Однажды авва Киндей и несколько братий Парамоновой пустыни пришли работать в поле. Авва же Киндей был старшим и говорил братии: ты копай здесь, а ты там. Ты убери эти камни и отнеси их туда и прочее. Сам же он сел под деревом и стал читать. Братия же тем временем стали сетовать и говорили между собой: это не справедливо, мы работаем, а он только и знает, что командовать нами. И стали подговаривать одного: пойди спроси его, почему не работает. Тогда же пришел к нему один из братьев и говорит: Почему авва ты не работаешь с нами. Он же ответил: я не работаю, потому что мне нужно руководить вами. Брат же отвечает: А почему именно ты руководишь, я бы мог руководить, а ты бы работал. Нет, - отвечает авва, - нет, ты не сможешь. Почему? - спрашивает тот. Все дело в интеллекте, - отвечает авва Киндей.

- А что такое интеллект? - Спрашивает его брат.

- Интеллект - это то, что отличает меня от тебя, ибо я познал это, а ты еще нет, - отвечает ему аава Киндей.

- Я бы хотел познать, научи меня, - говорит ему брат.

- Ну хорошо, смотри, - отвечает ему Киндей и прислонив ладонь к стволу дерева, говорит ему: бей по ладони со всей силы.

- Боюсь, - говорит брат, ибо тебе будет больно, брат же был весьма силен.

- Не бойся, бей!

- Ну хорошо, - и размахнувшись ударил со всей силы, а авва Киндей убрал руку и брат ударил по стволу дерева.

- Ой! - вскрикнул брат.

- Ну теперь понял?

- Понял, - сказал брат и пошел к остальным.

Приходит же к ним, а те его спрашиваю: ну что?

- Все дело в интеллекте.

- А что это? Спрашивают братья.

- Ну это когда, вобщем... короче... Брат осмотрелся вокруг ища в поле дерево и не найдя и немного подумав, прислоняет ладонь ко лбу своему и говорит: ударте со всей силы.

- Зачем, говорят ему?

- Бейте, я покажу вам, что такое интеллект, как показал мне авва.

Тогда один из братьев, размахнувшись нанес удар, а брат убрал ладонь, так что удар получился по лбу.

- Ой, ой! - вскричал брат закрыв лицо руками, - больно, блин!

Авва же Киндей видя это посмеялся, хотя и жаль ему было брата и подошедши к нему и обняв его сказал:

- Запомни брат, интеллект это великая сила, которой наделил нас, разумных тварей, Творец. Только одно тебе нужно запомнить: интеллект без рассудительности пользу не принесет, а только шишки на лбу.  

Вывкладываю полный текст первой книги ПП. Дима жду от тебя истории, которые надеюсь поместить во второй и третьей части :) 

Теперь обратим речь о том человеке, который был для аввы Прокла ближайшим всех, его радостью и горем, ибо познали они с ней и радость совместной жизни и боль разлуки, лакси любовные и "жгучие розги ревности", близость и последовавшее за ней отторжение, смех и слезы, вихр страсти плотской, доходившей до помрачения разума и ту бездну падения, которая следует за ними. Затем, покаянный плачь и стенание. Это была блаж. Анфуса. Говорят она родилась в землях Понтийский, происходила из довольно знаменитой семьи, отец ее умер рано, а мать ее, овдовев, не вышла вновь замуж (хотя была хороша собой), но сохраняла скорбь по мужу до конца своих дней. Девочку же она воспитывала в традиции языческой, ибо сама не была крещенной. С юных лет Анфуса прилежала к учению и, к удивлению многих, с легкостью овладела музыкальным искусством и художественным, познанием в области филологии и философии. Свободно изъяснялась не только на родном ей наречии, но знала и латынь и варварские языки.  Этим она быстро выднинулась из среды своих сверстниц и вошла в светский круг. Была же она красива собой, скромна и украшена мудростью, много превосходящую обычную женскую, так, что могла легко разговаривать с мужами на равных. И так как она играла на некоторых музыкальных инструментах и хорошо пела, ее звали на вечера и пиры. И в один из таких случаев сблизилась она там с одним мужем. И после того, как какое-то время он ухаживал за ней и они встречались, решились они к совместной жизни. И прожили так ок. 2-х лет, в течениии которых родила она ему 2-х сыновей. Он же был крещен в нашу веру и увещевал ее, дабы она возлюбила Христа и приводил ее в Церковь и учил молитве. И когда она прониклась духом христианским, то пожелала она, чтоб благословил их брак епископ и венчал их. Тогда она поделилась этим с мужем своим, но он стал отклонять ее от этого и после сего изменился, стал мрачен и суров. Ибо содержал он некую тайну в сердце своем, ту которую хотел скрыть от нее. Тайна же была в том, что имел он уже жену с которой промышляли они разбоем. И когда пошли они на дело, то ее поймали, а он бежал. Жена же сия была люта. И вот, как-то раз объявилась она в том городе, где жила блаж. Анфуса с мужем. А в это самое время блаж. Анфуса склонила мужа к тому, чтоб обвенчаться в Церкви. И назначили день и муж сказал Анфусе иди в Церковь и жди меня, и она пошла. Он же бежал из города. И когда Анфуса довольно прождала его, то епископ спросил ее: где же муж? И не дождавшись его епископ стал утешать Анфусу и взял ее под свою опеку. Со временем он посвятил ее в чтецы, певчии и сделал служительницей (диакониссой) при Церкви. После же всего случившегося, одолела блаж. Анфусу хворь, которая проистекала из сильного душевного расстройства и печали, и скорби, какую испытала Анфуса. И прожила она так шесть лет, упражняясь в подвигах благочестия, молитве, чтении и достигла немалых успехов, так что все окружающие любили ее и дивились ей.  

