Вальс мироздания

 

Пролог.

 

            Все они собрались в Смоленске, городе небольшом, но древнем, словно сама земля. И здесь, на берегу Днепра, пока еще небольшой речушки, тихо несущей свои воды далеко на юг, вершились судьбы мироздания. Настал час определить все и расставить все точки над ключевыми моментами этого мира.

            Судьба жестока и неумолима. Можно было смеяться над ней, презирать ее – она равнодушна к тому, какое кто имеет к ней отношение. Люди слишком мелки для нее, и она, будто не задумываясь, направляет их жизни по тому или иному пути. Но были среди них и те четверо, кто мог поспорить с ней.

            Людьми они, в общем-то, оставались лишь телесно, перейдя в глубине души на более высокую стадию развития. Но так уж устроено человеческое мышление, что общество их все равно считало такими же.

            Они олицетворяли четыре стихии, четыре естества мира. В какой-то мере их можно было назвать духами… Все наименования условны.

            Ундина, дух воды. Изящная, низкого роста девушка, с пышными светлыми волосами. В глазах ее застыли печаль тихого осеннего дождя, задорность лесного ручья и буйство штормящего океана. Прекрасная, задумчивая, немного грустная… И в то же время хитрая и коварная…

            Рарог, дух огня. Крепкий парень лет двадцати на вид, выражающий собой всю дерзость, вспыльчивость и все разрушение этого мира. Разрушение, так необходимое для того, чтобы можно было созидать. Взгляд его обжигал, но далеко не каждого, а лишь того, кто вел себя настолько неосторожно, чтобы обжечься…

            Сильфа, дух воздуха. Дама средних лет. Человеку, глядящему на нее, она показалась бы практически невесомой. Волосы ее всегда развевались по воздуху, даже когда вокруг царил полнейший штиль. На вид беззаботная, она могла развеять все, что встречалось ей на пути, или же задать чему угодно новый поток, новое направление.

            И последний… Торнес, дух земли. Мужчина в годах, но с искрой жизни в глазах. Взгляд его олицетворял постоянство. Казалось, он всегда был таким, и навсегда таким же останется.

 

Глава 1. Aqua.

 

            В тот день мне не нужно было в институт, и я решил пройтись по родному городу, постоять у древней стены и почувствовать дыхание веков. Смоленск всегда завораживал меня, а по-другому он и не может. Казалось бы, сегодня – очень важный день в моей жизни, хотя ничего особенного я не планировал.

            А сентябрь показывал себя во всей красе. Солнце, пока еще по-летнему теплое, бросало свои лучи на панельные многоэтажки, древние храмы и деревья, еще покрытые желтеющей листвой. Отчего-то мне подумалось, что вся наша жизнь – некое развлечение для мироздания, ведь каждый из нас живет лишь определенный срок, отведенный судьбой. А все, что мы творим – вечно. Так что же – мы лишь инструменты в руках мироздания? Кто-то один – инструмент для создания чего-то прекрасного, а другой – гвоздик, который нужно вбить в определенное место. А потом судьба посмотрит на результат своей игры, повесит в рамочку на стенку, а может, и уберет с помощью атомной войны или эпидемии…

            Возможно, такие мысли возникали под впечатлениями от того, что я видел вокруг себя. Вот старая хрущевка, которая через двести лет, если, конечно, ей повезет простоять столько, станет памятником архитектуры наряду с древним Успенским собором, возведенном еще по приказу Владимира Мономаха. Способов перемещения во времени, люди, конечно, еще не придумали, но каждый из нас может видеть результат этих прошедших веков.

            Притаившись во дворике, сокрытым от людских глаз, я закурил. Почему-то никогда не любил делать это прилюдно, возникало ощущение какой-то неправильности, что ли. Будто бы сама природа осуждает меня. Хотя, при чем тут природа? Если ей вообще был создан табак, то создан он был для чего-то.

             - Ой, молодой человек… А у вас случайно зажигалочки не будет? – услышал я задорный женский голос.

             Подняв взгляд, я увидел симпатичную девушку в милицейской форме с довольно печальными глазами. Впрочем, в манере поведения эта печаль не очень просматривалась.

             - Как раз совершенно случайно она у меня есть, - ответил я в той же манере. Да, это заразительно… - А тяжело в милиции работать?

             - Хммм… Ну вообще-то я не совсем милиционер. Но, выражаясь лирически, я служу народу и властвую над ним. Так что почти то же самое. – Улыбка ее, как и все остальное в ней, была не лишена обаяния.

