Наместник клана Ротшильдов о бизнесе в Украине
18.11.2009
Финансы Управляющий директор Rothschild & Cie в странах ЦВЕ Джованни Сальветти об интересах группы на украинском рынке. В ответ на мою фразу о том, что его банк занимает второе место по M&A в Центральной и Восточной Европе, он стремительно возражает: «Первое!» И чтобы убедить меня в своей правоте, быстро соглашается на интервью.

Молодой темпераментный итальянец Джованни Сальветти представляет в Украине интересы банка, о котором в нашей стране слышали скорее на уровне легенд, чем каких-то конкретных фактов. Он - управляющий директор банка Rothschild & Cie, принадлежащего одной из самых богатых семей мира - династии Ротшильдов.

Имя «Ротшильд» всегда считалось чем-то очень далеким и чуждым нашей стране. Между тем сегодня инвестиционное подразделение банка Rothschild очень активно работает в регионе ЦВЕ, в том числе и в Украине. В соседней России оно занимается реструктуризацией долгов крупнейшего российского должника - компании «Русал» (объем задолженностей - $16,8 млрд.). В Беларуси - консультирует правительство по вопросу приватизации целого ряда объектов госсобственности. В Украине же, со слов самого Сальветти, Rothschild сегодня и вовсе является лидером на рынке слияний и поглощений. В то время как ряд крупнейших банков свернули свои инвестиционные подразделения на украинском рынке, Rothschild использовал кризис, чтобы в кратчайшие сроки расширить свое присутствие на нем.

О том, с какими компаниями предпочитает работать именитое финучреждение, что его интересует в Украине, почему банк Rothschild может позволить себе не гнаться за прибылью и каковы его планы на украинском рынке - обо всем этом мы и говорили с г-ном Сальветти. В сферу его ответственности входят все страны Центрально-Восточной Европы (ЦВЕ). Причем в его личном кураторстве помимо Украины значатся Беларусь и Косово.

Г-н Сальветти, есть ли какие-то причины, почему вам поручили заниматься именно Украиной и Беларусью?

Мне нравится работать на этих рынках - работа на них больше похожа на приключение. Мой коллега англичанин любит порядок и четкие правила, поэтому ответственен за Венгрию и Чехию. А мне нравится украинский рынок. Украина больше всех других стран ЦВЕ впечатляла меня с того момента, как я начал работать с этим регионом.

Что же вас так воодушевляет?

Я был назначен ответственным за регион ЦВЕ в 2004 году и тогда же начал вести сделки по Украине. Это был период «оранжевой революции» и время, когда работать в вашей стране рвались абсолютно все. Та же Польша в этот момент была уже в немалой степени интегрирована в европейскую экономику. Большая, с хорошим уровнем образования населения, открытая для иностранного бизнеса, ваша страна с точки зрения инвестиций в тот момент была практически девственной территорией. И я с удовольствием взялся за работу в Украине.

Сколько человек сегодня занимается этим регионом в вашей компании?

В Центральной и Восточной Европе мы входим в число лидеров среди инвестиционных банков по количеству закрытых сделок. У нас большая команда специалистов - 40 банкиров, которые занимаются исключительно этим регионом. Включая офисы компании в Турции, Греции и Польше. Но наше подразделение охватывает только сделки в странах ЦВЕ. Сделками по России занимается уже другая организация в составе Rothschild.

Каков главный профиль работы банка Rothschild?

Мы - инвестиционная компания, которая главный акцент в своей работе ставит на независимом финансовом консультировании. Мы не одалживаем деньги и не участвуем в рисковых операциях, тем самым оставаясь не похожими на другие глобальные инвестиционные банки. Мы - единственная в мире компания такого рода, история которой насчитывает уже две сотни лет, которая полностью принадлежит частному капиталу и сосредотачивает свои усилия на независимом финансовом консультировании - M&A, привлечении капиталов, реструктуризации долгов и приватизации.

Почему вы выбрали именно этот путь развития? И на что делаете ставку в работе с клиентом?