Итак, таков был Прокл, но дабы осветить лик сего мужа и его верного брата и сотаинника Киндея, сделаем небольшой экскурс и попробуем начертать их портреты и тех, кои непосредственно связаны с нашей историей.

<Экскурс об авве Прокле>

То, что мы помещаем ниже взято нами непосредственно из тех документов и рукописей, кои предлежали пред нами; это во-первых те фрагменты из первых двух книг Парамонова патерика, характеризующие личность Прокла (как и его спутников), а так же фрагменты из третьей книги и из личной переписки аввы Прокла с прочими аввами, избранно именно то, что, по нашему мнению, поможет осветить лик сего мужа и прочих авв и блаженных сестр. Итак, в первой книге говориться о Прокле следующее:

Фрагмент 1.

Авва Прокл пришел в пустынь из далека, потому и отцы нарекли его Проклом... Еще Прокл не отличался святостью жизни и мудростью, как прочие отцы, и был недалек, а также казался отчужденным, сам себе на уме, так, что его называли аутостэхэйном...

Схолия Исолофея: аутостэхей, можно истолковать, как человек в своей стихии, или, как принято говорить у нас: на своей волне.

Фрагмент 2.

Вопросил же авву Парамона Прокл: авва, не нахожу успокоения сердца. Ответил: блажен, кто удалился от мiра не с тем, чтобы изменить обстановку, но чтоб измениться самому.

Фрагмент 3.

Авва Прокл очень любил острить, как-то раз послал он блаж. Атэкусе sms: «блажен тот, кто не строит планов, ибо всегда найдется кто-нибудь, кто их нарушит». Через некоторое время он послал ей sms: договориться о встрече с ней, излагая свои планы. Отвечала ему блаж.: «блажен тот, кто не строит планов…»

Фрагмент 4.

Встретились как-то Великим постом авва Терентий с аввой Проклом и говорит авва Терентий авве Проклу: «Привет, у тебя есть духовная квазимотивация экзистенциального модуса бытия?» «Нет, - ответил Прокл, - я просто пребываю в состоянии кенотического анабасиса». Авва же Терентий сказал ему: «Прокл, Прокл, опять ты сублимируешь явно нетождественные понятия, причем периферийного характера. Будь проще».

Фрагмент 5.

Собрались как-то аввы Прокл, Перикл, Герохд и блаженная Анфуса на агапе, аввы сокрушались о том, что мало жен в Парамоновой пустыни, Перикл же сказал: «Одна лишь блаженная Анфуса не гнушается нами». «Это потому, что превзошли мы естества чин», - отвечал Прокл, допивая вторую бутылку пива…

Фрагмент 6.

Прокл тяготился и стеснялся всего и всех. Казалось, что он смотрит на все с высока и ни во что не ставит всех и вся. Он был так отстранен от всех, что никто не мог определить в точности, что у него на уме. Философ, - говорили одни, - безумец, - отвечали другие. Он искренен, - замечали одни, - он не честен, - рекли третьи. Он умеет любить, - говорили некоторые, - да он утратил эту возможность, - отвечали им другие. Но этот муж сильно и не вдавался в подробности того, какие слухи ходили о нем. «Всяк человек ложь», говаривал он.