            Вопросов задавать я больше не решился, и мы просто сидели в безмолвии, глядя на то, как солнце заходит за тучу и чувствуя первые капли дождя… После которого, наверное, моя жизнь станет иной. Странно… Казалось, моя новая знакомая сливается с этим дождем…

 

***

 

            Тем временем у Смоленской стены развязалась дискуссия между Рарогом, Сильфой и Торнесом. Безусловно, каждому из них было интересно, как и кого выберет Ундина. Но она, будучи таинственной, словно сама вода, никого не посвятила в свои планы и тихо ушла на поиски.

             - А вот я не завидую предмету ее выбора, - упрямился Торнес, - ведь ему, простому человеку, придется играть с судьбой, поворачивать течение жизни.

             - Ну это вы, уважаемый, громко сказали, «поворачивать течение», - откликнулась Сильфа, поправляя свои упрямые волосы, - жизнь у каждого своя, а от такого подарка вряд ли кто из смертных отказался бы…

            Началась неловкая пауза. Торнес и Сильфа посмотрели на Рарога, ожидая его веского слова. Но он лишь лукаво улыбнулся и ничего не сказал. Впрочем, спустя несколько минут он все-таки прояснил положение.

             - Давайте разберемся. Юноша или девушка, не знаю уж, кого выберет глубокоуважаемая мною Ундина… В общем, этот человек должен быть немного запутанным в себе и ставить перед собой цель – разобраться, что надо ему самому. Мы ему в этом поможем. А он поможет нам. Конечно, он от этого не станет каким-то высшим существом этого мира, напротив, он останется самым обыкновенным человеком. Просто он может мыслить теми мерками, которыми мы не мыслили уже достаточно давно. А насчет судьбы… Насчет течения жизни… Что могу сказать, мы дадим ему просто потанцевать с судьбой. Станцевать вальс. И именно его танец станет вальсом мироздания…

 

***

 

            С Ундиной мы перешли на «ты» легко и непринужденно. Девушка казалось мне довольно загадочной, несмотря на некоторое чувство настороженности ввиду ее не совсем понятной профессии. И не только профессии. Дело в том, что это чудо каким-то образом то ли улавливало, то ли корректировало мои мысли и желания. Вообще, что-то здесь было очень туманно. Конечно, знакомства под такими незатейливыми предлогами нередки, но вот это знакомство казалось каким-то… Не рядовым, что ли…

            Мы прошли мимо лавочки, сидя на которой, беседовали два старичка.

             - Так вот, многоуважаемый Андрей Васильевич, в том случае, если здесь мы воспользуемся разложением функции в ряд Тейлора… - донесся до меня обрывок разговора. Да, нечасто услышишь, что вот так вот, на лавочке, обсуждают высшую математику.

              - А ты думал? Чудеса – они, знаешь ли, случаются на каждом шагу, - прервала Ундина свое задумчивое молчание, в котором она находилась последние несколько минут, - иногда их нужно просто разглядеть. Вот возьми в качестве примера маленького ребенка. Для него же все окружающее – чудо. И снег, и выключатель в комнате, и процесс приготовления борща. Вот если я, к примеру, сейчас стану жидкой, ты упадешь в обморок, а ребенок среагирует на это так же, как и на все окружающее.

             - Будто бы ты умеешь становиться жидкой… - пробурчал я. Эта девушка явно умела читать мысли, и я не мог сказать, что мне это нравилось.

            Ундина хитро промолчала, но дождь, к тому моменту и без того разыгравшийся, только усиливался.  Казалось бы, он заполнил собой все пространство мироздания, но… Черт побери, мне нравился этот дождь. Такого со мной еще никогда не случалось… Я вообще жить не могу без солнца и тепла южных морей!

             - А скажи, - вдруг выпалила Ундина, - тебе никогда не хотелось ничего изменить в жизни? Но не так, чтобы для себя, а глобально. Но и не «миру мир, дружба народов, все жуют жвачку». Просто что-то улучшить и улучшиться самому.

            Вопрос поставил меня в некоторый тупик. На самом деле, мы сколько угодно можем говорить о том, что все плохо, соседи громко слушают музыку, кран протекает, а автобусы забиты. Но когда нам ставят вопрос, что мы сами могли бы и хотели бы сделать для того, чтобы исправить положение, мы почему-то замыкаемся. Ответ прост. Соседей достаточно просто вежливо попросить, кран заменить (а если сами не можем, вызвать сантехника или знакомых позвать), а автобусы просто не доводить до состояния постоянного технического ремонта.

