//Максим Дунаевский//

Среда, 16 Января 2013 г. 00:28 + в цитатник

Цитата сообщения ЕЖИЧКА

Прочитать целиком В свой цитатник или сообщество!

=Альбом Максима Дунаевского=

(475x67, 36Kb)

Максим: «История знакомства моих родителей довольно забавна. Отец, Исаак Дунаевский, в то время руководил Ансамблем песни и пляски ДК железнодорожников. Коллектив тогда был популярен, стоял в одном ряду с ансамблем Александрова, очень много выступал и у нас, и за рубежом. Не помню точно – то ли на просмотр к отцу пришла молодая балерина, то ли он сам решил сходить на концерт ансамбля Александрова, где работала мама, не суть важно. Он сидел в зале, а она, Зоя Пашкова, танцевала. Маме тогда исполнилось девятнадцать лет, и она была безумно красива. Когда выступление закончилось, сраженный папа послал ей записочку, где сравнил ее с солнышком. А мама действительно, особенно когда улыбалась, источала солнечный свет. Она показала записочку своим девчонкам, и те просто в обморок попадали – надо же, в Зою влюбился знаменитый Дунаевский! Конечно, мама не устояла! Роман перерос в любовь.

Папа вспоминается мне энергичным человеком с очень юморным нравом. Его всегда окружало множество людей – не всегда нужных и искренних, как выяснилось потом. Папа по-настоящему любил жизнь! Многие просят рассказать о его таланте, об истоках его мажорных песен. А это как раз шло из его характера! У папы было радостное мироощущение. Наверняка ему присущи были и стрессы, и депрессии, из его писем это видно. Но он, как и многие, искренне верил, что все в стране происходит так, как надо, и впереди у нас светлое будущее».
Тайны тихого дома
– Почему потребовалось спецпостановление правительства СССР, чтобы зарегистрировать вас? Знаменитый и влиятельный Дунаевский мог бы пойти в загс и оформить собственное отцовство…
Максим: «Не мог. В то время женатым людям не регистрировали детей, рожденных вне брака. А папа был женат. Хотя с той семьей он давным-давно не жил, все знали, что его жена – Зоя Пашкова. Мама не была его любовницей в привычном понимании этого слова. Папа с ней везде открыто появлялся. Пятнадцать лет, с 1940-го до 1955-го, они жили как муж и жена. Я появился в 1945-м. И на протяжении всего этого времени я знал и чувствовал, что у меня есть папа. Но тем не менее он не был разведен. Наверное, так сложилось по многим причинам. Во-первых, виноваты чисто человеческие слабости – мужчины ведь трусы и часто боятся идти на решающие шаги. Во-вторых, пугало осуждение партийной элиты, в то время надо было поддерживать хотя бы видимость моральной устойчивости. Тем более что папа был членом Верховного Совета и занимал ведущие посты в Союзе композиторов…
Я видел постановление Совета Министров СССР, согласно которому меня официально признали сыном Исаака Дунаевского. Этот документ был нужен не только для того, чтобы дать мне фамилию, но и для того, чтобы я мог вступить в права наследства. В 1950 году папа стал председателем жилищного кооператива Союза композиторов на улице Огарева. Я думаю, что он хотел обеспечить жильем нас с мамой. Что он и сделал, увы, не дожив до въезда в нашу новую квартиру полгода. Думаю, если бы он тогда успел, то наверняка бы оформил развод и женился на маме. Кстати, та семья прекрасно знала о существовании нас с мамой и смирилась. Мой старший брат приезжал в гости, привозил игрушки… Но когда отца не стало, они сделали вид, что мама – временная любовница, а я – вообще неизвестно кто. И пытались лишить меня всего. Увы, маме пришлось судиться».
– Кто-то называет Исаака Дунаевского «певцом» советской партии, другие говорят чуть ли не об оппозиции. Каким же был ваш отец?
