"Если вы проводите жизнь, сидя на вершине нравственного холма, то ничего кроме грязи внизу, не видите. А если, подобно мне, живете в самой грязи, то перед вами открывается обалденно хороший вид на чистое синее небо и чистые зеленые холмы вокруг. Не существует людей более злобных, чем носители нравственной миссии, как и не существует людей более чистых душой, чем те, кто погряз в пороке" (С) Стивен Фрай "Гиппопотам"

Оказывается, есть ещё один великолепнейший цвет неба - томительно светлая голубизна. Непроницаемость почему-то всегда ассоциируется с небом ночным, его всепоглощающая, такая близкая к абсолюту темнота кажется другим миром, существующим так близко с нашим, но границу его ощутить не удаётся.
Голубое небо непроницаемо совсем иначе, особенно. Это томительная, притягательная яркость, которую хочется вобрать в себя всю, до последней капли. Это небо трудно сравнить с чем-то: с тканью, водой, чем угодно другим. Это небо - особая материя, ни на что другое не похожая. Так хочется дотянуться рукой, коснуться, чтобы познать. Но нельзя, нельзя нарушать совершенство.       

На закате солнечного дня небо особого цвета. Сахаристо-синий цвет, освещаемый солнечным светом чайно-апельсинового цвета. Цвет неба глубокий, матово-шероховатый, его хочется коснуться рукой, провести пальцами по поверхности, попробовать на вкус. Оно непременно должно быть сладким. Оно выглядит таким тёплым, мягким, как патока, но это иллюзия. Это небо - мягкий цветной лёд. Но об этом никто не знает. Поэтому оно прекрасно в своей таинственной красоте причастности к этой маленькой тайне.

Когда дневное небо слишком серое, ночь восстанавливает равновесие. Оно становится ярко-чёрным, абсолютно непроницаемым. Плотнейший однородный гранит без трещин, проблесков и колебаний, застывшая без малейшего движения громада. Ни одной звезды, ни  дуновения ветра, естественное спокойствие. Оно не шёлковое, не бархатное, лишь красота безблёсковой обычности. Нельзя различить даже очертаний туч, лишь одно сплошное полотно.
На рассвете оно должно с громогласным  треском разорваться.

Странно вечернее небо весной. Наконец-то тёмное, но с рассекающими его серыми трещинами.  Или это тёмные трещины, разрывают серое небо? Но это не важно, важно то, что оно умиротворённое, согретое тёплым закатом, кое-где проступающим чайно-кремовым пятном сквозь серое. Оно недвижно и безбрежно. Это небо-море, точно такое же, как горизонт над финским заливом - глубокий синий и серый переходят друг в друга и смешиваются, не образуя нового цвета, но создавая великолепное сочетание. Оно однородно, едино в своём гармоничном многообразии, словно палитра душевного художника, на которой никогда не найти негармоничного сочетания. Лёгкая тишина, не нарушаемая даже хрустальным перезвоном звёзд. Небо мягкое, ласковое, чуть скучноватое, как та сказка, страницы которой пролистываешь, зная, что дальше будет сказка любимая.

Такого не бывает. Утреннее небо не может быть предгрозовым. Обложным, густо-белым с сизо-серым оттенком. Этот белый кисель душит, как подушка, нечаянно оброненная доброжелателем на лицо спящего. Но стоит этому киселю потемнеть, достигнуть цвета засахаренной черники, как удушье исчезает. Тьма закипает и разражается спасительным дождём. Иссушенный воздух жадно впитывает первые капли, так, чтобы ни одна не достигла пыли земли, но дождь снисходителен даже к его болезненной алчности:воды столько, что воздух не в силах её удержать, и она тяжёлыми каплями падает на землю, с неслышным шипением сворачивая в шарики раскалённую пыль. Ветер листает небесные лики, словно страницы альбома. Нет, это не тучи бегут, это мелькают лики неба. Антрацитово-синий, лиловый, чёрный, фиолетовый, грязно-кремовый, белый и, наконец, лазурно-бирюзовый. Атракцион неведомой щедрости окончен.
Так бывает. Утреннее небо может быть предгрозовым. Только почему-то гроз утром не бывает.

Мягкая вата тумана укутывает шпили сталинских высоток. Он светится масляным светом, без лучей и проблесков, словно платина. Воздух у земли водянист и призрачен, он колеблется словно от какого-то  движения, скрытого в нём самом. Взвесь воды будто собирается в одну большую каплю, готовящуюся затопить весь город. Водяной шар становится всё больше, туман прорезает  луч света, чтобы по законам жанра  вспороть  шар и высвободить стихию.  Но законы не действуют. Шар оказался пуст. Вода весны суха.

Are you afraid of a light of grey night?