Бог танца

Великий танцовщик Вацлав Нижинский родился в Киеве
12 марта 1889 года. Его родители были поляками и так же посвятили жизнь балету. Вместе со своей труппой Элеонора и Томаш Нижинские ездили по России, исколесив ее вдоль и поперек, и трое их детей: Станислав, Вацлав и Бронислава родились в течении шести лет этих путешествий.
Красавец Томаш не считал нужным хранить верность жене, и когда с одной из своих любовниц он завел новую семью, Элеонора была вынуждена покинуть труппу. Вместе с детьми она поселилась в Петербурге.
Девятилетнего Вацлава Элеонора решила отдать в Императорскую школу балета, она верила, что мальчик талантлив и мечтала, что по окончании учебы он сможет поступить в знаменитый Мариинский театр.
И действительно, в училище Вацлав подавал большие надежды. Он был первым в танцевальном классе, учителя гордились им, и едва Нижинский сдал выпускные экзамены, Мариинский театр принял его с распростертыми объятиями.

Карьера Нижинского началась очень успешно. Он быстро стал популярен. В первый свой сезон в Мариинском театре он перетанцевал практически во всех классических балетах и в новых постановках Фокина.




Он был партнером Матильды Кшесинской, Анны Павловой, Ольги Преображенской.

Он был романтическим юношей в "Шопениане", рабом Клеопатры в "Египетских ночах", пажом в "Павильоне Армиды".




В жизни Нижинского никак нельзя было назвать красавцем, но на сцене он преображался, в его движениях появлялась грация, его пластика была завораживающей. И зрителям в зале он казался оболь-стительно красивым.

Однако, будучи гениальным танцором, Нижинский оказался совершенно не при-способлен к жизни за пределами сцены, он не умел и не любил заботиться о хлебе насущном, и ему непременно был нужен покровитель.




Однажды в театре во время антракта Нижинский был представлен Сергею Павловичу Дягилеву, знаменитому антрепренеру и организатору ежегодных выступлений русских артистов за границей — так называемых «Русских сезонов», которые уже тогда были очень популярны, и эта встреча стала для него поистине судьбоносной!






***


Любовь-ненависть

Сергей Дягилев был очень неординарным человеком, предприимчивым и властным, но самое главное, -- у него было непревзойденное чутье на талант, и он всегда знал, куда этот талант стоит направить и как его лучше реализовать. Сергей Павлович быстро понял, что классический балет не в состоянии по настоящему раскрыть способности Нижинского, что необходимо создать для него свой репертуар. И на свет появились такие шедевры как
«Послеполуденный отдых Фавна»,






***

«Петрушка»,


***
«Призрак розы»


***


и «Весна священная», постановки, которые шокировали общественность, и которые стали поистине новаторскими, намного опередив свое время.









Помимо прочего, Дягилев занимался воспитанием и образованием Нижинского, водил его по музеям, рассказывал ему об искусстве. Он познакомил его со своими друзьями: музыкантами, художниками, композиторами. Впрочем, немногословный и замкнутый Нижинский в этой компании чувствовал себя очень сковано и неуютно.

Дягилев был сильной личностью



и нежный Нижинский полностью попал под его влияние. Отношение молодого танцовщика к своему покровителю было очень неоднозначным, — он восхищался им, его тянуло к нему, но в то же время ему с ним было невыносимо тяжело. Дягилев окружил его слишком уж тесной заботой, и не отпускал от себя ни на шаг. Он полностью отгородил Нижинского от мира, взяв на себя все его расходы, и даже практически не платил ему гонорары.




Творческий союз Дягилева и Нижинского был органичен и плодотворен, но их личные отношения балансировали от любви до ненависти чуть ли не ежечасно, и у них постоянно случались размолвки.

Одной из таких размолвок и воспользовалась однажды

Ромола Пульски.