На то, что в отличие от инвестбанков, которые предоставляют весь спектр инвестиционных услуг и при этом инвестируют сами, мы имеем несколько очень важных для клиента преимуществ. Первый - сотрудничество с нами не несет в себе конфликта интересов. Второй - мы нацелены на долгосрочные отношения с клиентом. Преимущество банка Rothschild в том, что его акции не котируются на бирже, а значит, у нас нет необходимости ориентироваться на краткосрочный результат и гнаться за быстрой прибылью. Таким образом, мы можем позволить себе работать «про запас» и сказать клиенту: «Сейчас еще не время продавать», даже если в краткосрочной перспективе это лишит нас определенной прибыли.

В каких сферах вы в основном присутствуете?

Традиционно банк Rothschild специализируется на работе в нескольких секторах. Прежде всего это финансовый сектор. Кроме того, это фармацевтика. Эта отрасль является одной из ключевых для нас как на глобальном уровне, так и в регионе, за который отвечаю я - в Центральной и Восточной Европе. Одним из главных преимуществ фармацевтической отрасли этого региона является хороший уровень производства генериков, и наш банк закрыл наибольшее количество сделок с компаниями-производителями этой продукции в ЦВЕ.

Вы работаете с любым клиентом, или существует некая система отбора - скажем, по денежному порогу или страновой квоте?

Нельзя сказать, что у нас есть какие-то конкретные нормативы, по которым мы определяем для себя, с какой компанией работать, а с какой - нет. Но мы являемся лидером среди инвестбанков по предоставлению консультаций. И, как правило, предпочитаем консультировать лидеров рынка - номер один и два.

По каким критериям проходит «отбор»?

Для нас важно, чтобы компания была успешной, имела грамотный менеджмент и правильную стратегию развития, а также хорошие перспективы. То есть это может быть компания средних размеров, но с большим будущим.

Почему так?

Все просто. То, чем мы занимаемся, можно назвать цикличным бизнесом. Предоставляя услуги компании, мы стремимся к тому, чтобы они были настолько качественными, что когда через три-пять лет у этой компании возникнет новая потребность в сотрудничестве с инвестиционными советниками, она обратится именно к нам. Иными словами, сегодня нарабатываем себе клиентскую базу на будущее. Но, в свою очередь, мы хотим быть уверены, что компания, с которой сотрудничаем сегодня, уже завтра не исчезнет. По такой схеме, к примеру, мы уже сто лет сотрудничаем с компанией De Beers.

Украинский рынок перспективен для вас с этой точки зрения?

Безусловно. К тому же мы не охотимся исключительно за многомиллиардными сделками. Мы занимаемся сделками и в несколько сот миллионов евро. И в такой перспективе здесь у нас много планов.

Вы сказали, что работаете на украинском рынке с 2004 года. В каких сделках вы уже принимали участие?

Я не занимаюсь административной работой и бюджетированием, а сам лично веду сделки на украинском рынке. Моей первой сделкой в Украине была покупка молочной корпорации «Фанни» (банк выступал советником Lactalis по покупке. - Ред.). Затем мы покупали в Украине страховую компанию - это была СК «Скайд Вест» - для польской PZU. Затем консультировали итальянский Banca Intesa по покупке Укрсоцбанка , хотя в результате из-за целого ряда причин сделка не была закрыта. Затем продали Правекс-Банк Intesa SanPaolo и консультировали еще ряд финансовых организаций по вопросу покупки украинских банков. Сейчас же занимаемся реструктуризацией долгов Кредитпромбанка, Надра Банка и еще одного банка, который по известным причинам я не могу назвать.

Когда на мировых рынках начался кризис, ряд глобальных инвестбанков в Украине свернули свои инвестиционные подразделения. Вы не думали о том, чтобы сделать то же?

