у них яд. Некоторые глупые коты ловили крыс и прокусывали им шею. Потом умирали в страшных мучениях, потому что яд у крыс и в позвоночнике тоже. Но я никогда не видел кота, который поймал бы крысу. А Муря спокойно жевал. Из окон на него смотрели люди, морщились, но смотрели. Не только люди были немыми свидетелями этой сцены. В щели под лестницей горели зловещим огнем четыре красные точки. Крысы. Они были здесь. Они видели, что стало с их собратом, но не ушли, а смотрели, не отрываясь. Не сомневаюсь, не смерть сородича их волновала. Сочувствия они не знают, но, наверное, они представляли себя на месте того, медленного пожираемого в эту минуту, и их сердца наполнял ужас вперемешку с восхищением.
Муря доел крысу. Облизнулся. На полу остались длинный розоватый хвост и задние лапки.
- Вот так.
- Вкусно? – спросил я.
- Не очень, но есть можно.
- Тогда зачем?
- Чтобы не наглели. Они ничего не боятся, и если не показывать им иногда, что может с ними произойти, они вылезут из подвала и будут бегать повсюду. Пойдем, разомнемся.
- Нет, расскажи мне сначала, кто такой охотник. Ты же обещал.
- Все коты делятся на охотников, помойных и аристократов. Есть еще кеху, но о них потом. Кеху - запретная тема.
- Помойные - это понятно. Аристократов я тоже встречал. Мерзкие создания. Лежат на подушках, едят целый день. Посмотришь на такого через окно, морду отвернет, разговаривать даже не хочет. Ненавижу…
- Аристократы - не бойцы, но в них есть сила духа. Такой кот, оказавшись на улице, скорее помрет, но не будет есть с помойки. И они не гадят в своем доме, никогда. Одно слово – благородные.
- Ты – аристократ?
- Нет, я – охотник. Охотников мало. В отличие от аристократов (ими рождаются), охотником можно стать. Это у многих котов в крови. И написано об этом на морде.
- Я понял. Мои замечательные полоски.
- Правильно. В тебе много дикой крови. Из тебя получится хороший охотник.
- Охотник – это тот, кто бьет всех котов, самый сильный?
- Нет, охотник ловит крыс.
И тут меня, наконец, стошнило.
Я на минуту представил себе стаю крыс на помойке, и я один стою перед этой шоблой.
- Фу как неаккуратно…Пошли отсюда.

- Что это ты так разволновался? - спросил Муря, важно вышагивая по балкону. -- Крысы – это не вершина мастерства охотника. Крысы – не очень ловкие создания, но они защищаются. Мышь поймать значительно труднее, и мышь – это настоящий деликатес.
- Мышь? Никогда не пробовал, даже не видел.
- Мыши прячутся, у них нежное мясо и они очень ловкие и быстро бегают.
Пошли за мной.
Мы спустились на первый этаж по деревянной лестнице, и Муря скрылся в черной дыре, ведущей в подвал. Я остался ждать у входа. Вытянув морду, я принюхивался к незнакомым запахам. Через несколько минут Муря вернулся и выплюнул что-то на пол. Это был маленький серенький зверек, напоминающий крысу-карлика.
- Ешь, это – мышь.
Я послушно взял ртом маленькое тельце, порядком обслюнявленное Мурей. Проглотил не кусая. В животе появилась приятная наполненность.
- Ну как?
- Да никак. Спасибо, конечно, но я не разгрыз, в чем тут кайф, сэнсей.
- Ничего, скоро все поймешь. Мышь самому поймать надо, вот тогда нет ничего вкуснее для настоящего кота. Пошли, поборемся, а то я немного потерял форму. Давно никто не приходил сюда подраться со мной.
После этого ненастоящего боя, порядком измочаленный, я повалился на каменный пол балкона и заснул. Муря тоже свернулся бубликом вокруг цветочного горшка, который был немного прохладнее, чем летний воздух вокруг.

Сто грамм (Продолжение)
Тихо в лесу,
Только не спит барсук.
"Спать! - кричу, -
Спать!"
Бесполезно.
Леонид Каганов


Я проснулся первый и стал смотреть, как Муря спит. Он вздрагивал во сне, перебирал лапами, щелкал челюстями. Потом неожиданно открыл глаза. Увидев, что я уже не сплю, потянулся, зевнул во всю свою страшную пасть, обнажив смертоносные клыки. И сел напротив.
- Ну, что ты хочешь спросить?
- Сэнсей, при всем моем уважении, но вы когда спали, немного бегали на месте. И, такое впечатление, кого-то ели.
- Мышь. Мне снилась охота на мышей. Да, славный был сон.
- Что такое – сон?
- Это когда ты видишь картинки, когда спишь. Ты не видишь снов?
- Нет. Мне иногда кажется, что я помню, что-то со мной происходило, когда я сплю, но просыпаюсь и не помню ничего. Вам снится только охота на мышей?
- Нет, иногда это бывает птица. Тогда я немного летаю по воздуху, пытаясь ее поймать. Или это бывает сон, который я не понимаю, но он повторяется.
- Что Вам снится?
- Что я везу колесницу, в который едет Богиня. Она самая красивая, самая умная, короче, самая главная. Я везу колесницу вместе с другими кошками, и среди них есть те, которые уже умерли.
- На кого она похожа Богиня?
- Похожа на мою хозяйку, но от нее исходит свет. А потом просыпаешься и немного страшно.
- А когда съешь мышь во сне, потом есть хочется?
- Ну да. Это же все во сне. Кстати, надо подкрепиться. Пошли.
Мы опять спустились в подвал по старой скрипучей лестнице. Следом за Мурей я просунул свою морду в дыру между выломанными досками и сначала ничего не увидел.
- Что ты чувствуешь? - спросил Муря.
Я замер, и тут на меня обрушились сотни запахов, звуков, и я, наконец, прозрел.
- Да, я вижу и слышу. Вон там в углу кто-то сидит, и под старой корзинкой, и тут, совсем близко. Их много.
- Я в тебе не ошибся. Ты, действительно, прирожденный охотник.
Так началась моя первая ночь большой охоты.