Максим: «Ничего «партийного» в папе не было. Он не был членом партии, что, кстати, сильно ему повредило. При всей своей огромнейшей популярности папа умер народным артистом РСФСР, а не СССР, хотя заслуживал этого звания гораздо больше, чем многие другие. Словом, обласкан властью он не был, но и в оппозиции не состоял. Аркадий Исаакович Райкин, когда я, болея гриппом, жил в его доме в Ленинграде, говорил мне, что существует некий список шестидесяти выдающихся евреев. Он включал «неприкасаемых» (вроде как составил его сам Сталин), и там значилась фамилия моего отца. Был ли такой документ на самом деле, я не знаю. Так или иначе, музыканты в то ужасное время пострадали гораздо меньше, чем, к примеру, атомщики»…
– Инициатором ваших занятий музыкой стал Исаак Осипович?
Максим: «Конечно, впервые за рояль меня посадил отец. Но, надо заметить, не очень успешно. Мне тогда было лет пять, я позанимался, а потом мне стало скучно. Хотя в пять-шесть лет у меня были свои соображения по части музыки, я охотно импровизировал. Скорее всего мне было просто лень учить чужие произведения, и я сочинял свои. Помню, как однажды разучивал детскую пьеску Чайковского, и на одной из домашних вечеринок папа пригласил меня к роялю: «Покажи моим друзьям, чего ты добился». Вместо того чтобы сыграть эту пьеску, я исполнил только начало (больше не помнил), а все остальное доимпровизировал сам. Я помню хохот всех присутствующих и папины слова: «Ну наглый у меня сын – фантазирует на тему Чайковского!» Так что композиторские способности были, а усидчивость отсутствовала.
Когда я пошел в обычную школу, занятия музыкой прервались. То есть они продолжались, конечно, но через пень-колоду, так как я воспылал любовью к спорту. А мне нельзя было заниматься даже физкультурой, потому что в семь лет мне поставили диагноз – порок сердца. Среди профессоров-кардиологов в то время просто модная тенденция сложилась – почему-то в большом количестве у детей начали выявлять порок сердца. Как впоследствии рассказывали мне друзья-врачи, виной тому было не совсем точное диагностирование – возрастной шумок в сердце принимали за серьезную болезнь. Так вот, в связи с этим мне на два года запретили любые физические нагрузки. И, естественно, мне сразу ужасно захотелось стать спортсменом! Я тайно поступал в секции, но там требовали медицинскую справку, которой у меня, разумеется, не было. Тянул сколько мог – два-три месяца, а потом меня из секции выгоняли. Тогда я шел в другую секцию… Таким образом я одолел несколько видов спорта. Отличился я в беге на короткие дистанции, в прыжках в высоту и в баскетболе. Кроме того, как и все мальчишки, играл в футбол, хоккей. Позже увлекся теннисом и по сей день постоянно играю.
К музыке я вернулся, увы, только после смерти папы. Но спорту я по сей день очень благодарен. Продолжал бы заниматься, может, стал бы выдающимся спортсменом!»
Откровенные полароидные снимки
– Увлечение театром, наверное, вам привила мама?
Максим: «В связи с большой занятостью родителей (а папа был настолько загружен, что спал по четыре-пять часов в день) мной занимались няни, гувернантки. Мама после ансамбля Александрова ушла в Театр оперетты, который тоже считался «вотчиной» моего отца – ведь оперетты, музыку к которым писал Дунаевский, неизменно собирали аншлаги. Поэтому для меня это был «папин» театр. Я часто бывал там и надышался запахом кулис так, что навсегда полюбил эту атмосферу. Я влюблялся в опереточных актрис с пяти лет. Особенно меня поразили красавицы Евдокия Лебедева и Татьяна Санина. Я носил с собой их фотографии и, когда ложился спать, клал их под подушку. На них были направлены все проявления моей ранней сексуальности. Санина – до сих пор гениальнейшая прима Театра оперетты, несмотря на преклонный возраст, держит форму и является очень красивой женщиной. Кстати, не так давно я признался ей в своей детской страсти, и она очень веселилась».
