Очень меня тронула! Талантливый журналист, с душой пишет.


Его сжигало одиночество. Как пафосно… А может, это и правда. Наверное, каждый в своей жизни когда-то чувствовал себя одиноким, но сейчас он одинок как никто другой на этой серой земле. Даже если человек счастлив, то он всегда будет думать, что кто-то счастливее его, но если ему вдруг становится плохо, то вряд ли кто-то сможет убедить его, что кому-то сейчас хуже. Так уж мы устроены. Ему действительно плохо… Он жалеет себя, и от этого ему становится еще грустнее. Никто и никогда не видел его слез – он же сильный, он же мужчина! И только наедине с собой он плачет, в глубине души надеясь на то, что кто-то близкий сейчас смотрит на него и искренне страдает вместе с ним.

А все так хорошо начиналось. Практически беззаботное детство. Родители всегда обделяли себя, чтобы ребенку досталось то, чего у них никогда не было. Он хотел стать космонавтом, летчиком, ничего для этого не делая, но это желание быстро покинуло его, как и многих его сверстников. Внимание родителей полностью концентрировалось на нем, все-таки единственный ребенок в семье. И хотя ему никогда не было скучно наедине с собой, растущий организм требовал от судьбы в лице мамы и папы братика или сестричку, на которых бы переложилась часть столь изнуряющей заботы родителей. Становясь старше, он все больше думал о том, что же ему нравится, чего же он хочет. Ничего определенного в ответ на эти вопросы он сказать не мог, знал только одно: хочет чего-то хорошего и как можно больше. Денег, славы, красивых девушек. Именно нескольких, потому что однообразие начало бесить его еще тогда, когда приходилось каждый день в одно и то же время вставать, чистить зубы, одеваться и идти в детский сад к ненавистным нянечкам-надзирателям.

Он повзрослел. Первые прыщи, первая перхоть на когда-то детской голове, волосы, интенсивно растущие отовсюду. Всё в первый раз, как будто заново родился. Как он этого хотел! Как хотел повзрослеть! И как быстро осточертели эти «новинки» в его организме и в его душе! Телеканалы в это время уже начинали зомбировать смертных дорогими шмотками, шикарными тачками и румяными личиками звезд, выращенных на нефти и газе. Не зря говорят, что сознательная жизнь человека начинается только с его половым созреванием. Тогда он наконец-то понял, чего хочет и что так долго сидело у него в голове, ожидая своего часа. Он выпросил у родителей деньги на гитару. Мать не понимала его стремления стать артистом. Всю жизнь она хотела, чтобы он осуществил ее нереализованные мечты. «Ты должен получить высшее образование и преподавать в академии!» И на этом она ставила точку. Для него же от этой перспективы веяло скукой и однообразностью. Отец, не понимая его истинных намерений, все-таки помог ему выбрать гитару, но только потому, что сам в прыщавом возрасте кадрил девчонок тремя блатными аккордами.

Лед тронулся… «Жить – любить, мечтать – страдать, любовь – кровь» - эти вечные заурядные рифмы обеспечили ему популярность в рамках школы, городских подъездов и пьяных походов. Ему не приходилось заставлять себя стирать в кровь подушечки пальцев левой руки, он делал это с пониманием и уверенностью в том, что эта маленькая жертва приведет его к большому счастливому будущему, дорогим шмоткам, шикарным тачкам и боготворящим его женщинам.

Шли годы, рифмы не менялись… Он окончил девятый класс общеобразовательной школы, в его аттестате была всего одна пятерка по физкультуре, остальные оценки напоминали храп комиксного американца. Дальше учиться не хотелось. Романтик, которого он в себе взрастил, считал, что всему его научит жизнь. Дома он только спал, и то не часто. Родители, продолжая заботиться о своем никчемном, но любимом сыне, орали на него перед сном и с утра. Когда он уходил, мать и отец продолжали орать друг на друга, выплескивая эмоции, предназначавшиеся сыну. У него было много друзей, которые могли убить за бутылку беленькой, много женщин, готовых на все после ста грамм того же нектара. Он думал, что счастлив… Нет, не думал, он действительно был счастлив. У него не было ничего, кроме заклеенной скотчем гитары. И в то же время у него было все, весь мир открывался перед ним, он был свободен. Несмотря на однообразно наполненную жизнь, он был сам по себе, он был один, но это и делало его счастливым.

Когда ему стукнуло 18, свободу внезапно для него ограничил военкомат. Существует байка про призывников, которых забрали в армию из родного дома, даже не дав времени на сборы. Для него байка превратилась в реальность. Звонок в дверь, на пороге люди в камуфляже. Они забрали его, успевшего прихватить лишь заплатанную гитару. Впоследствии он недоумевал, как сообразил это сделать, учитывая бурную веселую сорокаградусную ночь. Два года жизни в армии мало отличались от его повседневности. Он нашел лишь 2 отличия: первое - дома его никто не мог заставить жить по уставу и дисциплине, а здесь смогли, причем довольно быстро; второе – не было его грязно-похотливых женщин. От дедовщины он практически не страдал, потому что и дома его часто били, и он бил «просто так», по дружбе, к тому же его немного уважали сослуживцы за его творческие способности. Армия не сделала из него настоящего человека в общепринятом значении этих слов. Он не стал лучше или хуже. Прошло время – он изменился, просто стал другим.

Его возвращение домой не стало для него радостным событием. Всю жизнь он мечтал о счастье, но не приблизился к нему ни на шаг. Хотел играть на гитаре, петь, дышать полной грудью, ловить восторженные взгляды публики, зарабатывать хорошие деньги. Ничего это не было. «Я сам виноват во всем, что происходило со мной, - думал он, - Сейчас я понимаю, что не все, что делается – к лучшему».

Он отдал бы все, чтобы оказаться в своем родном доме, со своими любимыми родителями хотя бы на день раньше. Кто бы мог подумать, что какая-то там хренова политика коснется его, обычного дембеля, пьяницу-гитариста, не сделавшего в жизни ничего плохого!.. не сделавшего в жизни НИЧЕГО… И что сейчас? Он одинок… Он одинок, как никогда. У него нет ничего и никого! Ни крыши над головой, ни матери, ни отца, ни его любимого подъезда. Взрыв дома № 19 на улице Гурьянова похоронил под развалинами все то, что ему было дорого. «Я сам разрушил себя и теперь превратился в такую же развалину, под которой умирают мои надежды», - думал он, описывая затуманенным взглядом неясные очертания того, что несколько часов назад было его домом. Сквозь слезы и нескончаемые потоки слюны во рту, он пробормотал: «Мама, папа, я знаю, вы все слышите!.. Вы же все слышите!.. Возьмите меня с собой… Простите меня…»
Автор Дима Голубев.