в. Учение св. Афанасия Александрийского, Каппадокийцев,
св. Кирилла Александрийского, прп. Максима Исповедника
и прп. Иоанна Дамаскина.
I. У свт. Афанасия сущность грехопадения состоит в свободном уклонении человека от созерцания Бога. «Важной причиной греха, - пишет К.Е. Скурат, - явилось то, что он был связан с “самовожделением”, то есть уклонением от воли Божией к собственным желаниям».[1] Таким образом, обратившись к себе, человек оставил Бога и лишился «единства своей духовной жизни», и «преслушав Божию заповедь… впал в греховные помыслы»,[2] «употребляя во зло частные телесные силы», ища в плотском удовольствии «нечто доброе».[3] Уклонившись от «мысленного устремления к Единому и Сущему», и «от любви к Нему», человек растрачивал свои душевные и физические силы на «частные пожелания тела», это привело к навыку и привязанности к «вожделениям», и находя лишь в них утешение. Но душа, в которой и происходит это страстное движение, сознавая смертность тела, испытывает страх и боязнь и, не желая оставить «вожделений», укореняется в еще большем зле. Происходит это из-за того, что душа вожделеет к не-сущему и обращена к себе, ища удовлетворения в своем «я». Таким образом, избрав себе ложную установку, душа, употребляя дар свободы, «совратилась с пути к Богу, и чрезмерно понуждая телесные члены… гоня с ними и себя, погрешает и делает себе зло».[4] Но это не может длиться вечно, т.к. в наказание за грех и уклонение от пути явилась смерть, которая, хотя и не введена Богом изначально, т.к. Он «сотворил человека и возжелал, чтобы пребыл он в нетлении», но препятствует злу действовать в человека вечно.[5] Грех царствует в роде человеческом от Адама, и все, рожденные от Адама, зачинаются во грехах, попадая осуждению прародителя.[6] Изначально Бог задумал, чтоб «мы рождались не через брак и тление», но из-за преступления заповеди Адамом, человеческий род рождается через плотский союз и наследует тление. Мы все зачаты в беззакониях, как говорит Псалмопевец (Пс. 50:7), потому что Адам совершил беззаконие, т.е. уклонился от данного ему Богом закона (не вкушать от древа). А сказанное: и во гресех роди мя матерь моя – означает, «что общая всем нам матерь – Ева – первая породила грех, как возжелавшая удовольствия (w¥́spero)rgw̃sath\nh(donh/n)». Следовательно «и мы рождаемся во грехах», т.к. природа человека «преступлением Евы подпала греху».[7]
Изложенное выше показывает отношение свт. Афанасия к проблеме первородного греха. Прегрешение Адама и Евы внесло глобальное изменение в природу человека и отразилось на всем последующем его существовании. Сотворенный из земного праха[8] (смертным по природе), но предназначаемый для вечной и блаженной жизни в нетлении (сообщаемых ему Богом) и созерцании (благодатном общении) с Богом, человек, уклонившись с пути, лишился вечности и блаженства, над ним возобладало тление, болезни и смерть. Он стал зачинать себе подобных, причем если до грехопадения продолжение рода должно было происходить неким особым образом – в нетлении – то, после грехопадения все потомки Адама и Евы наследуют их природу в падшем состоянии. Кроме того, грехопадение отразилось и на его познавательной способности, лишившись благодати человеку сложно постичь Истинного Бога и жить праведно, поэтому он обоготворял свои страсти.
