— Здравствуй, хозяюшка добрая, подскажи, пожалуйста, где мне Богиню Дживу найти-отыскать?

Отвечала Настеньке красавица из терема:

— Здравствуй, и ты, девица милая. Я Богиня Джива, какое дело у тебя ко мне.

Поведала Богине Дживе Настенька, все как есть, ничего не утаила. А та и говорит:

— Зайди в терем, девица милая, отдохни с дороги, а как вернется супруг мой, Даждьбог Тарх Перунович, он доставит тебя на своей небесной колеснице в чертог Финиста, на Землю где сейчас живет твой Ясный Сокол.

 

Вошла Настенька в терем дивный, присела в горнице на лавку резную, да тут же и уснула. А как проснулась, огляделась Настенька. Видит, лежит она на ложе пуховом, на подушках мягких, а за занавесью шелковой кто-то тихий разговор ведет. Прислушалась Настенька и услышала мужской голос:

— Ясный Сокол сегодня женился, он со своей чужеземной хозяйкой живет. Опутала его чарами своими черноокая девица с огненными волосами, что прибыла в чертог Финиста с чуждой Земли, из Мира дальнего. Трудно будет Настеньке, суженого своего вернуть, да сердце любящее у нее есть, а на сердце и разум придет, а от разума и трудное легким станет.

 

Вышла Настенька к хозяевам и сказала в ответ:

— Благодарствую, за заботу вашу, вы помогите мне, хозяева добрые, добраться до чертога Финиста, а там, если будет на то воля Рода и Макоши, верну я своего Ясна Сокола. — И поклонилась им в землю.

А Богиня Джива говорит:

— Благодарствовать мне после будешь. А вот тебе подарочек — возьми от меня золотое пялечко да иголочку: ты пялечко держи, а иголочка сама вышивать будет. Ступай теперь, девица милая с Тархом Перуновичем, он доставит тебя до чертога Финиста, пути-то всего пол Круга дальних далей [8 дальних далей] осталось, а что нужно будет делать тебе — сама после узнаешь.

 

 

Чертог Финиста

 

Переобулась Настенька в последнюю пару железных сапог и отбыла на колеснице небесной с дивной Земли. Хоть и быстро мчалась небесная колесница средь звезд небесных, а Настеньке казалась, что сей путь самый долгий. Сколько прошло времени неведомо, только Настенька последнюю пару железных сапог износила, последний железный хлеб изглодала, а тут и путь колесницы небесной закончился.

 

Опустилась огненная колесница на землю, Даждьбог Тарх Перунович указал Настеньке в какую сторону надо идти и говорит:

— На прощание возьми от меня подарочек, краса девица, ленточку многоцветную, как совсем тяжко станет, заплети ленточку многоцветную в свою косу русую, а что потом будет, увидишь.

 

Пошла Настенька, как была, босая. Подумала: «Как пойду? Земля здесь твердая, чужая, к ней привыкнуть нужно…»

Прошла она недолго времени. И видит — стоит на поляне богатый двор. А во дворе терем: крыльцо резное, оконца узорчатые. У одного оконца сидит огневласая добротная, знатная хозяйка и смотрит на Настеньку: чего, дескать, ей надо.

 

Вспомнила Настенька: обуться ей теперь не во что, последнюю пару железных сапог износила, и еды не осталось последний железный хлеб, она изглодала в дороге. Сказала она черноокой и огневласой хозяйке:

— Здравствуй, хозяюшка! Не надо ли вам работницу за хлеб, за одежу-обужу?

— Надобно, — отвечает хозяйка. — А умеешь ли ты печи топить, и воду носить, и обед стряпать?

— Я у батюшки без матушки жила. Я все умею.

— А умеешь ты прясть, ткать и вышивать?

Вспомнила Настенька о подарках, что богини подарили.

— Умею, — говорит.

— Ступай тогда, — хозяйка говорит, — на кухню людскую.

