В общем, этот рассказ старенький, но это мое любимое детище, за которое загрызу. Так что помидоры просьба оставить при себе =))
____________
В вагон поезда вместе с пассажирами зашла ночь, бесшумно присоединившись к нам, она заняла весь поезд сразу, сквозь колышущиеся шторки на окнах начали появляться звезды. Третий бокал вина подействовал на меня как снотворное, усыпив прямо за столом вагона-ресторана скорого экспресса, несущего меня домой.
Веки на самом деле словно примагничивались друг к другу, я отставила бокал в сторону и положила голову на руки…тут же уснула, как будто сознание кто-то просто отключил. Поезд размеренно потряхивало, через занавеску изредка дул легкий летний ветерок и снилось что-то очень приятное.
Через какое-то время (не знаю, сколько прошло времени после того, как я уснула, но мне показалось, что немного) я проснулась, но не поняла от чего: то ли от того, что поезд тряхнуло сильнее обычного, то ли от неудобной позы, а, может, из-за того, что стало немного зябко. Проснулась, потянулась, допила вино, которое оставалось в бокале лишь на донышке. Звёзды за окном стали чуть ярче, ветер чуть прохладнее и настойчивей. Я прикрыла створку окна, скинула мелочь, лежавшую на столе, в сумочку и уже почти собралась уходить, как вдруг за столиком напротив заметила острый, наблюдательный и немного зловещий взгляд карих глаз. Я остановилась, прищурилась, пригляделась. Наблюдающий видел меня отчетливо, так же видел он и перемену в лице, взгляды наши соединились, и это он тоже прекрасно знал, но при этом он сам нисколько не изменил спокойно-наблюдательное выражение лица и даже не поменял позу. Он просто пристально смотрел на меня. Мужчина был очень красив: правильные черты лица, карие глаза миндалевидной формы со строгим выражением, ухоженные каштановые волосы, немного взлохмаченные, но, впрочем, не мешающие его общему образу. Насколько я поняла в тот момент, рост его чуть превышал мой собственный. Одет он был в белую рубашку и кремовые брюки со стрелками. Пиджак лежал рядом с ним на сиденье. Сам же он сидел откинувшись на спинку и скрестив руки на груди.
Прошло некоторое время, пока я его изучала и тут я заметила перемену: он смотрел на меня и теперь слегка улыбался, но улыбка его мне не предвещала ничего хорошего: при всей его внешней чертовской привлекательности, его взгляд и улыбка, больше похожая на ухмылку, меня пугали. «Глупости», - подумала я, встала из-за столика, отогнав мрачные мысли и нехорошие предчувствия, пошла из вагона-ресторана в свое купе. Перешагнув через соединение вагонов, я оказалась в тамбуре, решила зайти в туалетную комнату, потому как света нигде не было, и понятно почему – сейчас ночь уже не просто ехала с пассажирами в гости, она крепко спала, обняв весь вагон своими снами. Я зашла внутрь, посмотрела в зеркало и увидела (как ни странно) свое отражение. Зрелище было не самое лучшее: взлохмаченная челка, вспухшие ото сна глаза и полное отсутствие косметики. Теперь мне стала понятна усмешка мужчины, и я успокоилась, потому как на самом деле со стороны смотрелась глуповато. Затем я включила воду, ополоснула лицо, но это не возымело должного эффекта. «Все равно, - подумалось мне. – Вряд ли меня теперь кто-то до утра увидит, а утром я уж приведу себя в порядок».
Со спокойной душой я снова вышла в тамбур, чтобы перед тем, как уснуть, выкурить сигарету. Тьма стояла кромешная, глаза к ней ещё не привыкли и различить что-то было сложно, но я наугад достала пачку, вытащила сигарету и только полезла за зажигалкой…как вздрогнула от испуга: прямо у меня перед носом вспыхнул яркий коротенький огонек зажигалки. Точнее, сперва звук, потом – свет. Теперь, в неярком свете огонька, мне легко удалось различить черты лица Наблюдателя. Сначала я отшатнулась от него, но он настойчиво протягивал мне зажигалку. Я прикурила, буркнула «спасибо» и отвернулась. Он ничего не ответил, но и уходить не собирался. Я чувствовала, как он стоит позади меня и смотрит мне в спину, поэтому, поспешно докурив, почти бегом убежала к себе в купе. Я не знаю точно, возможно, мне показалось, но, вроде бы, я отчетливо слышала, что в то время, когда я подходила к купе, дверь тамбура ещё раз хлопнула, впустив в вагон кого-то ещё…и как будто даже краем глаза заметила своего сталкера. Но это произошло так быстро, что я тогда не придала этому никакого значения, хотя уже тогда была предостаточно напугана его настойчивостью и безмолвием. Засыпая, я думала о том, почему он всегда молчит и наблюдает. Может, он немой?
