Творческая судьба режиссёра Надежды Кошеверовой сложилась вполне удачно. «Укротительница тигров» и «Медовый месяц» до сих пор любимы зрителем. И всё таки лишь «Золушка» стала подлинным шедевром.

О рождении замысла одной из лучших советских киносказок Надежда Кошеверова рассказывала: «В сорок четвёртом году, возвращаясь из эвакуации, я встретила в Москве Жеймо. Она сидела в уголке — такая маленькая, растерянная… Я взглянула на неё и неожиданно предложила: „Яничка, вы должны сыграть Золушку…" Она немного повеселела, и мы тут же отправились к Помещикову, который заведовал тогда Сценарным отделом в Комитете кинематографии. Возражений у него не было, он только спросил: „А кто напишет сценарий?" И я, не задумываясь, выпалила: „Шварц". Разумеется, никакой предварительной договорённости с Евгением Львовичем у меня не было, но, узнав о замысле, он тоже им загорелся. Сценарий писался специально для Жеймо».

Евгений Шварц сочинил сценарий в сжатые сроки. 15 мая 1946 года Кошеверова уже получила первый вариант «Золушки». Сказочные герои были изображены автором с известной долей иронии. Король то и дело по каждому пустяку отказывается от престола и тут же снова водворяет корону на свою голову. Лесничий до смерти боится своей жены; у неё такой же ядовитый характер, какой у её родной сестры, проглотив которую людоед отравился и умер. А Золушка говорит, что очень вредно не ездить на бал, когда ты этого заслуживаешь, и мечтает о том, чтобы люди заметили, что она за существо.

29 мая сценарий был зачитан автором и обсуждён на худсовете «Ленфильма». Высказывания совета были одобрительными. Отмечали, что «это произведение Шварца наиболее чудесное из всех его произведений» (Г. Васильев), что «увидеть эту сказку глазами советского художника — это задача чрезвычайно трудная. Каждая фраза написана здесь не случайно, а прочувствована всем сердцем, со всем знанием окружающего мира…» (А. Иванов).


Сценарий всем понравился, подобрались великолепные актёры. Художник Николай Акимов, замечательный мастер театра и кино, создал прекрасные эскизы. Летом 1946 года снимали натуру в Риге. Хотя часто шли дожди, экспедиция была успешной.

24 сентября на худсовете студии состоялся просмотр и обсуждение первого отснятого материала. Председательствующий, директор студии И. Глотов предложил вначале заслушать режиссёров (в процессе работы над картиной был назначен второй постановщик — Михаил Шапиро, а художественным руководителем стал Г. Козинцев), чтобы выяснить их позицию и возможность дальнейшей работы.

После жаркой дискуссии было решено прикрепить к молодым режиссёрам трех мэтров для постоянного наблюдения за съёмками: а от Шварца, который отсутствовал на худсовете, потребовать переделок сценария.
22 октября Евгений Львович зачитал текст поправок. Большинству членов худсовета они понравились. Но теперь уже драматург высказал свою неудовлетворённость работой коллектива.

Опекунство режиссёров превратило съёмки в митинги у камеры. Шварц считал, что ликвидация подобного положения гораздо «больше облегчит производственный процесс, чем всякие переделки». Вскоре работа по картине вошла в нормальную колею, и съёмки успешно продолжились в павильонах «Ленфильма».

В блестящем актёрском ансамбле особое место занимала 37 летняя Янина Жеймо. Её Золушка смотрит с экрана широко открытыми, доверчивыми и счастливыми глазами ребёнка, искренне готового к чуду. И как характеристика именно такой Золушки звучат в фильме слова короля — Эраста Гарина, представляющего её своим гостям на балу: «Господа! Позвольте мне представить вам девушку, которая ещё ни разу не была здесь, сверхъестественно искреннюю и сказочно милую…»

После встречи Золушки с принцем, которого удивительно мягко играет Алексей Консовский, объявляются «королевские фанты», и прекрасной незнакомке выпадает честь спеть и станцевать на королевском балу. Напевая «Встаньте, дети, встаньте в круг», Золушка вовлекает в танец и короля, и принца, и старенького придворного, и всех кавалеров и дам. Эти взрослые дети танцуют и поют «Ты — мой друг, и я — твой друг».

Янина Жеймо была на редкость грациозна, ведь прежде она была цирковой артисткой. Эраст Гарин говорил о ней: «Лёгкость и изящество, с которыми провела роль Жеймо, меня восхищают. Вспомните сцены на дворцовой лестнице, на балу, где непосредственность её деловой и детской интонации так естественна и наивна!. Жеймо великая труженица. Она все умеет. Надо танцевать — она добьётся виртуозности в танце, надо петь — она будет петь, как наверняка пела Золушка: музыкально, легко». Думается читатель захочет скачать саундтреки к этому фильму.

Актрисе важно было наполнить сказку живым человеческим содержанием. И в этой связи интересен рассказ Янины Болеславовны о том, как снимался один из последних эпизодов фильма.

