Социальная динамика средних классов… школы.

            Причиной для данного статистического обобщения послужило наблюдение, что, независимо от школы, в средних классах (в большинстве случаев) происходит неизменное расслоение учащихся на категории, которые я укажу позднее.

            Со всей очевидностью можно говорить, что в младших классах подобной диссоциации не происходит, поскольку в них – смесь из принципиально разнородных элементов, которая только начинает «утрясаться», поскольку разным по характеру, никогда не знавшим друг друга до сегодняшнего дня детям ещё предстоит привыкнуть к взаимному обществу. В старших же классах, напротив, сообщества частично (да, только частично!) конвергируются, предчувствуя близость «Большого Мира», в котором окажутся все сообщества, а не только какие-то из них: возникновение в системе индивидов, взаимодействовавших продолжительное время в период взросления, связей как раз перед расставанием – вполне естественный биопсихологический процесс, приучающий будущих членов общества образовывать социальные связи не только с членами «своего круга», поскольку подобная ограниченность ведёт к самоизоляции, ослабляющей социальную систему. Если же в период старших классов конфликтность социальной атмосферы повышается, это свидетельствует о противоречиях, которые не были разрешены прежде и обострились с периодом осознания себя индивидов как покидающим «Школу» (- в понятии системы ограничивающих поведенческих условностей): впрочем, подобная ситуация является закономерным следствием развития одной из категорий на основе противопоставления себя системе.

            Раскол, однако, которому посвящено исследование, не менее естественен: в частности, его гендерная составляющая – связанная с началом реального полового созревания, она создаёт психологическую границу, имеющую преимущественно биологический характер.

            Если пользоваться социобиологическим примитивом, то можно сделать вывод, что дальнейшая диссоциация группы мальчиков происходит по принципу «сильные, агрессивные самцы» и «самцы слабее» (где сила и слабость не исчерпываются исключительно физическим аспектом развитости индивидов). Примечательно, что сообщество «самцов слабее» продолжает иерархическую цепочку, вычленяя «слабейших самцов», но не выкидывая, зачастую, их из своей субгруппы (а оставляя в качестве внутренних компенсаторов, но об этом – далее). Не менее интересным кажется и тот факт, что, в связи с половым созреванием, обостряется внутригрупповая конкуренция, приводящая к динамическому равновесию (потому что альтернативой является только распад конкретной подгруппы), для поддержания которого лидер обязан доказывать своё право на данную «должность» - причём подобная модель в ослабленной степени характерна и для 2-ой подгруппы сообщества мальчиков: в зависимости от особенностей структуры, в старших классах она может как иметь одного лидера (унитарная), иметь временного лидера (унитарно-сменная), либо не иметь его вообще (конфедеративная). Принцип иерархичности внутри сообщества формируется вместе с последним, и, в дальнейшем, изменяется лишь с течением времени, тогда как её успешная смена по взаимному соглашению членов сообщества крайне редка – это явление представляет собой прообраз будущей социальной структурной статичности, с которой индивиду в любом случае предстоит не раз столкнуться во взрослой жизни. Что же до структурной иерархии по гендерному признаку, то сообщество девочек, даже при наличии запутанной системы внутренних противоречий, в большинстве случаев демонстрирует большее единство ко внешним факторам, угрожающим сообществу данного уровня (в то время как на уровне индивидов конкуренция может принимать самые разнообразные формы).

            В 6-7 классах, как правило, выделяющиеся категории имеют следующий тип деления: первичным является уже упомянутое гендерное, за которым в подгруппах (обеих) следует деление по градации лидируемости (как правило, разделяющее подгруппы надвое-натрое). Что же до индивидов, которые, в силу своих умственных, эмоциональных или физических особенностей не вписываются в возникающие категории, то они могут получить общий статус «белых ворон» - индивидов без сообществ. Внутри данной категории можно так же выделить множество групп или подгрупп, однако, по статистике, наиболее распространёнными являются следующие 4: интеллектуалы, для которых любое сообщество представляется ограниченным, маргиналы, не считающие себя связанными с сообществом чем-либо более текущего момента (в частности, к маргиналам высшего порядка можно отнести «социальных хамелеонов», возможности которых позволяют им имитировать любые роли вплоть до того, что сообщество может рассматривать их как своих членов – в отличие от их самопозиционирования), «нуллумы», не имеющие и не устанавливающие практически никаких связей ни с кем из классного окружения, и «социальные люмпены», иначе называемые «козлами отпущения».