            Но ведь лень-матушка – это главный порок русского человека. Кстати, беспробудное пьянство в России, о котором так любят трубить западные СМИ – лишь ее следствие. Что делает среднестатистический человек, когда долг велит, а делать ничего не хочется? Тут варианта два – либо все-таки взять себя в руки, либо… та самая бутылочка. А прискорбнее всего то, что чаще всего преобладает второй вариант, вследствие которого срывается план на заводах, в последний момент выучивается материал к сессии…

            Ладно. Не будем ныть. Нам задали конкретный вопрос. На него надо дать не менее конкретный ответ.

 

***

 

             - Вон они стоят, голубчики, - усмехнулся Торнес в бороду, - на мосту. Тоже мне, о-вэ-дэ города Смоленска.

            И правда, юркую фигурку Ундины, да еще и в милицейской форме, сложно было не заметить.

             - А этот студентик, судя по всему, и есть ее бесценный выбор, - усмехнулась Сильфа.

             - Будто не валила ты таких!

             - А вы, уважаемый господин Рарог, не прямолинейнечайте так. Валила, и что? У дамы, между прочим, могут быть свои маленькие слабости!

            Бесценный выбор действительно представлял собой абсолютно типичного студента, и, судя по типажу, учился этот выбор в каком-то медицинском или техническом вузе. Одет немного небрежно, но чисто, осанка слегка сгорбленная, на лице имеется небольшая небритость.

             - Как полагаете, из него хороший танцор? – с долей шутки в голосе спросил Торнес.

             - Как знать, как знать, - задумчиво пробормотала Сильфа, - давайте уж все-таки не будем встречать по одежке.

             - Действительно не стоит, - быстро сказал Рарог, - а то был уже один в этой стране… Говорил, что каждая кухарка способна управлять государством… Слова, конечно, из контекста вырваны… Но государство могло и по другому пути пойти. Да, Советский Союз достиг больших высот, но какой ценой. Сколько людей во второй мировой погибло? А сталинские репрессии? А горбачевский режим, приведший в конце концов к тому, что население добрый десяток лет настраивалось на то, чтобы жить по-новому?

             - Это вы к чему? Суть дела не улавливаю, - Торнес с прищуром посмотрел вдаль.

             - А вы вот туда гляньте!

            Все трое посмотрели в направлении, указанным Рарогом. Смоленская стена выглядела величественно и, несмотря на непогоду, крайне торжественно. Казалось, что молнии бьют точно в одну из башен. Зубцы своим видом будто бы показывали, что это крепостное сооружение, метко названное Борисом Годуновым «ожерельем Руси», и сейчас готово к обороне от незваных гостей.

            А под башней «Орел» лежал спящий алкоголик.

 

***

 

             - Исправить? Знаешь, что в свое время по этому поводу говорил Архимед? «Дайте мне точку опоры, и я переверну мир»… Тут не за что цепляться. Даже если бы я мог что-то исправить глобально, все равно испортилось бы что-нибудь еще. Закон сохранения энергии, понимаешь?

             - Нет, мой дорогой монохромный друг, - Ундина спихнула в Днепр валяющуюся бутылку из-под пива, - Ты абсолютно не прав, и физика тут ни при чем. Ты на эту тему еще старика Маркса вспомни. Материя не исчезает, м? Лучше взгляни на свое «я», на свое восприятие мира. Подумай, каков он именно для тебя. Измени свое понимание окружающей действительности, и, глядишь, судьба станет лучше, а? Вот посмотри туда…

            Она махнула рукой куда-то вправо, и я послушно обернулся. Но не увидел ничего, кроме старого домика, проезжающей мимо него маршрутки и куда-то торопящихся людей.

             - Ну и что ты мне хотела этим сказать? – недоуменно спросил я.

            Ответом мне была пустота. Ундины рядом не было.

            Я протер глаза и снова не увидел ни малейших признаков наличия на мосту кого-либо еще, кроме меня. С легкой задумчивостью я двинулся в направлении своего дома. Время уже близилось к полудню, и от утреннего философского настроения не осталось и следа. Точнее, философская составляющая никуда не делась, но направленность ее была уже несколько иной.