«В сценарии Евгения Шварца „Золушка" героиня просто надевала туфельку по приказанию мачехи. Моя Золушка, как я её представляла, не могла просто из чувства страха или покорности мачехе исполнить приказание. Я долго просила Шварца дописать фразу, объясняющую согласие Золушки надеть туфельку. Но он считал, что для Золушки, которую любят дети всего мира, ничего не нужно объяснять. Этот поступок ничуть её не унизит. Вслед за драматургом и режиссёры считали, что нечего заниматься отсебятиной. И тогда я пошла на хитрость.

На съёмке эпизода с туфелькой Раневская мачеха начинает льстиво уговаривать Золушку надеть туфельку. Я, Золушка, молчу. Раневская опять обращается ко мне. Я опять молчу. Фаина Георгиевна теряется от моего молчания и неожиданно для всех — и для самой себя тоже — заканчивает фразу: „А то я выброшу твоего отца из дома". То есть говорит то, что мне и нужно было. Моя Золушка соглашается, боясь за отца.

Присутствующий в павильоне Шварц принял бессознательную «подсказку» Раневской: «Только вы забыли, Фаина Георгиевна, конец фразы: „…и сгною его под забором»». Так родилась в фильме реплика Раневской, отсутствовавшая в первоначальном сценарии…»

И всё таки заводилой в сказочной игре был король — Эраст Гарин. Главную характерную интонацию короля он определил как «безапелляционную наивность, присущую детям и безотказно убедительную для взрослых». Кстати, на эту роль пробовались и Ю. Толубеев, и К. Адашевский — и каждый был по своему хорош, но лишь в Гарине обнаружилась та мера эксцентрики и задушевности, которая нужна сказке. «Ухожу! Ухожу в монастырь!» Вряд ли кто нибудь, кроме Гарина, смог бы произнести эти слова с такой неповторимой интонацией обиженного ребёнка, которому снова испортили любимую игру. А потом мгновенно сменить свой гнев на милость: «Ну так и быть. Остаюсь на троне… Подайте мне корону!»

Именно король делает сказку сказкой. Не случайно фильм заканчивается его монологом: «Ну вот, друзья, мы и добрались до полного счастья. Все счастливы, кроме старухи лесничихи. Ну, она, знаете ли, сама виновата. Связи связями, но надо же и совесть иметь. Когда нибудь спросят: а что ты можешь, так сказать, предъявить? И никакие связи не помогут тебе сделать ножку маленькой, душу — большой, а сердце — справедливым».
При этих словах король снимает с себя корону, а затем и парик: игра закончена.

Превосходно воплотила образ мачехи незабываемая Фаина Раневская. Во время съёмок она очень похудела и, гримируясь, безжалостно обращалась со своим лицом. Подтягивала свой многострадальный нос с помощью кусочков газа и лака, запихивала за щеки комочки ваты. Все это жутко мешало, было неудобно. Когда её просили не мучить себя, раздражённо отвечала: «Для актрисы не существует никаких неудобств, если это нужно для роли». На съёмочной площадке Фаина Георгиевна часто сидела съёжившись где то в углу и, как вспоминала Елена Юнгер, бормотала сердито: «Не получается… Нет, не получается! Не могу схватить, не знаю, за что ухватиться!»

Раневская не хотела и не могла делать мачеху из «сказки». Этюдно она сымпровизировала и знаменитую сцену, как обычно добавив в неё свой текст. «Жалко, королевство маловато, разгуляться мне негде!» И с улыбкой добавила: «Ну ничего, я поссорюсь с соседями, это я умею… Солдаты! Во дворец, за королевской тёщей, босиком, шагом марш!»
Художники Н. Акимов и И. Махлис создали с помощью декораций и павильонов невероятно уютную и милую страну.

Радостная праздничность атмосферы в «Золушке» создаётся операторской работой Евгения Шапиро (ему помогал знаменитый Андрей Москвин). Он добивается от простой чёрно белой плёнки с помощью света и ракурсов поистине волшебных эффектов. Подпрыгивающий музыкальный галоп, сопровождающий пробежку свиты, написанный композитором Антонио Спадавеккиа, придаёт сказочным событиям особенную волшебность.

В апреле 1947 года съёмки были закончены, а уже в мае «Золушка» вышла на экраны страны. Фильм подкупал удивительной, по детски доверительной интонацией, целомудрием и простотой. «Золушка» имела успех во многих странах Европы и Азии. Повсюду отмечалась своеобразная трактовка сюжета и талант исполнительницы главной роли. Одна из немецких газет писала: «Янина Жеймо так обаятельна и полна очарования, что мы охотно дали бы ей руку, чтобы она проводила нас в сказочную страну». Нежную и добрую Золушку сравнивали с волшебным эльфом. «Мы знали её или считали, что знали, — писал о Жеймо болгарский журнал, — и всё же мы открываем много нового в ней… Это именно она, Золушка из наших детских сновидений».

«Золушка» — тридцать пятый фильм замечательной актрисы. И последний. Больше в кино Янина Жеймо не снималась. Её занимали исключительно в «дубляже», то есть в русском озвучивании иностранных фильмов. Затем Жеймо, ставшая женой талантливого режиссёра Леонида Жанно, переехала в Польшу…


http://orpheusmusic.ru/publ/180-1-0-175