            Наибольшее внимание привлекает взаимодействие совокупности сообществ с «внесообщественными элементами»: в то время как 5 класс представляет собой только «среду» для выделения категорий, 6-7 классы уже накладывает более строгие ограничения, которые можно назвать «биопсихологической коллективизацией»: она сводится к усвоению принципа «за свою независимость надо платить». В частности, каждая категория «белых ворон» платит тем, чем может: интеллектуалы вынуждены оказывать помощь в учёбе (конструктивность которой зачастую довольно сомнительна); маргиналы, пользуясь отсутствием принадлежности, нередко выступают в роли посредников, «социальных стабилизаторов», или третьих сторон при конфликте сообществ (интересна роль меж-гендерных маргиналов, которые испытывают давление со стороны представителей своего пола, поскольку осуществелние ими своих посреднических функций концентрирует на себе внимание пола противоположного при длительном контакте с сообществом); «нуллумы», испытывая нулевое внешнее воздействие, существуют относительно спокойно, в то время как те, кто подвержен агрессии, направленной на определение их как «способных» или «неспособных» дать отпор, вынуждены либо проявлять ре-активность, теряя свой статус, либо находить косвенные рычаги воздействия, способные защитить их от внешней агрессии.  «Козлами отпущения» же служат те «белые вороны», которые или неспособны оказать сопротивление, или делают это недостаточно интенсивно – так же возможно, что неэффективны используемые ими компенсационные механизмы, заимствованные у других «внесообщественных элементов». Опять же, от успешности или неуспешности борьбы данного элемента за относительно комфортабельную независимость зависит степень его асоциальности: как правило, сообщества не принимают, но активно взаимодействуют с асоциалами, в этой борьбе выигравшими, зачастую выступая на стороне последних при повторении внешнего агрессивного воздействия, в то время как асоциалы, подчинившиеся навязанным правилам сообществ, будут интегрированы в какое-либо из последних в минимально возможной степени, поскольку стабилизационные механизмы сообщества стремятся сохранить неизменным и статус последнего относительно других, а интеграция асоциала способна резко его понизить.

            В процессе формирования сообществ между ними могут устанавливаться, помимо иерархических, позитивные или негативные связи: они представляют собой совокупности связей индивидов, составляющих сообщество. Самоценность сообщества, надо заметить, определяется его ре-активностью при установлении негативной связи с конкретным его представителем.

            Развитие личности исключительно в рамках сообщества, особенно в данный возрастной период, нередко может быть упрощённым, направленным на самокультивацию черт, одобряемых сообществом, в то время как развитие личности у асоциалов может быть позитивно-многоплановым (успешное развитие в различных областях без ограничений, присущих сообществам), негативно-многплановым (когда возможности индивида позволяют ему достигать успеха в разных областях, однако развитие личности происходит случайно, непоследовательно, рывками, что формирует комплекс внутренних противоречий) или дегенеративным (т.е. – регрессом, обусловленным постоянной внешней агрессией в совокупности с неспособностью выработки минимальных внутренних или внешних компенсационных личностных механизмов).

            Одним из недетерминируемых факторов принадлежности сообществу класса является успешный или неуспешный опыт реализации индивида во внешкольных сообществах, знакомящих его с элементами поведенческой практики, которую стоит или не стоит реализовывать.

            Как и все социальные процессы, данный характеризуется высокой вариативностью, усиленной возрастной спецификой, в силу чего рассмотренные подпроцессы, сообщества и элементы в своих крайних значениях способны менять классификацию, принадлежность категории и т.п. – поскольку же динамичность процесса в целом ограничена рамками периода учёбы, все вариативные пределы умещаются в эти временные границы, позволяя индивиду менять статусы, сообщества и по-разному реализовывать свою индивидуальность. Надо, однако, заметить, что совокупность коэффициентов частных вариативностей обусловлена доминирующим коэффициентом социальной мобильности в данной среде, зависящей от многих причин (например – локация школы, материальная обеспеченность учащихся и т.п.). Подобная широта спектра малых вариаций даёт, как правило, большое значение стохастичности процесса, в силу чего на него бывает непросто повлиять извне (т.е. лицам, не принадлежащим категории учащихся) или изменения приводят к результату, далёкому от ожидаемого.

            Что же до самих участников процесса, то с их стороны наблюдается его интуитивное, эмпирическое понимание, недоступное подчас вербальной формализации, но позволяющее  всем элементами системы взаимодействовать по определённым внутриклассовым правилам, принимать участие в этакой «большой игре» - последней игре, ожидающей индивидов перед выходом во взрослую жизнь.