Нет. Мы работаем с компаниями и с конкретными людьми. Одним из ключевых приоритетов для нас являются долгосрочные личные отношения с клиентом. А значит, в период кризиса мы должны быть рядом с ним, ведь в это время клиент нуждается в нашей помощи и поддержке гораздо больше, чем до кризиса. Возможно, краткосрочная отдача клиента за эту поддержку будет не велика, но я уверен, уже в среднесрочной перспективе мы почувствуем ее в полную силу. Кроме того, сделки M&A - лишь одно из направлений нашей деятельности. Этот рынок сегодня практически закрыт, но мы активно работаем по другим направлениям, в том числе - по реструктуризации задолженностей. К тому же в то время как другие глобальные инвестбанки предпочли свернуть работу в Украине, мы, наоборот, начали партнерство с украинской компанией.

Кстати, о партнерстве... Во всех крупных странах региона ваш банк открыл полноценные офисы. В Украине же предпочел этого не делать. Почему?

Мы не исключаем того, что откроем офис в вашей стране в будущем. Но на первом этапе было решено ограничиться партнерством. Точнее, мы хотели открыть в Украине свой офис, но тут разгорелся кризис. И мы решили, что в сложившихся рыночных условиях партнерство с украинской компанией для нас будет лучшим вариантом решения вопроса. Тем более что к тому времени мы уже сотрудничали с компанией FinPoint, с совладельцем которой Сергеем Будкиным мы познакомились еще в 2004-м, когда я консультировал Banca Intesa по покупке Укрсоцбанка. В декабре прошлого года мы стали партнерами с этой компанией.

Сегодня вы считаете это решение правильным?

Мы очень довольны этим партнерством, и с тех пор, как оно началось, быстро и значительно расширили нашу франшизу в Украине.

Какова сейчас ваша доля на рынке M&A в Украине?

Если исходить из количества сделок, закрытых банком Rothschild и FinPoint с 2004 года, мы являемся лидерами украинского рынка. Это около 15 сделок в секторе M&A. И, насколько мне известно, по текущим проектам мы также наиболее активная команда на этом рынке. У нас восемь-девять мандатов (договоров с клиентами. - Ред.) в год. Я не думаю, что у наших конкурентов такие же показатели. Конечно, если говорить о компаниях, предоставляющих услуги по финансовому консультированию.

Что представляет собой «модель партнерства» с FinPoint? Вы практикуете такое партнерство в других странах?

Мы и FinPoint - абсолютно равноправные партнеры, и работаем, как единая команда. Хотя, конечно, поскольку сотрудники этой компании находятся в Киеве, а банк Rothschild, и я в том числе, - в Париже, мы берем на себя разные функции. FinPoint работает «в поле», проводит подготовительную работу, общается с клиентом, а Rothschild больше сосредоточен на построении моделей. В вопросе поиска клиентов и создания проектов у нас также равноправие - я знаю многих людей в Украине, у FinPoint - также большая клиентская база. И наши отношения с этой компанией на данном этапе для Rothschild не являются уникальными. У нас есть партнеры в Чехии (инвестиционный бутик Corpin Partners. - Ред.). Его сотрудники, к примеру, принимают участие во внутренних встречах нашего банка. Но при этом мы остаемся двумя разными компаниями.

Если банк Rothschild все же решит открыть в Украине свой офис - когда это может произойти?

Очень нескоро. В данной рыночной ситуации партнерство с FinPoint для нас является идеальным. Если ситуация на рынке изменится, мы, возможно, пересмотрим наши планы относительно работы здесь. Но в любом случае будем координировать эти планы с украинским партнером.

В каких секторах в Украине у вас сегодня работы больше всего?

Интереснее всего для нас украинский финансовый сектор, фармацевтика, сектор потребительских товаров. Кроме того, у нас много работы в украинской сельскохозяйственной отрасли. Сейчас, к примеру, мы консультируем одного из лидеров аграрного рынка Украины.

Услуги какого плана востребованы прежде всего?

На данный момент это реструктуризация задолженностей. Интерес к входу в капитал со стороны инвесторов сейчас очень ограничен - частные инвесторы, за редким исключением, невероятно напуганы происходящим в стране.

И как долго, на ваш взгляд, украинский рынок слияний и поглощений будет оставаться неактивным?

