Ричард Бах. Иллюзии,
или приключения Мессии, который Мессией быть не хотел 

11
                       Каждая мечта

                    тебе дается

                       вместе с силами,

                                    необходимыми для ее осуществления.

                              Однако,

                           тебе, возможно,

                          придется ради этого потрудиться.



     Мы  приземлились на  огромном пастбище неподалеку от  небольшого пруда,
вдали от городов,  где-то на  границе  штатов  Иллинойса и Индианы.  Никаких
пассажиров, устроим себе выходной, думал я.
     "Послушай",  -  сказал он. "Впрочем, нет.  Просто спокойно стой  там  и
смотри. То, что ты  сейчас увидишь вовсе не чудо. Почитай  учебник физики...
даже ребенок может ходить по воде".
     Он  повернулся и, словно не замечая, что там была  вода,  на  несколько
метров отошел  от  берега, шагая по поверхности  пруда.  Это  выглядело так,
будто пруд на самом деле был лишь  миражом, родившимся в  жаркий полдень над
каменной  твердыней. Он крепко стоял  на поверхности, ни брызги, ни волны не
заливали его летные ботинки.
     "Давай", - сказал он, - "иди сюда".
     Я видел это своими глазами.  Это было возможно - ведь он стоял на воде,
вот и я пошел к нему. Было  такое ощущение, что иду по прозрачному  голубому
линолеуму, и я рассмеялся.
     "Дональд, что ты со мной делаешь?"
     "Я всего  лишь показываю тебе  то, чему  все учатся рано или поздно", -
сказал он, - "вот теперь ты и сам можешь".
     "Но я..."
     "Слушай. Вода может быть твердой", - он топнул ногой, и звук был такой,
словно под ним был камень, - "а может и не быть". Он снова топнул и обрызгал
нас с ног до головы. "Почувствовал? Попробуй сам".
     Как быстро мы привыкаем к  чудесам!  Не прошло и минуты,  как  я  начал
думать, что  хождение по воде возможно,  естественно и...  вообще,  что  тут
такого?
     "Но если вода сейчас твердая, как мы можем ее пить?"
     "Так же как и  ходить по ней, Ричард. Она не твердая, и не жидкая. Ты и
я, сами решаем,  какой  она будет  для нас. Если  ты хочешь, чтобы вода была
жидкой, думай, что она жидкая, поступай так, будто она  жидкая, пей ее. Если
хочешь, чтобы она стала воздухом, действуй так, будто она - воздух, дыши ею.
Попробуй".
     Может, это связано с присутствием столь продвинутого существа,  подумал
я.  Может,  таким  вещам позволительно  происходить в  определенном радиусе,
скажем, метров пятнадцать вокруг них...
     Я встал на  колени  и засунул руку в пруд. Жидкость. Затем я лег на его
поверхность,  погрузил  голову  в синеву и, исполненный веры,  сделал  вдох.
Казалось, что я дышу  теплым жидким кислородом, дышалось легко и свободно. Я
сел и вопросительно посмотрел на  него,  ожидая,  что он без слов поймет то,
что вертелось у меня в голове.
     "Говори", - приказал он.
     "Зачем мне говорить вслух?"
     "Потому,  что  то,  что ты  хочешь сказать,  точнее  выразить  словами.
Говори".
     "Если мы можем ходить по воде, дышать ею и пить ее, почему  мы не можем
то же самое делать и с землей?"
     "Правильно. Молодец. Смотри..."
     Он легко подошел к берегу, будто шагал по нарисованному озеру. Но в тот
момент, когда его ноги ступили  на прибрежный песок, он начал погружаться и,
сделав несколько шагов, ушел по  плечи  в землю, покрытую травой.  Казалось,
что пруд неожиданно превратился в остров, а  земля  вокруг стала  морем.  Он
немного  поплавал  в пастбище,  плескаясь  и поднимая темные жирные  брызги,
затем  поплавал на самой его  поверхности,  а потом встал  и пошел по  нему.
Неожиданно, я увидел чудо - человек шел по земле!
     Я, стоя на пруду, зааплодировал ему. Он поклонился и зааплодировал мне.
     Я подошел  к краю пруда, подумал, что  земля жидкая и  тронул ее носком
ботинка. По траве кругами пошли волны. Насколько здесь  глубока земля?  Чуть
было  не  спросил  я вслух. Земля будет настолько  глубока,  насколько я сам
решу. Полметра, решил я, она будет глубиной полметра, и я перейду ее вброд.
     Я  уверенно ступил на берег и  тут же  провалился с головой. Под землей
было  черно  и страшно, затаив дыхание, я рванулся на  поверхность, стараясь
ухватиться за твердую воду, уцепиться за край пруда.
     Он сидел на траве и хохотал.
     "Ты - блестящий ученик, знаешь?"
     "Никакой я тебе не ученик! Вытащи меня отсюда".
     "Сам вылазь".
     Я перестал барахтаться. Я представлю землю твердой и смогу легко из нее
вылезти.  Я представил ее  твердой  и  вылез... с  ног до головы  измазанный
черной грязью.
     "Ну, парень, и перемазался же ты!"
     На его голубой рубашке и ждинсах не было ни пылинки, ни пятнышка.
     "А-а-а!"  Я начал  вытряхивать землю из волос и ушей.  Наконец я бросил
бумажник  на  траву,  вошел  в  жидкую воду  и начал чиститься  традиционным
влажным способом.
     "Я знаю, есть и лучший способ чистки".
     "Да, есть способ сделать это побыстрее".
     "Уж пожалуйста  не рассказывай мне о нем.  Сиди  там и хохочи,  а я  уж
как-нибудь сам до него додумаюсь".
     "О'кей".
     В  конце  концов,  громко  хлюпая  ботинками,  я  побрел   к  самолету,
переоделся и развесил мокрую одежду сушиться на стяжках крыльев.
     "Ричард, не  забудь то, что ты сделал  сегодня. Очень легко  забыть  те
моменты,  когда ты понимал мир, и потом решить, что  это был просто сон  или
чудо. Ничто хорошее - не чудо, ничто прекрасное - не сон".
     "Ты сам  сказал,  что  мир  -  это сон, и он прекрасен,  иногда. Закат.
Облака. Небо".
     "Нет. Их образ - это сон. Красота реальна. Ты чувствуешь разницу?"
     Я кивнул, почти  понимая его.  Позже  я украдкой  глянул в  "Справочник
Мессии".