– А фотографии, которые вы хранили под подушкой, кто-то обнаруживал?
Максим: «И мама, и няня. Но никаких репрессий для меня не последовало. Я играл сценки из оперетт, в которых участвовали мои любимые актрисы, и чувствовал себя сопричастным».
– Вас называют патологически влюбчивым человеком.
Максим: «Не сказал бы. Ни количество браков, ни количество женщин не говорят о том, что человек влюбчив. В молодом возрасте скорее сказывается желание «ударить по площадям», то есть покорить как можно больше сердец. Про себя я этого сказать не могу. Я не донжуан. В другом случае огромное количество возлюбленных у мужчины появляется от комплекса неполноценности – когда надо самому себе постоянно доказывать свою состоятельность. Это тоже вроде бы не про меня. Я часто женился не потому, что часто влюблялся. Напротив… Мама даже говорила: «Ты знаешь, что ты не умеешь любить? Ты, видимо, не способен… Ты за любовь или влюбленность принимаешь что-то другое». Вероятно, она права – большое количество браков и женщин скорее говорит о том, что ни влюбленности, ни тем более любви не было.
Возможно, по-настоящему я любил в своей жизни раза два. И, возможно, второй раз – это то, что происходит со мной сейчас. Почему я все время повторяю слово «возможно»? Потому что с Мариной мы вместе всего шесть лет. Но что бы ни произошло, мне не хочется терять мою жену и мою семью. Даже мысли такой не возникает. А раньше эта мысль возникала всегда. На каком-то этапе семейной жизни мне думалось: да, что-то опостылело, что-то надоело, хочется что-то в жизни поменять. Теперь я уже знаю, что вовсе не обязательно менять жену! Можно, если уж очень хочется, поменять место жительства, это даже полезно».
– Каким был ваш первый брак?
Максим: «Обычным «зеленым» браком, где за любовь принимается увлечение девушкой. Глаза горят, и кажется, что надо непременно и срочно жениться! Через такое, думаю, многие проходят. Тот, кто благополучно переживает подобные порывы, женится позже и удачнее, потому что сознание уже работает как надо. У меня же первая женитьба случилась в «бессознательном» состоянии. Хотелось не только встречаться на улице или в подъездах, не просто приходить в гости и на самом интересном месте уходить, потому что уже пора! Я женился на очаровательной девушке Наташе из семьи партийного деятеля. Прожили мы всего два года».
– Вас легко отпустили «на волю»?
Максим: «Нет. Когда я собрался разводиться, меня вызвал к себе в кабинет папа Наташи, один из секретарей ЦК КПСС. Насчет развода у него была жесткая позиция. Он сказал, что не надо рушить семью. А когда такой человек говорит «не надо», он внимательно смотрит на тебя, и ты понимаешь, что этот мягкий и вкрадчивый «наставник» может здорово испортить жизнь.
– Почему не надо разводиться? – спросил я, молодой и наглый.
– Ты думаешь, что за сорок лет брака я испытывал чувства только к своей супруге? – сказал он. – Нет, у меня в жизни бывали всякие «заезды». Поэтому я считаю, что надо жить со своей женой.
– А как можно честно жить с женой, когда «заезды»?..
– Изменяй! Но живи с женой.
На эту фразу я ощетинился как ежик. Сейчас, наверное, я бы по-другому реагировал: поговорили бы, посмеялись, может, даже по рюмочке водки выпили и обсудили бы этот вопрос! Но тогда я был ужасно рассержен. И несмотря на то что тесть собирался устроить мое будущее (а я как раз заканчивал консерваторию), твердо стоял на разводе.
– Тогда не только работа за границей для тебя закрыта, но и вообще… Играть тебе всю жизнь на скрипочке в кабачках! – пообещал он металлическим тоном.
Почему на скрипке? Я никогда на скрипке не играл. Впрочем, эта угроза так угрозой и осталась, никаких конкретных мер против меня он не предпринял.