Я не поймал мышь этой ночью, не поймал и на следующую ночь. Но когда это случилось, я понял, как Муря был прав. Нет ничего вкуснее для кота, чем собственнолапно пойманная мышь. Я ощущал на зубах вкус крови, и моя душа пела песню удачной охоты.
Муря делал вид, что ему все равно, но я видел -- он рад за меня.
-Сэнсей, а Рудик, твой ученик, сразу поймал мышь?
-Рудик? Нет, это была крыса. Но до этого много чего произошло. Хочешь послушать?
Я положил голову на лапы и приготовился слушать.

Муря

Строг этикет самурая:
Кто решит обзываться ругательным словом -
Тот сам называется так.
Леонид Каганов

Рудя рос и менялся с каждым днем. Уже стало понятно, что таким крупным котом, как я, ему не быть. Время, когда он был умильным котенком, быстро миновало, но его по-прежнему тискали, и он стал убегать от людей. Кошки, живущие в соседней квартире, перестали его любить. Он попробовал применить к ним уроки борьбы, которые получил от меня. Они быстро скрывались в глубине квартиры, когда рыжая Рудина морда просовывалась в открытую дверь. Стал он заходить в гости и к другим соседям, проникая в чужие квартиры через окна. А, однажды я услышал жуткий грохот у нас на кухне. Это Рудя перевернул помойное ведро и с упоением стал рыться в мусоре. Для охотника не было поступка позорнее. Я стал присматриваться к Руде. Сначала в глаза бросались полоски с самым правильным узором, говорившим о гордом родстве, но дальнейший осмотр меня озадачил. В Руде было намешано всего понемногу. Присмотревшись к длинному хвосту, я понял, что в его роду явно присутствовал самый что ни на есть простой, помойный кот, и это родство не позволяло ему спокойно пройти мимо мусорника, подробно не исследовав его содержимое. У Руди были круглые желтые глаза и вислые усы, толстые лапы, нижняя челюсть забавно уходила вверх, делая его немного похожим на бульдога. Да, какой-то рыжий перс явно один раз слез со своей подушки, для того чтобы трахнуть простую дворовую кошку. Это от него у Руди была феноменальная аккуратность в интимных делах, он ни разу не написал мимо коробки, даже когда был младенцем. Но и дикой крови в нем тоже было много. Рудя отличался какой-то глупой отвагой. Он вообще был не очень умный кот. Свои шалости он никогда не скрывал и не прятался от наказания. Когда нас расчесывали, то хозяйка, проводя щеткой по нашим головам, говорила всегда одно и то же. Я догадываюсь, что.
« - У Мури тут мозги,- щетка скользит, почесывая голову большого кота.
- А у Руди тут пусто, - щетка расчесывает рыжие полоски, которые образуют букву М».
И я ее понимаю. Рудик бывал иногда очень странным. Однажды он сжевал пестрый хвостик с золотого шарика, которым украшают дерево зимой. Мучился несколько дней. Эти хвостики очень славные. Их приятно пожевать, но есть зачем? Они же неживые, и живыми не были никогда. Кто же неживое кушает? Но я никогда не называл его глупым.
И еще Рудя оказался вором. Мне никогда в голову не приходило воровать еду у людей. Мне всегда хватало моей еды и мышей, которых я ловил. Но Рудю веселило то, что можно утащить колбасу с бутерброда. Иногда он даже не ел то, что утаскивал. Ему был важен сам процесс. Ты думаешь, его били за это? Нет. Его обожали. Один раз он утащил огромный кусище красной рыбы у нашей соседки. Расположился с ним на балконе и сожрал у всех на глазах. Моя хозяйка очень расстроилась, но соседка просто пожелала Руде приятного аппетита.
Свою первую крысу он запросто принес в дом. Это случилось зимой. Он тогда еще не дорос до кошачьего совершеннолетия. В подвале он уже бывал и не раз, но мышей не ловил, просто сидел и слушал звуки, которые они издают. Ловил только больших бабочек, которые прилетают к нам на чердак. В этом он был большой мастер. Но его первая настоящая добыча была крысой. Я помню свою первую крысу. Я был уже взрослый, а крыса бала большая, старая, совсем седая. Я прыгнул с ней в форточку и принес своей хозяйке. Я был ужасно гордый, а хозяйка страшно кричала на меня. Я не мог понять, почему она не рада. Потом понял, что крыс надо оставлять у двери, а не нести в квартиру. Рудя же спокойно перетащил свою добычу через порог. Хвост крысы волочился по полу, Рудя тогда еще полностью не вырос. У хозяйки от неожиданности наступил столбняк. Она сказала «отдай», и он отдал, совершенно спокойно. У меня же крысу так просто не отобрать. Тут я увидел, что это была молодая здоровая крыса, такая запросто не расстанется с жизнью, но вот она лежала совсем мертвая перед нами. Я спросил:
- Как тебе это удалось?
- Она сама вышла на меня, и не хотела уходить, и вела себя нагло. Ведь это всего лишь крыса. Как можно бояться крыс?
Потом он принес еще несколько крыс, и все они были молодые и сильные.
Муря мог еще долго рассказывать, но заметил, что я смотрю в другую сторону. По балкону, возвращаясь с крыши, шла симпатичнейшая кошка. Поравнявшись со мной, она игриво махнула хвостом, и я было настроился на романтический лад, но получил по морде когтистой лапой от этого прелестного создания. Кошка проскользнула в приоткрытую дверь и была такова. Я проводил ее взглядом.
- Вот дура – вырвалось у меня.
- Эй, ты, поосторожней в выражениях. Это Белка, моя дочь.
Ну я идиот, подумал я про себя, она же вылитый Муря в миниатюре.
- Сэнсей, простите, я не хотел.
- Еще как хотел, но Белка просто так не даст. Ее победить надо. Она боевая кошка и не дура, как ее мать и сестра. Надо честно сказать, что ее мамаша тоже моя дочь. Вот к ним можешь наведаться, они ласковые, но очень глупые. На балкон выходят редко, все в доме сидят. Ох и воняет же там… Есть еще Алиска, но я ее не люблю.
- А Рудя…?
- И Рудя туда захаживал. Он вообще был не очень разборчив. Потом когда-нибудь расскажу, а пока …