            А в самом деле… Что-то в ее словах есть, даже если она была галлюцинацией моего воспаленного воображения. Ведь мы рассматриваем всю окружающую действительность лишь относительно нас самих, и прежде всего замечаем то, что наиболее подходит под наше настроение. Быть может, если начать воспринимать мир вокруг себя по-другому, сможешь подметить в себе какие-то недостатки, или же, наоборот, достоинства. И то, и другое по-своему хорошо. Видя недостатки, человек может их исправить, а достоинства же, наоборот, развить. Впрочем, бывает такое, что мы путаем одно с другим. Знал я одну девушку, обладавшую весьма эротичной фигурой. И очень уж она любила свою фигуру подчеркивать, что, впрочем, вполне естественно. А ее подруги, соответственно, имели повод для зависти, и об одежде девушки отзывались не очень лестно. Результатом явилось то, что человек просто потерял вкус и прекратил одно из своих достоинств, если можно так выразиться, развивать.

            Всякое бывает… Но отношение к жизни надо менять в лучшую сторону…

 

***

 

            Ундина появилась незаметно.

             - Ну как? – спросил изнывающий от нетерпения Рарог.

             - Мой танцор сделал первое движение, - Ундина показала свой острый язычок и уже серьезно продолжила, - Но посмотрим, что будет дальше…

 

***

 

            Иногда я понимаю, что лучшее средство для восстановления сил и прихода в себя – это чай с мятой. Странно, вроде особо и не выматывался, но чувствую себя довольно паршиво…

            Впрочем, сделав себе чашку ароматного, душистого чая, я понял, что просто-напросто простудился. В горле першило, а температура, судя по общим ощущениям, была довольно высокой. Ничего, с каждым бывает. Главное, что не грипп, пневмония или еще какая-то гадость похуже.

            А еще радовало то, что настроение, несмотря на самочувствие, оставалось хорошим. Ведь впечатления от сегодняшней мистики были самые что ни на есть приятные. Хотелось размышлять и думать. Обо всем – об отношении к жизни, о своей позиции под этой луной, о неожиданном появлении Ундины и загадочном ее исчезновении… Да и вообще о ее личности. Тем более, и состояние, и настроение благоволили таким раздумьям. Ведь нет ситуации лучше для философствований, чем теплая кровать (или уютное кресло), пижама (или халат, кому как больше нравится), чашка чая и слегка болезненное состоянии, которое как бы отделяет тебя от окружающего мира и дает возможность взглянуть на себя со стороны. Впрочем, почему же только на себя? На мир тоже. Будучи его частью лишь относительно.

            Итак. С отношением к миру мы уже определились. Надо бы взглянуть в зеркало и все-таки понять, чему я сам научился за двадцать один год жизни. Три курса за плечами, а если бы не самая первая сессия, было бы уже четыре. Финансово независим. С личной жизнью странная ситуация – любимая есть, а любовь к ней давно угасла. Боюсь, что это случается практически с каждой парой после пары лет отношений. Иначе почему я засматриваюсь… Да хотя бы на ту же Ундину? Пример, конечно, утрирован; что-то в ней есть не от мира сего, но факт остается фактом.

            И что же остается делать? Искать новую любовь?.. Или попытаться наладить старую?

 

***

 

             - Стоп-стоп-стоп, - Сильфа прищурила носик, - глубокоуважаемая Ундина, не кажется ли Вам, что Ваш танцор сейчас совершает некое неловкое движение?..

            Не зная Ундину, можно было подумать, что она смущена. Но это было бы ошибкой.

             - Нет, никоим образом. Он осмысливает и переосмысливает все. Вальс мироздания – танец с судьбой. Что удивительно в том, что он получает новые взгляды на то, что было для него свято?

             - А насколько свята любовь? – вмешался Рарог, - Это же типичнейшее следствие естественных потребностей человека. Встретились, продолжили род, разошлись. Или же остались вместе на весь путь в этом мире. Довольно краткий путь, замечу.

            Ундина, казалось бы, осталась каменно спокойной. Но такое мнение снова было бы неверным, поскольку отношение Рарога к затронутому вопросу кардинально противоречило ее представлениям.

             - Нет, - спокойно ответила она, - Кое-что, пожалуй, ты упустил. Если бы любовь была нужна лишь для продолжения рода, то все отношения между людьми только в этом и заключались бы. Не думаешь ли ты, что комплименты, реверансы, ревность, в конце концов – это просто попытка приманить очередную самку, или же, наоборот, очередного самца? Не забыл ли ты, что человек – существо, которому свойственна духовность, тонкое эстетическое наслаждение, в конце концов… Нет, любовь свята. Это великая вещь. Но она сложна, причем не сама по себе. Сложно распознать вовремя ее наличие и в то же время не обознаться, не спутать влюбленность или банальную привязанность с любовью.

