«…Однообразная застройка из темно-красных семиэтажек с широкими окнами прямой линией тянулась по направлению к серебристому куполу местного торгового центра. Аккуратные дома, выгнанные строительными роботами меньше чем за два месяца круглосуточной работы. Чистые улицы, никакой грязи, мусорных баков, рваных клочков бумаги и пластика. Транзы, особенно те, кто вырос в условиях, где за каждый метр пригодной для жизни площади приходилось бороться, умели ценить простор и чистоту. Белые рамы окон были уставлены яркими цветами. Наверняка настоящими. Родичи на Меркурии наверняка тихо завидовали этим островкам зелени, за которыми заботливо ухаживали их хозяева. Общественного транспорта здесь не было. Частных средств передвижения тоже. Работающее население делилось на тех, кто каждый день ездил в порт и на тех, кто держал магазины в тех самых Галереях. И тем и другим личные автомобили не были нужны, они ездили туда спецрейсами местного метро.



На улице уже появились люди…
Дверь открылась, и из нее вышел транз, одетый в легкую бежевую куртку и черные широкие брюки. В руках у него ничего не было. Он отошел от дома, повернулся к дому и помахал рукой кому-то. Сейджер посмотрел на дом. На третьем этаже ему махали в ответ. Молодая мама и дочка лет шести. Транз резко развернулся, и чуть не столкнулся с Сейджером. Транз хотел было что-то произнести, но успел только раскрыть рот. Очевидно, он не так часто видел в своем районе «чистых людей»…
…Кожа транза имела светло-желтый оттенок, но не такой, какой был у азиатов, живших в южной части города. Цвет был неестественным, и вначале это воспринималось подсознательно, что-то внутри говорило «так не должно быть…». Приглядевшись, можно разглядеть не только эту неестественность, но и странную шероховатость кожи и небольшие серебристые точки, которые обрамляли рот, глазницы, ноздри и уши. Тоже самое было и на руках. Серебристые пунктиры шли от ногтей через пальцы и терялись в рукавах куртки. Само лицо и руки были немного припухлые. Подсознание фиксировало все эти детали, и древняя генная память сигнализировала «чужой, чужой, чужой», заставляя сгруппироваться, готовясь к удару в ответ. Что было не так в этом человеке. С цветом его кожи и этими серебристыми точками, блестевшими на теле. Потом, подавив первобытный импульс при виде «чужого», сознание начинало трезво оценивать обстановку.
Шелтер. Это была не кожа, это был шелтер. Можно было впаять себе в башку два десятка самых модных имплантатов, заменить кости на титановые спицы и продублировать все жизненоважные органы, но при этом остаться хомосом. Достаточно было одеть это и навсегда стать трансгуматом. Транзом.
Адаптируясь к новым условиям жизни в космосе и на поверхностях планет, где скафандры и спецкостюмы были такой же повседневной необходимостью, как и чистое нижнее белье, человек изобрел новый класс устройств. Шелтер совмещал в себе функции скафандра, кибернетического интерфейса и переходной системы, которая позволяла подключать напрямую к другим механизмам и аппаратуре, расширявшими возможности хрупкого биологического тела. Шелтер состоял из защитной оболочки, позволявшей переносить температуры и радиацию, которые были гибельны для обычного углеводородного тела, системы вентиляции и отвода продуктов жизнедеятельности, сети датчиков, которые были сращены с рецепторами на коже, зрительными и другими нервами, всем тем, что отвечало за подачу сигнала в головной мозг. Основной составляющей шелтера был персональный компьютер, имплантированный в головной мозг и отвечавший за все основные функции этого индивидуального скафандра. Помимо всего прочего он управлял роем нанороботов, циркулировавшими по микрососудам, которые следили за состоянием «основного тела» и целостностью всей системы и при необходимости сигнализировавшей о том, что что-то не так. При необходимости на этот первичный скафандр можно было «одеть» другие шелтеры. За более чем семьдесят лет развития этой технологии был порожден широкий спектр приспособлений. За считанные часы, одев на себя с десяток таких скафандров, человек превращался в автономный космический корабль, способный осуществить рейс с земной орбиты на орбиту Урана или в управляющий элемент комплексной технологической линии, продлевая возможности опорно-двигательной и мышечной системы практически до бесконечности…»

<...>

«…Их было трое. Трое детей в возрасте между четырьмя и пятью годами. Самый интересный возраст. Они уже понимают, что происходит, им уже есть что сказать, и они пока еще не научились осознанно пакостить.

Родителей не было видно, да и зачем выходить из дому, если в районе несет службу лучшая внутренняя полиция мегаполиса. Дети играли. Окруженные кучей игрушек, среди которых преобладали трансформеры и тяжелая строительная техника, дети пытались построить что-то из песка. Белобрысый мальчонка, самый рослый из всех троих, был заводилой в этом деле. Он руководил всем сразу, распоряжаясь техникой и ресурсодобычей. Сейчас как раз шел процесс сгребания песка от стенок песочницы к ее центру. В центре уже была порядочная горка, с которой уже начали возиться чернявый мальчик поменьше и рыженькая девочка.