 

 

Стала Настенька работать и служить на чужом богатом дворе. Руки у Настеньки честные, усердные — всякое дело ладится у ней. Хозяйка глядит на Настеньку да радуется: не было еще у нее такой услужливой, да доброй, да смышленой работницы; и хлеб Настенька ест простой, запивает его квасом, а чаю не просит. Похвалилась хозяйка своей дочери:

— Смотри, — говорит, — работница какая у нас во дворе: покорная да умелая и на лицо ласковая!

Посмотрела хозяйкина дочь на Настеньку.

— Фу! — говорит. — Пусть она ласковая, а я, зато краше ее, и я телом пышнее и в волосах моих огонь переливается, а в ее волосах лишь солома отражается!

 

Вечером, как управилась с хозяйскими работами, села Настенька прясть. Села она на лавку, достала серебряное донце и золотое веретенце и прядет. Прядет она, из кудели нитка тянется — нитка не простая, а золотая. Прядет она, а сама глядит в серебряное донце и чудится ей, что видит она там своего Ясна Сокола: смотрит он на нее, как живой на свете. Глядит Настенька на него и разговаривает с ним:

— Суженый мой, Соколичек, зачем ты оставил меня одну, плакать по тебе? Это на сестер моих неразумных, затмение нашло, что разлучили нас, кровь твою пролили.

А хозяйкина дочь вошла в ту пору в людскую терема, стоит поодаль, глядит и слушает.

— О ком ты горюешь, девица? — спрашивает она. — И какая у тебя забава в руках?

Настенька говорит ей:

— Горюю я о своем суженом — Ясном Соколе. А это я нить пряду, полотенце Соколику буду вышивать. Было бы ему, чем поутру белое лицо утирать.

— А продай мне свою забаву! — говорит хозяйкина дочь. — Ан у меня-то муж мой, тоже Ясный Сокол, и я ему то же нить спряду.

Посмотрела Настенька на хозяйкину черноокую дочь, остановила свое золотое веретенце и говорит:

— У меня забавы нету, у меня работа в руках. А серебряное донце золотое веретенце не продается: мне добрая бабушка его подарила.

Обиделась хозяйкина дочь: не хотелось ей золотое веретенце из рук своих выпускать.

— Если не продается, — говорит, — давай тогда мену делать, я тебе тоже какую-нибудь вещь подарю.

— Подари, — сказала Настенька, — дозволь мне на твоего мужа Ясна Сокола хоть раз одним глазком взглянуть! Может он чем, мне моего Соколика напомнит!

Хозяйская дочь подумала, встряхнула водопадом огненных волос и согласилась.

— Изволь, девица, — говорит, — давай мне твою забаву.

 

 

Взяла она у Настеньки серебряное донце золотое веретенце, а сама думает: «Покажу я ей мужа Ясна Сокола ненадолго, ничего с ним не станется. Дам ему сонного зелья, а через это золотое веретенце мы с матушкой вовсе озолотимся!»

 

К ночи воротился из поднебесья Ясный Сокол; обратился он в доброго молодца и сел ужинать в семействе: теща-хозяйка да Ясный Сокол с женою.

Хозяйская дочь велела позвать Настеньку: пусть она служит за столом и на Ясна Сокола глядит, как уговор был. Настенька явилась, служит она за столом, кушанья подает и с Ясна Сокола глаз не сводит. А Ясный Сокол сидит, словно нету его. Не узнал он Настеньки: истомилась она путем-дорогою, идучи к нему, и от печали по нему изменилась в лице, тут еще и жена в питье зелья разные добавила.

 

Отужинали хозяева, встал Ясный Сокол и пошел спать в свою горницу.

Настенька и говорит тогда молодой огневласой хозяйке:

— Мух во дворе много летает. Пойду-ка я к Ясному Соколу в горницу, буду от него мух отгонять, чтоб спать ему не мешали.

— А пусть ее идет! — сказала старая хозяйка.

Молодая хозяйка опять здесь подумала.

— Ан нет, — говорит, — пусть обождет.

А сама пошла вслед за мужем, дала ему на ночь сонного зелья выпить в питье и воротилась. «Может, — рассудила хозяйская дочь, — у работницы еще какая забава на такую мену есть!»

— Иди теперь, — сказала она Настеньке. — Иди, мух от Ясна Сокола отгоняй!