II. У каппадокийцев, учитывая их индивидуальность (догматическая акривия, нравственный идеал св. Василия Великого, склонность к созерцательности, творческий полет мысли, философская наклонность обоих Григориев), в учении о грехопадении прародителей и его последствии наблюдается близость к св. Афанасию. Как и у свт. Афанасия у св. Василия грехопадение первых людей состояло в предпочтении чувственного духовному.[9] Грех, добровольно избранный человеком, помрачил образ Божий в человеке. «Человек сотворен по образу Божию и по подобию, - говорит святой Василий Великий, - но грех изуродовал красоту образа, вовлекши душу в страстные желания».[10] По словам св. Василия: Адам «своим вкушением передал нам грех».[11] После грехопадения человек исказил свою природу, и уже не стало в нем совершенства, но устремился он душей к наслаждению.[12] При этом, грех не от природы (как и добродетель), но от произволения. Смерти, как наказанию за грех, свт. Василий отводил и некоторое положительное значение. Для каппадокийского святителя, смерть можно уподобить плавильной печи, в которую ввергают разбитый сосуд, восстановление которого только и возможно путем переплавки.[13] Св. Григорий Богослов говорит, что результат грехопадения явил дисгармонию между душой и телом, плоть (σάρξ) стала дебелой, тогда как до нарушения заповеди человеческое тело (σο̃μα) было иного качества: страсти, болезни, смерть были ему чужды.[14] Первым пал, владычествующий, в нас ум, который помрачился и стал страстным. «Вместе с умом, - пишет И.А. Карышев, - первородный грех произвел порчу и в теле человека. Тело человека – жилище духа, по мысли Св. Григория, должно было, по мере совершенствования духа в созерцании, также постепенно утончаться. С падением же человека оно огрубело, а следовательно должно было взять перевес над духом и начать более сильно увлекать его к предметам земным и чувственным».[15] Своим грехопадением Адам произвел величайшее зло не только для себя одного, но и для всего своего потомства.[16] Ведь наша природа та же, что и у Адама, после его грехопадения.[17] И не только на потомстве, но и отразившись на всей неразумной природе, выразившись в беспорядках и стенаниях всей твари.[18] У св. Григория Нисского первородный грех понимается, как «общий грех человеческой природы, а не только Адама и Евы».[19] Поэтому св. Григорий Нисский, говоря, что «рожденное есть то же с родившим», считает нормальным то, что вместе с самим зачатием во чреве матери, мы становимся причастными первородного греха, так что от «страстного рождается страстный, от грешника грешник». И заключение такое: Ou)kou=nsunufístataitro/pontina\ toĩjginome/noijh( a(martía, sunapotiktome/nhtekaìsunau/cousa, kaìt%̃th=jzwh=jo¸́r% sugkatalh/gousa.[20] Т.е. грех, неким способом (tro/pon), с самого рождения существует в рождающемся, как следствие от причины (= sunufístatai). И, переходя в нас, он возрастает (нашим произволением), т.к. этому благоприятствует порча природы, но грех прекращает свое действие в нас с нашей смертью. После грехопадения было положено начало и чадородию, по подобию животных.[21] Совокупность следствий первородного греха, как то: повреждение ума, удобопреклонность ко злу, страстность и тленность, св. Григорий «часто объединяет в понятии смерти, под угрозою которой Господь запретил прародителям вкушать от древа познания добра и зла».[22]
Примечание. Учение современников каппадокийцев, свт. Амфилохия Иконийского и прп. Ефрема Сирина. У первого не найти учение о передаче первородного греха от Адама к потомкам, но и не все творения этого отца сохранились. Учение св. Амфилохия следующее: грехопадение человека произошло по наущению дьявола, дьявол не употребил насилие, но воздействовал хитростью. Человек добровольно подчинился дьяволу, весь человеческий род стал рабом его. Грехопадением в жизнь введена смерть (как наказание за грех). Вследствие этого, после грехопадения установлен был брак и деторождение, чтобы чрез это род человеческий продолжился. Вследствие грехопадения человек ниспал со своей высоты и уподобился скотам.[23] У преподобного Ефрема можно найти мысли о передаче первородного греха. Прп. Ефрем говорит, что Адам, согрешивши, «посеял греховную нечистоту в чистые тела, и вложена была закваска зла» во все наше естество. Грех Адама, как общего предка всем человекам передался всем его потомкам.[24]