И мне опять досталось по полной программе. Все же этот Рудя был на редкость выносливый кот, если терпел подобные тренировки каждый день. После боя образ Белки выветрился у меня из головы, и осталась только мысль о еде.

Сто грамм

После уроков Мури я стал редко бывать на помойке. Я был сыт. В подвалах этим летом было множество мышей. Да и запачкаться боялся. Мыться я так и не полюбил, но понимал, что это необходимо. Мыши чувствуют запах. Мне нельзя было потерять и клочка шерсти, мыши могли его найти и уйти из этого места. Я стал смертью на мягких лапах, ужасом, приходящим в ночи. Я подкрадывался незаметно и разил без промаха. Бросок -- и вот маленькое тельце уже в моих зубах и тонкий хвостик свисает наружу. Я чувствовал себя сильным, очень сильным. Но мне так и не пришлось драться ни с одним пришлым котом. А мне не терпелось испытать свои силы.
Вот однажды случай представился. Я пришел к Муре и увидел, что на его месте у горшка под деревом лежит большой рыжий кот. Я ни минуты не сомневался – это не Рудя. Рудя был пушистый охотник, а передо мной валялся наглый, очень грязный помойный кот.
- Ну сейчас ты у меня получишь! – подумал я.
- Что скажешь? – спросил нахал, и посмотрел на меня внимательно своими колдовскими, очень светлыми зелеными глазами.
Мой пыл мгновенно куда-то испарился. Показалось, что этот дурно пахнущий обладатель волшебных глаз все обо мне знает.
- Муря где?
- Муря дома спит, ему жарко.
- Ты кто?
- Я – Сократос. Это меня тут так назвали. А вообще-то я – Вася.
Вася – Сократос смачно потянулся, хрустнул спиной и в развалку потрусил к миске, которая появиласяь в тени у водосточной трубы. В миске лежал рыбий хвост. На помойке такие попадались, но этот был еще и с мясом. Сократос понюхал хвост, но есть не стал.
- Хочешь?
- Хочу. -- Хвост исчез в моей пасти. - Тебя тут что - кормят?
- Да, и неплохо.
- За какие это заслуги?
- Ну заслуги были не мои, а скорее Мурины.
Тут мы заметили, что Муря сидит рядом и слушает нас.



