Я УСЫНОВИЛА САМОГО СТАРОГО ПСА ИЗ ПРИЮТА, КОТОРОМУ ОСТАВАЛСЯ ЛИШЬ МЕСЯЦ ЖИЗНИ – МУЖ ПОСТАВИЛ УЛЬТИМАТУМ: «ИЛИ Я, ИЛИ СОБАКА»

Когда мы с Георгием узнали, что не можем иметь детей, тишина в нашем браке стала оглушающей.

Однажды я предложила завести собаку.

— Просто кого-то, кого можно любить, — сказала я.

Георгий не был в восторге, но согласился, при одном условии:

— Только не какая-нибудь маленькая тявкающая штука.

В приюте я сразу её заметила — Марфу.

Хрупкая, с проседью на морде, она свернулась калачиком в дальнем углу.

На её бирке было написано:

«12 лет. Только хосписное усыновление».

Она выглядела **уставшей, разбитой, но когда я присела рядом, её хвост едва заметно вздрогнул.

Я знала – это моя собака.

Георгий решил, что я сошла с ума.

— Эта собака одной лапой в могиле, — **фыркнул он.

А затем прозвучал ультиматум:

— Если приведёшь её домой — я ухожу.

Когда я вернулась с Марфой, его уже не было.

Она медленно прошла в дом, посмотрела на меня и вильнула хвостом – на этот раз немного увереннее.

Я наклонилась и прошептала:

— Всё будет хорошо. Мы разберёмся.

—

Шесть месяцев спустя

Я выходила из книжного магазина с кофе в руках, когда **внезапно столкнулась с Георгием.

Он ухмыльнулся, словно ждал этой встречи.

— Ну что, Ксения? Всё ещё одна? Дай угадаю — твоя драгоценная собака долго не протянула. Стоило ли это того, чтобы разрушить свою жизнь?

Прежде чем я успела что-то сказать, рядом с ним появилась молодая, красивая женщина** и обняла его за руку.

Георгий посмотрел на неё, потом снова на меня.

— Знаешь, уходить было совсем не сложно,— сказал он, **улыбаясь.

И вдруг его самодовольное выражение лица исчезло

Его глаза расширились, губы задрожали от злости.

Он смотрел на что-то у меня за спиной.

— Я НЕ МОГУ В ЭТО ПОВЕРИТЬ! — **закричал он. 

Я спокойно обернулась, держа в руке остывающий кофе. И увидела Марфу.

Она не просто сидела у входа, как я просила её подождать. Она шла. Медленно, но уверенно, с поднятой головой. Шерсть её, когда-то тусклая, сейчас блестела на солнце, а походка была пусть и неспешной, но удивительно ровной для её возраста. Рядом, чуть позади, шла девушка из приюта, которую я попросила присмотреть за Марфой, пока забегу в магазин. Но Марфа смотрела только на меня. И когда она подошла ближе, её хвост – тот самый, который когда-то лишь едва заметно вздрагивал – уверенно качнулся из стороны в сторону.

Я почувствовала, как по лицу расползается улыбка – не торжествующая, а совершенно искренняя, наполненная нежностью. Марфа остановилась у моих ног и тихонько ткнулась влажным носом мне в руку.

Лицо Георгия, еще секунду назад искаженное злостью, теперь застыло в полном неверии. Его спутница смотрела на Марфу с явным замешательством, а потом – на меня, пытаясь понять, что происходит.

— Как… как это возможно? – наконец выдавил Георгий, и его голос звучал так, будто он увидел привидение. – Ей же оставался месяц!

Я погладила Марфу по голове, чувствуя под ладонью её теплую, живую шерсть.

— Месяц, Георгий? – тихо сказала я, глядя прямо ему в глаза. – Ей оставался месяц *в приюте*. А здесь… здесь ей осталась *жизнь*.

Моя улыбка стала чуть шире.

— Знаешь, уходить было совсем не сложно, сказал ты. Наверное, потому что уходил ты от пустоты, которую сам же и создал. А я… – я наклонилась к Марфе и нежно почесала её за ухом, – а я уходила *к* жизни. К этой тихой верности, к этим медленным прогулкам в парке, к теплу её бока у моих ног по вечерам. К любви, которая не ставит условий и не требует доказательств.

Георгий молчал. Его самодовольство рассыпалось в прах. Он увидел не старую, умирающую собаку, из-за которой я якобы «разрушила свою жизнь». Он увидел животное, которое вопреки всему расцвело, окруженное заботой и любовью. И он увидел меня – не «одну» и «разрушенную», а спокойную, счастливую и совершенно цельную.

Его спутница несмело потянула его за локоть.

— Георгий…

Он отшатнулся, словно Марфа была заразной, и быстро зашагал прочь, не оглядываясь. Девушка поспешила за ним, бросив на меня извиняющийся взгляд.

Я осталась стоять на тротуаре с Марфой у ног, с остывшим кофе в руке и совершенно теплым сердцем. Тишина в моей жизни больше не была оглушающей. Она наполнилась мерным дыханием спящей рядом собаки, тихим стуком её когтей по паркету, звуком моего собственного, свободного смеха.

Я выбрала Марфу. И Марфа выбрала меня. Мы разгреблись. И это стоило всего.

**Конец.**