— Я хочу, чтоб Бог танцевал. Я поверю в такого Бога.

— Бог умер, разве вы не знали?

Ниц! Расставлены дары.

Ниц! Нищета дыры.

Тщета тщательной болезни. Любезная детской щекотке рук сухотка. Щекотливая нищета.

Шаловливые ручки снимут Тебя с Креста. С мертвым Богом тоже можно танцевать, герр профессор! Недержание после четырнадцатого стояния.

О пользе и вреде мастурбации для богопознания. Убийство — такое же обреченное соискупление мира, как и всякое другое.

Каждая девочка вырастает в метастазу. Медузу мира. Мирную Горгону. Мурлычащий жир. Жирную дуру. В пасмурный насморк. В необходимость бытия. Не заслоняй мне Его! Ему расставят кости рук крестом. Я понесу Его на себе. Я распинаю себя на Распятом. Я танцую аспидом в святой тухлятине. За одно лето в аду в мясной лавке в раю все протухло…

Насекомые пустыни закорючками оживляют порнографию креста…

Каждый мальчик не вырастает. Его золотые ноги покоятся на груди убитых нежных соловьев. Злая сороконожка в миниатюрной епископской митре держит десять крючковатых посохов и десять дарохранительниц. Руки танцующего мертвеца прибиты

***

© Нестор Пилявский