Фрагмент 7.

Авва Прокл и авва Киндей, находили утешение в философском общении. Как и прочие подвижники, аввы старательно плющили мозг и смиряли плоть эллинскими винами и напитком германских варваров. Набравшись порядком, аввы принимались за обычное для мозговиков занятие – они созерцали вечность. При этом Киндей любил декламировать откровения философа кинической школы (последователи Диогена) Шнура, например следующее: «www Ленинград, www точка ru,» или: «когда переехал не помню». Тем самым он намекал, что он везде и всюду дома. Полагая, что просторы Великой Армении включают в себя и Скифию...

Это подборка из первой книги, кроме сего читай опупликованное ранее, ибо и там можно найти многое, к характиристике этого мужа. Теперь же приведем несколько фрагментов из переписки Прокла с братьями и сестрами:

Фрагмент 8.1. <Из sms'ки аввы Терентия>

...У Прокла все позади и все впереди: таков Прокл...

Фрагмент 8.2. <Терентия>

Чудесен Прокл гордыней осиянный ,и стиль твой важен и высок, но коль не хочешь скунсом быть благоуханным,побудь паршивым песиком дружок!

Фрагмент 8.3. <Свидетельство японских братьев, в передаче аввы Терентия>

Сказал как-то преподобный Хирошито преподобному Ли Бо: Есть некто Терентий из Нагои, который говорит что он смердящий пёс и все люди подобны ему! Ли Бо ответил: Есть более  великий Прокл из Сы Чуаня утверждающий что
он-Великолепный Благоухающий Скунс,знающий и говорящий Великие Истины!Хирошито заметил: Лучше быть псом имеющим Хозяина,чем Скунсом который даже якобы благоухает и говорит, но из Сы Чуаня!

Схолия Исолофея: возможно этот вирш является изобретением самого аввы Терентия, ибо известно в каких отношениях они были друг к другу, несмотря на то, что связывало из родство, известно так же и из-за чего рассеялась их любовь и дружба.

Фрагмент 9.1. <Из sms'сок аввы Прокла: к блаж. Анфусе>

Старикашка мой возлюбленный, в Иванов стан меня определил. Что делать мне смирится нету сил, все плачу, но ответа нет. Хотел бы быть я зверем полевым, но небо манит к птицам.

Фрагмент 9.2. <к авве Терентию>

Меня жалеть не стоит, и оплакивать рано. Ведь Прокл также счастлив, как те, что из боя вернулись живые.

Фрагмент 9.3. <к тому же авве Терентию>

Прокл был собою доволен весьма. И Анна его ублажала, и Элла прекрасная строила глазки раскосые, и Катюшенька рыжыми власами манила, лежала с ним рядом и дева красивая (уж имя ее позабыл), и Катя иная все замуж звала, и крепко его руку сжимала, и Люда световласая его обожала, и Валя хвалебная им похвалялась. Но только надменный сей Прокл не видел того, но время прошло и остался один, всеми забытый. И ушел он к монахам. Таков был сей муж, порожденный Терентием в незаконном союзе.

Схолия Исолофей: сей вирш интересен, правда не известен нам повод, по которому сам Прокл отправил этот откровенный стих Терентию, известно же, что этот стих положил разлад между сими мужами.

Фрагмент 9.4. <Из ответа на послание аммы Анфусы, написанный аввой проклом метром эллинским>

Когда знак узреть ты имеешь;

Не ищи смысл постигнуть;

Лишь на поверхность глядя.

Истолкованье дает Тот,
Кто и знак посылает,
Мы же приемля сии откровенья;

Лишь то должнû сознавать;
Что знак может быть как прилогом
лукавûм;

Так и святым откровеньем.
То же узнать должна ты еще,

Что знаки - ответ на твои сокровенные думы.