Правда, я сразу стал невыездным… Нет, это не его рук дело, потому что Наташин отец был приличным человеком. Но другие люди знали о моей «разводной» истории, и мне никогда не давали характеристику на выезд! И вот однажды случилось чудо: мою деловую поездку все же «пробили». Я тогда работал главным дирижером Московского мюзик-холла, и мы должны были ехать на гастроли. Мой бывший тесть уже вышел на пенсию, но именно в тот момент его вызвали на службу подменитькакого-то заболевшего начальника, занимавшегося загранпоездками! Меня вызвали в Росконцерт и сказали, что из ЦК мои документы вернули обратно. «У вас там что, недруг какой-то?» – спросили меня. Я поинтересовался, в чем дело: мне что, снова отказывают? «Нет, просто попросили исправить кое-что в анкете!» – «Что именно?» – «В анкете написано, что ты холост, а ты разведен!» Я переписал анкету и даже внес туда фамилию бывшей жены. Повторно ЦК рассмотрел мою кандидатуру положительно.
Конечно, в том браке я ощутил все прелести принадлежности к партийной элите. Успел попользоваться и так называемой кремлевской столовой, и путевочками. Летом мы жили на даче ЦК. Все это было мило и интересно, но почему-то быстро надоело. Если бы я был карьеристом по характеру, наверняка вел бы себя по-другому – многое можно было решить благодаря такому тестю… А так пришлось барахтаться самому. Хотя, может, это и хорошо».
Любовь и деньги навсегда…
– Вы всегда изменяли своим женам?
Максим: «Нет. Я изменял только тогда, когда чувствовал, что совместная жизнь себя полностью исчерпала».
– Откуда пошло выражение «клуб жен Дунаевского»?
Максим: «Авторство принадлежит Наташе Андрейченко, знакомой со многими моими женами. Она сказала: пора бы уже создать клуб жен Дунаевского, чтобы собираться и решать какие-то вопросы. Конечно, она пошутила. С Натальей мы общаемся, дружим, в конце концов, у нас общий сын! Но в каждой шутке есть доля правды. Моя нынешняя жена Марина знакома и с Андрейченко, и Леной Дунаевской. И с другими моими женами мы тоже поддерживаем ровные отношения, и я думаю, что это правильно. Я бы сказал, что это очень современно, по-человечески и добро. Дай бог, чтобы все люди так могли».
– Если вы дружите с Натальей, почему Максимилиан Шелл хотел подать на вас в суд?
Максим: «Когда я впервые пришел в их только что созданную семью, Максимилиан меня встретил грозным криком: «Я подам на тебя в суд! Я подам на тебя в суд за то, что ты меня не предупредил, кого ты мне подсунул!» Причем глаза его в тот момент очень органично метали молнии. Я весь сжался, растерялся и не знал, что мне делать. Оказалось, он так пошутил. Причем, надо заметить, что это была миниатюра, виртуозно исполненная оскароносным актером! Поэтому понять, что он не всерьез, я сразу и не смог».
– Вы сами уходили от всех своих жен. И только «леди Мэри» покинула вас?
Максим: «Да. Это был сложный уход. Мы оба плакали в тот вечер, потому что любовь вроде как еще жила… Хотя нельзя сказать, что Наташа просто собрала вещи и ушла. Я не чувствовал себя покинутым. Она посоветовалась со мной – что же делать в такой ситуации, сказала, что встретила другого мужчину, которого полюбила. И я ее понял. Шелл – личность действительно неординарная и необыкновенно интересная.
Кроме того, все произошло на переломе эпох, когда многие пытались устроить свою судьбу, перебравшись за границу. Уехать с человеком, который может тебе помочь не только своим состоянием, но и связями в профессии, – это нормальный выбор. Я не знаю, насколько в данном случае были глубоки чувства, но потерять такой вариант было бы глупо. Так я тогда и сказал Наташе. В ответ, думаю, она испытала не самые приятные ощущения. Первым из которых была неприязнь, потому что любящий муж не пытался ее остановить, а так вот запросто отдавал другому. Эта неприязнь жила довольно долго, потому что потом мы совсем не общались. Ее подруга Лариса Удовиченко сказала мне: «Ты удивляешься, что с тобой год не разговаривают и даже сына тебе не дают? Да ты ведь ее просто взял и подарил! Любая женщина не может на такое не отреагировать». А еще Лариса призналась в своей твердой уверенности в том, что если бы в течение двух-трех недель я проявил себя суровым мужчиной и сказал бы: «Все! Давай заканчивай!», – Андрейченко вернулась бы ко мне. Не знаю, что на сей счет думает сама Наташа… Мы никогда эту тему не обсуждали, да уже и не надо».
