В связи с годовщиной февральских событий, положивших de jure конец самодержавию в России, стоит заметить, что полноценная история тех дней так толком по сей день и не написана. Февральская революция остаётся для нас и малознакомым, и в целом малопонятным историческим эпизодом. Ясно одно: крах Российской Империи наступил много быстрей, чем кто-либо мог ожидать и предполагать — включая и сторонников, и противников.

Русь слиняла в два дня. Самое большое — в три. Даже "Новое время" нельзя было закрыть так скоро, как закрылась Русь. Поразительно, что она разом рассыпалась вся, до подробностей, до частностей. И, собственно, подобного потрясения никогда не бывало, не исключая "великого переселения народов" ...) Не осталось Царства, не осталось Церкви, не осталось войска, и не осталось рабочего класса. Что же осталось-то? Странным образом — буквально ничего. Остался подлый народ…, — писал о происшедшем Василий Розанов в «Апокалипсисе нашего времени».

О том же пишет в «Русской революции» Ричард Пайпс, цитируя А.Ф. Керенского:

Самой поразительной чертой была скорость, с которой рухнуло Российское государство. Так, словно величайшая в мире империя, занимавшая одну шестую часть суши, была каким-то искусственным сооружением, не имеющим органического единства, а вроде бы стянутым веревками, концы которых держит монарх в своей руке. И когда монарх ушел, скрепы сломались и все сооружение рассыпалось в прах. Керенский говорил: бывали моменты, когда ему казалось, что "слово "революция" совершенно неприложимо к тому, что произошло в России. Целый мир национальных и политических отношений пошел ко дну".

В каком-то смысле, слово «революция» действительно тут неверное. Прежде всего, монархию в феврале-марте 1917 года никто не свергал. Вполне монархически настроенные командующие фронтов умоляли Николая II отречься от престола в пользу сына-наследника, именно для того, чтобы сохранить царствующую династию.

Победоносный конец войны, столь необходимый для блага и будущности России и спасения династии, вызывает принятие сверхмеры. Я, как верноподданный, считаю, по долгу присяги и по духу присяги, необходимым коленопреклоненно молить Ваше Императорское Величество спасти Россию и Вашего Наследника, зная чувство святой любви Вашей к России и к нему. Осенив себя крестным знамением, передайте ему Ваше наследие. Другого выхода нет, — писал брату великий князь Николай Николаевич, командующий Кавказским фронтом.

Этим актом будет спасена и сама династия, в лице законного наследника, — писал царю генерал-адъютант Брусилов, командующий Юго-Западным фронтом.

Николай сперва отрёкся в пользу царевича Алексея, а затем, поговорив с великим хирургом Фёдоровым о прогнозе здоровья сына, передумал, и подписал отречение уже от имени себя и наследника — в пользу великого князя Михаила Александровича.

После отречения,ДАЛЕЕ ЧИТАТЬ ЗДЕСЬ