А вот некоторые рассказы о Бэт-Шаломском периоде из памятных записей (υπομνηματα) аввы Прокла:

{1. О блаженной Фекле и как испытывал ее авва Прокл}

Однажды, в обычное посещение Бэт-Шаломской долины аввами Проклом и Киндеем,  дабы воздать чевствование святыням ее и, паче же, могиле святейщего аавы кир Агапита, я и возлюбленный брат мой зашедши в Церковь повстречали там деву. И когда я увидев ее онемел и весь содрогнулся, а брат же мой Киндей , непонимая в чем дело, стал меня утешать и говорил: все ли в порядке, то я сказал ему о т ом, что свершилось чудо по милости Господа и молитвам блаженного аввы моего Агапита. Ибо, искренне и правдиво, изложу  я причину моего смущения, было же все так. Когда мы с братом Киндеем подходили к надгробию аввы Агапита, то я вопросил его, ибо томился тяжко, о том чтиобы указал он мне путь жизни моей; избрать ли мне спутницу, иль остаться в девственниках. И помолившись так, вошел я в Церковь. И что же я узрел? Ту, что давно была мне другом, дева блаженная Фекла, коя была не из этих мест и случайно не могла бы оказаться в этот день и час (если бы, о прости меня Боже, что не понял тогда, если бы не было на то воли Господней), и так узрев ее, я был ошеломлен и не понимал: в чем дело. Блаженная же, увидев меня, приветствовала, я же сказал ей: что ты здесь делаешь? (Впрочем же я знал о чем говорю, ибо я был в недоумении: не уж то авва Агапит указывает мне на сию деву - в спутницы и подруги) Она же, удивленно, ибо интонация моего голоса была весьма возбужденной, сказала: Я ты чего? Тогда же брат Киндей, видя мою возбужденность сказал ей: А, вы ,собственно, хто? Она же: Я слушальница Прокла, ибо, когда он читал лекции в Великой Александрии, я тогда проходила курс обучения и слушала его лекции по патристике. Он же ответил ей: вы, учитесь в начальной школе? После сих слов я улыбнулся, она же ответила ему: Нет, уж давно отучилась, я постигаю уже философские и высшие дистиплины: богословие и любомудрие (так называла она теологию). Тогда, я сказал: довольно. И отвел ее в сторону и беседовал с ней и, между прочим, сказал ей: сегодня мой учитель явил мне велие чудо. Она же сказала: Какое! Но я, увидев ее взгляд, испугался и сказал: сие поведаю тебы в другой раз. И я договорился с ней пойти в долину: в тайное место наших собраний, где мы любили проводить время на агапе, и она согласилась...

И немного далее Прокл пишет:

После сего мы распрощались и я отбыл в город, а брат Киндей остался в обители Агапита...

И затем:

Итак, в назначенный день и час мы с блаженной сестрой отправились на агапу, с нами же отправился некий брат с одной девой, подружкой Феклы. Я же хотел отести их в наше место и предупредил их, что путь туда труден, но брат и его спутница стали перечить мне и сказали: пойдем в общественное место - на общественный пляж. И в этом вопросе мы разошлись и он отправился в свою сторону (спутница же его последовала за ним), а мы с Фекой направились к нашему тайному братскому месту. И когда я стал говорить ей, что путь весьма труден и придется испытать свою волю на крепость, она ответствовала мне: я не пугаюсь трудностей, ибо мы христианские девы крепки духом. И вот я повел ее тропой к месту тому и шли мы чрез терновник и камыш и болото, и весьма пострадали от колючек, ибо были одеты легко. Я был в коротком подряснике, а она в легкой короткой тунике. И то и дело она воздыхала и стонала, когда обжигалась от жгучей травы, или накалывалась на терний. Наконец мы пришли и она, с чувством того, что достойно прошла сие испытание, села на скамью из бревен и стала рассматривать свою тунику (следует же сказать, что туника была римского пошива из тонкой и дорогой ткани), и призвала меня и сказала: вот, смотри я разодрала тунику о тернии, и вот разрезала ногу и руку, и порезалась о камыш и в волосах моих что-то запуталось, и была я укушена злостной мухой и комарами без числа. Я же утешал ее и говорил: велика сила твоего духа.  Она же рассматривая свою тунику, немного загрустила, что испортила ее, но собравшись, она сказала: Довольно, не будем делать культа из платья. И после сего, она обозрев вокруг, сказала: а ведь место сие и правда красиво и первозданно. Да, - сказал я, - оно похоже на Рай. И она сказала: вон и вода, я пойду купаться. И отошедши недалеко, но так, чтобы я не мог видеть ее, она скинула тунику, облеклась в купальный костюм и последовала к воде. Я же последовал за ней с великой опаской и смущением, ибо я не видел жен и не пребывал с ними наедине с того самого момента, как ушел из Александрии в пустынь, т.е. шел уже одинадцатый год как я удалился от мiра. Итак, довольно накупавшись и отдохнув под солнцем, мы отправились обратно, дабы посетить обитель и увидеть брата Киндея. И придя в обитель, мы повстречали привратника, который сообщил нам, что брат Киндей и другие братья отправились ловить раков. Потом мы повстречали брата Иоанна, моего старого сотоварища, он же увидев меня, радостно приветствовал и стал хвалить меня, думая, что сестра Фекла - моя супружница. я же стал уверять его: О, нет, нет, все не так. Затем мы повстречали пресвитера и он благословил нас, как-бы супругов. Я же все время думал о том, что это авва Агапит содействует мне и указывает на то, что это провиденциальное явление, что это промыслительно. Но, все же, я отгонял от себя подобные думы, ибо мне было трудно смириться с этим и растаться с моим привычным житием и психологической установкой. Одним словом, после того, когда мы вернулись в город, я не усилил наши отношения и оставил их на той ступени, на каковой они сохранялись и раньше, мы остались друзьями...

