Новые язычники России

В мире всплеск неоязычества - интереса к древним религиям - пришелся на 1960–1970-е. «Наступило такое время, когда многие народы сосредоточились на своих корнях, потому что у людей появилась потребность отличаться друг от друга, - говорит Марина Князева, к.ф.н. МГУ. - Мне кажется, что это реакция этносов на унификацию, которая происходит в мире».

Баба-Яга - женщина красивая, румяная и с цветущей метелкой. Она предлагает всем собравшимся в подмосковном лесочке попрыгать через костер со словами: «Уйди, сила темная, неимущая, приди, сила светлая да дающая». По словам добродушной Бабы-Яги, после обряда всех «ждут положительные видоизменения в судьбе». Она уверяет, что всю свою жизнь служит исключительно добру: стоит на стыке двух миров - светлого и темного - и не пропускает всё плохое в светлый мир людей. Так неподалеку от деревни Поповка под Можайском девушка Светлана пытается возродить настоящий - сугубо положительный - образ древнеславянской берегини Яги, покровительницы повитух, которая после принятия Русью христианства превратилась в злую сказочную бабку-ёжку.

Поповка - небольшая деревушка; здесь на 10 га земли располагается крестьянско-фермерское хозяйство этнокультурного центра «Колосвет», который занимается возрождением славянских обрядов. Конечно, исторической и прочей реконструкцией сегодня никого не удивишь: кто-то изображает викингов, кто-то - наполеоновских солдат, кто-то - героев фильма «Матрица». Главное отличие «Колосвета» от всякого рода толкиенистов в том, что в Поповке всё по-честному: здесь действительно живут по древним обрядам - как говорится, фул-тайм. Для 20 участников «Колосвета» это не ролевая игра, а образ жизни: по несколько раз в день в специальном молельном кругу неподалеку от святилища Перуна у них проходят службы, отношения в деревне - общинные, а праздники тут отмечают исключительно славянские.

Недавно было Ладодение - встреча весны, день Лады, богини любви, красоты и гармонии. Пригласили даже туристов из столицы, которые в последнее время стали частыми гостями колосветцев. «Естественно, что какой-то элемент показухи в том, что делает эта община, есть, - говорит Татьяна Алексеева, культуролог из МГУ, тоже побывавшая недавно в “Колосвете”. - Вряд ли, когда у них нет туристов, они так же молятся богам, как когда на них смотрят зрители». Но, по словам Алексеевой, сомнений в том, что эти люди действительно язычники и верят в то, что говорят, у нее нет.

В Америке и Европе всплеск неоязычества - интереса к древним религиям - пришелся на 1960–1970-е. «Наступило такое время, когда многие народы сосредоточились на своих корнях, эндемичных - местных - чертах, потому что у людей появилась потребность отличаться друг от друга, - говорит Марина Князева, кандидат филологических наук МГУ. - Мне кажется, что это реакция этносов на унификацию, которая происходит в мире». В этой своеобразной борьбе с глобализацией россияне припозднились: впервые громко о язычестве заговорили в начале 1990-х, да и то в основном националисты, например из общества «Память», которые исконно русскими традициями подтверждали свое право «хозяев земли Русской».

Общины вроде «Колосвета» - редкие и малоизвестные: число приверженцев древних верований известно только по переписи 2002 года - тогда язычниками себя назвали 670 000 россиян. Правда, по словам главы «Колосвета» Ольги Тороповой, «славянских» поселений у нас не так уж и мало. Например, по ее словам, в глухих уголках Сибири остались даже села, в которых и не было никогда христианства - там сохранили свою изначальную ведическую веру. «Мы сами не были в [таком] схороне, но видели клади, то есть книги, веды, в которых есть предания, сказания Руси изначальной», - рассказывает Торопова.