Муря

-Это точно. Увидев меня, эти 33 несчастья на лапах упал мордой вниз и заголосил.
- Не тронь меня, я – старый, больной!
И тут он получил по морде. На рыжей шерсти, рядом с большим лишаем, остались четыре кровавые борозды.
- Понял за что?
- Понял, конечно. Больно-то как. Ты не мог бы полегче чуть-чуть ударить.
- Будешь скулить, еще получишь.
-А ты не прост, ох не прост. Как ты понял, что я не так стар и так болен, как прикидываюсь.
- У тебя взгляд слишком умный. Не хитрый, а умный. Как сюда попал?
- Шел, шел и пришел.
- Ты домашний, но уже давно на улице.
- Давно. Чуть с голоду не умер поначалу. Но теперь кое-что понял.
- Тебя из-за морды выкинули.
- Да. Лечить не стали. Думали, что я всех перезаражу.
- Это не заразно для людей, только для котов. Долго не проходит, но потом пройдет. Я таким уже болел. Тебе бы уйти, сейчас люди придут. Погонят в три шеи.
- Не-е-е. Не погонят. Главное, ты не вмешивайся. Отойди подальше в сторонку и смотри.
На лестнице раздалось громкое топанье. Хозяйка вставила ключ в замочную скважину, и тут пришла пора явиться Сократосу, хотя тогда он Сократосом еще не был. Он материализовался из воздуха прямо под ногами моей хозяйки и, встав на задние лапы, попробовал передней открыть дверь. Вся его поза была настолько человеческой и настолько жалкой, что из моей хозяйки рекой потекло омерзительное сюсюканье вперемешку с гневными взглядами в мой адрес. Кровавые полосы на рыжей морде, конечно, были замечены. Тут же замазаны мазью, и перед Сократосом поставили полную миску корма. Он, конечно, остался и стал жить у нас в подъезде. Мы с Рудей просто обалдели. Этот кот с лишаем в полморды и противным голосом, которым он очень часто жаловался на жизнь, просто очаровал всех соседей. Его поочередно пускали во все квартиры погреться, весна в том году была холодной. Он спокойно спал и у нас в доме у самой печки, положив свою уродливую морду на лапы. Я старался рассмотреть его полоски, но это было затруднительно. На морде у Сократоса, прозванного так за большой ум, был белый треугольник, идущий от носа на лоб. Он едва просматривался из-за грязи, которая толстым слоем покрывала «лицо» нашего нового друга. Сократ мыться не любил. Были там полоски или нет, понять было невозможно. Один раз я не выдержал.
- Помойся!
- Зачем?
- Воняешь.
- Ну и что, не нюхай.
- Это не правильно. Кот – чистое животное. Ты воняешь, как собака.
- Ты такой правильный?
- Да, я правильный.
- И всегда прав?
- Да.
- Тогда зачем ты всем говоришь, что Рудик – твой сын? Ведь это неправда.
- Откуда ты знаешь?
- Он может быть твоим отцом, но сыном – никогда. Ты – дикий. Дикая кровь всегда побеждает. Если ты его любишь, в этом нет ничего плохого.
- Но знаешь, что могут подумать?
- А пусть думают. Ты свободен, как ветер. Твое - все вокруг. Какое тебе дело, о чем болтают?
- Я не люблю «таких» котов.
- Ты не любишь «таких» котов, ты не любишь грязных котов, ты не любишь котов, жрущих с помойки. Да ты жутко несвободная кошачья личность, как я погляжу.
- А по шее?
- Да знаю я, что вы с Рудей – нормальные коты, но Рудя – свободен, а ты нет. Ты живешь, как будто на тебя всегда смотрят. Если ты любишь его как сына и гордишься им, то не стесняйся это показать.
- Кому это нужно?
- Ему.



Не знаю, как Сократос все понял про Рудю, но он был полностью прав. Рудя был другой. Он был охотником. Доказал это не раз. Но мне стыдно признаться, но он, мой ученик, не ловил мышей. Нет, он мог поймать мышь. Он их ловил и отпускал. Он говорил, что мыши ему нравятся. Они теплые, пушистые и бегают быстро, но они не наглые, как крысы, и ему стыдно их убивать. Один раз он принес домой живую мышь и отпустил в квартире. Я хотел ее съесть, он не дал. Сказал, пусть побегает, он забавный. Мыш жил у нас три дня. Хозяйка его заметила сразу.
Что она сказала?
- Б…дь, какая морда приволокла живую мышь?
Ночью мыш мерз и забирался к хозяйке в постель. Она опять ругалась, разбирала все, переворачивала подушки дивана и не спала полночи. На третий день я сжалился и пока Руди не было дома, прикончил мыша.
Сократос прожил у нас до лета, а потом исчез. Пока он квартировал в подъезде, то подолгу беседовал с Рудей. Когда я спрашивал, о чем, то Рудя всегда говорил:
- Так, ни о чем… Просто разговариваем.
Иногда они долго молчали, сидя на краю крыши и уставившись в лицо полной луны, которая золотила их и без того золотую, шерсть. В этот момент они тоже разговаривали, но этот разговор был понятен только им.

Сто грамм

Девочка и мальчик вместе гуляют по саду камней.
Тили-тили-рисовая похлебка,
Будущие муж и жена.
Леонид Каганов

Днем позже я еще на подходе к Муриному дому услышал эту громкую кошачью жалобу. Какая-то кошка громко жаловалась на отсутствие кота. Подойдя поближе, я понял, что это - Алиса. Ну и ну . Я думал, что персам – это на фиг не надо. Обычно Алиска дремала на подушках на балконной скамейке этажом ниже и никак не реагировала на мое появление. Котов к ней не пускали. Это Муря мне сказал. И вот вместо флегматичной кошки по балкону металось несчастное создание, которой срочно нужна была помощь. Вот эту помощь я очень охотно ей бы оказал. Для настоящего кота в такой ситуации нет препятствий. Я быстренько сбежал во двор и по виноградной лозе ловко поднялся на балкон второго этажа.
Алиска при моем появлении неожиданно затихла. Она растерялась. Я этим не преминул воспользоваться. Пикнуть не успела, как я уже сидел на ней сверху и по всем правилам попытался прижать несчастную кошку к полу. На толстой Алиске я расположился, как на подушке. Ее густая шерсть выбивалась у меня между лап.
-А-а-м! Ну ты у меня сейчас получишь по полной программе! Кхе-кхе-кхе!
Я закашлялся. Густая Алискина шерсть набилась мне в рот, забила нос. Я не мог продохнуть. Стоя над кошкой, я совсем забыл о сексе и жадно глотал воздух. И тут я услышал смех. Смеялся Муря. Его огромная морда свесилась с балкона третьего этажа прямо над нами.
- Ой не могу, ой – умора. Ты на ней смотришься, как мышь на диване. Ну что же ты, продолжай!
Я разочарованно слез с Алиски, которая не показала виду, что расстроена.
- Сам продолжай!
- Не обижайся, теперь ты понял, почему я ее не люблю. Все мы были на твоем месте. И я тоже, и Рудя.
Я поднялся к Муре и сел рядом
- Рудя был большой спец по кошкам?
- О, да. Ни одной не пропустил, как вошел в возраст. Вернее, ни одна кошка не могла устоять перед его золотой шубкой и оранжевыми глазами. Да что там говорить, он такое отмочил. Ты как-то спрашивал, кто самый сильный боец в нашем районе. Пора тебе познакомиться, пошли.
Муря повел меня совсем недалеко. Он остановился перед соседней дверью и мурлыкнул. Через какое-то время в приоткрытой двери показалась кошачья морда. О боже, это была кошка, но сколько же ей было лет! На человеческий счет – лет 120, а может и больше. Одного уха у нее не было, остался неровный огрызок, вместо глаза была черная дыра, но было видно, что она дикая, как Муря. Я решил вежливо поздороваться, но только сунулся, как молнией сверкнула маленькая лапка с острейшими когтями, и я не успел уклониться. В этот раз мне не так повезло, как с Мурей. Мордой я впечатался в железные прутья, ограждающие балкон. Сплюнул кровь.
- Ну, ничего себе.
Кошка скрылась в глубине квартиры.
- Вот дает старушенция. Я такой скорости не видел вообще, подумал я.
- Она быстерее, чем ты, сенсей, при всем моем уважении.
- Это правда. Ее зовут Муся. Она была самой сильной кошкой в округе, но это было давно. И она – моя мать.