III. У свт. Кирилла Александрийского так же прослеживается идея, что грех Адама стал наследственным. Комментируя Рим. 5:12б, святитель пишет: «Смерть проникла в первозданного (o( qa/natoje)nt%̃prwtopla/st%) и начало [человеческого] рода, посредством греха (dia\ th=ja(martíaj)», и змей искуситель, обнаруживает, в Адаме, силу греха (kaìo( th=ja(martíajeu(reth\jdra/kwnỉsxu/saje)n ̉Ada\m) в порче, и тропосы (tro/poij, способы), удобопроходимости для себя в человеческий разум (bath\neỉ́rgastaith\na)nqrẃpoudia/noian).[25] Таким образом, сатана, в одном Адаме «победил целую природу человека, соделав ее носительницей греха…».[26] Но здесь важно, как понять это «в Адаме». Как справедливо замечает архим. Киприан: «Для св. Кирилла люди повинны в грехе Адама, не потому, что преступили заповедь вместе с Адамом, ибо они еще и не существовали тогда, но потому что они той же природы, что и та, которая подпала под закон греха».[27] В отношении смерти, святитель, высказывается с некой долей оптимизма: «За это и осужден был на смерть и тление, так как Бог… предвидел имевшую быт от происшедшего (т.е. от смерти – Е.Х.) большую пользу: ибо как скоро человек однажды уклонился ко греху и естество его стало недуговать стремлением к порочному, почти наподобие того, как и естество нечистых духов, он постоянно изобличаем был во зле, совершаемом им на земле. Итак, пользой придумана смерть плоти, не к совершенной погибели приводящая животное, но скорее для обновления (так сказать к последующей переделке) сохраняющая его, как некий разбитый сосуд».[28]
Примечание. Современник св. Кирилла и авторитетный в монашеской среде писатель, прп. Исидор Пелусиот также не отрицал, что человеческий род, вследствие грехопадения Адама, находился в плену греха, смерти и дьявола (Исидор. Письма II, 75). Грех царствовал в плененных им человеках, грехом введена смерть. Невозможно прожить жизнь и не согрешить (ibid. II, 555). Затрагивая вопрос о крещении младенцев, св. Исидор не отрицает того факта, что преступление Адама осквернило все человеческое естество, но крещение смывает эту скверну и дарует силы, далеко превосходящие наше естество, искупление и сподобляет всыновлению Богу и дарует божественное родство (ibid. II, 285). Большой интерес вызывает учение прп. Марка Подвижника, который, мягко выражаясь, имел довольно оригинальное, а строго говоря, не совсем точное представление о первородном грехе.[29] Преподобный пишет, что, хотя мы лично и не наследуем произвольное преступление Адама, а наследуем произошедшую из-за этого смерть, не только физическую, но и духовную (отчуждение от Бога). Во святом Крещении, физическая и духовная смерть прекращают свое действие, если же мы и умираем, то лишь потому, что вновь согрешаем после Крещения.[30]
IV. Прп. Максим учит, что грехопадением прародителей в человеческую природу было внесено повреждение, оно стало грубым, тленным, поврежденным страданиям и смерти. Грех начал свое бытие в человеческой природе через произволение к нему, и передается всем людям, как «грех естества», т.е. естественная немощь,[31] «страстность», которая стала, как бы новым естественным законом для человека, законом плоти, законом удовольствия. Грехопадением человек был лишен нетления и осужден на страстное рождение по образу животных.[32] Посредством этого страстного рождения передается грех произволения и грех естества.[33] Таким образом, через рождение, человек приходит в этот мир с врожденной удобопреклонностью ко греху.[34] Это и есть для св. Максима передача «первородного греха».[35] В одном из своих ранних произведений «Вопросы и затруднения»,[36] прп. Максим, отвечая на вопрос: «Что такое: в беззакониях зачат есмь, и во гресех роди мя матерь моя» (Пс. 50: 7), буквально повторяет (цитирует?) сказанное св. Афанасием (или Пс.-Афанасием; в данном случае не так важно кому собственно принадлежит авторство «Толкование на псалмы», приписываемое св. Афанасию, главное, что св. Максим воспринял эту традицию). Для наглядности представим оба фрагмента параллельно (подчеркнутые слова – буквальное совпадение):
|
Athanasius. PG. T. 27. Col. 240 C-D.
|
Maximus. QD I, 3.
|
|
Epeidh\ o( prohgou/menojskopo\jtou= qeou= h¥̃ntou= mh\ dia\ ga/mougenne=sqaih(ma=jkai£ fqora=j, h( de\ para/basijth=je)ntolh=jto\nga/monei©sh/gagedia\ to\ a)nomh=saito\n ©Ada/m, toute/stina)qeth=saito\ne)kqeou= doqe/ntaau)t%̃no/mon, pa/ntejoủ̃noi¥ e)c ©Ada\mgennẃmenoje)na)nomíaijsullamba/nontai, u(popíptontejtv= tou= propa/torojkatadíkv. To\ de\ kai£ e)na(martíaije)kísshse/nmeh( mh/thrmoushmaineio¥́tih( Eu©́aa(pa/ntwnh(mw̃nmh/thrprẃthe)kísshseth\na(martíanw¥́spero)rgw̃sath\nh(donh/n. Dia\ tou=to kai£ h(meĩj tv= th=j mhtro\j u(popíptontej katadíkv kissa=sqai le/gomen e)n a(martíaij...