            Закончив эту длинную тираду, она добавила:

             - И именно поэтому я позволю своему подопечному сделать выбор без своего вмешательства.

 

***

 

- Я ждала твоего звонка, Макс…

            Мне показалось, или в голосе Вики прозвучали нотки разочарования?.. Впрочем, нет. Никакое это не разочарование, а всего лишь понимание того, что все будет решаться здесь и сейчас. Подавив волнение, я произнес:

            - И что мы будем теперь делать?

            - Не знаю… Извини, Макс…

            Как же мне не нравится, когда меня называют по имени.

            - Макс… Я давно думала об этом. Но ты в последнее время уже не представляешь собой для меня романтический образ.

            Хм. Разорвать все сразу?.. Или ради приличия сделать вид, что она мне еще нужна… Хотя нет, пожалуй, не так.

            - Викочка. А давай будем просто друзьями?

            Гудки были мне ответом. Пожалуй, это всегда так и происходит. А вообще, фраза «давай будем просто друзьями» производит на людей воистину магическое действие. И даже эти гудки могут означать все, что угодно – и согласие, и обиду, и роковой шаг от любви к ненависти, и просто желание подумать… Я бы даже сказал, что Вика сейчас в смятении – с ее характером стоит рассчитывать на то, что я буду умолять ее вернуться. Щас! С разбегу и об угол! Не стоит тянуть ниточку любви и ждать, пока сердце начнет гнить. Но видеть просто в качестве подруги я ее действительно хотел бы. Жалко, что, как правило, после такого диалога не происходит того, чего я сейчас так жду.

            Есть, кстати, еще один вариант. Будучи девушкой довольно стервозной, она сейчас может побежать ставить мне рога. Уж поклонников у нее наверняка немало.

            Подумав так, я усмехнулся. В самом деле, какие могут быть рога? И я, и она сейчас свободны, словно вода, огонь, воздух и земля вместе взятые. Впрочем, нет. Неправ. Свободны они как раз по отдельности, а вместе они представляют собой некое единство, в котором свободы нет и быть не может.

 

***

 

            Ундина усмехнулась:

             - Очень оригинальные выводы.

             - А тебе это нравится? – Рарог почесал шею и стал на некоторое время похож на породистого и вальяжного кота.

             - Он в чем-то прав… Хотя ему еще много чего предстоит понять. Скажем так, мне нравится, когда те, ответственность за кого я беру на себя, принимают правильные решения, да еще при этом и не утрачивают мозг.

 

***

 

            Так быстро я не ждал ответного звонка. Хотя, стоя на балконе и покуривая сигарету, держал в руках телефон. Но, честно говоря, если бы не хорошая реакция, моя неожиданность привела бы к тому, что пришлось бы провожать трубку взглядом до самой земли. Седьмой этаж… Жалко было бы, телефончик неплохой.

             - Алло… - невольно у меня в голосе промелькнули саркастично-маньячные нотки.

             - Так. Быстро удалил все, что связывает со мной. Все номера, фотографии… Вещи заберу завтра.

            Редко у нее в голосе мелькает такая категоричность. Видать, и впрямь окунул ее лицом в грязь.

             - Презерватив… - я ничего не имел в виду в контексте разговора, но за падением этого предмета, причем в использованном состоянии, с этажа выше наблюдал с каким-то злорадством.

             - Что? Ты пьян, что ли? Или какую-то шалаву нашел? Ну-ка отвечай быстро! Быстро, я сказа…

            Почему сразу шалаву? Я проводил взглядом телефон, теперь уже по-настоящему отправившийся вслед за изделием номер два.

            Начинается новая жизнь.

            С Ундиной мы перешли на «ты» легко и непринужденно. Девушка казалось мне довольно загадочной, несмотря на некоторое чувство настороженности ввиду ее не совсем понятной профессии. И не только профессии. Дело в том, что это чудо каким-то образом то ли улавливало, то ли корректировало мои мысли и желания. Вообще, что-то здесь было очень туманно. Конечно, знакомства под такими незатейливыми предлогами нередки, но вот это знакомство казалось каким-то… Не рядовым, что ли…

            Мы прошли мимо лавочки, сидя на которой, беседовали два старичка.

             - Так вот, многоуважаемый Андрей Васильевич, в том случае, если здесь мы воспользуемся разложением функции в ряд Тейлора… - донесся до меня обрывок разговора. Да, нечасто услышишь, что вот так вот, на лавочке, обсуждают высшую математику.