 

Пришла Настенька к Ясному Соколу в горницу и позабыла про мух. Видит она: спит ее сердечный друг непробудным сном. Смотрит на него Настенька — не насмотрится. Наклонилась к нему близко, одним дыханьем с ним дышит, шепчет ему:

— Проснись, суженый мой Ясный Сокол, это я к тебе пришла; я семь пар сапог железных истоптала, семь хлебов железных изглодала!

 

 

А Ясный Сокол спит непробудно, он глаз не открывает и не молвит слова в ответ. Приходит в горницу жена Ясна Сокола — хозяйская дочь — и спрашивает:

— Отгоняла мух?

— Отгоняла, — Настенька говорит. — Они в окно улетели.

— Ну, иди спать в людскую.

 

На другой день, как поделала Настенька всю хозяйскую работу, взяла она серебряное блюдечко и катает по нем золотым яичком: покатает вокруг — и новое золотое яичко скатывается с блюдечка; покатает другой раз вокруг — и опять новое золотое яичко скатывается с блюдечка. Увидела хозяйская дочь.

— Ужели, — говорит, — и такая забава есть у тебя! Продай мне ее, либо я тебе мену, какую хочешь, дам за нее.

Настенька говорит ей в ответ:

— Продать не могу, мне добрая бабушка это в подарок дала, и я тебе даром блюдечко с яичком отдам. На-ко, возьми!

Взяла подарок хозяйская дочь и обрадовалась:

— А может, и тебе что нужно, Настенька? Проси, чего хочешь.

Настенька и просит в ответ:

— А мне самое малое и нужно. Дозволь опять от Ясна Сокола мух отгонять, когда ты почивать его уложишь.

— Изволь, — говорит молодая хозяйка.

А сама думает: «Чего с мужем станется от поглядки чужой девицы! Да и спать он будет от зелья, глаз не откроет, а у работницы, может, еще какая забава есть!»

 

К ночи опять, как было, воротился Ясный Сокол из поднебесья, оборотился он в доброго молодца и сел за стол ужинать со своим семейством. Жена Ясна Сокола позвала Настеньку прислуживать за столом, кушанья подавать. Настенька кушанья подает, чашки ставит, ложки кладет, а сама глаз с Соколика не сводит. А Финист глядит и не видит ее — не узнает ее его сердце.

 

Опять, как было, дала хозяйская дочь своему мужу питье с сонным зельем, и спать его уложила. А работницу Настеньку послала к нему и велела ей мух отгонять. Пришла Настенька к Ясному Соколу, стала звать его и плакать над ним, думала — нынче он пробудится, взглянет на нее и узнает Настеньку. Долго звала его Настенька и слезы со своего лица утирала, чтоб они не упали на белое лицо суженого и не смочили его. А Ясный Сокол спал, он не пробудился и глаз своих не открыл в ответ.

 

 

На третий день Настенька справила всю хозяйскую работу, села на лавку в людской, вынула золотое пялечко и иголочку. Держит она в руках золотое пялечко, а иголочка сама по полотну вышивает. Вышивает Настенька, сама приговаривает:

— Вышивайся, вышивайся, мой красный узор, вышивайся для суженого моего, для Ясна Сокола, было бы ему на что любоваться!

 

Молодая хозяйка неподалеку ходила-была; пришла она в людскую в тереме, увидела в руках у Настеньки золотое пялечко и иголочку, что сама вышивает. Зашлось у нее сердце завистью и алчностью, и говорит она:

— Ой, Настенька, душенька, красная девица! Подари мне такую забаву, либо что хочешь, в обмен возьми! Золотое веретенце есть у меня, пряжи я напряду, холстины натку, а золотого пялечка с иголочкой у меня нету — вышивать нечем. Если в обмен не хочешь отдавать, тогда продай! Я цену тебе дам!

— Нельзя! — говорит Настенька. — Нельзя золотое пялечко с иголочкой ни продавать, ни в обмен давать. Их мне самая добрая, самая красивая Богиня даром дала. И я тебе их даром отдам.

Взяла молодая хозяйка пялечко с иголочкой, а Настеньке ей дать нечего, она и говорит:

— Приходи, коли хочешь, от мужа моего, Ясна Сокола, мух отгонять. Прежде ты сама просилась.