                      Мир -

                   это твоя ученическая тетрадка, страницы,

                    на которых ты решаешь задачки.

                                      Он нереален,

              хоть ты и можешь выразить в нем реальность,

                  если пожелаешь.

                               Ты также

                      волен писать чепуху,

                        или ложь, или вырывать

                            страницы.


 

 Путеводитель для идущего к себе.

 Зеркало

Как далеко вы готовы идти? В каком зеркале увидеть себя? А увидев, испугаться и убежать или принять то, что есть? В последнем зеркале вы увидите всего себя полностью, как на рентгене.

Кому-то вначале могут показать только одно маленькое зеркало, а он возмутится: «Это не я, это кто-то другой!» и убежит. С какими зеркалами вы готовы встретиться? Я создаю возможности ускоренного прохождения любых зеркал, но это имеет смысл для того, кто действительно имеет Намерение узнать себя. Прохождение через зеркала как раз является проверкой этого Намерения. Моя задача — ставить их, ваша задача — видеть то, что есть, и проходить. Здесь никто ничего не гарантирует, всё зависит от вас.

Учитель

Роль учителя заключается в том, чтобы безжалостно и планомерно подталкивать вас к выходу за границы дуального восприятия мира, постоянно побуждая вас к осознанию самого себя.

Никакой учитель не может передать вам понимание вашего Высшего «Я», но он может создавать наилучшие, именно для вас, возможности столкнуться с тем, что вы есть на самом деле. Учитель, находясь на границе реального и нереального, то есть на границе двух миров, видит всё, что происходит с учеником, и бережно направляет его движение так, чтобы он мог прийти туда же, где находится он сам.