– А что за история у вас связана с вашей пятой женой, Олей Даниловой?
Максим: «Это история о большой любви. Первой моей настоящей любви. Когда мы познакомились, Оле было всего девятнадцать лет. Она, будучи очень привлекательной девушкой, работала манекенщицей. В Доме моделей я ее впервые и увидел. Мы быстро поженились – через полгода. У нее не было никакого образования, кроме школьного. А у манекенщиц работа то есть, то ее нет, и Ольга много времени проводила в подвешенном состоянии, ничего не делая. Мне это не нравилось. Мне казалось, что моя женщина обязательно должна быть личностью. Наверное, мне так казалось после Андрейченко. Хотя должен сказать, что это и плюс, и минус одновременно. Две личности в семье многовато – Боливар-то двоих не вынесет. Но… все-таки Ольгиной жизни тогда хотелось придать характер.
В каждом мужчине живет доктор Хиггинс, во мне, видимо, тоже. У Ольги проявились актерские способности, и я помог ей поступить во ВГИК на курс к Армену Джигарханяну. Она училась, можно сказать, все пять лет нашей совместной жизни. Но когда Ольга закончила вуз, я понял, что птичка из клетки решила упорхнуть. У нее появилась новая компания, она вращалась среди молодых актеров, режиссеров, снялась в сериале «Мелочи жизни». Я стал ее тяготить. Детей у нас не было… Ну что там говорить – молодая, да еще и получившая такой мощный старт! А я в то время собирался за границу – за океаном имелись кое-какие зацепки. Ведь в 90-е годы страна превратилась в царство обломков, делать мне тут было совершенно нечего. Я думал, Оля поедет со мной: в Америке я нашел ей место диктора на русском телевидении. Но она отказалась. Я тоже не захотел чем-то жертвовать. Мы оказались в разных странах, но продолжали числиться семьей. Месяцы разлуки крайне редко приводят к чему-то хорошему. Разумеется, у Оли завелся любовник – режиссер, с которым она потом соединила свою судьбу и родила ребенка. У меня тоже появилась женщина. Во-первых, это было естественно. Во-вторых, мне срочно требовалось как-то заглушить душевную боль – а боль была отчаянной, я же очень любил Олю. То есть я выбивал клин клином. Мою новую избранницу тоже звали Ольгой. Я испытывал к ней искреннюю нежность, но все быстро разрушилось, потому что не было основано на серьезных чувствах».
– Может, вы сочтете мой вопрос глупым, но неужели, «выбивая клин», обязательно было жениться?
Максим: «Это было истерическим поступком. Я метался, мне казалось, что надо срочно что-то делать. Я не мог больше оставаться один! Кстати, открою секрет только для вашего издания. Со мной такое случилось впервые в жизни, и явление это, надо думать, исключительное и потому любопытное. Люди редко возвращаются друг к другу после разрыва, потому что всякий разрыв имеет свои причины и забыть о них, как правило, невозможно. Так вот, через некоторый промежуток времени Оля Данилова и я вдруг осознали, что мы совершили глупость. Нас потащило друг к другу с гораздо большей силой, чем когда-либо раньше. У нас начался роман. Представьте, роман с бывшей женой! Конечно, наши отношения мы держали в тайне, потому что оба уже были не свободны. Только самые близкие друзья знали и помогали нам в этом. Увы, через какое-то время мы поняли, что войти в одну и ту же реку дважды невозможно».
– Вам льстит, что одна из бывших жен, Лена Дунаевская, оставила вашу фамилию?