              - А ты думал? Чудеса – они, знаешь ли, случаются на каждом шагу, - прервала Ундина свое задумчивое молчание, в котором она находилась последние несколько минут, - иногда их нужно просто разглядеть. Вот возьми в качестве примера маленького ребенка. Для него же все окружающее – чудо. И снег, и выключатель в комнате, и процесс приготовления борща. Вот если я, к примеру, сейчас стану жидкой, ты упадешь в обморок, а ребенок среагирует на это так же, как и на все окружающее.

             - Будто бы ты умеешь становиться жидкой… - пробурчал я. Эта девушка явно умела читать мысли, и я не мог сказать, что мне это нравилось.

            Ундина хитро промолчала, но дождь, к тому моменту и без того разыгравшийся, только усиливался.  Казалось бы, он заполнил собой все пространство мироздания, но… Черт побери, мне нравился этот дождь. Такого со мной еще никогда не случалось… Я вообще жить не могу без солнца и тепла южных морей!

             - А скажи, - вдруг выпалила Ундина, - тебе никогда не хотелось ничего изменить в жизни? Но не так, чтобы для себя, а глобально. Но и не «миру мир, дружба народов, все жуют жвачку». Просто что-то улучшить и улучшиться самому.

            Вопрос поставил меня в некоторый тупик. На самом деле, мы сколько угодно можем говорить о том, что все плохо, соседи громко слушают музыку, кран протекает, а автобусы забиты. Но когда нам ставят вопрос, что мы сами могли бы и хотели бы сделать для того, чтобы исправить положение, мы почему-то замыкаемся. Ответ прост. Соседей достаточно просто вежливо попросить, кран заменить (а если сами не можем, вызвать сантехника или знакомых позвать), а автобусы просто не доводить до состояния постоянного технического ремонта.

            Но ведь лень-матушка – это главный порок русского человека. Кстати, беспробудное пьянство в России, о котором так любят трубить западные СМИ – лишь ее следствие. Что делает среднестатистический человек, когда долг велит, а делать ничего не хочется? Тут варианта два – либо все-таки взять себя в руки, либо… та самая бутылочка. А прискорбнее всего то, что чаще всего преобладает второй вариант, вследствие которого срывается план на заводах, в последний момент выучивается материал к сессии…

            Ладно. Не будем ныть. Нам задали конкретный вопрос. На него надо дать не менее конкретный ответ.

 

***

 

             - Вон они стоят, голубчики, - усмехнулся Торнес в бороду, - на мосту. Тоже мне, о-вэ-дэ города Смоленска.

            И правда, юркую фигурку Ундины, да еще и в милицейской форме, сложно было не заметить.

             - А этот студентик, судя по всему, и есть ее бесценный выбор, - усмехнулась Сильфа.

             - Будто не валила ты таких!

             - А вы, уважаемый господин Рарог, не прямолинейнечайте так. Валила, и что? У дамы, между прочим, могут быть свои маленькие слабости!

            Бесценный выбор действительно представлял собой абсолютно типичного студента, и, судя по типажу, учился этот выбор в каком-то медицинском или техническом вузе. Одет немного небрежно, но чисто, осанка слегка сгорбленная, на лице имеется небольшая небритость.

             - Как полагаете, из него хороший танцор? – с долей шутки в голосе спросил Торнес.

             - Как знать, как знать, - задумчиво пробормотала Сильфа, - давайте уж все-таки не будем встречать по одежке.

             - Действительно не стоит, - быстро сказал Рарог, - а то был уже один в этой стране… Говорил, что каждая кухарка способна управлять государством… Слова, конечно, из контекста вырваны… Но государство могло и по другому пути пойти. Да, Советский Союз достиг больших высот, но какой ценой. Сколько людей во второй мировой погибло? А сталинские репрессии? А горбачевский режим, приведший в конце концов к тому, что население добрый десяток лет настраивалось на то, чтобы жить по-новому?

             - Это вы к чему? Суть дела не улавливаю, - Торнес с прищуром посмотрел вдаль.

             - А вы вот туда гляньте!

            Все трое посмотрели в направлении, указанным Рарогом. Смоленская стена выглядела величественно и, несмотря на непогоду, крайне торжественно. Казалось, что молнии бьют точно в одну из башен. Зубцы своим видом будто бы показывали, что это крепостное сооружение, метко названное Борисом Годуновым «ожерельем Руси», и сейчас готово к обороне от незваных гостей.

            А под башней «Орел» лежал спящий алкоголик.