Когда ученик готов, появляется учитель. Если вы готовы к изменению, придет тот, кто будет отражать вашу готовность к изменению.

Опыт осознания

Топливом для движения по Пути является индивидуальный опыт осознания. Только опыт осознания себя и самоисследование могут дать возможность находиться на этом Пути и продвигаться по Пути к самому себе. Все, что усвоено вами без осознания, становится грузом, тянущим вас к заблуждению.

Ответственность

Спящий, непробужденный человек не способен брать ответственность за то, что он делает. Поэтому данные им обещания, клятвы, зароки не имеют никакого смысла. Спящий человек не объединил самого себя, он двойственен. Это значит, что одна половина его действует против другой его половины. Находясь в таком состоянии, он не только не способен выдерживать направление выбранного движения к цели, но и выбрать саму цель. Ведь каждая из двух его противоположно направленных половин будет стремиться выбрать то, что не подходит другой половине. Поэтому движение человека по жизни подобно кручению лодки, когда гребец использует только одно весло из двух. Посмотри на свою жизнь, не так ли происходит и у тебя?

Сопротивление

Любая боль, будь то физическая, эмоциональная или ментальная, — это всегда результат вашего сопротивления изменениям. Жизнь заключается в постоянных изменениях, но эго не хочет их видеть и создает иллюзию постоянства. Эго — это иллюзия того, что вы постоянны, что всё кругом неизменно. Но сама жизнь не такая, она изменчивая. Боль и страдания, накопленные нами, возникают как результат нашего сопротивления изменениям, то есть жизни или самому себе. Глушить боль без толку, с ней надо соприкоснуться, войти в нее, встретиться с негативными, ужасными мыслями и чувствами, и они раскроют себя. Но если вы этому сопротивляетесь, то опять получаете боль.

Частоты сознания

Человек является одновременно передатчиком и приемником, настроенным на определенный уровень вибрационных частот сознания. Именно на этих частотах он и взаимодействует с окружающим его миром. Каков диапазон доступных для него частот, таков и характер его восприятия мира и взаимодействия с ним.

Сценарий жизни

Сценарный план нашей жизни пишется в двойственности, в парадоксе, в противоречии.

Если мы будем сопротивляться сценарному плану нашей жизни, то будем мучиться и страдать: именно это происходит с большинством людей. Либо мы можем перестать сопротивляться и начать осознать свой сценарий, понимая, что всё, что происходит с нами, начиная с того, что мы называем «мелочи», до того, что мы называем «важным», является четко определенным планом спектакля нашей жизни. Его надо исполнить, пережить и осознать.

Весь интерес самоисследования заключается в том, что ты можешь менять сценарный план своей жизни, если устанавливаешь контакт со своим Высшим «Я».

Старая матрица

Мы как человеческие существа, находящиеся в старой матрице сознания, механически проигрываем ее дуальные сценарии, суть которых — страх и страдание. Это и есть наш сон. Разыгрываются очень разные сценарии, но все они есть вариации на одну тему, которая заключается в борьбе одной части вашей личности с противоположной ей частью.

Земля

Человечество и Земля — это единое существо. Мы движемся в космосе по кругам эволюции вместе. Земля — это существо, которое дало нам возможность находиться в составе своего организма так же, как в составе человеческого организма находятся кровяные тельца. Всё со всем связано, и мы являемся частью живого космоса. Если где-то что-то происходит, то это отражается на всём.

Взгляд на себя

Если вы встречаетесь с определенной реакцией людей на себя, то это вы ее создали. Готовы ли вы принять такой взгляд на происходящее с вами или будете продолжать обвинять других? Обвинять других в том, что на самом деле сделали вы, значит, оставаться в болоте механистического, тяжелого сна. Если люди обижаются на вас, то это вы создали их обвинение по отношению к себе, если они вас оскорбляют, то это вы создали эти оскорбления. Они, как экраны, отражают состояния, в которых вы находитесь, но вы этого не осознаёте.