|
Epeidh\ o( prohgou/menoj skopo\j tou= qeou= h¥̃n tou= mh\ dia\ ga/mou genna=sqai h(ma=j kai£ fqora=j, h( de\ para/basij th=j e)ntolh=j to\n ga/mon ei©sh/gagen dia\ to\ a)nomh=sai to\n ©Ada/m, toute/stin a)qeth=sai to\n e)k qeou= doqe/nta au)t%̃ no/mon, pa/ntej oủ̃n oi¥ e)c ©Ada\m gennẃmenoi e)n a)nomíaij sullamba/nontai, u(popíptontej tv= tou= propa/toroj katadíkv. To\ de\ kai£ e)n a(martíaij e)kísshse/n me h( mh/thr mou shmainei o¥́ti h( Eu©́a h( pa/ntwn h(mw̃n mh/thr prẃth e)kísshsen th\n a(martían w¥́sper o)rgw̃sa th\n h(donh/n. Dia\ tou=to kai£ h(meĩj tv= th=j mhtro\j u(popíptontej katadíkv kissa=sqai le/gomen e)n a(martíaij.
|
Проблема наследия Адамова греха, но отнюдь не вины, проходит красной линией во многих местах его творений.[37] Но важно понять, что при всем том, что прп. Максим не отрицая того, что через преслушание Адама в мир и человеческое естество вошел грех, который передается всему человеческому роду путем «зачатия во грехе», сопутствующее удовольствием и страстью, что падшее естество подвержено многим немощам, как физического (страстность, тленность, смертность), так и духовного (повреждение воли и разума) плана и воздействию лукавых сил, но у него отсутствует какое-либо понятие о виновности потомков Адама за его преступление. Кроме того, грех получает свою силу не в природе, в которую он хоть и проник и исказил, которую тиранит, но в свободном произволении. Но и воля человеческая, после падения, ослаблена и легко подвластна страстности и демоническому воздействию.[38] Прп. Максим совершенно четко говорит, что человеческое естество, связанное законом греха и лукавыми узами своей воли не имело надежды на спасение. Для того и воплотился Христос, чтобы спасти падшего человека, исцелив его волю и даровав надежду на бессмертие.[39]
V. Согласно прп. Иоанну Дамаскину, Бог сотворил человека «непричастным злу, прямым, добродетельным, беспечальным, беззаботным, украшенным всякой добродетелью, изобилующим всякими благами».[40] Св. Иоанн даже говорит, что «сотворил же его природой безгрешной и волей самовластной»,[41] правда, оговаривая, что «безгрешным…, не потому, что он не был восприимчив ко греху…, а потому, что не в природе обнаруживался грех, но в свободном выборе», т.к., абсолютно не восприимчив к греху и злу, лишь только один Бог.[42] Таким был человек до падения. Преступивши же заповедь, Адам и Ева (жену Господь сотворил из мужа, потому, что Бог, обладающий предведением, знал, что Адам совершит преступление и будет подлежать тлению: Εἰδὼς δὲ ὁ προγνώστης Θεός, ὡς ἐν παραβάσει γενήσεται καὶ τῇ φθορᾷ ὑποπεσεῖται, ἐποίησεν ἐξ αὐτοῦ τὸ θῆλυ[43]), не устояли в добре и обратились к вещественному, отклонив ум от Бога, таким образом, сроднились с тлением, стали страстными, смертными, нуждающимися в соитии (по подобию животных), держащиеся за жизнь, ища в ней удовольствие.[44] В общем, прп. Иоанн, следует за каппадокийцами, Немесием и прп. Максимом Исповедником, но менее, чем св. Максим, акцентирует внимание на учении о первородном грехе и его следствии, и упоминает об этом лишь в общем, не вдаваясь в частности.