 

***

 

             - Исправить? Знаешь, что в свое время по этому поводу говорил Архимед? «Дайте мне точку опоры, и я переверну мир»… Тут не за что цепляться. Даже если бы я мог что-то исправить глобально, все равно испортилось бы что-нибудь еще. Закон сохранения энергии, понимаешь?

             - Нет, мой дорогой монохромный друг, - Ундина спихнула в Днепр валяющуюся бутылку из-под пива, - Ты абсолютно не прав, и физика тут ни при чем. Ты на эту тему еще старика Маркса вспомни. Материя не исчезает, м? Лучше взгляни на свое «я», на свое восприятие мира. Подумай, каков он именно для тебя. Измени свое понимание окружающей действительности, и, глядишь, судьба станет лучше, а? Вот посмотри туда…

            Она махнула рукой куда-то вправо, и я послушно обернулся. Но не увидел ничего, кроме старого домика, проезжающей мимо него маршрутки и куда-то торопящихся людей.

             - Ну и что ты мне хотела этим сказать? – недоуменно спросил я.

            Ответом мне была пустота. Ундины рядом не было.

            Я протер глаза и снова не увидел ни малейших признаков наличия на мосту кого-либо еще, кроме меня. С легкой задумчивостью я двинулся в направлении своего дома. Время уже близилось к полудню, и от утреннего философского настроения не осталось и следа. Точнее, философская составляющая никуда не делась, но направленность ее была уже несколько иной.

            А в самом деле… Что-то в ее словах есть, даже если она была галлюцинацией моего воспаленного воображения. Ведь мы рассматриваем всю окружающую действительность лишь относительно нас самих, и прежде всего замечаем то, что наиболее подходит под наше настроение. Быть может, если начать воспринимать мир вокруг себя по-другому, сможешь подметить в себе какие-то недостатки, или же, наоборот, достоинства. И то, и другое по-своему хорошо. Видя недостатки, человек может их исправить, а достоинства же, наоборот, развить. Впрочем, бывает такое, что мы путаем одно с другим. Знал я одну девушку, обладавшую весьма эротичной фигурой. И очень уж она любила свою фигуру подчеркивать, что, впрочем, вполне естественно. А ее подруги, соответственно, имели повод для зависти, и об одежде девушки отзывались не очень лестно. Результатом явилось то, что человек просто потерял вкус и прекратил одно из своих достоинств, если можно так выразиться, развивать.

            Всякое бывает… Но отношение к жизни надо менять в лучшую сторону…

 

***

 

            Ундина появилась незаметно.

             - Ну как? – спросил изнывающий от нетерпения Рарог.

             - Мой танцор сделал первое движение, - Ундина показала свой острый язычок и уже серьезно продолжила, - Но посмотрим, что будет дальше…

 

 

<продолжение следует...>

 

Вальс мироздания

Глава 1. Aqua.

 

            Все они собрались в Смоленске, городе небольшом, но древнем, словно сама земля. И здесь, на берегу Днепра, пока еще небольшой речушки, тихо несущей свои воды далеко на юг, вершились судьбы мироздания. Настал час определить все и расставить все точки над ключевыми моментами этого мира.

            Судьба жестока и неумолима. Можно было смеяться над ней, презирать ее – она равнодушна к тому, какое кто имеет к ней отношение. Люди слишком мелки для нее, и она, будто не задумываясь, направляет их жизни по тому или иному пути. Но были среди них и те четверо, кто мог поспорить с ней.

            Людьми они, в общем-то, оставались лишь телесно, перейдя в глубине души на более высокую стадию развития. Но так уж устроено человеческое мышление, что общество их все равно считало такими же.

            Они олицетворяли четыре стихии, четыре естества мира. В какой-то мере их можно было назвать духами… Все наименования условны.

            Ундина, дух воды. Изящная, низкого роста девушка, с пышными светлыми волосами. В глазах ее застыли печаль тихого осеннего дождя, задорность лесного ручья и буйство штормящего океана. Прекрасная, задумчивая, немного грустная… И в то же время хитрая и коварная…

            Рарог, дух огня. Крепкий парень лет двадцати на вид, выражающий собой всю дерзость, вспыльчивость и все разрушение этого мира. Разрушение, так необходимое для того, чтобы можно было созидать. Взгляд его обжигал, но далеко не каждого, а лишь того, кто вел себя настолько неосторожно, чтобы обжечься…

            Сильфа, дух воздуха. Дама средних лет. Человеку, глядящему на нее, она показалась бы практически невесомой. Волосы ее всегда развевались по воздуху, даже когда вокруг царил полнейший штиль. На вид беззаботная, она могла развеять все, что встречалось ей на пути, или же задать чему угодно новый поток, новое направление.