Кто вы?

Кем вы представляете себя на данный момент? Это очень важный вопрос. Он кажется в определенной степени абстрактным, не имеющим непосредственного отношения к вещам, с которыми люди мучаются. Казалось бы. Но, уяснив ответ на него, можно увидеть всё. Это принципиально важно, потому что от того, кем вы себя считаете, происходит все остальное. Именно от этого всё идет. Представление о себе является основой, дальше возникает множество следствий. Поэтому я и спрашиваю: кто вы?

Ты тот, кто способен менять представления о себе.

Главное — это смена представлений о себе.

Тишина

Почему люди так боятся тишины? Почему они избегают ее? Почему все время бегут куда-то, где можно говорить, что-то делать, где их ум может все время чем-то заниматься? Потому что в тишине, в полной тишине ум остается сам с собой, а так как он не хочет оставаться наедине с собой, то тишина для него убийственна. Самая лучшая атмосфера для осознания — полная тишина. Но может ли ваш ум находиться в полной тишине?

Дуальное мышление

Мышление человека устроено двойственно. Обусловленный ум двойственен: представление о себе личность имеет как об одной части двойственности, другую же часть себя она не считает собой. Именно поэтому человек никак не может понять, что то, что происходит в его жизни, полностью — до миллиметра, миллиграмма — создано им.

Видеть двойственности невозможно для обусловленного ума, потому что он всё воспринимает только с одной стороны.

Если ваш ум начнет мыслить, видя свои двойственности, то это значит, что он вышел из самого себя.

Осознание

Осознание — это видение работы обусловленного ума и дуальной личности с точки зрения нейтрального наблюдателя, который и является вашим Истинным «Я».

Осознание происходит не через физическое зрение.

Осознание не является манипуляцией.

Осознание — это целостное и непосредственное переживание происходящего, а не его обдумывание.

Осознание — это выход за пределы обусловленного ума и ложной личности.

Осознание — это сознание и подсознание, осознающие самих себя в дуальности их взаимодействия.

Полное осознание себя возможно при гармонизации всех функциональных центров человека.

Только сам человек может знать, осознаёт он себя в данный момент или нет. Только сам человек может знать истинную правду о самом себе.

Осознание — это результат практического опыта, а не веры.

Осознание — это прямое понимание без посредства обусловленного ума и

слов.

Осознание — это изменение и расширение собственного восприятия. Нельзя перестать мыслить, чувствовать и действовать, но можно делать это осознанно. Осознавать себя, значит, видеть дуальную природу своего мышления, чувствования и поступков.

Если я хочу что-то узнать, то я вхожу, осознаю и выхожу. Пришел, увидел, осознал.

Маска

Осознание — это снятие масок. Но если я не могу даже увидеть свою собственную маску, то и не могу снять ее.

Сон

Сон и обычное так называемое «бодрствование» являются формами проявления подсознания и сознания, но не являются осознанием. Бодрствование является дуальной противоположностью сна. Таким образом, не осознающий себя человек всегда спит, то есть пребывает в мире иллюзий и грез.

Самоосознание

Нет ничего важнее, чем самоосознание.

Движение в направлении самоосознания приведет к глобальным изменениям в человеческой цивилизации.

Ваше пробуждение от сна и механистического выживания не придет со временем, если у вас нет импульса самоосознания.

Развитие физического тела природой гарантировано, но этого нельзя сказать в отношении развития осознания. Нет программы, заложенной природой в человека, которая обеспечит вам это в связи с вашим взрослением. Более того, с возрастом идет большее, я бы сказал, отупение у всех, кто не имеет импульса самоосознания.

Самоосознание — это универсальная техника, с помощью которой можно увидеть себя целостно, это универсальная отмычка для любых ситуаций вашей жизни.

