В городе Аркона, на острове Руян, который находится в Венедском, или как многие говорят Балтийском море, князь Бруган из рода Висловитов собирал ватагу для корабля.

Аркона являлась столицей крупного  славянского государства Венедии, состоящего из союза четырех племён: лютичей, бодричей, поморян и руян. Враги окружали Венедию со всех сторон. С севера – Датская марка, с запада немцы, саксы и фризы,  с юга – Польша. Все они с вожделением смотрели на богатейшие земли. А в далеком Риме Папа призывал всех добрых христиан объединиться и положить конец мерзким идолопоклонникам.  Двуличием и ложью веяло с высокого папского престола. Ведь те же иконы и образы  католики рисовали на таком же дереве, из которого венеды вырезали своих Богов и кумиров.  Одно признавалось святым, а второе мерзким и грешным. И так уж велика разница, нарисован на дереве Бог или вырезаны из дерева Боги? Ради этих различий  римские Папы призывали уничтожать целые народы.

Но сейчас Венедии серьезная опасность не угрожала. Кривда и мнимая вражда ещё не  разделили братские племена, их вожди обладали умом, проницательностью, и успешно противостояли вражеским проискам, а чувство долга пересиливало мелкие обиды, жадность и личные амбиции.

Князь Бруган - среднего роста, но сложен на редкость соразмерно. А о его физической и внутренней силе знали многие. Густые, уже начинающие сидеть волосы до плеч,  усы и борода. Внимательный и спокойный взгляд серых глаз. В Венедии, при желании, нашлось бы много родовитых,  уважаемых и удачливых вождей. Но все признавали, что Бруган человек основательный, и уж коли брался за что-либо, то доводил дело до конца. Поэтому набрать в свою ватагу новых бойцов не составляло труда, желающих то хватало.

В последний раз  князь ходил на нижние земли в западную Фландрию, в окрестности Брюгге, богатого города расположенного недалеко от берега Северного моря. И вернулся домой  с хорошей добычей. Да вот только несколько человек сложили головы в том походе. Но воины погибли правильной смертью, с доблестью и в бою, и ныне, уже пируют с друзьями и предками в славном Ирие.

Корабль князя Бругана носил   имя «Лебедь». Сейчас он находился  у причала, надежно привязанный и закрепленный, и морская волна ласково  покачивала его. Эта ладья, рассчитанная на пятьдесят человек воинов, была хороша и добротно  сделана. Плавные изгибы корпуса, красивое носовое украшение Девы, той, что забирает с поля боя души погибших воинов. Скандинавы называют таких дев валькириями, а венеды – перуницами. Десять  отполированных до блеска скамеек-румов для гребцов вдоль каждого борта. В середине, около мачты, закреплена лодка, человек на шесть - семь с запасом воды и еды. Лодка предназначалась на крайний случай – пройти в разведку по мелководью, отправить незаметно гонца, спасти раненых. В общем, вещь полезная, хотя и занимающая немало места.

Ясный, зимний день. Легкий морозец  бодрил. Венедское море, зелёно-синие, неспешно колыхалось под  порывами ветра. Многочисленные чайки летали, качались на волнах, как поплавки, ссорились из-за выброшенной рыбы и других съедобных остатков.

В порту, около пристаней, и на открытой воде, на якорях, находилась немало военных и торговых ладей,  расшив и лодок поменьше. Город Аркона не зря носил имя торговой столицы Венедского моря. Здесь можно было услышать любую речь:  гэльскую, англицкую, датскую, немецкую, франкскую, латинскую, греческую, арабскую, различные славянские языки, от Киева и Новгорода, до Моравии и Польши.

Любой товар, даже самый редкий, можно было купить в здешних торговых рядах. Порт Арконы располагался так удобно, на стыке стольких торговых и военных путей, что на тот момент считался одним из оживленных городов северной Европы. По своему блеску и богатству, он превосходил всех ближайших соседей, уступая лишь Новгороду Великому, далёкому Киеву, и  погрязшим в разврате южным городам, таким как Константинополь или Рим.  Аркона год от года стремительно рос, богател и всё громче заявлял о себе в мировых делах.

Стойкий запах многолюдного порта, в котором намешено много всего: и морской соли, и выброшенных водорослей,  и рыбы,  и смолы, и готовящейся еды, и ни с чем неповторимый дух боевых кораблей, постоянно висел над гаванью.

Стоя у борта своего судна, Бруган беседовал с  помощниками, кормчим Буеславом Щукой, и уважаемым воином  Доброгой,  десницей князя во всём, что касалось  остальных бойцов. Вместе они решали, стоит или нет выходить в море в этом году, или уже окончательно основаться на суше до весны.

Князь относился к  людям с уважением и хотел еще раз услышать мнение своих  помощников, и разобраться, что же больше хотят воины – остаться дома или пойти в новый поход.

- Князь, почти всем уже надоело торчать на суши. С семьями побывали, гостинцы отдали, с женами полюбовались, - Доброга широко улыбнулся. Плотного телосложения, уже начинающий полнеть, он всё ещё оставался одним из самых опытных мечников в отряде. – Все хотят в море.