            И последний… Торнес, дух земли. Мужчина в годах, но с искрой жизни в глазах. Взгляд его олицетворял постоянство. Казалось, он всегда был таким, и навсегда таким же останется.

 

***

 

            В тот день мне не нужно было в институт, и я решил пройтись по родному городу, постоять у древней стены и почувствовать дыхание веков. Смоленск всегда завораживал меня, а по-другому он и не может. Казалось бы, сегодня – очень важный день в моей жизни, хотя ничего особенного я не планировал.

            А сентябрь показывал себя во всей красе. Солнце, пока еще по-летнему теплое, бросало свои лучи на панельные многоэтажки, древние храмы и деревья, еще покрытые желтеющей листвой. Отчего-то мне подумалось, что вся наша жизнь – некое развлечение для мироздания, ведь каждый из нас живет лишь определенный срок, отведенный судьбой. А все, что мы творим – вечно. Так что же – мы лишь инструменты в руках мироздания? Кто-то один – инструмент для создания чего-то прекрасного, а другой – гвоздик, который нужно вбить в определенное место. А потом судьба посмотрит на результат своей игры, повесит в рамочку на стенку, а может, и уберет с помощью атомной войны или эпидемии…

            Возможно, такие мысли возникали под впечатлениями от того, что я видел вокруг себя. Вот старая хрущевка, которая через двести лет, если, конечно, ей повезет простоять столько, станет памятником архитектуры наряду с древним Успенским собором, возведенном еще по приказу Владимира Мономаха. Способов перемещения во времени, люди, конечно, еще не придумали, но каждый из нас может видеть результат этих прошедших веков.

            Притаившись во дворике, сокрытым от людских глаз, я закурил. Почему-то никогда не любил делать это прилюдно, возникало ощущение какой-то неправильности, что ли. Будто бы сама природа осуждает меня. Хотя, при чем тут природа? Если ей вообще был создан табак, то создан он был для чего-то.

             - Ой, молодой человек… А у вас случайно зажигалочки не будет? – услышал я задорный женский голос.

             Подняв взгляд, я увидел симпатичную девушку в милицейской форме с довольно печальными глазами. Впрочем, в манере поведения эта печаль не очень просматривалась.

             - Как раз совершенно случайно она у меня есть, - ответил я в той же манере. Да, это заразительно… - А тяжело в милиции работать?

             - Хммм… Ну вообще-то я не совсем милиционер. Но, выражаясь лирически, я служу народу и властвую над ним. Так что почти то же самое. – Улыбка ее, как и все остальное в ней, была не лишена обаяния.

            Вопросов задавать я больше не решился, и мы просто сидели в безмолвии, глядя на то, как солнце заходит за тучу и чувствуя первые капли дождя… После которого, наверное, моя жизнь станет иной. Странно… Казалось, моя новая знакомая сливается с этим дождем…

 

***

 

            Тем временем у Смоленской стены развязалась дискуссия между Рарогом, Сильфой и Торнесом. Безусловно, каждому из них было интересно, как и кого выберет Ундина. Но она, будучи таинственной, словно сама вода, никого не посвятила в свои планы и тихо ушла на поиски.

             - А вот я не завидую предмету ее выбора, - упрямился Торнес, - ведь ему, простому человеку, придется играть с судьбой, поворачивать течение жизни.

             - Ну это вы, уважаемый, громко сказали, «поворачивать течение», - откликнулась Сильфа, поправляя свои упрямые волосы, - жизнь у каждого своя, а от такого подарка вряд ли кто из смертных отказался бы…

            Началась неловкая пауза. Торнес и Сильфа посмотрели на Рарога, ожидая его веского слова. Но он лишь лукаво улыбнулся и ничего не сказал. Впрочем, спустя несколько минут он все-таки прояснил положение.

             - Давайте разберемся. Юноша или девушка, не знаю уж, кого выберет глубокоуважаемая мною Ундина… В общем, этот человек должен быть немного запутанным в себе и ставить перед собой цель – разобраться, что надо ему самому. Мы ему в этом поможем. А он поможет нам. Конечно, он от этого не станет каким-то высшим существом этого мира, напротив, он останется самым обыкновенным человеком. Просто он может мыслить теми мерками, которыми мы не мыслили уже достаточно давно. А насчет судьбы… Насчет течения жизни… Что могу сказать, мы дадим ему просто потанцевать с судьбой. Станцевать вальс. И именно его танец станет вальсом мироздания…

 

<продолжение следует…>