Ничего невозможно сделать с человеком, у которого нет импульса к самоосознанию, если же такой импульс есть, пусть даже в зачаточном состоянии, то его можно начать развивать. Если импульс развивается так, что ваше самоосознание становится необратимым процессом, то тогда возможно ваше пробуждение, вы можете стать целостным. Хотя пока это большая редкость.

Мы одно

Главная иллюзия трехмерной реальности заключается в том, что люди воспринимают себя отделенными от других людей и от внешнего мира. В действительности нас — людей — много, но мы одно. Мы единый взаимосвязанный организм, части которого взаимодействуют друг с другом так же, как органы нашего физического организма. Имеющим разделяющее восприятие людям кажется, что они делают что-то для других людей, при этом когда не получают от них ожидаемого, раздражаются. Истина состоит в том, что всё, что мы делаем, мы делаем для самих себя, потому что другие люди — это наши зеркала, на которые мы проецируем неосознанные части самих себя. А если всё, что мы делаем, мы делаем для себя, то зачем же нам требовать что-то от других?

Актеры

Мы все здесь актеры, помогающие друг другу проходить определенный опыт, который сами для себя наметили. Это может быть очень разный опыт.

Гармония

Гармония — это ясное видение и полное принятие противоположностей в самом себе.

Зеркала

Другие люди как экраны отражают ваши состояния, но спящий этого не видит. Просыпающийся, начиная видеть это, получает возможность корректировать свои состояния, видя их в других людях.

Весь внешний мир является зеркалом вашего внутреннего состояния. Если вы начинаете понимать это, то можете видеть свои состояния через происходящее с вами во внешнем мире, то есть получаете возможность управлять своими состояниями. Если рассматривать все ситуации, происходящие с вами, и каждого человека, с которым вы встречаетесь, как зеркала, в которых отражаются части вас, то вы имеете возможность узнать через них самого себя, каким вы являетесь на данный момент. Тогда вы сможете увидеть в повторяющихся с вами ситуациях и типичных ваших реакциях на них, какие внутренние состояния являются для вас на данный период времени наиболее характерными. Вы начнете брать ответственность за всё, что создаете в своей жизни, а создаете вы все, что с вами происходит. Готовы ли вы стать осознанным творцом своей жизни, то есть самого себя?

Действительно ли вы хотите вспомнить? Ведь если вы это вспомните, то, что произойдет с вами прежним? Прежнего вас больше не будет!

Выбор осознания и Безусловной Любви — это кардинальный выбор, меняющий всё, потому что ни одно из существующих у вас сейчас представлений о мире и о себе не сможет сохраниться, если вы выбираете вспомнить, кто же вы есть на самом деле.

по материалам из книги: Пинт Александр - "Путеводитель для идущего к себе".

 http://www.rodoswet.ru/putevoditel-dlya-idushhego-k-sebe/

«Чтобы получить любовь… наполните себя ею, пока не начнете притягивать любовь, как магнит». 

Чарльз Энел 

Что мужчина и женщина не знают друг о друге?

Сегодня предлагаю материал, который при более глубоком прочтении поможет читателю понять, зачем он/а оказался/лась рядом с партнером и что делать с теми чувствами, которые сейчас эманируются на возлюбленного (или уже не очень возлюбленного).