Муря

Это она выводила меня на крышу и учила всему. Меня и Рудю тоже. Она всегда была для меня образцом, примером. Но она – кошка и должна рожать котят. Только самый сильный кот мог раньше ее уломать. Но потом силы стали покидать ее. Именно тогда она лишилась глаза и уха. Муся перестала выходить на крышу, но, видимо, ее природа не хотела успокоиться. Однажды, когда я вернулся с охоты, я увидел такое…
Дверь в Мусину квартиру, как всегда летом, была нараспашку. За этой дверью на спине лежала довольная Муся и пыталась лапой достать до подбородка Руди, который лежал рядом, безучастный. Увидев эту идиллию, я бросился прочь. Но Рудя догнал меня.
- Ты чего?
- Ты только что сделал… Я не хочу об этом говорить.
- Ну и что, она же – кошка, такая, как и все…
- Рудя – это же моя мать! И ей уже… Короче, ей много лет!
- Ну и что, она хотела и получила то, что хотела. И - забудем.
- Забудем, – сказал я, но всегда об этом помнил.
Тогда лето перевалило за середину, наступила пора кошачьих поединков. Как всегда, находилось много глупых котов, которые хотели помериться со мной силами. Но теперь их встречал Рудя. Ему тогда исполнился год. Он был сильный борец. Тяжелые, толстые лапы, унаследованные от персидской родни, хорошо делали свое дело. Но у Руди, как у бойца, был один недостаток. Пока бой шел на ровном месте – ему равных не было. Совсем другое дело – покатые крыши. Даже на плоской железной крыше Рудя проявлял слабину. Толстые лапы, которые были так хороши для ударов, совсем не годились для лазанья и прыжков. Рудя был отвратительный прыгун, лазил по крышам он и того хуже. Правда, он научился прыгать в форточку, но прыгал потешно, как-то боком, не с парапета, а с подоконника. Когда он же шел по перилам балкона, все его тело тряслось и раскачивалось в такт ходьбе. Он то и дело терял равновесие и долго махал своим шикарным хвостом туда-сюда, чтобы его восстановить. Ориентировался он тоже отвратительно. Когда он стал выходить на крышу, то очень часто не мог найти дорогу домой. Он садился на край крыши и заводил свою песню. Я уже говорил, что Рудя любил поговорить? Он орал так оглушительно, что наша хозяйка брала ключ от чердака и вылезала на крышу. Я не могу уже вспомнить, сколько раз Рудя возвращался из своих походов на руках нашей хозяйки. Меня вот с крыши никогда не снимали. Я сам нашел дорогу. И в первый раз тоже. Правда, мне тоже пришлось посидеть на краю и поорать немного. Но пока хозяйка искала ключ, я уже слез сам и ждал ее у двери. Первое время его водила по крышам моя мать, но потом Мусе надоела такая компания, и Рудя стал уходить один. Иногда за ним приходили кошки. Но чаще всего он уходил сам. Его золотая шубка мелькала на дальних крышах, отсвечивая, подобно солнечному пятнышку.
- Да, проход там хитрый. Меня тоже твоя хозяйка оттуда снимала в первый раз. Я весь вечер проорал, чуть не обоссался от крика.
Это в разговор вмешался Сократ, который подремывал, удобно расположившись под виноградными листьями в тени, и которого мы не заметили.
- Проснулся наконец!

Сократос и Муря

Поведай нам о своих странствиях, Чижик-пыжик-сан -
Видел ли дальние реки?
Пил ли горячий сакэ?
Леонид Каганов