Так повествует авва Прокл в своих "Памятных записках"

А вот еще рассказ учеников Прокла о том, как проводила братия время на каникулах в Бэт-Шаломе, где повествуется о том, как авва Прокл истолковал сон аввы Герохда:

В летнюю пору, братия Парамоновой пустыни, частенько собирались на агапу, и там проводили всю ночь у костра, в ночных бдениях. Всегда же был у них стол скромный: немного овощей и вина, когда же недоставало вина, то заменяли его пивом. Но главное было не в том, чтобы есть и пить, но прежде всего – общение, ибо ночное время, когда все вокруг упокоевалось и лишь ночные совы, лягушки, да комары иногда нарушали тишь ночной поры. Тихо горел костер, потрескивая тлеющими дровами, в сосудах, отражаясь от света огня, поблескивало вино, немного поодаль шумела речка. В такие минуты, братия, поистине наслаждались покоем и миром, вдали от суеты цивилизации, горящей тысячами разноцветных электрических ламп и будоражащих взоры реклам. Они беседовали о вечном и настоящем, о своем прошлом и наболевшем, делились впечатлениями о жизни, и рассуждали о смерти. Говорили о Боге и любви, человеколюбии и дружбе, о Божиих дарах и о человеческой глупости, о вере и разуме и бескрайней вселенной. Называли же они таковые свои медитативные ночные беседы экзисцициями, словом, значение которого они не знали, но очень оно им нравилось. Однажды, заведя речь о снах, Прокл похвалялся своим искусством снотолкования и Герохд тогда сказал: «Брат Прокл, растолкуй мне один сон, который часто видится мне». Прокл же сказал: «Хорошо, брат, рассказывай». И Герохд сказал: «Мне снится часто говно». «Ну это к богатству», - сказал Прокл. «Правда», - обрадовался Герохд, - «мне снится много говна, вот я вижу, всегда, что мой туалет преисполнен сим веществом, так, что он уже не в состоянии сдерживать его в себе, и оно выходит наружу, и тогда я бегу за сосудом, и найдя весьма большой, хочу вернуться, чтобы вычерпать оное из моего туалета, и в этот момент всегда пробуждаюсь». «Сие означает», - сказал Прокл, - «что не видать тебе это богатство, как своих ушей». «Это действительно так», - опечалившись, спросил Герохд? «Действительно так!», - ответил Прокл, и рассмеялся. Рассмеялись тогда и прочие братья, и сам Геродх.

Итак, мы привели этот рассказ по той единственной рукописи, что была у нас под руками. Он довольно многое проясняет для понимания того, почему аввы пустыни особенно Прокл и Киндей, так благоговейно относились к Бэт-Шаломской долине и частенько предпринимали туда хождения. В одной из записей, принадлежащей авве Гедеону (или его школе), говорится, что Бэт-Шаломская долина и ее Лавра была местом начатка подвижничества Киндея и Прокла. Сам же Прокл называл Бэт-Шалом - святой землей.Итак, довольно об этом.

Теперь же приведем несколько виршей о пребывании, или каникулах братии в Бэт-Шаломе:

Глава заключающая в себе описание путешествия Киндея и Прокла в Лавру, и как это было и о событиях предшествующих этому, смиреннейшего Исолофея схоластика.

