...выглянула в окно - в надежде, в отчаяньи ли... Тусклое январское небо стиснули в своих цепких объятьях пыльные стеклянные облака цвета недоспелой ежевики. Тоскливо и обречённо впивались в обледеневшую пустоту жилистые ветки иссохшихся тополей. Очертания старой довоенной пятиэтажки, с наступлением ночи, безропотно растворились в безжизжизненной темноте, и окна, где всё ещё, невзирая на поздний час, трепыхался свет, казалось, зависли в морозном воздухе сами по себе, зловеще и угрюмо.
Хотелось усесться на обледенелый карниз, искромсанный выпавшим снегом, расправить обрывки крыльев, и, прислушиваясь к неровному биению израненного сердца, вдохнуть... Глубоко, обжигаясь свежестью воздуха... И, подставив напопристому порыву ветра заплаканные глаза, позволить ему иссушить их, развеять терпкие слёзы где-то там, в густой глубине сумрака, не касаясь земли...
Хотелось умиротворённого спокойствия. И в нём тихонько, без спешки, перебирать свои грустные мысли, как кубики чёток...
Перебирать до тех пор, пока не иссякнут тягостность и мрачность...
а что, если бы в трудные минуты можно было вот так, вспомнив о своих крыльях, взмахнуть ими, взлететь, усесться на краю крыши, уединиться с самим собой?.. И потом, сбалансировав свои расплескавшиеся эмоции и разколовшиеся мысли, вдоволь усластившись своим благородным одиночеством, спуститься вновь на землю - умиротворённым, улыбчивым...
Может быть тогда мир стал бы намного добрее?..