– А-а, – протянул мастер, окинув Абу Хафса быстрым взглядом, и выдвинул из-под верстака ящик. 
Абу Хафс, стоящий рядом с ним, невольно опустил глаза вниз. В ящике ничего не было. Лишь на самом дне лежала серебряная цепочка Лейлы. Она порвалась, и Лейла принесла ее мастеру – запаять разошедшееся звено. 
Мастер нагнулся над ящиком, выудил со дна цепочку, передал Абу Хафсу и тотчас задвинул ящик обратно под верстак. 
Абу Хафс невольно взвесил на ладони цепочку. Она была легкая, почти невесомая. Можно было уходить, но он медлил. 
– Мастер, – нерешительно произнес юноша, чуть замявшись. – Я давно уже хотел спросить у вас, но всё никак не решался… 
Он замолчал. 
Губы мастера тронула едва заметная улыбка. Он ждал. Абу Хафс замялся. 
– Я знаю, о чем ты хотел спросить меня, произнес мастер. – Ты молод, красив, живешь в прекрасной семье, тебя все любят – и всё же тебе кажется, что в твоей жизни чего-то не хватает. Чего-то самого главного. Без чего всё остальное не в радость. Ведь так? 
Юноша молча кивнул. 
– И ты хотел узнать, что это за странная нехватка, которую ты ощущаешь, и можно ли как-то ее восполнить. Не так ли? 
Абу Хафс вновь кивнул. Его губы дрогнули. Как мастер мог прочесть его мысли? Значит, правда то, что о нем говорят. Будто он не просто искусный гранильщик и полировщик драгоценных камней, ювелир, каких мало, но еще и… 
А мастер, наклонившись, вновь выдвинул из-под верстака знакомый ящик и, опустив руку, достал оттуда старую медную лампу. 
Он сделал это так спокойно и безыскусно, что Абу Хафсу и в голову не пришло спросить, откуда она там взялась – ведь минуту назад ящик был пуст! Он видел это своими глазами. 
Лампа позеленела от времени, а ее стекло было покрыто толстым слоем черной копоти. 
– Старинная вещь, – пробурчал мастер, с неожиданной приязнью поглядев на лампу. – Сделана в незапамятные времена. Держи-ка. 
И он протянул лампу Абу Хафсу. 
– Это очень ценная вещь. Береги её. 
– Что мне с ней делать? – Юноша недоуменно воззрился на закопченную лампу. 
– Всё очень просто. Ты должен отчистить ее до блеска. Тогда твоя жизнь устроится. Ты понял? 
Абу Хафс осторожно взял лампу из рук мастера и опасливо взвесил на руке. Лампа показалась ему подозрительно тяжелой. 
Мастер, заметив, что юноша недоуменно поднял брови, улыбнулся. 
– Не бойся, никакого джинна там нет. Это всё сказки для малолеток. Но лампа действительно способна помочь тебе достигнуть желаемого. И вовсе не с помощью волшебного заклинания. Никаких «Сим-Симов». Ты всего-навсего должен отчистить ее, и это всё. 
– А как я пойму, что лампа наконец чистая? 
– Она загорится. Сама, без масла и спичек. 
Абу Хафс недоверчиво поднял глаза на мастера. Тот едва заметно улыбнулся. 

Вернувшись домой, юноша отнёс лампу в сарай во дворе – уж очень она была грязна. А потом его снова захлестнула волна бытовых дел и повседневных обязанностей, вроде бы обязательных и неотложных. 
Через пару недель лампа случайно попалась ему на глаза. Он изумленно уставился на нее, словно пробудившись ото сна. Потом вспомнил разговор с мастером. 
На следующий день он раздобыл мела и решительно взялся за лампу, решив отчистить ее до блеска. 
Он долго тёр лампу, но она ничуть не поддалась на его усилия. Он даже не смог снять копоть со стекла. 
Через пару часов, утирая пот со лба, он с недоумением отложил лампу в сторону. 
«Ну и ну! – подумал он. – Что за грязнуля владел ею?! Она что, веками валялась в помойной яме?» 
Зато возня с лампой наполнила его необычным чувством свежести и обновленности. Он чувствовал себя так, словно долго гулял в саду, напоённом чудесными ароматами, которые пропитали его волосы, кожу и даже глаза. 
Всё, за что он ни брался в этот день, удавалось ему. 
На следующий день он раздобыл абразивный камень и стал осторожно тереть лампу, боясь поцарапать и испортить ее. Однако его боязнь была напрасной. Возился он немало, но и тут ничего не вышло. Поверхность камня быстро забивалась слоем темного жира, он начинал проскальзывать и не оказывал никакого очищающего воздействия. На лампе не осталось никаких следов, ни царапины. А ведь на этом камне всегда точили ножи, косы и топоры! 
После этого он задумался и долго сидел, опустив руки. 
«А что если достать скипидару? – подумал он. – А не попробовать ли потереть ее уксусом? Может, замочить лампу в простокваше или протравить медным купоросом?». 
В течение последующих недель он перепробовал все мыслимые способы чистки. Ничто не помогало. Лампа оставалась такой же грязной, как в первый день, когда он принес ее от мастера. 
В этом таилось что-то загадочное, что-то превышающее его силы. 
Его начал точить червь сомнения. Уж не подшутил ли над ним мастер? Но как? Что за странную вещь вручил он ему? Почему он бессилен выполнить такое незамысловатое дело – отчистить копоть со старого медного светильника? 
А может, действительно лампа – вещь необычная, и чистить ее надо по-особому, не как обычную медь? 
Он вновь и вновь брал лампу в руки, повертывал так и эдак, ощупывал, пытаясь разгадать секрет. Всё зря. 