Боюсь, еще какой-то период времени ситуация на рынке будет скучной. Могут произойти несколько слияний компаний на региональном уровне, но эти сделки не будут масштабными. Затем, после выборов, на рынке должно начаться определенное оживление, но в целом перспективы рынка M&A будут зависеть от развития макроэкономической ситуации в Украине. Хотя, конечно, есть и еще один фактор - другие страны региона уже начинают выходить из кризиса, а значит, относительно скоро Киев станет ощущать позитивное влияние этих изменений.

Как сильно отсутствие сделок в секторе M&A отразилось на работе вашего банка?

Главным направлением нашей работы на протяжении последующих 12-18 месяцев будет именно реструктуризация долгов. И здесь мы чувствуем себя комфортно - у нас очень сильные позиции в секторе реструктуризации задолженности. Кстати, по той же причине, по которой мы не являемся кредитным банком.

Из-за отсутствия конфликта интересов?

Судите сами: Кредитпромбанк имеет порядка 30 кредиторов, Надра Банк - около 120. Задолженность первого составляет $0,5 млрд., второго - $1 млрд., и сложно найти финучреждение, которое бы не являлось кредитором Надра Банка . Но если ты кредитуешь банк и в то же время занимаешься реструктуризацией его задолженностей, то поневоле сталкиваешься с проблемой конфликта интересов - своих и заемщика. Мы же не являемся его кредиторами, поэтому ориентируемся исключительно на пользу клиента.

Кстати, огромные списки кредиторов - большая проблема для Украины в целом. Когда ты инвестируешь в Европе, то, как правило, работаешь с тремя-четырьмя банковскими синдикатами. В Украине компаниям приходится работать с несоизмеримо большим количеством кредиторов, к тому же с короткими сроками платежа по займам.

Кроме сделок M&A и реструктуризации задолженностей, в числе других приоритетных направлений своей работы вы назвали приватизацию. Насколько востребованы в Украине эти услуги?

В вопросе приватизации мы обычно выступаем на стороне правительств, предоставляя им различного рода консультации. Но в Украине законодательство в сфере приватизации очень неэффективно. К тому же оно минимизирует возможность привлечения правительством консультантов для проведения приватизационных конкурсов.

Но по некоторым данным, вы работали с несколькими компаниями по приватизации ОПЗ...

Из-за этой особенности украинского законодательства мы работали здесь немного в нетрадиционной для себя роли - пытались привести сюда покупателей. Я потратил много времени, делая попытки привлечь инвесторов к участию в приватизации «Укртелекома» и ОПЗ. К примеру, у нас есть партнеры, заинтересованные в том, чтобы получить контрольный пакет акций «Укртелекома». Но, к сожалению, приватизация этих объектов так и не состоялась. Другими словами, мы привели в Украину инвесторов, но возможности для инвестиций они не получили. Кстати, это плохо для самого «Укртелекома» - чем позднее состоится его приватизация, тем ниже будет относительная стоимость этой компании, поскольку сегодня растет конкуренция со стороны альтернативных операторов.

В других странах региона вы участвуете в приватизационных конкурсах преимущественно на стороне правительств?

Да. Сейчас, к примеру, я активно работаю над объектами приватизации в Беларуси.

Rothschild & Cie

банк, принадлежащий французской ветви династии Ротшильдов. Она была основана в 1812 году Джеймсом Мэйером Ротшильдом (1792-1868 гг.) - внуком основателя династии Мэйера Амшеля Ротшильда - и создателем банка de Rothschild Frеres. За время своего существования французский банковский дом Ротшильдов стал одним из крупнейших мировых инвестиционных банков. Правда, бизнес династии во Франции едва не потерпел крах, когда в 1982 г. президент Франсуа Миттеран национализировал их собственность. Но один из членов семьи создал новый инвестиционный банк Rothschild & Cie. В 2003 году французский банковский дом Rothschild, чтобы выдержать конкуренцию со стороны более крупных многопрофильных инвестиционных гигантов, объединился со своими британскими собратьями, войдя в состав холдинговой компании Concordia BV.

Источник: ИнвестГазета