- Так уж и все? - спросил князь. В тот день Бруган одел сшитый из бычьих шкур кафтан,   штаны и  грубой работы сапоги. На его плечах висел плащ. Не княжеский, кой он мог носить по праву, а обычный,   теплый и простой. Лишь пояс на вожде был богатый, расшитый узорами в виде коловоротов и сказочных птиц.

- Ну, три-четыре человека не прочь и остаться, у них вроде  дела, но не так что бы спешные. Да и потом, если решишь выступать, общая горячка перед походом воодушевит всех, и они охотно пойдут вместе с остальными.

- Ясно, - протянул Князь. – А что с кораблем, Буеслав? Выдержит переход? Ведь если решимся, то пойдём в суровую погоду, не исключено, что и на пару штормов попасть можем.

- С кораблем всё хорошо, слава Богам, - уверенно ответил Буеслав, худощавый, с цепким прищуром глаз и бородой веником,  человек. – Ты же знаешь, мы его вытащили на берег, очистили от ракушек, осмотрели дно, еще раз его просмолили. В общем, «Лебедь» готов.

- Значит, та малость, что нас держит, это отсутствие людей?

- Ну, нам нужно восемь человек, что бы добрать полную ватагу. Люди приходят, но ты сам сказал, что бы мы  присматривались к ним внимательней, всё узнавали…

- Да, продолжайте и дальше так делать. Неумехи и слабые мне не нужны, - твёрдо сказал Бруган.

- Люди будут. И кстати, помнишь Олга Сломанное Весло, что ходил ещё с твоим батюшкой? – это вступил в разговор Доброга.

- Старых друзей не забываю.

- Ага. Он вчерась нашёл меня и рассказал про своего младшего,  и попросил меня поговорить с тобой, что бы взяли его в ватагу.

- Стоящий парень?

- Олг сказал, что парень хваткий. И с мечом и с копьем, и с луком обращаться умеем. Вот только это будет его первый поход, и Олг прямо  говорит, что крови он еще не видел, и чужих жизней не брал. Так что волнуется парень немного. Но если и не возьмешь его, Олг в обиде не будет.

- Сколько ему?

- Семнадцать зим.

- Ладно, поговори с ним завтра, и если в парне нет  гнили, возьми. Все мы когда то были такие, - Князь огляделся и глубоко вздохнул, принимая решение. - Вот как мы поступим. Если в ближайшие семь дней найдем людей, то я отправляюсь в храм Свентовита и спрошу волхвов о грядущем. И коль ответ нас устроит, то мы выйдем в море.

- Куда в этот раз?

- Прогуляемся к Крепости Эдвина, порыскаем окрест.

- Значит, идём в Эдинбург? Славно! - потёр руки кормчий. Доброга тоже улыбнулся, не скрывая радости от решения князя. Впрочем, Бруган хорошо знал своих людей, и не сомневался, что они всегда будут за поход. Морские бродяги, которым на палубе и в чужом, полном опасностей краю, лучше, чем дома у печи. Что с них взять?

На том воины и порешили.

На следующий день Доброга побеседовал с  младшим сыном Олга. Парнишка носил имя Лют, и оставил о себе двоякое мнение. Вроде и ничего отрок, ладный и  высокий, часто улыбающийся, говорливый,  и на словах ничего не боящийся и ко всему готовый.  Но слова это просто слова. А человек проверяется делом. Доброга решил, что парень ведёт себя так из-за нехватки боевого опыта и юношеского бахвальства.

Когда Лют пришёл, он был одет в хорошую, даже дорогую одежду, имел справную кольчугу и неплохой меч. Доброга с неудовольствием подумал, что старый Олг так совсем разбалует своего младшего. Видать любит сильно, и во многом потакает.

После разговора Доброга  приказал одному из воинов сразиться с Лютом в потешном бою. Лют, хотя и  проиграл, но показал, что отец успел многому его научить, и он не станет обузой для остальных.  В общем, из уважения к своему и князя старому другу, он решил его взять. Парень пообтешется, наберется уму разуму, и глядишь, станет справным воином.

Так же к  князю приходили новые воины. Набрать восемь человек было не сложно, желающих то не мало, но и князь и Доброга были придирчивы. Наконец, экипаж был набран полностью и князь отправился в храм Свентовита узнать волю и предсказание богов.

На душе было не  спокойно, и не очень  хотелось ему выходить в море. Словно внутренний голос  тихо подсказывал, что именно сейчас не стоит этого делать. Но с другой стороны, Бруган знал, что почти перед каждым новым походом испытывал он такие чувства, и оценивал их как осторожность, рожденную ответственностью за чужие судьбы. Поэтому князь тщательно все подготавливал, не забывая и про самую мелочь. Да и в такое время ранее он уже совершал походы, и ничего, возвращался благополучно, лишь наживая новые шрамы.

Князь принес  Свентовиту требу - барана. Один из волхвов, Любомудр, глядя в жертвенный огонь, сделал ему такое предсказание:

- Опасности в походе ждут тебя не малые, но ни какое воинское оружие не сможет причинить вреда. А когда закончится сей поход, имя твое станет известно каждому на берегах Венедского моря.

Вот такое предсказание. Вроде и понятно всё, а с другой стороны как сказать. Боги редко говорят ясно. Сами волхвы это объясняют тем, что у каждого человека есть свобода воли, и волен он совершать различные поступки. От того и будущее – так оно сложится или иначе, чаще всего не ведомо.