Эти изначальные сказания и пытается воплотить в жизнь Торопова вместе со своими подвижниками. В Поповку она приехала в 1979 г.: купила дом у вдовы одного полковника. «Этот полковник приехал сюда, чтобы умирать - у него был рак последней степени. Врачи дали ему жить 4 месяца. Он прожил здесь 14 лет. Умер от инфаркта, выйдя на работу», - рассказывает Ольга Александровна. Жители общины верят, что это место непростое. К тому же, по их словам, община находится в центре мощного перекрещивающегося геологического разлома. «Такие места в Древней Руси выбирали для себя жрецы», - рассказывает Ольга Торопова.

Колосветцы не пьют, не курят и не едят мяса. Живут общинно: вместе питаются в столовой избе и отмечают праздники. Всего на территории хозяйства 7–8 жилых домов, столовая, хлев, баня, на втором этаже которой - комнаты для гостей. Ольга Александровна перевезла сюда трех внуков - у их родителей квартира в Москве, но бабушка уверена, что на природе детям гораздо лучше. «У нас тут почти все с высшим образованием, в том числе и педагогическим. Поэтому могут поднатаскать по школьным предметам», - радуется Ольга Александровна.

Вопрос, который возникает у всех приезжих, - на какие деньги живет община? «У нас всё свое из огорода, есть пасека. Нам в целом ведь не очень много надо, - объясняет Ольга Александровна. - Даем концерты, читаем платные лекции по славянской культуре, устраиваем экскурсии, делаем обереги на продажу - отсюда и общие деньги». В этом году 16 Маслениц провели. «По трое суток не спали. Устали, конечно, но кушать-то хочется», - рассказывает Владимир Егоров, помощник Тороповой. Члены общины вполне могут и подрабатывать ради «карманных», в данном случае - личных, денег. Например, тот же Егоров - замдиректора одного московского Дома культуры и худрук общинного театра «Суряница».

Элементы театра, безусловно, присутствуют и в жизни колосветцев. Экскурсии здесь весьма красочные. Возле моста через реку Песочня, которая здесь впадает в Москву-реку (в ней тут три метра ширины от силы), москвичей встречает добрый молодец Алеша, с русыми волосами, голубыми глазами, густой бородой, кажется, только-только сошедший с картины Васнецова «Богатыри». «Мы возродили святилище всебога Перуна, - говорит богатырь. - Чтобы вам пройти, нужно прославить все стихии: солнце Ярило Колядыча, воду, ветер и землю».

В центре огромного поля, на самой высокой точке в округе находится святилище Перуна. К нему можно подойти с четырех сторон света; в Ладодение - от «весенних врат», то есть с востока, откуда восходит солнце. Перед входом в святилище стоит наклоненный столб, который обозначает Симаргла - бога «правого пути», то есть того, кто хранит правду. Гостей приглашают в Световид - сруб из четырех бревен, в центре которого горит костер. Женщины входят и становятся слева, мужчины - справа. Исполняя славянские песни, «славяне» преломляют хлеб и кидают его в огонь - «кормят». Девушки разносят хлеб с маслом туристам: половинку нужно бросить в костер, а половинку съесть. Мужчины бьют молотом по наковальне.

Дальше - традиционный набор, будто из фильма «Снегурочка»: песни, хороводы. Вот и весь обряд. Так и пришла весна: стараниями пары десятков человек во славу всего славянского народа. Праздник продолжается в столовой избе: постный борщ с фасолью, каша из пшеницы с медом и компот.

«Как сказал Конфуций, “народ, лишенный своих традиций, превращается в стадо говорящих животных”, - рассказывает за обедом Ольга Торопова. - Видя, как деградирует общество и народ, мы в свое время задумались, что всё в мире взаимосвязано. И когда народ отрывается от своих корней, он теряет силу. Нам удалось собрать корневые обряды славянских народов. И мы верим: всё то, что мы делаем, в давние времена действительно было так».

Корней своих колосветцы не забывают, но от «внешнего мира» не отгораживаются: и в Москву ездят по несколько раз в неделю, и благами цивилизации не брезгуют. В домах - канализация, свет, интернет. Даже телевизор: раньше стоял в столовой избе, но его пришлось убрать - кто-то из туристов сказал, что он не аутентично в такой деревенской обстановке смотрится. «Поэтому как экскурсия приезжает - мы его уносим, а уезжает - вновь ставим в столовой», - Владимир Егоров лукаво смеется и поправляет веревку, которой подпоясана желто-зеленая хламида; в ней он изображает мифического Кота Баюна.

