Об истории дома и его легендарных обитателях
Из передачи Алексея Пиманова "Человек и закон"




Ефим Шифрин о доме на Котельнической набережной
Из программы "Позаочi"




Ефим Шифрин "Колыма"
Из книги Ефима Шифрина "Течёт река Лета":

"...Договор купли-продажи квартиры на Котельнической набережной – я сейчас проверил – был заключен 13 февраля 1997 года.

…Летом предшествовавшего покупке года она успела увековечить меня в простеньком клипе на песню "Колыма". Во время съемки я разевал рот под фонограмму, лившуюся из переносного магнитофона, проплывая в продолжение нескольких дублей туда и обратно, по Москве-реке, вдоль своего будущего дома, одного фасада которого хватало, чтобы успеть записать все три куплета. Я так и остался в этом клипе памятником своей судьбе, словно по волшебству перенесшей меня из колымского поселка в самое сердце вожделенной Москвы, в подъезд между булочной и "Иллюзионом", про который Раневская, некогда проживавшая в этом же крыле, смешно говорила: "Я живу между хлебом и зрелищем".

Жизнь между хлебом и зрелищем

Ефим Шифрин рассказывает о легендарных жителях высотки на Котельнической набережной
Журнал "Театрал" № 3 ( 81 ), март 2011 года -
http://pics.livejournal.com/ambramare/pic/00004hsr/
http://pics.livejournal.com/ambramare/pic/0000549a/
Во дворе этого дома Александр Ширвиндт встретил однажды свою соседку Фаину Раневскую. "Шурочка, проволоките меня по двору метров пять-шесть, очень хочется подышать", – попросила актриса. Ещё недавно здесь жила не только Раневская, но и Клара Лучко, Галина Уланова, Никита Богословский, Нонна Мордюкова, Лидия Смирнова, Михаил Жаров, Андрей Вознесенский, Людмила Зыкина, Марина Ладынина и многие другие. А сегодня их имена украшают мемориальный фасад: уходит былая атмосфера знаменитой высотки. Но всё же многое осталось в памяти нынешних жителей, в числе которых – Ефим ШИФРИН. Для читателей "Театрала" актёр провёл небольшую экскурсию.

– Я поселился здесь в 1997 году (купил квартиру), а до этого никогда бы и не подумал, что кумиры однажды станут для меня просто соседями. В моей молодости этот дом не внушал особенного пиетета, потому что в моей среде тогда носилась дерзкая фронда: мы не принимали всё, что связано с державной монументальностью, со знаками отжившей советской культуры. Высотку на Котельнической мы знали в основном благодаря кинотеатру "Иллюзион". Сейчас никто уже не поверит, что когда-то в "Иллюзион" невозможно было попасть. График показов объявлялся на месяцы вперёд, и многие сверяли своё расписание с афишей "Иллюзиона". Теперь я живу как раз над "Иллюзионом", на девятом этаже. Кстати, в этом же крыле жила и Фаина Раневская, которая говорила: "Я живу между хлебом и зрелищем", – поскольку рядом была знаменитая булочная. Булочной уже нет, моя слава ещё не пришла, а былая известность "Иллюзиона" давно померкла…

Книги от пола до потолка

– Из старых заведений, в которых хоть что-то напоминает тогдашний быт, остались только гастроном и почта с неторопливым укладом и безмятежными сотрудниками. Сохранилось и оформление, которое мы называем "сталинским ренессансом", поэтому здесь так часто снимают фильмы про 1950 – 1960-е годы.

Кстати, для меня, как для провинциала, приехавшего в Москву, представление о столице складывалось из фильмов, частым мотивом которых был сюжет о парне из провинции, поселившемся на время у этаких респектабельных столичных родственников. Самое интересное, что это моё представление сработало как дежавю, когда я побывал в квартирах, например, у Богословского или Даниила Сагала. Огромное количество книг и явное пренебрежение к затейливой мебели. Атмосферу любой квартиры этого дома, конечно, определяли книжные корешки, а не какие-нибудь бонбоньерки и пуфики.

За время, что я живу здесь, дом изрядно опустел: не стало Аксёнова, ушли Вознесенский и Лучко, Зыкина и Ладынина... Такое впечатление, что из дома уходит одна душа, о поселяется другая, куда более приземлённая и прагматичная. Недавно у нас разразился дикий скандал, когда один из жильцов соединил свои разноэтажные квартиры персональным лифтом, нарушив все возможные правила и законы. Эта история взбаламутила весь дом. Активные старушки с большим общественным стажем ещё не растеряли свой революционный запал. В итоге эксцентричному богачу пришлось расстаться с мечтой о собственном лифте.

А когда встал вопрос о создании товарищества собственников жилья, меня осаждали две противоборствующие группировки. Письма в почтовый ящик опускали и сторонницы, и противницы нововведения. Однажды мне позвонила Наталья Николаевна Ширвиндт и предложила примкнуть к какой-то одной стороне, а я честно признался, что вообще не понимаю, о чём речь. "Ну тогда приходите к нам ужинать", – предложила она. "Да ну, Александр Анатольевич любит только шпроты и жареный лук", – сказал я. Она засмеялась: "Нет-нет, для гостей у нас существует отдельное меню".

Три солистки на длинных ногах

– Представить себе обитательниц этого дома как бабушек, сидящих на скамейках, невозможно. Это были "штучные" и автономные люди. И как бы они ни были демократичны, они знали себе цену. Я часто сталкивался только с Кларой Степановной Лучко в маленьком гастрономе, которого, увы, уже не существует. И она всякий раз звала меня в гости. Теперь я, конечно, жалею, что ни разу не воспользовался её приглашением.

Но с одной из своих соседок я был хорошо знаком. Это Людмила Георгиевна Зыкина. Достаточно сказать, что свою первую премию на Конкурсе артистов эстрады я получил из её рук. И потом жизнь нас часто сталкивала в работе. Зыкина была женщиной простой (несмотря на всероссийскую славу), без всякой рисовки. В пору, когда мы ещё не были знакомы, я страшно волновался, встречая её. И после Конкурса артистов эстрады она собрала нас на сцене для маленького напутствия. Мы тесно окружили её, а я случайно оказался ближе. Она на меня лукаво взглянула: "И чего это ты небритый?"

Потом мы уже не раз выходили на сцену в общих программах. Однажды мы отправились на очередные гастроли. Сидели в самолёте рядом. Но вылет задерживался. И Зыкина, всегда такая терпеливая, ничем не привлекающая внимания, вдруг поинтересовалась: "А кого мы ждём?" Кто-то ей сказал, что ждут девичью группу, которая по каким-то причинам опаздывает. Девичьих групп сейчас много – три солистки на длинных ногах, умеющие открывать рот под фонограмму… Как называлось это трио, я уже не вспомню. Мы ждали-ждали, в самолёте стало душно. Я начал успокаивать Людмилу Георгиевну: куда, мол, денутся – придут. И вдруг кто-то сказал: "Идут". Прямо с придыханием, как будто к трапу направляется Папа Римский. Зыкина глянула в иллюминатор, увидела этих "барби" в мини-юбках: "Этих, что ли, ждали?" Ей говорят: "Этих, этих". Она выдохнула и сказала: "Господи, прости". И три раза перекрестилась.

Виктор БОРЗЕНКО