Лев Гумилев, прирожденный евразиец, наследник и продолжатель дела Серебряного Века, развил простую социо-биологию акмеистов и мистических анархистов в нечто сложное, причудливое, но несомненно верное. Мистико-анархический концепт "нового Адама" перетек в восхищение степняками и викингами, здоровыми, смелыми, эволюционно превосходившими уничтоженные ими народы. Спенсеро-прудоновский идеал органического государства превратился в гумилевскую концепцию этноса как организма, который живет и умирает по сложным, но вполне постижимым законам. Шпенглеровская идея о расцвете и гибели культур как организмов превратилась в идею эволюции этносов, возникающих от небольшого племени пассионариев, проходящих стадию установления имперского строя и заканчивающих свои дни в апассионарном разложении наподобии Древнего Рима и современной Европы. Несомненно, учение Гумилева есть непревзойденная вершина теории социальной эволюции и социального дарвинизма. В дополнение к тупо-материалистическому подходу лишенных воображения англичан, Гумилев добавил к дарвиновскому уравнению новую, по сути мистическую силу -- пассионарность. В поздних работах Гумилев пытался, малоуспешно весьма, объяснить пассионарность воздействием космических лучей. На самом деле пассионарность -- это недостающий трансцендентный компонент в социал-дарвиновском учении, который объясняет невозможность рационально (в цифирках) объяснить развитие народов или построить разумную евгеническую программу. Социальный дарвинизм Гумилева, как и всякий вообще соц-дарвинизм -- это концепция прежде всего религиозная, но, в отличии от сомнительных исследований евгеники, осознавшая свою религиозную, трансцендентную природу.