art ma-zaika

"Я знаю о многом. Я помню. Я смеЮ"

 

Знаю, знаю — в доме каменном Судят, рядят, говорят О душе моей о пламенной, Заточить ее хотят. За страдание за правое, За неписаных друзей Мне окно присудят ржавое, Часового у дверей... автор: Ольга Берггольц ©

Фото: © Copyright ethno.germes.ru,artnow.ru

Ольга Берггольц, чей столетний юбилей приходится на 16 мая 2010 года, прошла через все испытания, которые посылал советскому человеку ХХ век. Эта красивая хрупкая женщина и поэт - язык не поворачивается назвать ее поэтессой - вынесла столько, сколько не под силу иному крепкому мужику. Но не сломалась и не сдалась.

В 1938 году ее, беременную, арестовали по обвинению в подготовке покушения на товарища Жданова. Пытали, требовали выдать несуществующих сообщников. Она не назвала ни одного имени, себя виновной не признала, в тюремной больнице родила мертвого ребенка.

Еще до ареста одна за другой умерли в младенчестве две ее дочери. Больше детей у Ольги Берггольц не было.

Ее первый муж, поэт Борис Корнилов, автор слов всенародно известной и любимой песни "Нас утро встречает прохладой", был расстрелян как враг народа. Второй муж, литературовед Николай Молчанов, умер в 1941 году от дистрофии. Отца, военно-полевого хирурга, выслали из Ленинграда за немецкую фамилию.

После всех этих потерь она осталась одна в блокаду. И ей не только хватило мужества выжить самой, но она помогла выжить, выстоять, вытерпеть своим землякам, соседям, товарищам по несчастью.

Ольга Берггольц стала голосом блокадного Ленинграда. Каждый день, из последних сил, валясь с ног - никакого усиленного, дополнительного пайка ей не полагалось, шла на радио, читала свои стихи, разговаривала с людьми, утешала их, произносила оптимистические жизнеутверждающие речи. Выступала не только по радио, но и в цехах, в госпиталях, на передовой под обстрелом.

Можно себе представить, насколько необходимым было само явление этой красивой тридцатилетней женщины перед измученными ленинградцами. И именно ее идеей стало исполнение в блокадном городе Седьмой симфонии Дмитрия Шостаковича, выступление которого по радио Ольга Федоровна подготовила в страшном сентябре 1941 года.

Это тоже была настоящая "дорога жизни", только проложенная через радиоэфир.

В блокаду Ольга Берггольц выросла в большого глубокого русского поэта. Она увековечила те ужасные дни в стихах, исполненных истинного трагизма и той "неслыханной простоты", по словам Бориса Пастернака, с которым, как и с Анной Ахматовой, Берггольц общалась на равных и дружески переписывалась.

Ольга Берггольц воплотила в себе все противоречия советской эпохи. Примерная девочка, вышедшая из петербургской интеллигентной семьи, она стала правоверной истовой комсомолкой, была готова на деле, а не на словах всю себя отдать советской власти. В ответ получила пытки и страдания, муки родных и близких.

Такой удар не прошел даром. Она писала в своем дневнике:

"Ощущение тюрьмы сейчас, после пяти месяцев воли возникает во мне острее, чем в первые дни после освобождения. Не только реально чувствую, обоняю этот тяжелый запах коридора из тюрьмы в Большой дом, запах рыбы, сырости, лука, стук шагов, но и то смешанное состояние обреченности, безысходности, с которым шла на допрос. Вынули душу, копались в ней вонючими пальцами, плевали в нее, гадили, потом сунули обратно и говорят: живи!"

И одновременно, в том же 1940 году, Ольга Берггольц вступила в партию. После войны стала вполне официальным советским поэтом, получила Сталинскую премию, ездила в командировки от Союза писателей, выступала с правильными речами на собраниях.

И вела тайный дневник, который был опубликован только в Перестройку, в 1988 году, спустя 13 лет после ее смерти. Как и некоторые стихотворения, до того ходившие в самиздате.

Именно ей принадлежит чеканная строчка, благодаря которой она навсегда вошла в историю не только русской поэзии, но и страны: "Никто не забыт, и ничто не забыто". Она как поэт приложила к этому немало усилий. Поэтому жизнь ее, и не только в блокаду, стала настоящим подвигом.

Голос Ленинграда. Блокадная Муза. Ольга Берггольц – одна из визитных карточек города, имя-символ, увы, забронзовевшее. К столетию со дня рождения поэтессы театр "Балтийский Дом" создал новый, непривычный и неизвестный ранее образ героической женщины.

Основой для спектакля "Ольга. Запретный дневник" стала пьеса Елены Черной, а идея художественной обработки документального материала принадлежала Наталье Соколовской. Этот материал уникален и широкой публике неизвестен. В постановке прозвучат дневниковые записи, которые тщательно скрывались в советское время. "Это разрушение блокадного военного глянца, лакированного образа Берггольц. Она сама посодействовала разрушению образа. Эти дневники она писала не в стол, а потомкам", - утверждает Наталья Соколовская.

Заглавную роль в спектакле играет известная актриса Эра Зиганшина. Режиссер утверждает, что не знает другого человека, способного сделать этот спектакль, раскрыть настолько трагический образ. Многие замечают, что Эра Захаровна и внешне до боли похожа на свою героиню, правда, она скромничает и говорит, что Ольга слишком красива для нее.

И хотя в основу спектакля легли документальные тексты, создатели подчеркивают, что показанный ими образ Ольги Федоровны является художественным вымыслом. Диалог с сестрой, который звучит в постановке, никогда не существовал в реальности в качестве диалога – это перекличка реплик.

В спектакле появилась мать поэтессы – Мария Берггольц, ее сыграла Наталья Попова, сестра Муся, в роли которой предстала Ирина Соколова. Заслуженному артисту России Валерию Соколову досталась роль Николая Молчанова, второго мужа Ольги Федоровны, умершего в блокаду от голода.

"Ольга Федоровна – трагическая личность, великолепный писатель, честный человек и великолепная женщина. Получилось ли все это собрать? – задается вопросом Елена Черная. – Боюсь, что не до конца".