Однажды он сидел, перечитывая одно из своих любимых стихотворений Руми, описывающее восторг любящего при встрече с вечной Возлюбленной. Лампа стояла на полке над его столом. Он поднял глаза и увидел ее в тот момент, когда его сердце, восприняв состояние, в котором были написаны стихи просветленного мастера, растрогалось и раскрылось, незримо протянувшись и обняв всё окружающее. Коснулось оно и лампы. И в этот момент лампа стала светлее, словно часть грязи сошла с нее и сквозь оставшийся слой копоти засветилась зеркальная основа. 
Это продолжалось всего одно мгновение. 
Абу Хафс изумленно уставился на лампу. 
Как это вышло? И по какой причине? 
Ему пришлось заглянуть внутрь себя, чтобы понять суть случившегося. 
Он читал стихи и погрузился в них настолько глубоко, что забыл о себе, растворился в сознании великого суфия, слился с его неистовым жажданием извечной Возлюбленной и устремился к ней, оставив позади свои мысли, чувства, дела, своё «Я». 
Осталась только любовь, живущая в сокровенной глубине его сердца. 
Так вот оно что: он случайно коснулся лампы своим сокровенным сердцем! И именно от этого она чуть-чуть высветлилась! 
Лампа реагировала на «некасаемое касание»! А он-то думал… 
Абу Хафс невольно засмеялся. 
Так вот чем можно ее отчистить! Вот какой работы ждал от него гранильщик драгоценных камней! 
Лампа реагировала на свет, изливающийся из сердца, но сердцу не принадлежащий. 
И само излияние этого света нельзя было ни вызвать по своей воле, ни прекратить по своей воле, ни ускорить, ни замедлить. 
И всё же можно было притянуться к нему, как бы приручить его к себе. 

Абу Хафс начал ходить на медитации суфиев. В их кругу было мало молодежи и много людей зрелых, поживших и немало видевших и испытавших. Молодежь предпочитала развлечения, вечеринки, кино. И в самом деле, какой смысл молча сидеть в темноте, закрыв глаза, и ждать неизвестно чего? 
Но он ощутил, что его сердце стало просыпаться. Когда это происходило, из него изливался свет, тот самый, который высветлил лампу. Коллективные медитации давали ему возможность приучить свое сердце светиться. Словно кто-то зажигал его – и оно загоралось как светильник. Вот для чего собирались суфии! Чтобы яснее увидеть этот внутренний свет, они закрывали телесные очи и замыкали свои уста. Чтобы глубже ощутить его, они отрешались от обычных чувств, становились бесчувственными к миру. 
Но лампе не было дела до его походов к суфиям, она оставалась такой же черной. И он понял, что во время коллективных медитаций этот свет сходит к нему как бы сам собой, даётся ему независимо от него самого, словно бы задаром или взаймы. А лампа реагирует на его собственное духовное тружение. И когда он умудрялся хотя бы на мгновение вырваться из круговорота обыденных дел и превратить в медитацию время своей обычной жизни – вот тогда лампа начинала высветляться. 