Примечание. Учение сирийского подвижника и одного из самых оригинальных духовных писателей Востока,[45] прп. Исаака Ниневийского, о первородном грехе, хотя и нигде не излагается систематически, но всецело вписывается в традиционную схему.[46] После грехопадения Адама, в человеческое естество, Адамовым преслушанием, привнесена противоестественная страстность (haŝŝa = πάθος), влекущая ко греху. Посему похоть (греховная страстность), как некое бурное море помыслов «во всякое время воздымающихся в членах его» (Сл. 21). Это не зависит от нашей воли, ведь мы носим в себе Адамовы страсти, поскольку имеем одну с ним природу. Но от нас зависит: противостоим ли мы им или нет (Сл. 19; Сл. 4). Мы должны вообразиться в образ Нового Адама – Христа.
Итак, даже краткий и беглый анализ, показывает, что проблема Адамова грехопадения не локализуется лишь только в нем одном, но имеет всечеловеческий характер, потому что мы являемся едины с природой Адама.[47] Последствия его преступления несут в себе все его потомки.[48] Остается выяснить следующий вопрос: почему традицию предложенную Феодором (которую принимает прот. И. Мейендорф,[49] пытаясь представить ее, как общий взгляд всех восточных отцов, а следом за ним и В. Лурье[50]) Жан-Клод Ларше считает маргинальной? Для ответа на этот вопрос следует всмотреться в позицию о. И. Мейендорфа и других православных богословов, позиция которых согласна с Ларше.[51]
[2] Афанасий. Против Аполлинария, 2: 6. Авторство св. Афанасия оспаривается некоторыми ученными, например J. Dräseke считал их автором Дидима Слепца, или кого-либо из его учеников. Так же и J. Quasten относит их к категирии «псевдо». С другой стороны, единого мнения на этот счет нет и, хотя авторство свт. Афанасия не доказано полностью, но и не отвергнуто окончательно. Сагарда, 598; Quasten II - ИП
[3] Афанасий. Сл. на языч., 3.
[4] Афанасий. Сл. на язычн. 4 – 5.
[5] Афанасий. О воплощении, 4 – 5; Афанасий. Толк. пс. 89: 9 [Толкование на псалмы многими признается не подлинным произведением свт. Афанасия, но нам кажется, что в основе могут лежать подлинные толкования, но значительно дополненные и расширенные позднейшими авторами].
[6] Афанасий. Толк. пс. 50: 7.
[7] Athanasius. . 27, 240D. Афанасий. Толк. пс. 50:7.Exposit. in. psalmos. PG
[8] Свт. Афанасий «утверждал, что природа первых людей до совершения ими греха была тленной, имея ввиду не реальную тленность, к-рая появилась вместе с появлением греха, а тленность потенциальную, свидетельствующую о том, что человеческая природа сама по себе не была ни нетленной, ни бессмертной. Потенциальная же тленность могла остаться нереализованной вообще, если бы род человеческий не был поражен сначала г[рехом] п[ервородным], а затем последующими грехами». ПЭ. 12, 351.
[10] ̉Oả́nqrwpojkat' eỉko/na Qeou= e)ge/netokai£ o(moĩwsin: h( de\ a(martíato\ ka/llojth=jẻiko/nojh)xreíwsen, eỉjta\je)mpaqeĩje)piqumíajth\nyuxh\nkaqe/lkousa. Basilius Theol. Sermo 13 [TLG 2040.044 31.869.45 - 48].
[12] Basilius. Дословно св. Василий говорит: «Когда не стало надежды на совершенство, тогда дозволено наслаждение (De jejunio, 1: 5. O¸́te a)pegnẃsqh h( teleíwsij, to/te sunexwrh/qh h( a)po/lausij.PG. 31. Col. 169 B.)». Св. Максим Исповедник считает, что мысль отца здесь следующая: «…забыто совершенство, когда человек исказил через преслушание данные ему естественные силы… Невозможно было природе, охваченной материальным страстным стремлением, взойти к совершенству, пока Сам Создатель природы, сверхъестественно став человеком, не возвел природу превыше природы. О позволении вкушения, говорит он, вместо: о предании самовластию заблуждения». Максим. Вопр. и затрудн. 93 (пер. П.К. Доброцветова с нек. изменениями).