***
Я проснулась оттого, что стало уже прилично светло, оттого, что поезд стоял на месте. Купе опустело. Я вышла в коридорчик поезда. Проводница сказала, что мы остановились в городе N, и что остановка займет около двух часов. Я вернулась в купе, взяла сумочку, и, ища на ходу зеркало, вышла из вагона. Почувствовав сильный толчок в плечо, обернулась назад и увидела улыбающееся лицо «случайно» натолкнувшегося на меня наблюдателя. Ступор… не может быть. Он и тут меня нашел…я в корне исключила то, что все это произошло случайно, ибо теперь мне казалось, что он целенаправленно за мной следит. Конечно, я остановилась. Он стоял некоторое время напротив меня, держа руки в карманах. И вот тут я поняла, что с ростом ошиблась. Он был не нЕмного, а нАмного выше меня. Затем он резким движением головы откинул челку, падающую на глаза, назад, развернулся и ушел в неизвестном мне направлении. А я пошла своей дорогой искать чего-нибудь похолоднее.
Жара наступала на пятки, с каждой минутой набирая летние обороты. Стало уже не просто жарко, стало нечем дышать, казалось, тяжелый клубок сухого воздуха повис над городом, накрыв жителей и гостей и пытаясь их задушить. Но меня ещё настигло ощущение чьего-то безмолвного присутствия. Я всегда чувствую такие вещи: когда кто-то смотрит мне в спину или наблюдает за мной со стороны. Так было и сейчас. Я всматривалась в лица прохожих, идущих навстречу мне, обгоняющих меня и постоянно оборачивалась назад, но лица каждый раз менялись, и я не заметила какого-то постоянного преследователя. Значит, либо мне все это казалось, либо Наблюдатель постоянно менял свое местоположение.
Купив в небольшом киоске мороженое, я решила укрыться от духоты в каком-нибудь тенистом дворике. Времени оставалось ещё предостаточно для того, чтобы прогуляться или присесть где-нибудь и спокойно отдохнуть, а потом и вернуться на поезд.
Я зашла в первый попавшийся дворик, окруженный со всех сторон многоэтажными домами и оттого достаточно затенённый. Я прошла через арку и тяжелый вздох (или вскрик?) вырвался у меня из груди: в нескольких шагах от меня (посередине двора) стояла детская песочница, рядом с ней, в тени яблони, скамейка, на которой, подперев руками голову, сидел ОН…Наблюдатель. И внимательно смотрел вглубь арки, из которой только что вышла я…
Завидев меня, Наблюдатель поднялся и пошел мне навстречу.
Мороженое выпало у меня из рук. Это была последняя капля. Судорожно оглянувшись, я быстрым шагом пошла к поезду, стараясь не оглядываться назад, дабы не убедиться в своих страхах. Но и оборачиваться не нужно было, чтобы понять, что он следует за мной – на определенном расстоянии от меня, шаг в шаг.
Сама не могла я понять, отчего я его так пугаюсь все время? У него же не написано на лбу «Я – маньяк!»?
Я села в вагон. Первое, что я увидела из окна – это то, как незнакомец танцует на перроне с молоденькой девочкой лет 14-ти. Танцует ни что иное, как вальс. А девочка вторит его движениям и иногда, запрокинув голову назад, смеётся.
Неужели он, слава пушистикам, забыл обо мне??? Облегченно вздохнув, я отвернулась от окна, но через некоторое время поняла, что он меня притягивает: его пугающая красота и аристократичная грациозность движений. В какой-то момент я поняла, что теперь сама за ним пристально наблюдаю. За окном происходило театральное действо. Я это поняла позже. Вальс резко остановился, Наблюдатель наклонился к девочке, что-то шепнул ей на ухо, та коротко кивнула. Он обнял её за талию, сунул в карман её джинсов купюру и обернулся. Этого я ожидала меньше всего: он обернулся, посмотрел в окно моего купе, подмигнул, ухмыльнулся и зашагал с девочкой в направлении от поезда. В его свободной руке что-то металлическое сверкнуло на солнце, но тут же он убрал ЭТО металлическое в карман.
Я вжалась в кресло, стараясь не думать об этом спектакле. Я поняла, что представление поставлено для меня, но я поняла и то, что я в нем не просто зритель и должна сыграть не последнюю роль. На тот момент я ещё не знала, какую.