Теперь он понял всю сложность задачи, поставленной перед ним мастером-ювелиром. 
Он должен был всю свою жизнь превратить в медитацию, в непрестанное излияние внутреннего света, который начинался не в нем и кончался не в нем. 
Он идет к колодцу за водой – а свет по-прежнему с ним. 
Он заводит гири настенных часов-ходиков в кухоньке с глинобитным полом – а свет всё так же изливается из сердца. 
Он замешивает глину и солому, чтобы починить старый дувал – и ни на мгновение не отпускает свет, обнимая его своей внутренней рукой, рукой сердца. 
Этот свет входил в него из Света и уходил из него в Свет. 
А что же тогда делал он, Абу Хафс? 
Неужели он каким-то образом всего лишь проявлял этот свет для себя? Просто обучался восчувствовать его? Непрестанно касался его собою? 

Абу Хафс изменился. 
На его лице появилась загадочная улыбка, словно он постоянно видел перед глазами нечто незримое, что заставляло его светлеть лицом. 
Взгляд его приобрел необычную глубину. Казалось, он смотрел не только на собеседника, но и сквозь него. Некоторым от этого становилось не по себе. Кое-кто из друзей и знакомых начал безотчетно избегать его, и он не искал больше встреч с ними. 
Он стал немногословен. Раньше он вел с друзьями нескончаемые беседы, теперь из него и клещами слово нельзя было вытащить. Но когда он говорил, к его словам прислушивались даже люди, которые были гораздо старше его. Его слова обретали странную весомость для окружающих. 
Необъяснимым образом он стал как бы больше самого себя. Словно вокруг него наросла некая добавка, еще одно незримое тело, которое все окружающие воспринимали с невольным почтением и даже трепетом. 
У него изменилась и походка. Теперь она была не быстрой и не медленной. Глядя на него, никому не приходило в голову сказать, что он куда-то торопится. Но не возникало и впечатления ленивой и беспечной праздности. Он двигался так, словно он уже пришел и в любой момент готов не просто остановиться, а замереть, навсегда отринув движение и сам посыл к перемещению. 

Абу Хафс укрыл свою старую лампу от посторонних глаз. 
Он спрятал ее так, чтобы никто, даже случайно, не мог увидеть ее. 
Она стояла в сарае, в шкафу с разной рухлядью, завернутая в шелковый платок и накрытая сверху холстиной. 
Уже давно на ней не было ни пятнышка. 
Лампа светилась ровным неугасимым светом. 
Этот свет лился от нее день и ночь. 
Сам Абу Хафс уже давно не воспринимал ее как лампу, как что-то отдельное от себя. 
Он понял, что лампа – это и есть он. 
Это образ человека как тонкого незримого светоча, светящего собою в мир. 
Он понял, что на самом деле в этом мире нет ничего, кроме света. 
Но он ощутил и еще кое-что: источник, из которого исходил свет. 
Этот источник был неуловим и незрим, он находился везде и нигде, и всё же можно было каким-то необъяснимым образом тянуться к нему, тянуться – и приближаться, и постепенно сливаться с ним, входить в него. Вот чем на самом деле была наполнена жизнь Абу Хафса. 
Тепло и холод, зиму и лето, благое и неблагое, жизнь и смерть, радость и несчастье он воспринимал как равные стороны Единого. 
Теперь он жил, не считая дни. 
Время прекратило для него свой бег. 

Как-то однажды он решил взглянуть на лампу. 
Открыл шкаф, снял холстину, развернул шелковый платок. 
Лампы не было. 
Она исчезла. 
Абу Хафс не знал, что для всех, с кем суждено ему отныне встречаться и жить, он сам будет горящей лампой, неугасимым светочем, свидетельствующим собою о Свете всех светов, об Истоке всех истоков, о том незримом вечном пламени, которое рано или поздно загорается в каждом человеке без масла и без спичек. 

Февраль-март 2004 


http://ushainlove.livejournal.com/124041.html?view=882825#t882825