Никто не хочет разрухи в головах: Граждане России выбирают Штирлица и профессора Преображенского в президенты


Фото: : DanitaDelimont/imagebroker/Ariane Lohmar /Globallookpress

Булгаковский герой, «не любящий пролетариат», стал ведущим кандидатом в президенты от россиян средних лет, живущих в крупных городах

Автор:
Холмогоров Егор
У ВЦИОМ очень плохие новости для неокоммунистов и леваков, которые вообразили себя в последние годы настоящими хозяевами общественного мнения в России и, в ещё гораздо большей степени, в мире. Вторую строчку в рейтинге киногероев, на которых должны быть, по мнению граждан России, похожи политические лидеры, занял профессор Филипп Филиппович Преображенский из «Собачьего сердца». Да-да, тот самый, который «не читайте советских газет», «я не люблю пролетариат» и «разруха не в клозетах, а в головах».

Созданный Михаилом Булгаковым как идеальное выражение его отношения к большевистской диктатуре, которое Анна Ахматова охарактеризовала как «великолепное презренье», образ Преображенского стал особенно популярен после выхода в 1988 году фильма Владимира Бортко, где его роль гениально исполнил Евгений Евстигнеев. Противопоставленный хаму и гомункулу Шарикову и партийному прохиндею Швондеру, профессор оказался одним из самых сильных антикоммунистических образов в литературе и кинематографе ХХ века. А «Собачье сердце» стало наглядным пособием на случай, когда коротко и ясно нужно объяснить детям, что такое революционный радикализм и к каким последствиям он приводит и в жизни одного дома, и в жизни целой страны и мира.



Михаил Булгаков. Фото: Russian Look / Globallookpress

Сенсационный результат показал совместный аналитический доклад ВЦИОМ и Центра политической конъюнктуры, решивших изучить политические предпочтения граждан России сквозь призму предпочитаемых киногероев.

Впервые такой проект был осуществлён совместно ВЦИОМ и РОМИР 20 лет назад, в мае 1999 года. Граждан спрашивали о киногероях, которых они хотели бы видеть на посту президента.

Тогда опрос, впрочем, обернулся грандиозной манипуляцией – на первое место опрошенные поставили Петра Первого, на второе – маршала Жукова, на третье – Глеба Жеглова и лишь на четвёртое – Штирлица. Однако журнал «Коммерсантъ. Власть», для которого и делался опрос, попросту отмёл первые три позиции как неподходящие – герои слишком державные, жёсткие и даже жестокие – и выбрал героем обложки Штирлица: умного, аналитически одарённого, при этом решительного, сдержанного, интеллигентного, глубоко законспирированного, при этом мастерски встроенного в чуждую систему, а по родине тоскующего только втайне.

«Коммерсантъ» принадлежал тогда Борису Березовскому, игравшему крупную роль в политических перестановках, связанных с уходом Ельцина. И публикация предсказуемо оказалась частью подготовки общества к пришествию во власть другого разведчика – Владимира Путина. Ассоциировать президента именно с этим героем стало едва ли не общим местом в публицистике. Когда социологи решили вновь провести аналогичный опрос спустя путинское двадцатилетие, лидерство Штирлица с 20% голосов оказалось более чем предсказуемо. По сути, выбор этого ответа означает «такого, как Путин» и соответствует базовому настроению в стране.

А вот 12% у профессора Преображенского оказались довольно неожиданными. По умолчанию наши социологи, публицисты, политики уверены в том, что настроения в стране в последние годы левеют, что ностальгия по социализму является едва ли не всеобщей, особенно усилившейся эта тенденция признаётся после пенсионной реформы 2018 года. На этом фоне логично было бы ожидать, что в верхних строках списка окажется киногерой, которого можно будет так или иначе привязать к принципам «равенства и социальной справедливости».



Памятник профессору Преображенскому и Шарику. Фото: Akimov Igor / Shutterstock.com

Из предложенного списка киногероев (прямо скажем, неполного и однобокого, почему туда не включен сверхпопулярный Жеглов – непонятно) эту идею можно в той или иной степени спроецировать на Данилу Багрова из «Брата», персонажа хоть и не левого, но подходящего для проецирования идей вооружённой справедливости. И Багров и в самом деле занял третье место с 11%, причём в возрастных группа от 18 до 34 лет он лидирует с внушительным результатом в 31% поддержки.

Но вот приоритет профессора Преображенского с 12% голосов, притом что этот герой является ярчайшим антиподом всех «левых» идей – равенства, принудительного перераспределения материальных благ, «близости к простому человеку», может показаться загадкой.

Посмотрим, какие социальные группы стоят за профессора. Прежде всего – это жители столиц и городов-миллионников, то есть той самой «бюргерской» социальной среды, представителем которой нарисован профессор. Наивысшей является его поддержка в группах от 35 до 59 лет, то есть среди тех, чья молодость пришлась на годы, когда вышел знаменитый фильм, ставший своего рода откровением. Именно эти группы стоят за профессора, так же как старшее поколение стоит за Штирлица, а младшее – за Данилу. Отчасти это чисто поколенческое явление, каждому близок тот фильм, который соответствует его эпохе. Но, конечно, дело гораздо глубже. Преображенский и в самом деле выражает для многих, прежде всего для горожан средних лет, которые принадлежат или хотели бы принадлежать к среднему классу, саму суть их жизненной позиции.