***


Исполнение желаний

Это случилось, когда дягилевская труппа отправилась на турне в Южную Америку. Дягилев был вынужден отпустить Нижинского одного, потому что боялся путешествовать по морю. Вацлав впервые оказался предоставлен сам себе, и чувство свободы так опьянило его, что он начал совершать странные поступки.
Ромола преследовала Нижинского с самого первого дня пребывания на корабле, она постоянно старалась попадаться ему на глаза и развлекала беседами. Нижинский был немногословен и замкнут, и девушке приходилось стараться за двоих. Трудность их общения состояла еще и в том, что они говорили на разных языках и, стараясь подбирать выражения попроще, Ромола говорила с Нижинским по-французски, рассказывая об искусстве, и о своем детстве, а тот молча слушал.
И вдруг через несколько дней плавания один из их общих друзей подошел к Ромоле и сообщил ей, что Нижинский просил узнать его, согласится ли она выйти за него замуж.
Это было так неожиданно! Это казалось просто невероятным!
И Ромола долго не могла поверить своему счастью. Ей казалось, что друзья сговорились подшутить над ней – ведь все знали о ее безответных чувствах к великому танцовщику. В смятении Ромола заперлась в своей каюте и до самого вечера не впускала никого, пока не получила записку, где говорилось, что Нижинский не может дольше ждать и просит дать ответ на сделанное ей предложение.
Была уже ночь, когда Ромола решилась выйти на палубу.
Нижинский ждал ее. Он подошел к ней и на ломанном французском объяснился в любви. Разумеется, Ромола тут же дала согласие.
Когда Дягилев узнал о помолвке своего протеже, он впал в ярость, и в сердцах приказал отправить Нижинскому телеграмму, где говорилось, что Русский балет больше не нуждается в его услугах. Нижинский с удовольствием принял отставку. Теперь он был предоставлен сам себе и ему казалось, что он будет счастлив, если заживет так, как хочет сам. Нижинский полагал, что будет чувствовать себя спокойнее избавившись от удушающей опеки Дягилева, который казался ему дьяволом, забравшем его душу взамен на славу и успех.



Хождение по мукам

Однако жить на свободе оказалось весьма непросто, ведь Нижинский по-прежнему совершенно ничего не смыслил в делах. Ему поступало множество заманчивых предложений от известнейших театров, но он отверг их все, решив создать собственную труппу. И первые же самостоятельные лондонские гастроли закончились полным крахом. Вацлав остался без работы и без средств к существованию, он был растерян и не знал, что теперь делать.
После некоторых мытарств Нижинский отчаялся найти свое место в Европе и решил вернуться в Россию, однако и этим планам не дано было осуществиться. Началась Первая Мировая война, Россия закрыла границы, а сам Нижинский, как подданный враждебного государства был задержан в Венгрии, где проживал в то время с женой и маленькой дочкой Кирой в доме родителей Ромолы.



Временные трудности» не особенно расстраивали Ромолу. Она верила в гений своего мужа и в то, что ее организаторских способностей хватит на то, чтобы заменить Дягилева. Главным для нее было то, что они с Вацлавом вместе, она была счастлива и полагала, что муж ее счастлив тоже.
В Венгрии Нижинские прожили несколько лет, прежде чем друзьям Вацлава удалось добиться того, чтобы их выпустили из страны. Молодая семья переехала в Швейцарию, а оттуда во Францию, где Вацлав вдруг получил предложение от Дягилева присоединиться к его труппе для выступлений в Америке.









На какое-то время все вернулось на круги своя, Нижинский снова танцевал, и возможно, именно теперь все в его жизни могло бы устроиться так, как он хотел: у него была семья, о которой он когда-то мечтал, у него была работа, без которой он не мог жить. У него было все, что нужно для счастья. Но Дягилев и Ромола слишком ненавидели друг друга, чтобы позволить ему этим счастьем насладиться. Они постоянно ругались, и втягивали в свои дрязги Нижинского, пытаясь перетянуть его на свою сторону. Они превратили его жизнь в ад. Именно тогда, впервые у Вацлава стали наблюдаться приступы депрессии, предвестники надвигающегося безумия.



В 1917 году в Аргентине состоялось последнее выступление Нижинского, после чего его контракт с Дягилевым был расторгнут, и они с Ромолой вернулись в Европу, решив осесть в далекой от войны Швейцарии.
Нижинский практически бросил занятия танцем и только строил бесконечные пла-ны, составляя проекты своих будущих балетов. Поведение его становилось все более странным, вместо декораций к балетам он начал рисовать какие-то искаженные ужасом лица, называя их ликами войны.



Он много гулял и прогулки его становились все опаснее, Нижинский любил забираться в какие-то дикие места, бродил по краю пропасти, уходил так далеко, что его подолгу не могли найти. К тому же Вацлав вдруг проникся идеями «толстовцев» стал вегетарианцем и заявлял о том, что хочет все бросить, уехать в Россию и поселиться в деревне.
Ромола была возмущена подобными намерениями. Она выходила замуж за великого танцовщика, а вовсе не за крестьянина!
Она хотела чтобы ее жизнь походила на праздник.
Но ее жизнь стремительно превращалась в ад...