СОЛНЦЕ, ВОЗДУХ И ВОДА

Неоязычество появилось в западном мире во второй половине XXв. – на волне интереса к Нью-Эйджу, полуфилософскому-полурелигиозному движению, призывавшему к поиску новых духовных путей. Кроме относительно крупных неоязыческих групп, вроде родноверцев в славянских странах, существуют и совсем незначительные – например американцы-кеметисты, верующие в древнеегипетских богов, или казахи-тенгрианцы, следующие доисламским верованиям тюркских народов Центральной Азии. Тем не менее у неоязычников есть даже свои «мировые религии», имеющие последователей в нескольких странах

Викка - основана на дохристианских европейских традициях. Викканцы почитают природу, верят в силу четырех классических элементов (Земля, Вода, Огонь и Воздух), признают и практикуют колдовство, используя целый арсенал магических инструментов, – от котла и метлы до пентакля и благовоний. Учение зародилось в 1920–1940-х гг., но широко распространяться начало с 1970-х. Сегодня, по наиболее смелым оценкам, в мире около 800 000 викканцев – в основном в англоязычных странах и Западной Европе.

Неодруидизм - воссоздание культа древних кельтов; с той разницей, что современные друиды не практикуют жертвоприношения людей и животных. Вместо этого они распространяют идеи мира, охраны и гармонии природы. Возрождение друидов началось еще в XVIII в. в Великобритании с тайных сообществ. Уже в начале XX в. неодруиды проводили ритуалы в Стоунхендже, а современный всплеск интереса пришелся на конец 1960-х. Сегодня друиды вторые по числу адептов после викканцев – их около 400 000, в основном в Ирландии, Великобритании, США и Франции.

Асатру - неоязыческая религия, основанная на древнескандинавской мифологии. В 1970-х мифы «Младшей» и «Старшей Эдды» и возрождение практики чтения рун стали основой для развития сразу двух течений асатру – американского и скандинавского. Если в США адепты уверены, что исповедуют религию дохристианской Европы эпохи палеолита, то в Исландии, Дании, Норвегии и Швеции несколько сотен приверженцев ратуют за восстановление средневековых скандинавских традиций. В Исландии им даже удалось добиться официального признания асатру религией, несмотря на небольшое число адептов – их около 1000.

Неоэллинизм - поклонение Олимпийским богам, возрожденное по трудам античных философов. Небольшое представительство эллинов зарегистрировано в 2002 г. в США, но основная их деятельность приходится на современную Грецию, где с 1997 г. существует Верховный совет этнических эллинов. Его членами являются 2000 человек, хотя, как утверждается, интерес к традициям проявляют около 100 000 греков. Совет прославился проведением церемоний в исторических местах, например в храме Зевса в Афинах.

Настоятель храма св. Татианы (Москва) протоиерей Максим Козлов посетил Якутию по приглашению якутской православной церкви и делится впечатлениями с читателями газеты "Татьянин день". - Каким Вы видите положение православия в Якутии? С одной стороны, существует такое мнение, что абсолютно всё население Якутии было крещено, но с другой стороны, в ходе поездки мы встретились с достаточно своеобразным отношением к православным догматам и к тем или иным шаманским практикам?

- Очевидно, что даже среди той части населения, которая не является индифферентной к религии, всё же господствующим мировоззрением является скорее двоеверие. И всё, что нам приходилось слышать (да, наверное, всё же больше слышать, чем видеть), что приходилось узнавать, свидетельствует именно об этом. В Якутске есть кафедральный собор, но первым президентом Якутии Николаевым построено и языческое капище, которое вроде бы настоящие шаманы и якутские язычники не признают правильным, но, тем не менее, которое было построено как символ возрождения национальной идентичности якутов. Во многих случаях нам говорили, что при совершении тех или иных обрядов или просто действий приглашают сначала шамана, потом священника. Правда, именно в таком порядке, признавая христианство чем-то высшим по отношению к местной магической языческой традиции, но это соединяя. Даже среди тех представителей якутской интеллигенции, с которыми мы общались, это стремление к синкретизму было отчетливо приметно. Шаманизм в местной языческой религиозной традиции включается в некую общую картину мира, в общее религиозное мировоззрение как низшая его составляющая, но не антитетичная христианству, а каким-то образом дополняющая и восполняющее христианскую картину мира и характер поведения человека.

