Иногда кажется: было бы в Петербурге по-меньше дворцов да старинных храмов, да памятников архитектуры, может, дорожили бы больше? Не "резали" бы межэтажными перекрытиями двусветные залы, не разгораживали бы их перегородками, приспосабливая храмы под клубы, вестибюли с колоннами - под боксы детских поликлиник, салоны и кабинеты - под вузовские аудитории и технические лаборатории? Но в 1920-е бесхозных дворцов и особняков в столице было завались, а строить новые дома под учреждения, школы и поликлиники начнут лишь в 1930-е, да и то на окраинах. В результате решения "квартирного вопроса" большинство самых красивых зданий в центре поменяло ориентацию - частную на общественную, культовую - на развлекательную, личную - на казенную. Чесменский дворец - наглядный пример того, "как это было". Правда, изящный путевой дворец, где Екатерина останавливалась передохнуть на пути из столицы в летнюю резиденцию, дорога в тряской карете была утомительна, дворцом перестал быть уже при Павле. Николай I отдал его богадельне, в 1918 году старичков-инвалидов сменили заключенные первого в стране концлагеря (см. "Отель инвалидов"). В 1930-м здание перешло дорожному институту, после войны туда въехал ЛИАП (институт авиаприборостроения, ныне ГУАП). Неудивительно, что сегодня вахтер искренне удивляется вопросу о "былом великолепии": "Да вы что! У нас же студенты, тут все вот так…" - и показывает на обшарпанные стены, обшитые гипроком. От екатерининских времен осталась, наверное, только каменная лестница с истертыми ступенями (лестницы - самые живучие, даже когда переделывают все, их, как правило, не трогают) да общие черты центрального корпуса. К нему стоит присмотреться повнимательнее.

Когда в 1774 году Екатерина на месте скромного "загородного дома" на седьмой версте царскосельской дороги приказала строить путевой дворец, Россия только что окончила победительную войну с Турцией (1868-1774). И хотя "греческий проект" - освобождение от турков Константинополя и возрождение православного Греческого царства под эгидой российской монархии - осуществить не удалось, и русский щит прибили не к вратам Царьграда, а только Азова и Керчи, "восточный вопрос" был решен - русские торговые корабли могли беспрепятственно плавать по Черному морю и проходить через проливы. Каждую победу русского оружия в этой войне отмечали памятником - в Царском Селе появились Крымская и Чесменская колонны, Турецкий каскад, Турецкий павильон. В подмосковных усадьбах полководцев Чернышева, Панина, Румянцева-Задунайского воздвигались "мечети" и сооружения в восточном стиле. Чесменский дворец также был построен в азиатском вкусе и посвящен победе графа Алексея Орлова в Чесменской бухте - тогда русские корабли сожгли почти весь флот грозного противника.

Екатерининский турецкий стиль - такая же европейская стилизация под "варварское", как и нежное "Турецкое рондо" Моцарта. О реальной Турции тогда почти ничего не знали. Огромная Османская империя, раскинувшаяся в трех частях света - Европе, Азии и Африке (Средиземное море некоторое время было ее внутренним водоемом), представлялась Европе неизведанной и сказочной страной. Она олицетворяла собой вообще все неевропейское, и так называемый турецкий стиль объединял все странное и фантастическое, что не произрастало из античности. Вторым таким маргинальным стилем в эпоху культа античности казалась готика. Порой любое произведение, неважно, старинное или современное, созданное не по классическим правилам, объявлялось неправильным и, следовательно, "готическим". Просвещенная фрейлина Екатерины II Головина в 1800-х годах "готическим" называла дворец в Царском Селе, а Карамзин в 1817 году - Собор Василия Блаженного на Красной площади. Ничего удивительного, что Чесменский дворец, как и соседняя Чесменская церковь, строившиеся в азиатском вкусе "по образцу существующих замков, находящихся на берегах Босфора и Дарданелл" (так сообщает Пыляев со слов Бантыш-Каменского), местами похожи на готические, причем без кавычек.