Герой фильмов «Брат» и «Брат-2» Данила Багров. Фото: Artic_photo / Shutterstock.com

Суть философии Филиппа Филипповича Преображенского в том, что каждый должен заниматься своим делом, которым он умеет заниматься, получать за это дело достойную плату и иметь гарантии неприкосновенности своей собственности.

Человеку, который пахал всю жизнь (а чтобы стать профессором медицины, нужны были годы и годы жизни в режиме «раб на галерах») и добился определённых результатов, очень важно, чтобы он мог эти результаты сохранить, передать их по наследству. Чтобы никто и никогда не пришёл его «уплотнять», по-простому грабить, выкрикивая «отнять и победить» и «помощь рабочим Германии».

Булгаков отразил в Преображенском мироощущение этого ограбленного революцией городского сословия России, жизнь которого швондеры, манипулирующие шариковыми, превращают в ад, ссылаясь на мнимо объективные исторические обстоятельства.

Именно этому и посвящён знаменитый монолог Преображенского о разрухе. Советская власть в 1920-е годы, когда создавалась повесть, непрерывно «боролась с разрухой» и ради этого грабила, убивала, закручивала гайки, манипулировала и громко отчитывалась о своих победах. При этом очень не любила главного вопроса – а кому, собственно, мы вообще обязаны тем, что вместо динамично развивавшейся страны мы получили гражданскую войну и разруху? Преображенский напомнил, каков механизм этого явления:

Что такое эта ваша разруха? Старуха с клюкой? Ведьма, которая выбила все стекла, потушила все лампы? Да её вовсе и не существует. Что вы подразумеваете под этим словом? Это вот что: если я, вместо того чтобы оперировать каждый вечер, начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха. Если я, входя в уборную, начну, извините за выражение, мочиться мимо унитаза и то же самое будут делать Зина и Дарья Петровна, в уборной начнётся разруха. Следовательно, разруха не в клозетах, а в головах.

Почему Преображенский оказался социально резонирующим персонажем именно сегодня? Да потому, что за прошедшие тридцать лет в России (особенно в крупных городах и тем более в столицах) образовалась достаточно внушительная прослойка людей, которым есть что терять. Они своими усилиями и своим трудом состоялись в жизни, кое-что накопили, вырастили детей, и они не хотят, чтобы достигнутые ими результаты пали жертвой очередного социального дефолта – со стороны власти или со стороны всевозможных радикалов и социальных демагогов. «Почему убрали ковёр с парадной лестницы? М? Что, Карл Маркс запрещает держать на лестнице ковры? Где-нибудь у Карла Маркса сказано, что второй подъезд дома на Пречистенке нужно забить досками, а ходить кругом, вокруг, через чёрный вход?»


«Собачье сердце» вообще удивительная вещь, посвящённая критике не только советской власти, но и всякому воинствующему радикализму – якобинскому ли, большевистскому или на наших глазах поглощающему Запад радикально левацкому толерантно-феминистскому... Некоторые цитаты сегодня звучат даже острее, чем сто лет назад.

– Во-первых, мы не господа.
– Во-первых, вы мужчина или женщина?
– Какая разница, товарищ? Я женщина...
– Сейчас ко мне вошли четверо – среди них одна женщина, переодетая мужчиной, двое мужчин, вооружённых револьверами, – и терроризировали меня!

Спору нет, Преображенский – персонаж неоднозначный. Не случайно ведь это он создаёт Шарикова – дореволюционная интеллигенция была более всех виновна в падении монархии и торжестве большевизма. Однако отсюда совсем не следует, что на стороне шариковщины – историческая правота. Напротив, реакции Преображенского – это реакции нормального человека на социальное сумасшествие, уничтожающее его нормальную жизнь. Причём булгаковский профессор, в отличие от профессора Милюкова и прочих, сумел в итоге исправить свою ошибку и «распридумать» Шарикова обратно.

В начале этого года, спрошенный детьми, что такое радикализм и чем плохи идеи всеобщего равенства, я предложил им пересмотреть «Собачье сердце» и ещё раз убедился в том, насколько это замечательный – и по булгаковской литературной основе, и по постановке, и по игре актёров – фильм, который сегодня просто болезненно актуален. Причём эта лента на самом деле совершенно свободна от мнимого социального расизма, в котором её обвиняют нынешние швондеры с YouTube, которым она неприятна тем, что больно бьёт их прямо в собачье сердце.

Это история нормального человека, который не хочет того, чтобы животные и мерзавцы превратили жизнь его и его близких в ад – неважно, под какими лозунгами, будь то помощь пролетариату Германии или же права мужеженщин. Левацкий радикализм снова становится болезнью современного мира. Посмотрим, к примеру, на Чили, сбросившую с себя груз былой «пиночетовщины». Протесты из-за повышения цен на проезд в метро привели... к сожжению поездов метро прямо на станциях, что, конечно, блистательно скажется на экономической эффективности метрополитена и удешевлении перевозок.

Если на фоне этого мирового леваческого безумия у нас и впрямь существует «запрос на Преображенского», то есть установка на умную, скептичную социальную нормальность и защиту своего состояния, значит, социально-психологическое состояние нашего общества всё-таки несколько более здорово, чем мы обычно думаем, и в новое издание шариковщины мы, вслед за остальным миром, не скатимся. Пусть поют на общих собраниях без нас.