- Проснулся.
- Так расскажи, Сократос, как ты выжил в эту зиму и куда убежал прошлым летом? Мы с Рудей тогда по тебе скучали.
- Да я сам никогда бы отсюда не ушел. Твоя хозяйка прекрасно готовит кошачью еду. Но я сам виноват. Это случилось однажды утром, в начале прошлого лета. Тот мужик, который живет этажом ниже, рядом с Алискиной квартирой, громко топая, поднялся на этаж. В руках у него было старое одеяло. Дальше он подошел к Муриной хозяйке и стал трясти одеялом у нее под носом. Он ужасно орал. И я, кажется, понял, что он говорит.
«- На, понюхай, чем пахнет. Я его только выстирал. Этот твой бомбардир его пометил. И шторы у Любы тоже. Вся брама им провоняла. Развела тут зверинец. Так вот, если ты от этого бомбометателя до завтра не избавишься, то завтра он будет висеть на веревке, рядом с моим постиранным одеялом. Я его в стиральную машину засуну. Я не шучу.
- Дядя Володя!
- Что, дядя Володя. Мало тебе двух котов. Каждую ночь – драки на крыше. На шесть квартир в подъезде – семь кошек, это – восьмой. Обалдели совсем».
- Вот так я попал на площадь перед кафедральным собором. Там рядом кафе на улице. Пришлось немного походить на задних лапах перед посетителями. Если коты тебе говорят, что совершенно свободны, знай, что это - неправда. Для того, чтобы есть, иногда приходится немного потанцевать на задних лапках.
- Или научиться ловить мышей, - влез в разговор я.
- Ловить мышей не все могут, лапонька. Это дело – кровавое. Мышь – живое создание, хоть и мышь. Это только кажется, что мышам самой судьбой предназначено быть съеденными.
- Или есть с помойки.
- Ну, это мы даже обсуждать не будем.
- Рудя не ловил мышей.
- Да. Рудя был очень хорошим котом. Я его любил, жаль его ужасно. Где его теперь черти носят… Он часто уходил. Сначала пропадал на один день, потом – на два, и вот однажды в начале зимы, когда я вернулся, чтобы меня тут немного подкормили, он пропал совсем. Уличное кафе, где подрабатывал клоуном, закрылось, а монашки из кафедрального собора приносили мне одни макароны. Фу. Рудя ушел, как обычно, и не пришел назад. Снег тогда еще не выпал, и Мурина хозяйка долго его искала, бродила по дворам, звала. И мы искали. Смотрели, не мелькнет ли вдалеке рыжая шубка. И если видели рыжего кота, то старались разглядеть его лапы. Была у Руди примета: на задней лапке – белый носок, только у когтей, совсем маленький. Кошка, которая живет в коробке в соседнем дворе, сказала, что видела его на балконе соседнего дома. Видимо, он таки свалился с крыши и не смог найти дорогу обратно. Глупый кот был, но тут все его любили.



Сто Грамм

Это случилось двумя днями позже. В уже хорошо мне знакомом Мурином дворе. Я всегда ждал от него чудес, но не поверил своим глазам. По крыше шла кошка. Я узнал Белку, дочь Мури . Вдруг крыша под ее лапами закончилась, и кошка прошла несколько шагов по воздуху, потом развернулась, прошла обратно, ступая мягкими лапками в пустоте, и села на край. Лизнула лапу и растворилась в пространстве. Перед этим она мне подмигнула, или мне это показалось.
Я посмотрел на Мурю.
- Что это?
- Что-что? Белка стала кеху.
- Что это – кеху? Ты как-то уже говорил об этом.
- Об этом говорить не принято. Но многие коты об этом знают. Ладно. Расскажу. Все равно ты уже ее видел. Кеху – кошка-призрак. Видеть ее – плохая примета. Ты увидел – берегись.
- Но она совсем недавно была обычной кошкой! Как коты становятся кеху?
- Люди верят, что все кошки могут спускаться в ад, место, куда мы все попадаем после смерти, но это не так. Туда ходят и возвращаются только кеху. Что они там делают - не знаю. Кеху становятся только те коты, которые были замучены людьми и те, которые перед смертью способны так проклясть людей, что им ничего не остается, как стать призраками.
Шерсть на моей спине встала дыбом. Мне ли, помойному коту, не знать, что способны сделать люди с кошками. Жестокости их нет предела.
- Надеюсь, что кеху попадают в ад, для того чтобы там мучить людей.
- Вот это было бы справедливо.
- Что сделали с Белкой?
- Странная история. Бывало, что кошки становились призраками, не умерев. Страдания так меняли их природу, и они продолжали существовать уже, как кеху. Но вот Белку никто не мучил. Просто люди уничтожили всю ее семью. Приехал какой-то дядька и стал вылавливать ее мать и сестру, сажать в мешок, а Белка его укусила, кажется, за руку, и удрала. Но этого было достаточно для проклятия. Вот теперь она бродит в нашем квартале. А в доме из кошек остались только моя мать и Алиска-персиянка. Но я ее не люблю, ты знаешь.
Муря озадаченно почесал ухо. Встряхнул головой и сказал.
- Ты видел кеху. Я еще раз повторяю, будь осторожен. Тебе угрожает опасность.


Сто грамм (Продолжение)

Собрались простолюдины - кому водить?
С громкой речью шагает вперед
Шишел-мышел-сан.
Леонид Каганов