На теле белобрысого уже были видны следы первых операций. Транзы начинали делать операцию после того, как ребенок миновал рубеж пяти лет. Нижний возрастной предел, до которого было опасно проводить первые вживления. И дело было не только в физиологии растущего тела, а в психологии ребенка. Формирующаяся психика ребенка могла быть необратимо повреждена ранним погружением в шелтер.

Шелтер защищал от радиации, высоких и низких температур, а также от перепадов их, от агрессивных сред и многих других напастей. Но за все нужно платить. За безопасность существования за пределами Земли и за возможности расширять возможности своих тел, транзы платили потерей чувствительности. Защитная оболочка покрывала все тело, включая все полости – рот и горло, ноздри, уши, анус. У мужчин член также был облечен шелтером, а у женщин вагина была покрыта защитной оболочкой до самой матки. Защитная оболочка шелтера перекрывала все рецепторы, отвечавшие за вкусовые, тактильные и обонятельные ощущения. Датчики нейросистемы шелтера, отвечавшие за эти сигналы, едва компенсировали десятую долю информационного потока, который давали рецепторы кожи и слизистых. Зрение и слух оставались такими же как и нормальных людей, но тактильный канал был перекрыт почти наглухо. И в этом была одна из самых больших проблем трансгуматов. Человеческий мозг, продукт эволюции, продолжавшейся сотни миллионов лет, нуждался в той информации, которую ему несли сотни тысяч рецепторов. Перекрыв этот канал, человек нарушал нормальную работу мозга. И это была непросто информационная диета. Этот фактор качественно менял мировосприятие человека.

Выходов было несколько. Самым старым и испытанным была симуляция сигнала. В виртуальности транз добирал все то, что не мог добрать в реальном мире – дуновение ветра, теребящего волосы, запаха горелых осенних листьев, прикосновение теплой океанской волны на закате. Сигнал шел прямо на головной мозг, минуя периферийную нервную систему.

Но все это подходило для людей зрелых, со сформировавшимся телом и психикой. Заключать в шелтер ребенка было чревато тем, что из него мог вырасти психически неполноценный человек. Отсутствие материнской ласки, прикосновений и поглаживаний, необходимых в первые месяцы и годы жизни, приводило к тому, что дети вырастали эмоционально недоразвитыми, холодными и жестокими даже по отношению к своим соплеменникам, не говоря уже о тех, кто «жил на поверхности». Поэтому единственно, что не было покрыто защитной оболочкой у женщин-транзов - внутренние стороны ладоней. Только после сорока стандартных лет на них накладывали перчатки.

Процесс воспитания нового поколения, долгий и сложный у хомосов, у транзов усложнялся «шелтер-фактором». Облечение в шелтер шло несколькими этапами и растягивалось на несколько лет.

Первым этапом шло вживление переходников между внешними рецепторами и системой датчиков нейросистемы шелтера. При этом само тело еще два-три года оставалось открытым. Потом формировали первый слой защитной оболочки. Слой тонкий и мало от чего действительно защищавший. Но он был первым шагом в адаптации к миру, в котором все представляет опасность. Это было началом познания этого мира, такого как он есть и привыкание к тому, что всю жизнь придется прожить в скафандре, который почти невозможно отделить от тела. Если ребенок рождался на орбите или планетарной базе, его вывозили в открытые зоны и показывали ваккум космоса или шахты глубоких месторождений. Детей вывозили туда, чтобы показать, зачем с ними сделали это. Для родителей-транзов это был самый болезненный период в детском воспитании. Беззаботное детство у детей-транзов заканчивалось раньше, чем у их сверстников на Земле. После адаптации к первому слою накладывался основной защитный слой шелтера. Все это делалось еще до того, как начинался период полового созревания. После первых поллюций у мальчика и первой менструации у девочки в затылочную часть имплантировался персоник. Внутренняя система микрососудов наполнялась нанороем. После этого молодой транз становился полноценным членом общества.

Шелтер можно было снять. Несколько недель беспрерывных операций, в ходе которых нейросистема транза отделялась от «родной» нервной системы человека, последующие ванны, массаж, иглоукалывание, активизировавшее рецепторы, и многое другое. Но на такую операцию решались единицы. Транз, снявший шелтер, считался отступником и никогда больше не мог быть членом сообщества. В социуме хомосов такой отступник приживался годами и безо всякой надежды на то, что он станет там своим. Но это было не самое страшное, в конце концов, были способы скрыть прошлое и найти место, в котором никто не будет знать, кем был несколько лет назад.

Главной причиной было то, что сознание, привыкшее к шелтеру, иногда не выдерживало. Новые ощущения и одновременно с этим – ограничение тех возможностей, которые были доступны когда «кора» была на тебе. Психологическая адаптация была самой главной проблемой. Процент, снявших шелтер, и нашедших в себе силы начать новую жизнь, был невелик. Чаще всего такого обращенного ждали фобии, комплексы и расстройства психики, которые плохо корректировались даже активным вмешательством гейткиперских бустеров. Для тех же, кто с детства носил шелтер, процент обращенных был еще меньше…»