[13] Вот слова св. Василия: «Так не Бог сотворил смерть, но мы сами навлекли ее на себя лукавым произволением. Бог не воспрепятствовал нашему разрушению …, чтобы самого недуга (т.е. лукавого произволения, греха – Е.Х.) не сохранить в нас бессмертным, как и горшечник такого глиняного сосуда, который течет, не захотел бы положить в огонь, пока переделкою не будет в нем исправлен находящийся в нем недостаток». Василий. Бес. 9. О том, что не Бог виновн. зла. 9, 7.
[16] Виноградов, 803; Карышев, 23.
[17] Карышев, 24. Свт. Григорий показательно выразил это в след. словах: «нам вверен был рай, нам дана была заповедь»; «красен на вид был плод, умертвивший меня»; «мы умерли в Адаме»; «о, моя немощь, ибо немощь прародителя есть и моя собственная» [Orat.38.12]; «Адам и для себя и для своих потомков заключил небеса так же, как и рай». Цит. по: Катанский, 10; См. Шуфрин, 372 [Слолия 133б].
[19] Несмелов (2), 423; Тихомиров, 206 – 207.
[20] Greg. Niss. De beat. PG. T. 44, col. 1273 A.
[21] Григорий Нисский. Об устр. чел. 18 = Пс.-Афанасий. Толк. пс. 50:7.
[22] Тихомиров, 195. Вообще подробный очерк учения св. Григория Нисского о грехопадении и его следствиях, с психологической, этической, философской и богословской точек зрения см. у Тихомирова: Тихомиров, 155 – 214. Так же см. Несмелов (2), 414 – 427.
[23] См.: Попов (2), 272 – 273, 282 – 283.
[24] Ефрем. Толк. посл. Ап. Павла. Рим. 5:12.
[25] Cyrillus Al. [TLG 4090.003, 182.21-26].Frag. in Rom.
[26] Кирилл. Толк. Ин. 19: 4.
[28] Кирилл. Глафиры, I, 4.
[29] Епифанович, 92, прим. 8 (прод. на стр. 93).
[30] Краткий обзор с аккуратной полемикой см. Дунаев, 211 – 215; Русский дореволюционный патролог С. Епифанович, осмеливается прямо называть подобное учение «несколько странным мнением», крайностью обусловленной полемикой с мессалианами, не совсем точным и не состоятельным представлением. Епифанович, 82, 92 – 93, прим. 8.
[31] Максим. Вопросоотв. к Фалласию, 42. Здесь он следует за св. Афанасием: Афанасий. О воплощении, 7.
[32] Максим. Вопр. и затрудн., 113.
[35] Подробно об этом см.: Епифанович,77 – 84; Ларше, 125 – 138; Флоровский, 582 – 584.
[37] См. Вопросоотв. к Фалласию, 21, 41, 42, 49, 61, 65; QD, 113, 185, I.3; Амбигвы к Иоанну, 13, 31, 41, 42.
[38] Максим. Вопросоотв. к Фалласию, 21; Ibid. 42. Ср.: Амбигвы к Фоме, 4.
[39] Максим. Вопросоотв. к Фалласию, 21; Ibid. 42. Интересно отметить, что Ларше, специально посвятивший очерк учению св. Максима о прародительском грехе и его следствиях, замечает некоторую близость позиции св. Максима с позицией бл. Августина, хотя и исключает какое-либо влияние последнего. Хотя некоторые сходства у них и наблюдаются, но и «очевидны их многочисленные глубинные различия». Ларше, 158 – 159.
[40] Ἐποίησεν οὖν ὁ Θεὸς τὸν ἄνθρωπον ἄκακον, εὐθῆ, ἐνάρετον (добродетельным ~ целомудренным: virtuous. Lampe, 465), ἄλυπον, ἀμέριμνον, πάσῃ ἀρετῇ κατηγλαισμένον, πᾶσιν ἀγαθοῖς κομῶντα. Ιω. Δαμασκ. Ἔκδοσις ἀκριβὴς. Β, 26.
[41] Ἐποίησε δὲ αὐτὸν φύσιν ἀναμάρτητον καὶ θέλησιν αὐτεξούσιον. Ibid.
[42] Ἀναμάρτητον δέ φημι οὐχ ὡς μὴ ἐπιδεχόμενον ἁμαρτίαν μόνον γὰρ τὸ θεῖον ἁμαρτίας ἐστὶν ἀνεπίδεκτον, ἀλλ᾿ οὐ