Не люблю оставлять незаконченные дела. В тот же вечер я поднялся по винограду на второй этаж и прижал толстую Алиску к полу лапой. Это - не совсем то. Куда приятней ощущать под зубами мелкий и хрупкий кошачий загривок, но и так нам было очень даже ничего. Алиска оказалось ласковой кошкой. В награду я ей принес полузадушенную мышь, ее хозяева, наверно, долго ломали голову, где она ее взяла.
Возвращаясь от Алиски, я решил заглянуть на помойку. К тому времени я немного отошел от помойных дел, но меня все еще туда тянуло. Вот и теперь что-то внутри меня дрогнуло и сладко забилось при виде пятнистых рож, повернувшихся мне на встречу.
- Привет, как дела? – но не успели прозвучать приветствия, как коты тихо сползли с мусорников и приготовились дать деру. На помойке появились крысы. Серая банда шла вперед, уверенная в своей силе и безнаказанности. Да, эту ночь котам предстояло провести голодными. Помойка достанется крысам. Но я остался стоять на месте. Я окаменел и продолжал смотреть, как они приближаются. Мне вдруг стало стыдно удирать. Еще месяц назад я улепетнул бы в подворотню, но теперь… Холодок пробежал по моей спине, приподнимая шерсть. "Кеху", - вспомнилось мне, "тебе угрожает опасность!" Кошка-призрак не случайно встала на моем пути. Тут у меня в ушах прозвучал голос Мури. "Рудя сказал, как можно бояться крыс?". Да, действительно, как их можно бояться. Ох, как я их ненавидел в эту минуту. Их серые морды и серые мысли. Я знал, что они пожирают друг друга, так вот, я – кот, охотник, и вам не по зубам. Первая крыса приблизилась на расстояние прыжка. Она даже не замедлила ход, уверенная, что я сейчас побегу. И тогда я прыгнул, схватил ее за загривок и перекусил ей шею. Крыса дернулась и обвисла тряпочкой у меня под усами. Все остальные - замерли на месте. Я отбросил мертвое тело, и оно шмякнулось о булыжник.
- Ну, кто следующий? - говорил весь мой вид. Мне не было страшно в ту минуту, и крысы это почувствовали. Они отступили. Первый раз за всю историю помойки крысы ушли голодными. Что тут началось! Все коты как с ума посходили. Они бегали вокруг меня. Прыгали на мусорные баки и обратно. Ходили на задних лапах, висели вниз головой. Другие опасливо стали разглядывать мертвую крысу.
- Как ты его сделал, как сделал! – кричал Полхвоста, совершенно счастливый.
Я представил себе картину, как постаревший Полхвоста, удобно расположившись среди отбросов, рассказывает эту историю молодым котам. Тем, что еще не родились, но обязательно родятся, может вот у этих самых кошек, которые самозабвенно пялятся на мертвую крысу, сладко вздрагивая от ужаса. Я же ничего не почувствовал. Совсем ничего. В моей душе была пустота. Ну вот я и стал котом-крысоубийцей. И что? Внутри я остался самим собой. Только все эти пятнистые уроды теперь будут меня обожать так же сильно, как раньше презирали, считая чудаком, ни на что не способным. Помойка остается помойкой. С этим ничего не поделаешь. Мне стало грустно и, воспользовавшись моментом, когда на меня минуту никто не смотрел, я растворился в ночи.

Сто грамм

После крысиного побоища я еще реже стал появляться на помойке. Меня все еще забавляли хвастливые байки котов о том, кто кого надул, кто у кого кусок утащил, кто кого взгрел, щедро пересыпанные отборными ругательствами. Я сидел и слушал, молча. Потом тихо уходил. Знал я, что в этих россказнях и половины правды нет, но они меня все еще согревали. Здесь прошло мое детство. Это была моя родина. И хотя всем говорили, что я за свою помойку глотку любому перегрызу, это уже не было правдой. Да, я уже перегрыз горло крысе однажды, но особого удовлетворения от этого не почувствовал. Более того, меня все чаще стали посещать крамольные мысли, что и крысы имеют право на часть моей помойки. Что они не наглые, а просто голодные.
На город навалилась осень. Листья винограда в Мурином дворе покраснели и стали облетать по одному, крутясь в воздухе, как красные птицы. Я иногда гонялся за ними, пытаясь поймать их, для забавы. Муря наблюдал за мной, но не принимал участие в игре. Я все еще приходил к нему. Тренировки были нужны нам обоим. Рыжий Сократос, переждав летнюю жару, вернулся в кафе у Кафедрального собора. Я ходил его проведать. Ему там было хорошо. Посетители щедро угощали ласкового котика, несмотря на его потрепанный и грязный вид. Все цветочные горшки вокруг кофе были обильно помечены Сократосом. Они просто вопили: «Это моя территория. Вон отсюда». И тут Сократос остался верен себе.
Совет этого мудрого кота: хочешь есть - походи на задних лапках, очень мне пригодился. Я нашел себе дом. Мышей в подвалах становилось все меньше. Приближалась зима. В одном из дворов, недалеко от Мури я приметил старушку. Она часто несла что-то в сумке, и это что-то дивно пахло. Я увязался за ней. Когда она стала открывать свою дверь, я вспомнил Сократа и встал на задние лапы, одной лапой оперся о косяк, а другой стал царапать дверь. Вся моя поза говорила - пусти меня, и она пустила. На следующий день я принес ей в подарок мышь и положил у порога. Подарок оценили в целую миску молока. Так у меня появились собственная миска, подстилка у печки и старая хозяйка…

Сто грамм (Продолжение)

Игривая летняя муха
Опустилась на блюдце сакуры, сваренной в сладком сиропе.
Вот и закончиласъ танка.
Леонид Каганов

В тот злополучный день я шел к Муре. На подходе к его дому у обувного магазина я заметил коробку. Волосы на моей спине встали торчком. От этой коробки несло смертью. Причем не просто смертью, а смертью именно кошачьей. Зачем я сунул туда свой нос? Ну конечно, я не ошибся. В коробке лежал мертвый кот. Он умер недавно, несколько минут назад. Под крышкой, которую я отодвинул носом, находилось месиво из поломанных костей, вывалившихся внутренностей и свежей крови и еще - РЫЖЕЙ шерсти. Наружу из коробки упал оранжевый хвост, который был совсем недавно гордостью своего хозяина, а теперь валялся грязной мочалкой на тротуаре. Даже посмотрев на этот хвост, я не понял, кто передо мной. До меня не доходило очевидное. Тут из магазина вышел человек и через секунду еще один.
- Что это?
- Да вот какая-то скотина перед магазином кота сбила и уехала. Я его в коробку положил. Не знаю, что с ним делать.
- Что делать? Жалко котика, конечно. Выброси его в мусорник.
- Надо бы зарыть, но когда? Ты прав. Выброшу.

