В 2011 году томские журналисты придумали «Бессмертный полк» — шествие с портретами родственников-участников ВОВ в День Победы. Как только акция достигла всероссийского масштаба, ее попытался отобрать Общероссийский народный фронт.

Deutsche Welle: Сколько человек участвовало в «Бессмертном полку» 9 мая?

Сергей Лапенков (C.Л.): Цифра 12 миллионов человек, опубликованная в СМИ, нам кажется завышенной. Конечно, в этом году мы наблюдаем всплеск интереса к истории своей семьи, это здорово, ведь в этом главный смысл «Бессмертного полка». Мы сами насчитали около 6 миллионов, это же в два раза меньше, чем та цифра, которая была заявлена!

В данном случае нас интересует память о человеке, история его семьи, а не количество нулей за его спиной. Тем более, если эти нули «дутые». Я всегда подчеркивал, что «Бессмертный полк» — акция неполитическая, чиновники могут выйти с портретами, но не с логотипами партий. Например, в городе Кемерово мы два года не могли пробить эти барьеры — нам поставили условие пройти только под флагом «Единой России».

— Почему у Общероссийского народного фронта возник интерес к акции и чего они пытались добиться?

Сергей Колотовкин (C.К.): «Полк» стал достаточно масштабным, и мы понимаем, что происходит попытка контроля. Возможно, ОНФ — это всего лишь инструмент. Мы можем строить лишь предположения, потому что все наши попытки пообщаться с их руководством ничем не закончилось.

С. Л.: Мы хотели встретиться лично с Говорухиным (Станислав Говорухин — глава комитета Госдумы по культуре и сопредседатель Центрального штаба ОНФ — прим. ред.), было ощущение того, что люди не до конца понимают, что такое «Бессмертный полк». Но они не захотели с нами говорить — во время контрольного звонка перед встречей внезапно выяснилось, что все отменяется. Я тоже думаю, что ОНФ — лишь инструмент, и все решения принимаются намного выше.

4 мая был круглый стол в Москве, организованный Общественной палатой. Он был заявлен как сбор координаторов «Бессмертного полка». В итоге нам закрыли туда дорогу, даже не стали искать какой-то предлог. Лишь ответили, что не видят смысла разговаривать с нами, потому что мы деструктивны. Но мы считаем устав «Полка» безусловным и не допускаем различных трактовок. Как это было в этом году в Москве, когда шествие превратилось в демонстрацию символики «Единой России».

— Вы собираетесь отстаивать свои права на акцию?

С. К.: Мы за диалог. У нас нет никаких личных интересов, мы следим лишь за тем, чтобы на «Полку» никто не «нагрелся».

С. Л.: У нас, к сожалению, страна живет в состоянии постоянного раскола и гражданского конфликта. По разным причинам: есть конфликты социальные, религиозные, политические. Но такое существование невозможно. Страна будет расколота, а люди — обречены на самоуничтожение, если не смогут друг с другом договориться.

— В Москве после парада 9 мая были обнаружены выброшенные портреты фронтовиков. Как вы считаете: правда ли это? Кто мог выбросить портреты солдат в Москве?

С. Л.: Тут возможны разные версии. Мы не исключаем версию, что это была постановка. Хотя я плохо представляю себе психическое состояние человека, который будет заниматься подобными фальсификациями: такого человека надо либо спасать, если он болен, либо изолировать, если он опасен. Но постановка — это не единственная версия.

Например, вчера я получил скриншот, на котором изображена публикация от 4 мая во «Вконтакте»: «Собираем лиц славянской национальности от 14 до 30 лет для несения транспарантов 9 мая». Если в Москве именно такие волонтеры выбросили транспаранты, то это серьезный упрек организаторам. За четыре года «Полка» в регионах никогда не было подобных случаев. Судя по тому, что было 4 мая на съезде, людей интересуют только массы. Человек пропадает за этим обилием спин и цифр. На том сборе говорилось, что выведут полмиллиона. Наши представители предупреждали, что не следует спешить с цифрами. Им ответили: «Тогда подвезем людей». И так ожидалось, что выйдет много народа. Не было нужды включать эти аппаратные механизмы для увеличения массовости.

Но я не исключаю, что эти механизмы «забыли выключить» и эти случайные ребята оказались среди шествия. Если честно, я не верю, что снимок выброшенных портретов фейковый. Какие тут мотивы? Либералы решили опорочить идею вспомнить предков?

— Что будет, если акция все-таки попадет в государственные руки?

С. К.: Если сохранится понимание, зачем вообще существует эта акция, что она делается для людей, то, наверное, в этом ничего плохого не будет. Если все будет выстраиваться именно по тем шаблонам, по которым привыкли работать чиновники — будет плохо.

Они собираются назначить координаторов, а что это значит? За четыре года мы не назначили ни одного человека. Все было добровольно на всех этапах. Если вдруг государство захочет все контролировать и назначать координаторов, дальше оно будет назначать и волонтеров, а потом печатать портреты. И все, акция убита! Она перестанет быть личной и добровольной. Как только люди увидят, что это опять из-под палки, «Бессмертный полк» сразу же пойдет на спад.

С. К.: Мы относимся к этому только положительно и не склонны думать, что они хотят на этом пропиариться. Чиновники — тоже люди, у них тоже были деды и прадеды, своя семейная история, связанная с войной. Мы ведь этого и добиваемся и не видим никаких подвохов. Чиновники ведь встают в «Полк» как обычные люди. В самый первый год в Томске я видел представителей трех разных партий и даже заместителя губернатора, который пришел со своим сыном. Люди, которые имеют разные точки зрения на события в жизни страны, стояли вместе. Это и есть самое главное.

Авторство