— Приду уж, так и быть, — сказала Настенька.

 

После ужина молодая хозяйка сначала не хотела давать Ясному Соколу сонного зелья, а потом раздумалась и добавила того зелья в питье: «Чего ему глядеть на девицу, пусть спит!» Пошла Настенька в горницу к спящему Ясному Соколу. Уже не стерпело теперь ее сердце. Припала она к его белой груди и причитает:

— Проснись-пробудись, суженый мой, Ясный мой Соколичек! Я через семь Земель небесных пешей прошла, через небеса Сварожьи пролетала, к тебе идучи! Сама смерть уморилась ходить со мной по Землям небесным, семь пар железных сапог ноги мои износили, семь железных хлебов в небесах я изглодала. Встань-проснись, суженый мой, Соколик! Сжалься ты надо мной!

 

А Ясный Сокол спит, от зелья чужеземного, ничего не чует, и не слышит он голоса Настеньки. Долго Настенька будила Ясного Сокола, долго плакала над ним, а не проснулся он, крепко было зелье жены. Да упала одна горячая слеза Настеньки на грудь Ясного Сокола, а другая слеза упала на его лицо. Одна слеза обожгла сердце Соколику, а другая открыла ему глаза, и он в ту же минуту проснулся.

— Ах, — говорит, — что меня обожгло!

— Суженый мой. Ясный Сокол! — отвечает ему Настенька. — Пробудись ко мне, это я пришла! Долго-долго я искала тебя, много железа я о Небеса и о Земли истерла! Не стерпели они дороги к тебе, а я стерпела! Третью ночь я зову тебя, а ты спишь, ты не пробуждаешься, ты на голос мой не отвечаешь! Сохранила я твой подарочек!

 

 

Показала она ему тут коробочку, в котором лежало серое перышко. И тут узнал Ясный Сокол свою Настеньку, красную девицу. И так он обрадовался ей, что от радости сперва слова молвить не мог. Прижал он Настеньку к груди своей белой и поцеловал в уста сахарные. А, очнувшись, привыкши, что Настенька с ним, он сказал ей:

— Если бы сейчас стала ты сизой голубкой, моя верная красная девица, то улетели бы мы с тобой прочь отсюда!

 

Тут достала Настенька ленточку многоцветную, подарочек Тарха Перуновича, вплела ее в свою косу русую и в ту же минуту обратилась Настенька в голубку, а суженый ее обратился в Сокола. Улетели они в ночное поднебесье и всю ночь летели рядом, до самого рассвета. А когда они летели, Настенька спросила:

— Сокол, Сокол, а куда ты летишь, ведь жена твоя соскучится!

Финист-Сокол послушал ее и ответил:

— Я к тебе лечу, красная девица. А кто мужа меняет на веретенце, на блюдечко, да на иголку, той жене мужа не надо и та жена не соскучится.

— А чего же ты женился на такой жене! — спросила Настенька. — Воли твоей не было?

— То видать не воля моя была, а зелье чужеземное да приворотное, от него и судьбы и любви не было.

И они полетели далее рядом друг с другом.

 

Возвращение на Мидгард-Землю

 

А на рассвете опустились они на землю возле небесной колесницы Тарха Перуновича. Взял Сокола с голубкой Даждьбог на колесницу небесную, и доставил прямо на Мидгард-Землю. Полетели они над родимой землей, к родным краям, а как прилетели к знакомому лесу, поглядела Настенька вокруг; видит она — терем ее родителя во скуфе лесном стоит, как прежде был. Захотела Настенька увидеть отца-родителя, и тут же обратилась она в красную девицу. А Ясный Сокол ударился о сыру землю и сделался перышком.

 

Взяла Настенька перышко, спрятала его к себе на грудь, за пазуху, и пришла к отцу.

— Здравствуй, дочь моя меньшая, любимая! Я думал, что тебя и на свете Сварожьем нету. Спасибо, что отца-родителя не забыла, в родной скуф воротилась. Где была так долго, чего под отчий кров не спешила!

— Прости меня, милый батюшка. Так нужно мне было.