До отъезда оставалось полчаса. Я сходила за кофе, теперь, немного успокоившись, села у окна и короткими движениями стала помешивать сахар. Непонятное беспокойство нарастало: времени до отъезда оставалось все меньше и меньше, а Наблюдателя не наблюдалось. И тут я с тревогой подумала: неужели это его конечная остановка? Как ни странно, за короткое время его присутствия в моей жизни, мне стало его не хватать. Во-первых, мне стало интересно – а что будет дальше? Что все это значит? Во-вторых, его странное поведение. И потом, этот страх…он какой-то необычной, запредельной природы…страх, как ощущение, мало кому нравится, и я за собой никогда не замечала того, что страх, несущий реальную опасность для меня, может мне нравится. Этот человек, не сказав ни слова, оставил мне слишком много вопросов.
Все меньше и меньше времени. А его все нет и нет. Я догадывалась, что по сценарию он должен, возвращаясь в поезд, ОБЯЗАТЕЛЬНО, во что бы то ни стало, пройти возле моего окна, чтобы своим видом сказать: «Вот он я, я здесь, я вернулся и я тебя не оставлю, пока не добьюсь своего». Он явно пытался чего-то добиться. Но чего?
Рефлексия прошла неожиданно…так же неожиданно, как он появился из-за поворота. Но один. Девочки с ним не было. Я ждала момента, когда он вполтную подойдет к моему окну и взглянет на меня, уверенный в том, что я жду. И он подошел: прошел очень близко от меня. Но не посмотрел. ОН НЕ ПОСМОТРЕЛ. А я, глупая, думала, что спектакль становится предсказуемым.
Он не посмотрел, зато я заметила кое что: в левой руке он нес кроссовок той девочки. А из правого заднего кармана его джинсов выпал тот металлический предмет, который так ярко блеснул на солнце. Я вылезла почти всем телом из открытого окна, чтобы окрикнуть его и сказать о потере, но когда пригляделась к упавшему предмету, в меня вселился исполинский страх: я поняла, что больше не хочу участвовать в его спектакле. Предметом, который теперь лежал на бетонном полу перрона, и который только что якобы случайно обронил и якобы не заметил пропажи Наблюдатель, оказался хирургическим скальпелем. Мало того, острие этого скальпеля было перемазано чем-то красным. До меня медленно дошло, что все, что он делает «случайно», далеко не носит случайного характера…Слишком много случайностей. Слишком много совпадений.
На перроне не было народу, возможно, из-за того, что поезд отправлялся через пять минут, поэтому блестящую вещицу заметила только я.
Наблюдатель, не прилагая особых усилий, вселял в меня все больший страх, поэтому я решила ехать оставшиеся пять часов не высовывая из купе носу. Или высовывая, но по минимуму. Курить в тамбур я, естественно, больше не выходила, боясь новой «случайной» встречи с ним. Но где-то в глубине души знала, что он предсказал мое поведение.
Он изучил меня лучше, чем я сама себя, и уж, тем более, лучше, чем я его.
Он больше не появлялся.
***
В город мы прибыли уже вечером.
Я огляделась и поняла, что его знакомого силуэта поблизости нет.
Поскольку было лето, было ещё достаточно светло, но заметно прохладнее, чем в городе N, поэтому я достала из чемодана ветровку, одела её и направилась в сторону стоянки такси, где в ожидании богатых клиентов, скучали извозчики.
Я попросила довезти меня не до самого дома, остановила примерно за одну автобусную остановку, расплатилась и с чемоданом на длинной ручке через плечо направилась к дому.
Зря я думала, что отделалась от Наблюдателя.
Меня вновь настигло гнетущее ощущение его присутствия. Я прибавила шагу, но не побежала: глупо бежать от того, чего не видишь. Я, как сумасшедшая, постоянно оглядывалась по сторонам, но так и не смогла заметить ничего подозрительного. Но страх все равно нарастал.
Страх отпустил мое сердце только тогда, когда я зашла в квартиру и звучно захлопнула за собой дверь. Я откинула чемодан в сторону и устало сползла по закрытой двери на пол. Я подняла глаза к потолку. Взгляд за что-то зацепился, остановился. Дверь, которая вела в мою комнату, медленно открывалась. Странный холод охватил меня, она не могла открываться никем…ведь я жила одна. Она не могла открываться никем, кроме…
Я вжалась в дверь…надо мной в дверном проёме возвышалась темная фигура Наблюдателя. Яркое солнце освещало его спину, поэтому лицо его до сих пор оставалось в тени. Он всегда старался сделать так, чтобы я не успела разглядеть его лицо: он быстро исчезал, понимая, что сейчас очень светло. Он позволял себе долго меня изучать только тогда, когда я не могла разглядеть его лица в точности. Он оперся своим сильным плечом на косяк, скрестил руки на груди в точности так же, как в вагоне-ресторане. И, как обычно молчал. Молчала и я, понимая, что теперь мне уже точно никуда не деться.
