Помимо отмеченного нами в самом начале экономического прогресса, с серьезной проблемой парижской клоаки связаны также и важные вопросы общественной гигиены.

Париж лежит меж двумя слоями: пеленой воды и пеленой воздуха. Водная пелена, хоть и простертая довольно глубоко под землей, но уже дважды исследованная бурением, покоится на слое зеленого песчаника, залегающего между меловыми пластами и известняком юрского периода. Этот слой можно изобразить в виде диска, радиусом в двадцать пять миль; туда просачивается множество рек и ручьев; из стакана воды, взятой в колодце Гренель, вы пьете воду Сены, Марны, Ионны, Уазы, Эны, Шера, Вьены и Луары. Водная пелена целебна, она образуется сначала в небе, потом в недрах земли; воздушная пелена вредоносна, она впитывает гнилые испарения. Все миазмы клоаки смешиваются с воздухом, которым дышит город; потому-то у него такое нездоровое дыхание. Воздух, взятый на пробу над навозной кучей, – это доказано наукой, – гораздо чище, чем воздух над Парижем. Настанет время, когда благодаря успехам прогресса, научным и техническим усовершенствованиям водная пелена поможет очистить пелену воздушную, – иными словами, поможет промыть водостоки. Как известно, под промывкой водостоков мы подразумеваем отведение нечистот в землю, унавоживание почвы и удобрение полей. Это простое мероприятие повлечет за собой облегчение нужды и приток здоровья для всего города. Теперь же болезни Парижа распространяются на пятьдесят миль в окружности, если принять Лувр за ступицу этого чумного колеса.

Мы могли бы сказать, что вот уже десять веков клоака – это дурная болезнь Парижа. Сточные воды – отрава в крови города. Народное чутье никогда не обманывалось на этот счет. Ремесло золотаря в прежние времена считалось в народе столь же опасным и почти столь же омерзительным, как ремесло живодера, которое так долго внушало отвращение и предоставлялось палачу. Только за большие деньги каменщик соглашался спуститься в этот зловонный ров; землекоп лишь после долгих колебаний решался погрузить туда свою лестницу; поговорка гласила: «В сточную яму сойти, что в могилу войти». Как мы уже говорили, зловещие, вселявшие ужас легенды окружали эту бездонную канаву, эту опасную подземную трущобу, хранящую отпечаток геологических эр и революционных переворотов, хранящую следы всех катаклизмов, начиная от раковины времен потопа и кончая лоскутом от савана Марата. (с) "Отверженные" Гюго

«Он уважал каждого: шлюх и воров, клерков и финансистов. И это видно. Таков и его вкус к жизни, в каком бы виде он себя не проявлял. Как если бы фотографии говорили: «не важно, какова вина в нашем интересе, мы наилучшим образом приняли все, что видим, как часть нашего мира»

                                                                                                                                (мадам Жильбер Брассай)

Brassai был  необычайной личностью

– реализовав десятки своих талантов, он и в старости мечтал о новых достижениях. Он приехал в Париж бедным студентом, а через десять лет открыл абсолютно новый образ этого города. Его альбом «Ночной Париж» (1933) восхитил и удивил весь мир, потому что Брассай был первым, кто не побоялся бродить с камерой по ночным улицам этого города, полным бандитов, проституток, сутенеров, воришек и других обитателей «городского дна». Брассай был пленен атмосферой ночных баров, где постоянно собирались писатели, актеры, художники – беженцы из других стран, ищущие спасения именно в Париже – мировом центре культуры, искусства, самом свободном и раскрепощенном городе во всем мире.

Всё-то у них тут махонькое. Сена - это Обводный канал, не больше. Елисейские поля - кусочек Кировского проспекта. У нас же в Питере если река, то это Нева, текущее море почти. Если мост, то посинеешь его переходить...

*Владимир Рекшан

Роберт Дуасно - " Поцелуй у здания муниципалитета "

25 апреля 2005 года
был продан знаменитый снимок французского фотографа
Робера Дуасно «Поцелуй у здания муниципалитета»


Большинство из них (фотографий — А.В.) ведут себя хорошо и улыбаются мне, когда я прохожу мимо. Но некоторые — ведут себя как стервы и никогда не пропустят момента усложнить мне жизнь. Наверно, я слишком добр с ними.
Робер Дуасно, «Три секунды вечности».


Может Дуасно имел в виду именно эту фотографию? Она принесла ему славу, деньги и … немало неприятностей. Но обо всем по порядку.

Робер Дуасно (Robert Doisneau, 1912-1994), один из знаменитых — и талантливых — французских фотографов. Почти все его снимки сделаны на парижских улицах. Он создал образ Парижа 30–50 годов ХХ века — образ честный, иногда юмористический и почти всегда романтический.

Самая известная фотография Дуасно «Поцелуй у здания муниципалитета» была сделана в 1950 году. Кадр выглядит абсолютно спонтанным, как будто влюбленные и не подозревают о присутствии фотографа. И сам фотограф утверждал, что фотография была сделана случайно.

Она долго пылилась в архиве агентства с которым сотрудничал Дуасно, ожидая своего часа. Всемирная известность пришла к фотографии через 30 с лишним лет, когда с нее был отпечатан плакат. А известность — это конечно и слава, и деньги: агентство и фотограф заработали на этом снимке более 650,000 долларов.

Все шло так хорошо — но фотография все-таки оказалось «стервой».
Через 40 с лишним лет с того самого момента у здания муниципалитета бывшая актриса Франсуаза Борне подала на Дуасно в суд.
Она утверждала, что это был вовсе не случайный снимок и что именно она со своим другом позировали фотографу. Она требовала выплатить ей 18,5 тысяч долларов и проценты от продаж. В качестве доказательства она показала суду оригинальный отпечаток, на котором стояла подпись фотографа и печать. И хотя суд отказал ей, Дуасно все же пришлось признать, что снимок был постановочным.

В 2005 году Борне потребовались деньги и она выставила собственный отпечаток фотографии на аукцион в надежде заработать 10-15 тысяч евро. Каково же было ее удивление, когда анонимный швейцарский коллекционер заплатил за снимок 155 тысяч! Удивилась не только она: по словам представителей парижского аукционного дома Briest-Poulain-Le Fur они не думали, что фотография уйдет дороже 20 тысяч. Так что если «Поцелуй» и был «стервой» — то не для всех.