Высокие стрельчатые окна, зубчатые парапеты по стенам дворца позволяют называть эти здания псевдо- или неоготическими. Коктейль получился крепким, и можно согласиться с возгласами удивленных туристов, подвозимых на автобусах к Чесменской церкви: "Ой, это ни на что не похоже!". Откровенно турецкой символики - изображений полумесяца, турецкого оружия - здесь нет, и стоящий напротив дворец скорее можно принять за старинный английский замок: отсеките мысленно три четырехэтажных корпуса, пристроенных к дворцу по бокам, окружите замок рвами. Исследователи полагают, что план дворца - равносторонний треугольник с круглыми башнями по углам и обширным Парадным залом в центре - мог следовать образу Лонгдфортского дворца (1591, архитектор Джон Торп). Обработка нижнего этажа рустом, а верхнего штукатуркой создавала иллюзию, что достраивался замок, как и положено, в течение столетий. Но заказчица и ее архитекторы ориентировались на образцы с другой части света. Чесменский дворец, как московские Петровский (Михаил Казаков, 1775-1782) и дворцовый комплекс в Царицыно (Василий Баженов, Михаил Казаков, 1775-1790-е), выполнен в том фантастическом "тарабарском" архитектурном стиле, возникшем в екатерининское время на смешении западных и восточных влияний.

Местность вокруг дворца носила название "Кикерикексен", что по-фински означает "лягушачье болото". И дворец сначала назвали Кикерикексенским - "дворцом на лягушачьем болоте". Выговорить такое было невозможно, и сократили до Кикерико. Специально для нового дворца Екатерина заказала в Англии на знаменитых мануфактурах Джозайи Веджвуда сервиз из девятисот пятидесяти двух предметов, где на каждой супнице или тарелке красовалась зеленая лягушка. Сейчас "сервиз с зеленой лягушкой", как он официально называется, - гордость английской коллекции Эрмитажа. Соусники, тарелки, блюда в фирменном веджвудском "фаянсе цвета сливок" безукоризненных форм, украшенные пейзажами старой Англии, выставлены на третьем этаже Зимнего дворца.

В 1782 году Екатерина передала Чесменский дворец Капитулу ордена Святого Георгия, основанному ею в 1768 году. Сегодня чаще других склоняется кремлевский Георгиевский зал, где президент устраивает приемы и вручает правительственные награды. Сказочно красив и торжественен Георгиевский зал в Зимнем дворце, служивший Тронным залом. Но и скромному небольшому Георгиевскому залу в Чесменском дворце есть чем гордиться. С 1782 года во дворце помещалось управление орденом, его архив, печать, орденская казна. Под председательством самой императрицы (гроссмейстера ордена) здесь заседала георгиевская Дума. На заседаниях Думы уже удостоенные орденом офицеры, присутствующие в столице, решали, кому присудить ордена III и IV степени (первые две степени жаловались только императором). Дума гласно обсуждала каждого депутата и голосовала. Для предоставления к пожалованию необходимо было получить две трети голосов. Орден был военный, присуждался лишь в годы войны за боевые заслуги или за выслугу лет - на четырехконечном кресте было выгравировано "За службу и храбрость". Награждались те, кто совершил на поле боя что-то исключительное, - захватил в плен неприятельского офицера, взял в бою вражеское знамя или орудие. Также орден могли присудить за полезный совет, приведший к военному успеху. Первыми кавалерами были герои турецкой войны. Сначала - сама Екатерина, затем - будущий фельдмаршал Румянцев, князь Репнин и генерал Боур. Шестеро из двадцати пяти кавалеров I степени, существовавших за всю историю ордена, были удостоены им за турецкие победы - Орлов за Чесму, Панин за взятие Бендер, Долгоруков-Крымский за овладение Крымом, Потемкин за взятие Очакова, будущий генералиссимус Суворов за победу при реке Рымник, Репнин за победу при Мачине. В Чесменском дворце георгиевцы заседали до 1811 года, после чего "переехали" в Зимний.

Сегодня в Парадном зале - читальный зал ГУАПа . Снаружи его легко вычислить по внешним стенам, напоминающим круглую "корону". В зале есть все, "способное напомнить". Напротив входа висит парадный портрет императрицы совершенно ярмарочного свойства. Под ним - огромная лягушка, под брюшко которой студенты складывают копеечки "на счастье". Люстра жестко стилизована под георгиевский крест, спускающийся на вас с потолка, на куполе, прорезанном овальными окнами, ярко раскрашены лепные филенки и гирлянды. Как уверяли охранники, согласившиеся открыть читалку во время каникул, здесь по-прежнему накрывают столы для георгиевских кавалеров. А.П.