Максим: «Если честно, то мне все равно. Потому что, кроме нее, мои жены никогда не меняли фамилию, несмотря на громкую и крайне редкую фамилию Дунаевский». Сладкий обман
– Вы должны были писать музыку к культовому фильму «Запах женщины» с Аль Пачино. Почему не сложилось?
Максим: «Это уже моя американская история. Наивно было думать, что, приехав туда не просто зрелым, а даже немного «перезревшим человеком», можно добиться каких-то результатов. Надо начинать все с нуля, с первого кирпичика, только потом возникнет доверие, связи, работа. И стартовать приходится с таких заработков, которые даже штаны твои поддержать не в состоянии! В молодости это нормально, но с возрастом подобные «подвиги» даются все труднее.
Почему-то наши сограждане, которые в нашей стране стали кем-то, свято верят, что там все продолжится. Ничего подобного. Все обрывается, и начинается совершенно новое. Я не хочу никого обидеть, но то, что говорят русские музыканты, актеры, режиссеры о своих успехах за границей, весьма далеко от истины. Когда-нибудь я обязательно разоблачу наших «сказочников венского леса», начиная с Натальи Лапиной, поющей в ресторане за скромное вознаграждение, и заканчивая известными актерами. За десять лет я там много чего повидал!
В Голливуде море молодых людей – начинающих музыкантов, актеров, которые работают официантами. Несколько раз, когда я приходил в дорогой ресторан, молодые ребята дарили мне свои кассеты, диски – думали, что я продюсер! И в какой-то момент я понял, что я, пришедший сегодня в этот ресторан, стою на той же ступени, что и чернокожий парень, который только что подал мне ужин. Просто у меня сегодня оказалось чуть больше денег, чем у него.
В результате у тебя появляется соблазн заняться чем-то еще помимо своей профессии. Я в Америке писал рецензии в газетах, работал на русском телевидении, были и какие-то продюсерские проекты. В конце концов я добился того, что прилично существовал и написал музыку для двух фильмов. Но этого оказалось страшно мало. Не из-за денег, а из-за собственных ощущаемых возможностей и амбиций.
Однажды я познакомился с музыкальным директором MCA и Universal studio, и он меня поддержал. Наша совместная работа сводилась к постоянной тусовке: если где-то вечеринка, ты обязательно должен там появиться. Потому что на первом этапе надо дать о себе знать.
Вы скажете, о чем это я? На самом деле – о «Запахе женщины»! Эта картина могла решить мою судьбу в Америке, но не решила. Итак, звонит мобильный телефон, раздается голос моего покровителя: «Отпал композитор, который должен был писать музыку к «Запаху женщины». Срочно приходи, потому что через день у них уже будет десять других кандидатов!» Просунуть меня можно было только в течение одного дня! Потому что это Голливуд, это высокобюджетный фильм с выдающимися актерами, подобная работа дорога не только в денежном эквиваленте, но и в профессиональном. А я в момент звонка нежился на пляже у моих друзей в Испании… Он мне кричит: «Ничего страшного, срочно прилетай!» Но для этого требовалась виза в Америку, а мне, иностранному гражданину, в испанском посольстве ее никто бы не дал. Даже если бы я вернулся в Москву, я бы не успел. А гринкарты у меня тогда еще не было… Словом, тогда я ценой одного дня решил свою судьбу в Америке. Как показывает опыт, шанс на каждом жизненном витке бывает только один!»
Сейчас Дунаевский снова живет в Москве, но о «Запахе женщины» знает не понаслышке. Он рядом. Как последняя любовь, которая никогда не опаздывает. Может, в силу своей «сознательности» она обречена быть самой стойкой и яркой – словно пятнышко от фломастера на платьице маленькой Полины Дунаевской. Кстати, когда эта девочка улыбается, она похожа на солнышко. Как одна знаменитая в прошлом балерина…