- А можно с этим что-нибудь сделать или смысла особого в этом нет? Какие можно предпринять шаги?
- Я думаю, что в этом вопросе позиция, которую занимает епархия, на самом деле очень правильна. Противопоставить себя этим традициям сейчас, жестко требуя отвержения всех элементов язычества, значило бы по сути дела оказаться в полной изоляции. Вся якутская народная культура связана с языческими практиками, все артефакты, которые мы видели в музеях, так или иначе связаны с шаманизмом или, по крайней мере, вся эта культура выращена на базе традиционной религиозности. Сегодня нужно идти путем не столько противопоставления православия этой религиозности, сколько независимого свидетельства о Христе.
На самом деле, чем ближе люди будут знакомиться с православием как таковым, тем более для самих этих людей по мере узнавания, что такое Евангелие, несовместимость его с магическими практиками будет становиться очевидной. Потому что нет другого пути сегодня.
Как исторически это в христианстве всегда и случалось, центром христианского просвещения должны стать большие города и образовательные центры. Там это сделать проще. Можно более-менее на одном языке, хотя бы на цивилизационном языке говорить. Нужно, чтобы люди, которые будут получать образование в крупных якутских вузах, становиться преподавателями, учителями, врачами, местными чиновниками, в свою очередь уже были носителями системы ценностей, воспитанной на христианском мировоззрении. Тогда область влияния целостного христианского мировоззрения будет распространяться уже и в глубинке. Это, как мне кажется, магистральный путь.
А всё остальное - это личные свидетельства, которые мы тоже никак не должны отметать и которые тоже могут оказаться бесконечно значимыми. В пример могу привести наш опыт встречи с человеком, который был одним из шаманов в Якутии и при этом является ученым, видным специалистом в области этнографии. Потом он принял крещение и сегодня, несомненно, осознает себя православным христианином и стремится содействовать епархии в ее миссионерских просветительских трудах. Конечно же, влияние такого рода людей на ситуацию будет очень велико. Дай Бог, чтобы таковых становилось больше. В этом отношении приметно, конечно, на основании чего его обращение совершилось.
Несомненно, это человек ярких мистических интуиций, такой восприимчивости, превышающей регулярную у среднестатистического человека. И соприкосновение с личностью правящего архиерея, в котором он увидел масштаб, и глубину, и харизматичность большую той, что он мог обрести в шаманизме, и встреча с молодыми людьми, сопутствовавшими архиерею в одной из прежних миссионерских поездок, о которых он сказал, что подобного рода сообщества никогда не встречал, перевернули его душу и изменили его мировоззрение. Конечно, это очень значимо. В этом отношении не только и не столько административные проекты и образовательные усилия, но и, конечно, как всегда, личное благочестие и пример доброй христианской жизни могут значить ничуть не меньше, чем вся внешняя деятельность.

- Отец Максим, Вы говорили, что кроме личного примера есть некое образовательное усилие в городах. По словам местных, в Якутском университете очень мало воцерковленных преподавателей, даже просто лояльных к христианству, и очень сильны стереотипы о несовместимости науки как чего-то крайне передового и религии как чего-то отсталого. Что бы вы сказали тем, кто свысока относится к Церкви?
- Для студентов и преподавателей убедительным будет то слово, которое прозвучит из уст человека, принимаемого этим сообществом. Безусловно, надо искать священнослужителей, их помощников, которые сами бы по факту образования или научной деятельности относились к этой среде. Много раз приходилось убеждаться, что выступление профессионала, который уважаем как преподаватель или ученый, со словом о своем православном мировоззрении значит неизмеримо больше, чем любые убеждения со стороны священника. Если вдруг узнают, что ученый с мировым именем, уважаемый коллега не просто верует, но прислуживает в храме - это действует сильнее, чем проповедь.