До моего сознания донеслось, что он, оказывается, был не немой, он просто был немногословен. Издалека до меня донесся его голос, но только через некоторое время я поняла, что он говорит по-английски. Тогда я возблагодарила пушистиков за то, что изучала именно английский, а не французский язык. Хотя…что мне знание языка, когда я нахожусь в руках сумасшедшего преследователя???
Он подошел ко мне вполтную, поднял меня за руки с пола продолжил свою мысль:
- I never recede. Today I shall let off you, but at the moment, when you expect it least, I shall stop palpation of your heart.*
Что он мне сказал до этого – я не помню, биение страха в моем сознании заглушило звуки его голоса. Он прошептал мне это на ухо, отодвинул меня и вышел прочь из квартиры, бросив мне под ноги книгу, название которой «Art of murder»**.
Странно, но когда я вошла в квартиру и увидела его тогда, вперемешку со страхом я почувствовала радость и уже почти готова была сказать ему, что я рада его здесь видеть. А в его отсутствие ощущаю вселенскую тоску по нему…Мужчина моей мечты оказался моим убийцей, немыслимо, но мне в прямом смысле предстоит потерять голову от любви.
Я не знаю, что может толкнуть его на то, чтобы оставить Землю без меня. Может, ему станет скучно наблюдать за мной и он с этим справится неприемлемым способом…А, может, полюбит меня? Но тогда у меня остается надежда на жизнь ещё слабее…Кто знает, чем может обернуться любовь маньяка? И в том, и в другом случае два выхода: либо он оставит свое преследование и переключится на новую жертву, либо поможет мне уйти и снова переключится на новую жертву… Ещё неизвестно, что хуже. Хуже для меня. Что проще: забыть его живой или умереть?
Я знаю, что бесполезно кричать о помощи и кому-то что-то рассказывать, ведь невозможно поймать воздух. Он неуловим для всех, кроме меня. Да и для меня он неуловим, ибо только я подумаю, чтобы посмотреть в ту сторону, откуда он наблюдает за мной, как там его уже нет…
Я вела себя по-разному: пряталась в квартире, не выходила вообще, но потом поняла, что он и в этом случае найдет способ добраться до меня. Злясь, постоянно была на виду, носилась по клубам, и всегда знала, что он рядом, кружила парням головы, чтобы вывести его из себя. Все для того, чтобы ожидание прервалось, чтобы спровоцировать его на тот шаг, к которому он так долго готовится. Понятно, что это ожидание жуткое…Но когда поняла, что все бесполезно, глупо пытаться вывести его из его мрачного спокойствия, что катализатор известен и подвластен только ему, я успокоилась. Я поняла: остается только ждать. Неизвестность всегда пугает. Тяжело жить, вздрагивая от каждого шороха, пугаясь собственной тени и шарахаясь от каждого мало-мальски похожего на него прохожего. Это немыслимая любовь, нечеловеческая, антисоциальная и не нормальная. Но это любовь.
Я знаю, что биение моего сердца будет остановлено его руками, ведь я играю в спектакле главную роль, после него, а он … он никогда не отступает.
Но со временем приходит к нему понимание, что, пока он лечит одного - кто-то из его близких начинает умирать. Смысл, конечно же, что выберет хирург? Свою рубашку, которая ближе к телу или умение лечить? Другое мне непонятно: все близкие рано или поздно умрут, кто тогда начнет умирать? Мистика в фильме присутствует, в частности, в конце фильма объясняется как и почему ему достался этот дар, важной становится героиня, которая почти все кино пролежала в коме (на первом фото). 
Черт знает, может, в силу моего личного к актрисе отношения (так случилось, что она стала женой моего любимчика Сэми, в жизни Джареда), ревности, мне она не нравится. Это не демон, это так...девочка с деревни. Много раз ловила себя на мысли, ну почему не та Руби стала женой Сэма, а эта? Джаред, куда ты смотришь, это же ужас)))))) Да, да, моя любовь к Сэми уже более реальна, чем к сериальному герою, смотрю и млею =) Какого черта я не его джинсы?Так вот я просто не понимаю, как можно вот эту красавицу 