Рубрики:

Музыкальный мир/Любимые мелодии

<a href="https://www.liveinternet.ru/users/gallinnika/post256819188/">//РњР°РєСЃРёРј Р”СѓРЅР°РµРІСЃРєРёР№//</a><br/>=РђР»СЊР±РѕРј  РњР°РєСЃРёРјР° Р”СѓРЅР°РµРІСЃРєРѕРіРѕ=

РњР°РєСЃРёРј: В«РСЃС‚РѕСЂРёСЏ Р·РЅР°РєРѕРјСЃС‚РІР° РјРѕРёС… СЂРѕРґРёС‚РµР»РµР№ РґРѕРІРѕР»СЊРЅРѕ Р·Р°Р±Р°РІРЅР°. РћС‚РµС†, РСЃР°Р°Рє Р”СѓРЅР°РµРІСЃРєРёР№, РІ С‚Рѕ РІСЂРµРјСЏ СЂСѓРєРѕРІРѕРґРёР» РђРЅСЃР°РјР±Р»РµРј РїРµСЃРЅРё Рё РїР»СЏСЃРєРё Р”Рљ Р¶РµР»РµР·РЅРѕРґРѕСЂРѕР¶РЅРёРєРѕРІ. РљРѕР»Р»РµРєС‚РёРІ С‚РѕРіРґР° Р±С‹Р» РїРѕРїСѓР»СЏСЂРµРЅ, СЃС‚РѕСЏР» РІ РѕРґРЅРѕРј СЂСЏРґСѓ СЃ Р°РЅСЃР°РјР±Р»РµРј РђР»РµРєСЃР°РЅРґСЂРѕРІР°, РѕС‡РµРЅСЊ РјРЅРѕРіРѕ РІС‹СЃС‚СѓРїР°Р» Рё Сѓ РЅР°СЃ, Рё Р·Р° СЂСѓР±РµР¶РѕРј. РќРµ РїРѕРјРЅСЋ С‚РѕС‡РЅРѕ вЂ“ С‚Рѕ Р»Рё РЅР° РїСЂРѕСЃРјРѕС‚СЂ Рє РѕС‚С†Сѓ РїСЂРёС€Р»Р° РјРѕР»РѕРґР°СЏ Р±Р°Р»РµСЂРёРЅР°, С‚Рѕ Р»Рё РѕРЅ СЃР°Рј СЂРµС€РёР» СЃС…РѕРґРёС‚СЊ РЅР° РєРѕРЅС†РµСЂС‚ Р°РЅСЃР°РјР±Р»СЏ РђР»РµРєСЃР°РЅРґСЂРѕРІР°, РіРґРµ СЂР°Р±РѕС‚Р°Р»Р° РјР°РјР°, РЅРµ СЃСѓС‚СЊ РІР°Р¶РЅРѕ. РћРЅ СЃРёРґРµР» РІ Р·Р°Р»Рµ, Р° РѕРЅР°, Р—РѕСЏ РџР°С€РєРѕРІР°, С‚Р°РЅС†РµРІР°Р»Р°. РњР°РјРµ С‚РѕРіРґР° РёСЃРїРѕР»РЅРёР»РѕСЃСЊ РґРµРІСЏС‚РЅР°РґС†Р°С‚СЊ Р»РµС‚, Рё РѕРЅР° Р±С‹Р»Р° Р±РµР·СѓРјРЅРѕ РєСЂР°СЃРёРІР°. РљРѕ... <a href="https://www.liveinternet.ru/users/gallinnika/post256819188/">Р§РёС‚Р°С‚СЊ РґР°Р»РµРµ...</a>

Комментировать

« Пред. запись — К дневнику — След. запись »

Страницы: [1] [Новые]

LiveInternetLiveInternet

-Рубрики

-Поиск по дневнику

-Подписка по e-mail

-Интересы

-Постоянные читатели

-Сообщества

-Трансляции

-Статистика

//Максим Дунаевский//