Закатное солнце последним светом струится в витраж с цветами,
Всю стену собора, как жадный хищник, внутри заливая алым.
И я, припадая к холодной стенке, ловлю этот свет губами,
Впуская своих голодавших бесов в свои же святые залы.

И рушатся стены в моих покоях, кресты оседают в пепел,
Я к дьяволу сам на поклон, как ужик, выскальзываю из сутаны.
Мне Бог мой, сидящий у сердца где-то, казался пречист и светел,
Но если пречистый садистски-люто такие колол мне раны,

Бередил края самой главной мышцы, вскрывая все швы стилетом,
То он Кукловод, а не Бог, а все мы — простые марионетки.
Я слишком давно запирал всех бесов, и верил, и шел за светом,
Теперь пусть гуляют, худые, в сердце. Я выпустил их из клетки.

Пускай Твои детки во мне резвятся — глаза мои снова живы.
Я вынесу душу свою, коль хочешь, на острие кинжала,
Cлова мои больше не будут светом, они, как и весь я, лживы.
Прошу об одном — ты отдай мне ведьму, что сердце моё украла.

***

Она появилась с луной у храма. Богиня! Лилит! Чертовка…
Стояла, молчала, глаза светились, в себе отражая небо.
— Ах, как же ты душу до крови сжала, как веру сломала ловко,
Как демону в руки меня, живого! Как я отозвался слепо…

Как стан твой прекрасен, как волос чёрен, как ножки босые белы…
Я душу продал за возможность снова увидеть тебя, живую!
Поди сюда, чувствуешь, беса чадо? Мой жар расплавляет тело!
Иди же в объятья, греха творенье… Кто создал тебя, Такую?!

…Я знаю, за все прегрешенья наши мы все отвечаем сами,
и знаю — отвечу! Но без тебя мне не нужно ступенек рая!..

Она улыбнулась, и голос звонкий пронесся в пустынном храме:
— Побойтесь же Бога, какой Вы Отче? Вы — дьявол. А я — святая.

© Дельфин в трактире