Коробку подняли, и я заметил, как из нее наружу свесилась рыжая лапа с маленьким белым носочком у самых когтей. И еще я успел заметить, что кожа на подушечках стерта вкровь, как будто этот кот пробежал большое расстояние. Да, передо мной был Рудя, вернее, то что от него осталось. На сердце мне легла тяжесть. Рудя всего пару шагов не дошел до своего родного дома, умер почти на пороге. И я медленно пошел в браму и понес свое тяжелое сердце на третий этаж. Как сказать все это Муре? Нет, я не могу. Я тихонько проскользнул на крышу и спрятался на чердаке, где Рудя когда-то охотился за бабочками. Я никогда его не видел, не видел живым, но мне было грустно, как будто я потерял друга. Сколько времения провел на чердаке, не помню. Внизу гулко стукнуло стекло. Это тяжелый Муря, пролетев по воздуху приличное расстояние, достиг форточки. Он пришел домой с охоты. Я спустился. Муря заметил меня и вышел навстречу.
- Привет. Давай сегодня не будем бороться. У меня нет настроения. Все Рудя вспоминается. Почему, не знаю. Как он маленьким был, и я его трепал, а он терпел, как он рыбу стал воровать. Как хозяйка его искала. Она долго не плакала. А однажды я пришел домой, а она сидит над тарелкой и плачет. Я не сразу понял, в чем дело. А потом догадался. Она свои бутерброды с колбасой привыкла накрывать тарелкой от Руди, чтобы он не стырил колбасу. По привычке накрыла, а Руди нет. А я колбасу не ворую. Вот так.
Я все думаю. Рудя был не богат умом, не пропускал ни одного кулька с мусором, чтобы не разодрать, он тащил все, что плохо лежит, он в конце концов трахнул мою маму, но я его очень любил. Как ты думаешь, он об этом догадывался? Нет, не говори, ты его никогда не видел. Где он теперь? Наверняка заблудился. И даже если он захотел бы вернуться, ему никогда не найти дороги домой. Надеюсь, что там, где он сейчас, ему хорошо.
Муря помолчал. А потом добавил.
- Я сегодня Белку видел.
- Кеху?
- Да. Она вышла прямо на меня и как будто хотела мне что-то сказать. Но призраки не разговаривают. Весь день ждал какой-нибудь гадости, но ничего не произошло. А ты мне ничего не скажешь?
- Нет, сэнсей.
Я так и не смог сказать ему, что Руди больше нет. Я пришел к себе домой. Свернулся калачиком на подстилке у печки и заснул. В первый раз я не просто спал. Мне приснился сон. Мурин сон. Мне снилось, что я и Муря и Полхвоста, Фанерка и много-много других кошек тянут сверкающую колесницу, в которой едет Богиня. Все кошки тянут колесницу, их так много, что вереница из серых, полосатых, пятнистых спин уходит за горизонт. А рядом с колесницей, свободный, без помочей, летит по воздуху, перебирая лапами, солнечный кот – Рудя.

Эпилог

Нет, не надо оплакивать Рудю. Еще рано. В конце-концов, Сто грамм мог и ошибиться. Мало ли на свете рыжих котов с белыми лапками? Не таков Рудя, что бы погибнуть под колесами. Но что я говорю. Нет никакого кота - Сто грамм. Я его придумала. Все остальные коты - есть, а Сто грамм - нет. Я его "собрала" из многочисленной толпы котов, приходивших подраться с Мурей. Могу предъявить и Фанерку (давно не появлялся), и Пол хвоста и Сократоса. Алиска гуляет по Балкону, когда я пишу эти строки. Белка - реальный персонаж, ее мамаша еще жива, даже мамочка Мури - Муся, все еще выходит на галерею подышать воздухом, хотя ей уже за двадцать. Такого кота нет, но кто же нашел коробку с телом Руди? Не догадались? Я нашла. И подняла крышку, лучше я бы этого не делала. Был ли мертвый кот - Рудей, сказать не могу. Белая лапка - тоже выдумка. Особых примет, кроме общей миловидности, у Руди не было. Возможно, он еще жив, не исключено, что может он прейдет когда-нибудь домой, хотя прошло уже полтора года. Тогда я напишу продолжение о приключениях рыжего кота.
О том, что случилось с Мурей, когда он свалился с крыши, подравшись с Фанеркой, я узнала от добрых людей, которые звонили мне, прочитав объявления. Так я узнала про ночной полет и его завершение у ног хозяйки собачки Чапы. Она мне позвонила, опознав Мурю на фото в объявлении. Что с Мурей было дальше и куда он исчез на девять дней - я не знаю. Пришел, ковыляя, но был чистый и не голодный. У кого он жил - загадка. За день до его возвращения я успела приобрести Рудю и он нам подарил полтора очень веселых года, пока жил с нами, и дал мне возможность написать эту повесть про котов и немного - про людей.

Конец