- Конечно, в Московском университете немало верующих крупных ученых, а в ЯГУ и «крупных» и верующих - по пальцам перечесть... Но неужели вера преподавателей так удивляет студентов?
- Конечно. Например, один из популярнейших преподавателей журфака МГУ - алтарник нашего храма. Когда первокурсники узнают, что любимый доцент, читающий лекции, которыми они заслушиваются, ходит кадило подавать - это для них сначала шок, а потом переворот в мировоззрении. Нужно найти, взрастить и воспитать таких людей, а от них потом пойдут ростки православной жизни в студенческой и преподавательской среде.

- Но если мы говорим об университетах и городах, то мы говорим в основном о Южной Якутии, правильно? Тогда получается, что в Северной это реализовываться никаким образом не будет.
- В Северной, я думаю, надо дождаться одного: чтобы храмы получили священников. Вряд ли можно помочь этому чем-то из Москвы, кроме визитации. Молитвенно можно помочь. Если в храмах Сангара, Жиганска, Тикси будут постоянные священнослужители, которые с ответственностью и с жертвенностью будут относиться к своему послушанию, то определенное ядро нравственно здоровых и в образовательном смысле значимых людей по отношению, по крайней мере, к этим поселкам будет возникать. Это, конечно, проблема. Ее можно решать двумя путями. Один - усилия, которые предпринимает владыка Зосима. Понятно, что очень непросто найти и воспитать священников из местного населения. Если население поселка 3-4 тыс. человек, если православные - это в основном женщины старше 50-ти, то ясно, что непросто будет найти юношу или мальчика, у которого возгорится в сердце желание стать священнослужителем.
Насколько я понял, есть уже учащиеся в духовном училище, которые будут готовы вернуться в качестве клириков на служение в достаточно удаленные места Якутии, но этому, конечно, только можно и нужно помочь. Только пожелать, чтобы было принято решение выше, чем епархиальное, а это может потребовать усилий. Напомню о том, что произошло в позапрошлом столетии при святителе Иннокентии Московском. Было принято синодальное решение о том, что священник, приезжающий в эти отдаленные северные, северо-восточные места для служения может там прослужить 10 лет. Святитель Иннокентий считал, что 10 лет - это максимум, что приезжему по силам, что иначе возможностей не хватит, и человек либо здоровья лишится, либо просто сломается как-то. И им после 10-ти лет служения в Якутии или на Алеутских островах на Дальнем Востоке, в Приморье давалось право выбора достойного места в одной из европейских епархий, которое в дальнейшем могло помочь этому священнику существовать, ощущая какую-то стабильность, более спокойно служить в своей последующей жизни.
Если бы каким-то образом, даже так, этот вопрос решался бы, то это, конечно, могло бы быть очень большим подспорьем. То есть, если бы посылали молодого выпускника семинарии, который был бы твердо уверен, что после 10 лет беспорочного служения в Жиганске, на Тикси или в Сангаре его семью ожидает возможность достойного прихода в Центральной России или в том регионе, где он мог бы выбрать... Пока что, я понимаю, это еще пожелания за пределами наших церковно-административных возможностей. Но это бы тоже помогло епархиям, подобным Якутской.
В Якутии, несомненно, две проблемы бросились в глаза. Первое - это то, что пока трудно дается воспитание национальных кадров духовенства. Не берусь сейчас рассуждать точно о причинах. Может быть, это связано с образовательным уровнем, может быть, с мерой религиозности якутов, других местных национальностей. И второе - это общий кадровый голод духовенства. На территории такой огромной епархии хорошо бы, чтобы священников было больше. Вот именно в такой епархии, где точно кажется, что ни первую, ни вторую проблему близко не решить, вот как раз там, может быть, и важно такое регулярное, периодически возобновляемое миссионерское присутствие. Не в пределах даже одного прихода, одной институции, а по возможности - именно регулярно возобновляемое.