***


Безумие

Болезнь Вацлава прогрессировала, у него начались приступы немотивированной агрессии по отношению к жене и к дочери, а однажды Ромола узнала от слуг, что Нижин-ский ходит по деревне с большим крестом на груди и вопрошает каждого, был ли он на мессе. Когда ей удалось разыскать мужа, тот заявил, что хочет научить людей чему-нибудь полезному, научить помнить Бога.
Однажды Вацлав объявил, что собирается дать концерт в местной гостинице.
Увидеть танец божественного Нижинского собралось много народу и Ромола очень переживала, боясь странностей своего мужа.
И не напрасно.
«Нижинский долго стоял неподвижно, словно позабыв, что все на него смотрят. А потом сделал на полу из черного и белого бархата большой крест, и, раскинув руки, стал, словно распятие у его вершины, — пишет Ричард Бакл, — Потом, укутавшись в материю, он исполнял какие-то дикие танцы, которые испугали присутствующих».
Нижинский сказал, что так выглядит война.
А в конце вечера он мрачно произнес: «Лошадка устала».
И больше он не танцевал никогда.
Ромола уже давно догадывалась, что Вацлав тяжело болен, однако не желала смириться с неизбежным. Она вдруг завела с мужем разговор о втором ребенке. Они оба хотели сына. Вацлав отнесся к вопросу на удивление здраво, и попросил жену пригласить врача, который дал бы заключение о состоянии его здоровья и о том, может ли он теперь иметь здоровых детей.
Вместе они поехали в Цюрих, где Нижинского осмотрел знаменитый психиатр, который поставил ему неутешительный диагноз «шизофрения».
— Мужайтесь, моя дорогая, — сказал Ромоле врач, — Вам надо увезти ребенка и получить развод. К сожалению, я бессилен. Ваш муж неизлечимо болен».
Но Ромола не развелась, более того, она все-таки решилась на второго ребенка. В той же клинике, где когда-то появилась на свет Кира, Ромола родила еще одну девочку, которую назвали Тамарой.
***


Крестный путь

В очередной попытке вернуть мужу интерес к жизни, Ромола переступила через ненависть и обиду и написала Дягилеву. Когда тот получил известие о болезни Нижинского, то тот час же приехал навестить его. Дягилев приглашал танцовщиков, чтобы они исполняли перед Нижинским его старые партии, надеясь, что это вдохновит его самого начать танцевать, но Нижинский смотрел равнодушно. Лишь однажды он поднялся и вдруг сделал свой знаменитый прыжок. Но и только...



В конце концов Дягилев уехал, а для Ромолы начался долгий и трудный крестный путь, в попытках вылечить мужа... Тридцать лет она заботилась о нем, возила по врачам и клиникам, она даже отправилась вместе с ним в паломничество, надеясь, что Господь со-вершит чудо. «Я омыла его лоб в источнике и молилась, — вспоминает она, — Я все время надеялась, но он не исцелился. Наверное, моя вера была недостаточно глубокой».
На лечение Нижинского требовались большие деньги и Ромола написала книгу о нем, а позже ездила с лекциями по искусству по Соединенным Штатам.
Вторая Мировая война застала Нижинских в Венгрии, и теперь Ромоле пришлось совсем тяжко: было известно, что фашисты уничтожают душевнобольных, и она прятала мужа в доме, надеясь, что прислуга и знакомые их не выдадут. Из-за постоянных бомбежек часто приходилось скрываться в лесу, иногда в сырых и темных пещерах Нижинские проводили сутки напролет, слыша как где-то неподалеку рвутся бомбы и гадая, найдут ли они целым свой дом, когда вернутся. Работа по дому, добывание угля, сбор хвороста в лесу и приготовление пищи занимали все время Ромолы, не оставляя ей времени пожалеть себя, ведь помимо больного мужа у нее на руках было еще две маленьких дочки.
После окончания войны Ромола увезла Нижинского в Англию, где по ее мнению «Вацлав наконец обрел настоящий приют и полную свободу. Никто больше не беспокоил его. Окружающие его люди общались с ним так, словно он никогда не был душевноболь-ным, и он отвечал вполне нормальным поведением». Однако физическое здоровье его стремительно ухудшалось. Обеспокоенная Ромола обратилась к врачам, Нижинского по-ложили в больницу, где ему внезапно стало совсем плохо и он скончался.
Это произошло 8 апреля 1950 года.




До самой смерти Ромола была с ним рядом.
Она была его женой тридцать семь лет, из них тридцать – сиделкой, кормилицей, опекуншей и по сути второй матерью. И теперь, когда она смотрела на него, мертвого, и держала его ладонь в своих руках, вся жизнь промелькнула у нее перед глазами. Ромола не пеняла на судьбу, и не думала о том, как жестоко она ее обманула. «Различные мысли овладели мной, – пишет она в своих воспоминаниях, но среди них преобладала мысль: «Тебе среди миллионов женщин была дарована привилегия разделить его жизнь, служить ему. Бог дал его тебе. А теперь взял его назад».