— Что ж, нужно так нужно. Спасибо, что нужда прошла.

 

 

А случилось это на праздник Триглава, и в округе большое торжище открылось. Собрался наутро отец на торжище ехать, и старшие дочери с ним едут подарки себе выбирать. Отец и меньшую дочь позвал, Настеньку. А Настенька и отвечает:

— Батюшка, — говорит, — я с дороги притомилась, и надеть мне нечего на себя. На торжище, чай, все нарядные будут.

— Я там тебя, Настенька, обряжу, — отвечает отец. — На торжище, чай, торг большой.

А старшие сестры говорят младшей:

— Надень наши уборы, у нас лишние есть.

— Ах, сестрицы, спасибо вам! — говорит Настенька. — Мне ваши платья не по кости! Да мне и в родных стенах хорошо.

— Ну, будь по-твоему, — говорит ей отец. — А что тебе с торжища привезти, какой подарок? Скажи, отца не обижай!

— Ах, батюшка, ничего мне не надобно, все у меня есть! Недаром я далеко была и в дороге утомилась.

 

Отец со старшими сестрами уехал на торжище. В ту же пору Настенька вынула свое перышко. Оно ударилось об пол и сделалось прекрасным добрым молодцом, Ясным Соколом, только еще прекраснее, чем он был прежде. Настенька удивилась да от счастья своего ничего не сказала. Тогда сказал ей Соколичек:

— Не дивись на меня, Настенька, это я от твоей любви таким стал.

— Я хоть и дивлюсь, — сказала Настенька, — да для меня ты всегда одинаков, я тебя всякого люблю.

— А где родитель твой батюшка?

— На торжище уехал, и сестры с ним старшие.

— А ты чего, Настенька моя, не поехала с ними?

— У меня суженый есть, Ясный Сокол. Мне ничего на торжище не надо.

— И мне ничего не надо, — сказал Финист. — Да я от твоей любви богатым стал.

 

Обернулся Соколик от Настеньки, свистнул в окошко. Сейчас явилась на зов его колесница золотая расписанная, а три белых коня гривы свои до земли распустили. Нарядились они, сели в тройку, кони помчали их вихрем.

 

Приехали они в город на торжище, а торжище только открылось, все богатые товары и яства горою лежат, а люди еще едут в дороге. Соколик приобрел на торжище все товары, все яства, что были там, велел их обозами везти во скуф лесной, к родителю Настеньки. Одну только мазь колесную он не стал брать, а оставил ее на торжище. Он хотел, чтобы все миряне, какие приедут на торжище, стали гостями на его свадьбе и скорее ехали к нему. А для скорой езды им мазь нужна будет.

 

Поехали Ясный Сокол с Настенькой во скуф лесной. Едут они быстро, коням белогривым воздуха от ветра не хватает. На половине дороги увидела Настенька своего батюшку и старших сестер. Они еще на торжище ехали и не доехали. Настенька велела им ворочаться ко двору, на свадьбу ее с Ясным Соколом из чертога Финиста.

 

А через три дня собрался в гости в скуф лесной весь народ, что жил на сто верст в округе; пришел и старый волхв в скуф лесной, он благословил Семейный Союз сына своего с Настенькой, и устроили свадьбу дивную и богатую. В пищу, на свадебном пиру, добавляли масло из серебряной масленочки с золотой крышечкой, что Богиня Несреча подарила, так вкуснее сей пищи, никто и не пробовал. Из муки, что намолола серебряная меленка с жерновами малахитовыми, напекли пряников печатных, так слаще их никто в тех местах и не пробовал. А как заиграла Настенька на гусельках, весь мир плясать-танцевать стал.

 

На той свадьбе прадедушки наши и прабабушки были, долго они пировали, жениха и невесту величали, с весны до зимы не разошлись бы, да настала пора убирать урожай, хлеб осыпаться начал; оттого и свадьба закончилась, и на пиру гостей не осталось. Свадьба закончилась, и свадебный пир гости позабыли, а верное любящее сердце Настеньки навсегда запомнилось в Родах славянских да на родной Мидгард-Земле.

 

 

 

Источник Жизни, Сказы