«Spasibo vam, i xuj vam v zhopu! I hate you!»
sms дословно такого содержания было адресовано нам с Антоном на прошлой неделе.
«Список Шиндлера» - за просмотром этого фильма и настигло это сообщение нас. В первую очередь мной овладело недоумение, в силу того, что номер отправителя мне был незнаком, и, как и следовало ожидать, я усомнилась в том, что некто не ошибся, набирая номер адресата. Но вскоре меня осенила немыслимая догадка – Надя!!? Немедля я попросила Антона позвонить ей домой (будучи уверенной в том, что Надя непременно там – ибо входящие, незадолго до смс, вызовы, на которые ни я, ни Антон не ответили, увлечённые просмотром фильма, определялись именно с её домашнего номера). Антон торопливо покинул видеокласс.
Ощутив через некоторое время, что он задерживается, я вышла следом и застала Антона в соседней аудитории с вопросительным выражением лицо и мобильником, который он конвульсивно сжимал в кулаке…
«… это была Надя…» - растерянно констатировал Антон, обратив при этом озадаченный взгляд в мою сторону,- «я считаю, нам нужно сейчас же зайти к ней и всё разъяснить» - продолжил он.
Шокированная, я, пошатнувшись, прислонилась к парте позади себя.
«Нет, Антон, - стальным голосом отрезала я, - мы досмотрим фильм и, успокоившись, пойдём к Наде»
Где-то внутри кольнуло, и мышцу на предплечье скрутило в нервной судороге… Антон по-прежнему стоял в напряжённом недоумении.
«что за чертовщина?!!» – вдруг вонзился в повисшее молчании мой возмущённый крик. Антон зацепился за меня острым ошеломлённым взглядом.
«что она себе позволяет??! – прорезалась в голосе возбуждённая агрессия, - мы с тобой, Антон, ничем не заслужили подобного хамского отношения с её стороны! Я никому не позволяла, и ей не позволю таким образом относиться ко мне и к любимым мной людям!! Самоуважение и гордость имеет место быть».
«хорошо, - зашевелился доселе пробывавший в недвижимом оцепенении Антон, - сейчас мы досмотрим фильм, а потом всё обдумаем»
Крадучись мы пробрались в тесное помещение видеокласса и заняли свои места перед экраном, находу ощущая на себе вопросительные взгляды окружающих однокурсников – видимо лица у нас были и впрямь удивляющие.
Невзирая ни на что, мы всё же с осмыслением досмотрели «Список Шиндлера», и уже переминаясь с ноги на ногу на крыльце академии, я высказала Антону свою идею о том, что, на мой взгляд, рационально написать Наде письмо с изложением всех наших с ним мыслей и описанием испытываемых эмоций в связи с происходящим (т.к. дверь, я была уверена, она нам всё равно не откроет).
Догадка о том, что Надя нас с Антоном не впустит, оказалась верна, поэтому вооружившись бумагой и ручкой, мы на подоконнике в подъезде стали строчить письмо, буквально на одном дыхании – накал бушевавших эмоций и концентрация распиравших голову мыслей были таковы.
Общую идею письма можно выразить в том, что ни Антон, ни я не понимаем мотивов её омерзительного поступка, но тем не менее, не готовы с лёгкостью поставить крест и безболезненно забыть всё то, что нас обоих с Надей связывало всё это время (и, мы надеемся, связывает до сих пор). Надя дорога нам и мы оба ценим её и отношения с ней. И я, и Антон готовы пойти навстречу в разрешении возникшего конфликта, ибо оставлять его без внимания не намерены в силу тех тёплых чувств, которые к Наде оба испытываем.
Случай. Господин Случай распорядился судьбой этого письма. Мы обернулись на звук проворачивающегося в замке ключа и в доли секунды перед нами возникла Надя – удручённая и опущенным в пол взглядом. В эти минуты Антон как раз читал написанное мной… Он сорвался и стремглав соскачив со ступенек вниз, прижал Надю за плечи к стене. Надя бездушно изрекла: «отпусти меня, я не хочу вас видеть».
«разумеется отпущу, но возьми это» - сдержанно сказал Антон, протягивая ей письмо.
«обещаю: прочитаю» - с этими словами Надя сбежала вниз по лестнице.
За то время, которое мы курили по сигарете, Надя успела вернуться – мы увидели её пошатывающуюся, удерживающую двумя руками несколько банок пива.

Взвизгивание захлопывающейся за ней двери отрезонировало, кажется, в каждой клетке моего тела…
Я молча закурила вторую сигарету, медленно сползая вдоль стены на пол. Антон присел рядом.
«Не расстраивайся ты так» - негромко попросил он.
То ли потупившийся взгляд, то ли тянущиеся интонации голоса выдавали его, но я явственно ощутила – горечь и обида поселились и в нём… А ещё в Наташке, с которой произошедшее мы обсудили на следующий день (картину красочно дополнил и тот факт, услышанный нами от Наташки, что в тот вечер Надя позвонила и ей – «Наташа, не заходите ко мне завтра. И вообще никогда»).

Спустя восемь дней после произошедшего, Надя позвонила мне и при встрече рассказала, что в тот вечер её взбесило то, что Денис (объект её неразделённого обажания) предпочёл ей телевизор, и кроме того её охумутала настальгия по Гуму (человек, с которым её связывает полгода любовных отношений – самых длительных и близких за всю её бурную личную жизнь). Логической взаимосвязи между последним названным ею фактором и её поступком в отношении нас не удалось найти никому из нас троих – ни Антону, ни мне, ни Наташке…
И ко всему прочему, Надя не преминула добавить:»для вас фильм дороже, чем друзья? Могли бы и поднять трубку» (и всё это на фоне того, что случай этот не беспрецедентный – всё время была договорённость о том, что вызов с домашнего телефона на мобильный мы сбрасываем, а потом, по возможности, перезваниваем с городского или заходим в гости.
Выходит, просто хотела найти повод для конфликта и нашла – изощрённо, глупо, бездушно)
Я не питала надежд услышать от неё слов извинения и раскаянья, ибо со всей очевидностью осознавала: этот человек слишком слаб для этого.
В ходе нашего с Надей разговора, она призналась в том, что первые два дня после разрыва наших отношений, ей было катастрофически тяжело и невыносимо печально (наверное, привычка – мы бывали у неё в гостях почти каждый день), но проснувшись утром на третий день после конфликта, она ощутила себя во вполне гармоничном состоянии – «и сейчас мне ни хорошо, ни плохо; сейчас мне н о р м а л ь н о».
«ручей жизни продолжает течь» - будто пыталась она убедить меня в этих словах.
Да, Надя, ты права, но ты швырнула тяжёлый камень в этот ручей…

В настоящее время я удивляюсь её поведению: периодически она звонит кому-либо из нас с различного рода просьбами – денег занять, с вопросом о том, что делать в случае потерянной ею сберкнижкой и т.д.
Б-г ей судья…

Одного не могу я понять – к чему были эти громкие слова с её стороны о том, как беззаветно она нас любит, как сильно нами дорожит? К чему эта нелепая откровенность с зачитыванием вслух записей из своего личного дневника и преданность в глазах? К чему??...