Так как, по милости Божией и во времена досуга мне удалось попасть в библиотеку Парамоновой пустыни и просмотреть множество из рукописей, кои братия копила и бережно хранила, и так как мне удалось отыскать интереснейший том, касающийся истории Парамоновой пустыни, а помимо того и множество мелких тетрадей и обрывков из каких-то сочинений, содержащих личную переписку между братией и их подлинные записи, то  рассудилось мне не оставлять все это множество богатств под спудом. И так я проведя не одну ночь (благо мой верный товарищ - кот Измрад - утешал меня своим нежным мурлыканьем, и когда я совсем было отчаивался распутать хронологическую нить из множества обрывочных записей и посланий, то он, верный мой товарищь, утешал меня, ибо терся о ноги мои и напевал свои кошачьи песни и успокаивал дух мой. Благо же, скажу дерзновенно, и благодарение Господу, за то, что даровал Он нам таких милых животных, даже друзей и верных спутников), я тщательно сопоставил различные свидетельства и совокупил все в одной хронологической последовательности. И теперь предлагаю тебе, любознательный читатель, полную хронику путешествия авв Киндея и Прокла на Север, в Великую Лавру кир Сергия, и те события, которые предшествовали им и были после сих. И свидетельствую пред Всевышним Творцом, что я изложил сии события, тщательно сличив их по документам и всякого заклинаю: да не прибавит и не отнимет ничто из повествования моего. Господи благослови!

{О том, как аввы Прокл и Киндей надумали отправиться в Великую Лавру}

Это случилось в начале осени, после того, как аввы вернулись из Бэт-Шаломской долины, где провели они все лето, близь обители всеславного Агапита Великого. Об этом же повествуется в третьей книги Парамонова патерика, где описывается собития Бет-Шаломского цикла. Как нам стало известно, третья книга состоит из нескольких записей, одни вели ученики Прокла и Киндея, другие принадлежат к школе аввы Гедеона. Есть так же свидетельства, что и блаженная Анфуса описывала события Бет-Шаломского периода братии пустыни и, кажется, несколько записей принадлежат и авве Герохду, но до сих пор их обнаружить никому не удалось. Есть, правда надежда отыскать их в хранилище Парамоновой библиотеки, ибо еще много их хранилищ ее не исследованы. Нам же рассудилось привести здесь некоторые, бывшие у нас под руками , записи братьев о том, как они пребывали в Бет-Шаломской долине.

{Рассказ 1: составленный учениками аввы Прокла о том, как он в юности поступил в обитель Агапита и познакомился с сим святым мужем}

В первой книге Парамонова патерика есть рассказ об авве Прокле, как он просил у Бога дух мирен и претерпел насмешки от братьев, именно тот, где повстречал он говорящую овцу (ПП. I. 70), в рукописях же нам встретилось продолжение сей истории из коей узнается,  что события предшествуют удалению аввы Прокла, тогда еще юноши в обитель блаженного Агапита, и как он познакомисля с сим великим подвижником. Вот собственно само повествование из первой книги ПП, гл 70 :

    В монастыре даже появилась такая шутка: "Слышали историю о Валаамовой ослице? Услыште же и о Прокловой овце". Кто-то смеялся, некоторые же братья задумались. И только Прокл был как никогда серьезен..."

Затем следует продолжение, опущенное в первой книги, но найденное нами в рукописи:

    Однажды произошел мятеж в Лавре, а Прокл в это время был в городе (носил работу братьев, чтобы обменять ее на еду), придя же в Лавру... и принеся провизию отдает ее эконому. И говорит ему эконом: "Вот, новый игумен хочет видеть тебя, иди". Приходит к игумену, и тот говорит ему: "Почему ты здесь?" "Я должен идти на запад, - говорит ему Прокл, - в Парамонову пустынь, но замедлил". "Вот и я говорю: иди в Парамонову пустынь; благословляю, иди с миром". И отпустил его. Прокл же приняв сие, как Божию волю, тотчас отправился в путь... Путь же Прокла пролегал с востока на запад, через Перайсмово море. Весь же путь Прокла занял по времени год и четыре месяца, ибо он делал остановки в Вавилоне (и жил там 80 дней), где познакомился с Киндеем, который изъявил желание идти с Проклом в Пустынь.."

На этом фрагмент прерывается, но, кажется, должно быть и продолжение. 

    И обнявшись братья распрощались и авва Андроник вернулся в келью свою, а авва же Прокл продолжил чтение. <Е>

    Так они продолжили беседовать до вечера, а когда стало темнеть, Прокл отпустил девицу, благословив ее и та пошла к себе, Прокл же сидел один и наблюдал чудный закат. <Е>